Под прицелом

Рома сжимает кулаки и разгибается из своего положения. Он двигается практически на инстинктах, ни одной мысли, просто намерение сказать новенькому “пару ласковых” за понятия, которые он так опрометчиво нарушил. Но его настрой сбивает смешок, сорвавшийся с губ девушки – и он вспоминает, с кем сейчас имеет дело Женя. Пятифанов, даже не видя лиц беседующих, готов поклясться, что чувствует, как опешил сейчас Вожеватов. И покорно возвращается в свою позу на корточках, готовый вмешаться, если понадобится, но до тех пор – слушает спектакль от Тони, где жертвой наконец-то будет не он. – Если ты хочешь, чтобы для тебя кто-то бегал кабанчиком, стоило попросить Семена. Так что, очки, по всей видимости, нужны уже тебе, раз ты нас различить не можешь. Или ты просто настолько с головой не дружишь? – Петрова, не зазнавайся! За тебя даже заступаться некому, ты тут за два месяца совершенно не вписалась. Плакаться бежать не к кому. – За меня? Заступаться? – в коридоре эхом раздается искренний и безудержный смех Тони, рожденный в самой глубине ее груди, от которого даже у Ромы по позвоночнику пробегает пару мурашек. – Ой, господи.. Насмешил. Слушай, ты сам тут на птичьих правах показываешь, какой крутой, до тех пор, пока Пятифан не хватится того, что приволок к себе под крыло какую-то.. Ну нет, гадюкой не назвать, яда в тебе маловато будет, да и Катя обидится. Слышится еще один стук; кажется, Женя начинает выходить из себя, и пытается припереть девушку к стене – и морально, и буквально. – Язык свой длинный за зубами держи, а то откусишь ненароком, – буквально шипит парень. Рома даже дергает бровью от его интонации. – Я-то свой язык не откушу, не беспокойся. Ты бы лучше за сохранность своего побоялся. А то вдруг, проглотишь скоро? – С чего бы это? – выговаривает парень через зубы. – Даже не знаю, – по уже выученной интонации Рома может поклясться, что девушка накручивает прядь волос на палец, – Вдруг испугаешься чего-нибудь? – Это например? – злобный смешок. Слышится неясный звук, похожий на шуршание, Женя опять шипит и рявкает что-то девушке, но желанного ответа не получает. – Ты бы руками поменьше махал, а то Роме твои идеи не понравятся, – шепчет Тоня, по всей видимости, на ухо хулигану, прерывая попытки вырваться. Пятифанов понимает, что она попросту стащила его на свой уровень роста за волосы. – И за булочками бегать начнешь уже сам. Раздается тихий цокот туфель о пол; девушка удаляется, считая свое дело законченным. Вслед за этим раздается глухой звук удара кулака о стену и сдавленное чертыхание, после чего в другом направлении раздаются агрессивные шаги. Рома целиком садиться на пол школы и думает. О том, что, возможно, его школьная жизнь может быть чуть-чуть слаще, если фокус Петровой сместится с него на Вожеватого. Именно поэтому он настойчиво продолжает диалог с Бяшей, когда тот скашивает глаза на Петрову, увлеченно пытающуюся найти что-то в куче с мешками сменной формы на физру, что располагается рядом с кабинетом. Кажется, подавляющая часть класса не захотела проводить большую перемену, торча в закоулке у зала, где даже практически нет скамеек: все поскидывали мешки и разбежались по разным углам школы. – Тонька, че ищешь, на? – Ромка силой удерживает разочарованный вздох за зубами. Его друг совсем не понимает намеков. – Да так, – тянет девушка, вытаскивая один из мешков на обозрение всей их троицы; кроме них из класса тут только Даша и Аня, сидят в самом углу на лавочке и что-то обсуждают, сдавленно хихикая в ладошки, даже не смотря в их сторону. – Женя пеналом совсем не пользуется, носит ручки прямо в рюкзаке, вот и приходится изворачиваться. Она улыбается как-то странно, стеклянно смотря на мешок в своих руках. – Бяшечка, это же сменка Жени, верно? – ответом девушке служит энергичный, хоть и полный непонимания, кивок. Рома готов рукой пробить себе лицо – настолько его друг бывает непробиваемым идиотом. – А теперь, мальчики, отвернитесь, пожалуйста. Пятифанов вовсе не горит желанием быть свидетелем того, что собирается делать блондинка. Явно ничего хорошего. Он хмуро отворачивается от нее, рукой дергая к себе Бяшу, который так и норовит обернуться через плечо и глянуть, что же все-таки делает Петрова. – Ром, а это нормально, на? Он же наш братка, типа, – сомнение прокрадывается в мысли и слова Будаева, пока он шепчет на ухо Роме. – А ты хочешь, чтобы она с твоей сменкой что-то делала? – Нет, конечно, но.. Бля, это как-то стремно, что мы девчонки боимся, на. – Мы не боимся, а справедливо опасаемся. И вообще, Петрову не бояться – головы на плечах не иметь, вот что я тебе скажу, так что не отсвечивай. Женя сам виноват, раз она взъелась, нечего его защищать. Они бы так и дальше шептались, если бы не гулкий звук шлепнувшегося на горы своих сородичей мешка – они как по команде поворачивают голову к Петровой. – Чего? – она невинно хлопает ресницами, а у Ромки бесконтрольно в животе что-то сжимается от страха к этому выражению лица. – Ничего. Ты закончила? Урок скоро, – невпопад выдает Рома, нормально разворачиваясь к девушке. Пожалуйста, пусть она продолжит разбираться с Женей. Пожалуйста. – А че ты сделала-то, на? – лицо у Бяши так сильно блещет любопытством, что толика этого чувства перекидывается и на Рому. – Так вы все равно узнаете на уроке, – пожимает плечами она. Практически тут же раздается звук школьного звонка, и девушка слегка морщится от громкости, начиная свой путь к залу. Ромка с Бяшей переглядываются. Бурят комично пожимает плечами, на что Рома лишь вздыхает и подхватывает свой мешок из большой кучи. Рома несильно бьет Бяшу в плечо – тот слишком палевно косит глаза в сторону Вожеватова. Он хмурится, но ничего не говорит, послушно переключаясь на то, чтобы нормально переодеться в спортивную форму. Но долго ждать не приходится – Женя, едва сунувшись в свой мешок, издает какой-то странный задушенный от ярости и недоверия звук. – Какого хуя? – шипит он себе под нос. – Какая сука похерила мне сменку? – Че там? – раздается из какого-то неопределенного угла раздевалки, на что Женя лишь зло сопит носом. Бяша не может удержаться и подходит ближе, заглядывая в чужой мешок и присвистывает. – Ебать, да тебе всю форму бананом натерли, на, – под конец предложения он срывается на гогот, который подхватывают и другие парни, осознав случившееся. – Твоих рук дело? – раздраженно скалится Женя. – Э, ты че, братка! Мне больше делать нечего словно, – Бяша обиженно складывает руки на груди, задирая нос. – Да это Петрова, зуб Бяши даю, – раздается из толпы, на что снова слышится смех: “ты че, у него итак их недостаток, куда разбазариваешь”. Ромка хмыкает. – Ты видел? – скептически щурит глаза Женя, откидывая форму на пол: все равно спасать ее сейчас не стоит и пытаться. – Да это очевидно, – отмахивается парень, который это предложил. – Вы с ней что-то не поделили, уж не знаю, но она тебя второй день взглядом пилит, острит вдобавок. Женька звереет на глазах: недобро блестит глазами в сторону одноклассника и делает к нему шаг, отчего парень невольно пятится назад. – Ты серьезно думаешь, что я поверю в то, что какая-то забитая мышка способна это сделать? – он почти рычит в чужое лицо. – Тонька-то? Забитая? – Бяша снова начинает гоготать, хотя, казалось бы, только-только отошел от прошлого приступа. Ухмылка проявляется даже на лице Ромы. – Она последний человек, которого можно так назвать. Ее даже Ромыч старается не трогать. Бурят весело щурится, сужая и без того неширокие глаза, на что Пятифанов скалится в сторону друга и советует прикусить. Женя стоит на одном месте, сжимая и разжимая кулаки, стараясь усмирить свои эмоции и не сказать ничего лишнего, но у него на лице буквально написано о неверии, и оттого злости к чужим словам. Он кривится и идет на выход из раздевалки, напоследок хлопая дверью. – Че он нервный-то такой? – неуверенно произносит парень, которого только что чужие глаза чуть ли не сожрать грозились за простую фразу. – Может бананчика с утра заточить не успел, вот и ходит голодный и злой, – отвечает Бяша и начинает угорать со своей же шутки, игнорируя тишину в помещении. Рома страдальчески закатывает глаза и отвешивает другу подзатыльник, на что тот возмущенно воет. – Харе трусами своими светить, одевайся давай реще. Следующие пару минут проходят в спокойствии и относительной тишине, прерываемой сдавленными смешками над ситуацией. Выходя из раздевалки, Пятифан слышит недовольный голос Жени. – Но я же в этом не виноват! – Не мои проблемы, молодой человек. Я предупреждал, что сегодня сдается норматив, так что ваша двойка – ваша заслуга. Ромка насильно удерживает улыбку, какое-то садисткое удовольствие расцветает у него под ребрами. Его глаза сами собой невольно находят белую макушку в толпе девушек: она то явно и не собирается притворничать, довольная давит лыбу и глаза щурит, словно кот, сметаны объевшийся. Бяша на это отпускает какую-то реплику, но Рома не слышит, только внимательно наблюдает за реакцией. Женя взглядом обводит всех, стоящих в зале, и, видя выражение лица Петровой, с силой сжимает кулаки. Рома по губам его читает тихое, сцеженное “сука”, перед тем, как пострадавший от девушки разворачивает и резко вышагивает из зала. В остальном урок проходит мирно, если не считать Кати, недовольной результатом Полины в нормативе. Она что-то бурчала, пока Полина неловко поглаживала ее по плечу, что-то шепча на ухо. Рома, параллельно стоянию в ожидании своей очереди для сдачи нормативов, смотрит на аккуратную ручку Морозовой и думает. Над тем, как давно он вообще думал о Полине? Раньше это было чаще, он точно может сказать – первая скрипка постоянно зависала в его голове, заставляя мозг представлять различные ситуации с ее участием и вспоминать лицо. Да он даже говорил с ней последний раз век назад, не меньше – уж больно занятым стал, бегая от Тони по всей школе. А ведь в последнее время где Тоня, там и Полина, вот и получается, что он нормально не видел девушку уже целую вечность, вот и из памяти со стрессом все вылетело. Роман тяжело вздыхает, обещая самому себе что-то придумать. После этого урок проходит довольно быстро за прыжками в длину и остальными упражнениями, что только смог выдумать физрук. Уже выходя из зала, Рома тянется, краем глаза замечая Женю. Тот сидит, нахохлившись, на скамейке: под ногами валяется испачканная форма и рюкзак. Он глазами шерстит по толпе одноклассников, что вываливаются в коридор, и кого-то ждет. По всей видимости, кого-то с белыми волосами, что ради физ-ры были убраны в один, высокий хвостик. Рома щурится подозрительно и затормаживает. Долго ждать не приходится – буквально через пару мгновений Тоня оказывается в коридоре, и Женя к ней буквально подлетает. – Какого хуя ты делаешь, стерва? Совсем ополоумела? – рычит он, пытаясь шугнуть девушку своим ростом. Петрова совершенно не впечатленно приподнимает брови и смеряет его таким взглядом, что проскальзывает мысль, будто она смотрит не на человека, а на какого-то противного жука. – Ты о чем вообще, бешеный? – она откидывает прядь волос за спину. – О моей, блять, форме! – он трясет в воздухе рукой. – Ты чем ее измазала вообще? – Все равно не понимаю, о чем ты, – вздыхает Петрова, перенося вес с одной ноги на другую. За ее спиной толпятся одноклассники, но никто не просит девушку отойти с прохода, ведь сами увлеченно следят за постановкой. – Если кто-то испортил твою форму, почему это сразу должна быть я? Странная логика. – Да видели тебя, сука! – И кто ее видел? – скучающе тянет Ромка, намеренно перебивая возможные слова своего недалекого друга, который, как он заметил, уже открыл было рот. Не хватало еще, чтобы Петрова взъелась на них за то, что спалили ее (пусть и так уже спаленный десятикратно) поступок. – Да ведь итак понятно, что это она, – рявкает Женька. – Ты, во-первых, на Ромку не тявкай, на, – щурится Бяша, – а во-вторых, че ты на Тоньку гонишь? Еще и орешь тут. Не по-пацански. – А форму в крысу пачкать – по-пацански? – А истерить из-за мелочи – по-пацански? – встревает Рома. Они сталкиваются взглядами и начинают безмолвную борьбу, пока оставшиеся одноклассники увлеченно наблюдают за поворотами событий. – С чего это вообще девушка должна вести себя “по-пацански”? – в коридор выплывает Морозова, сразу же обращая на себя все внимание и уверенно подхватывая Тоню под локоть, которая все это время с интересом наблюдала за перепалкой, словно и не она вовсе была ее причиной. Полина корчит свой аккуратный носик, смотря на Женю каким-то особенно недовольным взглядом, отчего даже он слегка тушуется. – Тоже мне, о благородных понятиях тут каких-то говоришь, а сам на бедную девушку набросился. – Еще и без доказательств! – поддакивает Бяша, за что оба хулигана получают благодарный взгляд от Полины. Где-то в груди у Ромки приятно щелкает. – Подумал бы получше, а не выставлял себя на посмешище, как клоун, – Морозова задирает подбородок и уверенно цокает каблучками дальше по коридору, уводя с собой белую макушку. Женя от этих слов словно как-то обмякает, смотря, как на него кидают насмешливо-презрительные взгляды, и делает шаг назад. Толпа быстро рассасывается, сожрав весь хлеб и насмотревшись на зрелища. – Как ты вообще умудрился посраться с Петровой за неделю после перевода-то, на? – поднимает брови Бяша, провожая взглядом расходящихся одноклассников. – Да как-как. Подумал, что она изгой какой-то, раз ее все избегают, вот и подшутил слегка, – отмахивается Вожеватов, недовольно хмурясь. “Подшутил слегка” крутится в голове у Ромы, пока он вспоминает эпизод, случайно подслушанный. Нет, ну пиздец этот новенький наглый. Но молчит: смотрит, куда еще может занести этот диалог. – Тонька-то? – Бяша смеется, – Мм-мда, ну ты и слепой, Женька, без обид. – Да почему это? Она ни с кем не общается почти, даже Катька ее стороной обходит. – А тебя не смутило то, что для изгоя ее подозрительно никто не трогает? – вздыхает Рома, опираясь на стену. – Да блять. Понял уже, не важно. Из-за нее меня теперь весь класс посмешищем считает. – Ну, Тонька молчала, так-то, – насмешливо тянет Бяша, сразу же начиная махать руками, как только видит злобный взгляд Женьки. – Да как ее поставить на место-то теперь? Мы же брат за брата, не? Подсобите, а, – тянет он неуверенно, видимо, не желающий просить помощи. Рома усилием воли не кривит лицо, это слыша: ему, как минимум, по большей части все равно на проблемы новенького, а как максимум, очень даже эти “проблемы” выгодны, пока они(она) не вспоминает о существовании Пятифанова. Бяша, хоть и не оказывался никогда под прицелом Петровой, исправлять это тоже желанием не горел: одно лишь воспоминание, как она смеялась над Семеном, пока все остальные с интересом смотрели на унижение хулигана, заставляло кровь холодеть. Он ну вообще не хотел оказаться на его месте. – Тут уж ты сам виноват, друг, так что давай как-нибудь сам, – отмахивается он, мысленно произнося “против Петровой – каждый сам за себя”, – да и вообще, кто против девчонки втроем идет? Даже тебя одного много. Про себя он фыркает: ну да, словно она их, троих кабанов, не сможет на место поставить. Даже платье не помнет. – Ромка просто не хочет, чтобы она на него снова внимание обращала, вот и все, – хмыкает Бяша. Рома в ответ лишь закатывает глаза – че ж у его друга язык-то, как помело? Настолько закорешился с Вожеватовым за неделю? Но с другой стороны, особо Рома не смущался. Страх перед Петровой не постыден, а естественен. Все хотят жить, думает он, возводя глаза к потолку и мечтая о сигаретке-другой. – Да не может быть, чтобы одна баба была такой страшной, – фыркает Женя, отмахиваясь от слов бурята, как от шутки. Но, не слыша ожидаемой реакции, впивается в лица приятелей взглядом. – Ребят? Вы че, реально одной девки очкуете? На его лице появляется что-то среднее между смехом и неуверенностью: еще не определился, уж больно серьезными выглядят лица школьных хулиганов. – Ну раз это просто “одна девка”, – Пятифан скалится, – то ты и сам с ней прекрасно справишься, Женек. Привычным движением хлопает его по плечу, и, разворачиваясь, шагает прочь от зала.