***
Оставшись в одиночестве, Леон позволил себе немного расслабиться. Он забрался с ногами на кровать, упёрся спиной в угол, развернул перед собой вирт-экран и принялся составлять таблицу подозреваемых. Кто стоит за всем этим? Дарленд? Он богат и влиятелен, но не настолько, чтобы провернуть нечто подобное. Младший сын в роду, блестяще образованный, по закону майората получил в наследство солидную сумму, оборудовал на неё лучший из возможных космический корабль и покинул пределы Священной Империи на долгих сорок с лишним лет. По данным Святого Престола, большую часть этого времени он пребывал на территории Возрождённого Союза, среди безбожников-русов. Вернулся — и вскоре стал Врагом номер один Святого Престола. А заодно — врагом всех местных еретиков. Для этого надо было обладать особыми талантами, так что Леон Годар невольно ощущал к Дарленду не только понятный интерес, но и искренне восхищение. При этом, что его заставило вернуться, чем конкретно он здесь занят, почему был так заинтересован в системе Фидес — оставалось неизвестным. Фон Мансфельд? Претендент на курфюршество — очевидный подозреваемый, даже слишком очевидный. И в отношении него не было ни тени сомнений, сколько ни силился инквизитор вот уже две недели найти хоть малейший намёк на прегрешение. Достойнейший человек, младший кузен которого верой и правдой служил Конклаву Кардиналов. Или — действующий курфюрст де Бриенн? Тот, чьи подчинённые готовы были сговориться с сектантами, лишь бы добиться спокойствия в курфюршестве. Похвальное стремление, но этими ли средствами его стоило достигать? И главное — мог ли де Бриенн покровительствовать еретикам? Это странно, но не лишено смысла. У кого есть максимум влияния на любые процессы, происходящие в системе Фидес? Только у действующего курфюрста. И это стоит проверить. А кто может прояснить ситуацию? Конечно же, мэр Сан-Мишель. Или его заместитель. Леон свернул таблицу, защёлкнул на запястье личный комм и направился в казематы. Мсье Дюваль, заслышав писк и стрёкот замка своей камеры, едва обратил на него внимание. Он тяжко вздохнул и чуть заметно повернул голову в сторону шума, скосив глаза на вход. Убедившись, что ему не показалось, старик слабо улыбнулся: — Доктор Леон Годар? Временный нунций Священной Канцелярии? — едва слышно выдохнул он, преодолевая одышку: — Рад видеть вас… Глава Чрезвычайной комиссии молча склонил голову в коротком приветственном поклоне. — Пришли навестить старика… — протянул мсье Дюваль и закашлялся. В горле у него заклокотало, да и поза выглядела неестественно. — Не оставьте милостию своею… Инквизитор слегка растерялся: заместитель мэра мог быть прожжённым интриганом, но вряд ли сейчас он отыгрывал некую роль. — Прошу, — продолжал старик, — мне нужна врачебная помощь… Я старик, у меня больное сердце… Я всё скажу! Всё, что вы хотите услышать… — Я хочу услышать правду, — слегка рисуясь, произнёс Леон Годар. — Правду! — повторил мсье Дюваль и тяжко вздохнул. — Хорошо. Будет вам правда. …Моя лояльность была щедро вознаграждена, но сейчас я не в том положении, чтобы продолжать молчать. Вы были правы, решение договариваться с еретиками исходило от мсье де Бриенна. И мой руководитель, и тем более я лишь выполняли высочайшее распоряжение курфюрста… — Как «Приближающие День» оказались на Пьетасе? — «Приближающие День»? Не знал названия секты… Они прибыли коммерческим рейсом. Информация прошла по ведомственным каналам, как рекомендация принять во внимание. Больше я ничего не знаю. — И кому принадлежал корабль, привезший еретиков, тоже не знаете? — Простите, доктор Годар… Я был бы рад помочь вам, но это не в моих силах… — Дюваль снова закашлялся и затем слабо проговорил: — Умоляю, вызовите врача… Временный нунций коротко кивнул, отправил распоряжение через комм и покинул камеру. Вигилантский лекарь уже спешил к пациенту, Леон чуть не столкнулся с ним у дверей, ведущих в казематы. — Если вы решите, что мсье Дюваля необходимо перевести в лазарет, сделайте это. Считайте, что я заранее дал вам разрешение. И держите меня в курсе его состояния в любом случае, — распорядился глава Чрезвычайной комиссии.***
В свою комнату Леон вернулся в глубокой задумчивости и вновь развернул таблицу на вирт-экране. Что-то не сходилось. Некто целенаправленно привёз еретиков на Пьетас после снятия с них обвинений в ереси — что уже само по себе подозрительно и странно. Этот факт был доведён до сведения компетентных лиц (Жан-Жак Робер по просьбе временного нунция откопал в архивах Цитадели информацию об этом): и мейстер Люка, и мсье Дюваль свидетельствовали, что сектантов доставили на планету накануне известных событий. Но кто обеспечивал их транспортировку, всё же осталось тайной. Даже сами еретики не могли ответить на этот вопрос, как ни бились над ними дознаватели. Что до властей системы Фидес, казалось бы, де Бриенн должен был сам обратиться за помощью к Святому Престолу при первых признаках возобновления активности еретиков, раз уж был осведомлён об их возвращении. Но вместо этого он предпочёл договариваться с ними. Или… делать вид, что договаривается, в то время, как сам же их и вернул на Пьетас. Но зачем? В чём его интерес? Неужели он рассчитывал остаться у власти, расшатав ситуацию в своей вотчине? Или всё куда сложнее? Временный нунций не видел ответов на эти вопросы. И не знал, где их искать. Немного невпопад он вспомнил, что пропустил день рождения тётушки Моник, что прошёл два стандарт-дня назад. Теперь звонить ей было уже поздно, а Пьер… Брат поймёт, пусть Леон и обещал с ним связываться хоть изредка, но не делал этого. Инквизитор отправил брату письмо, в котором довольно абстрактно поделился происходящим. За кадром остались атаки сектантов, явление демона и его собственное ранение. Леон довольно многословно выказывал раскаяние, что не сумел поздравить тётушку, хвастал, что имеет неограниченный доступ к любимому кофе, и заверял, что скоро вернётся на Нант-Нуво. Его письмо являло собой эталон эпистолярного жанра, то есть, по сути, не несло никакой сколь-либо значимой информации при немалом объёме. Дремота подступила к Леону незаметно, он даже не осознал, как провалился в сон, невзирая на солидную порцию кофе в организме. Обошлось без сновидений, уж больно насыщенной была реальная жизнь, и мозг инквизитора естественным образом ограничивал плотный поток информации. Но отдохнуть главе Чрезвычайной комиссии толком не дали — он вскинулся, услышав одновременно тихий, но требовательный вызов комма и деликатный, но столь же настойчивый стук в дверь. На комме маячила превью-голограммка главного лекаря Цитадели. Бросив ему отрывистое: «Сейчас буду», — Леон отменил вызов и направился открывать дверь. На пороге стоял одетый по форме вигилант. — Дюваль?.. — спросил Леон. — А? Что?.. Нет, — растерялся тот. — Там, в лазарете, доктор Кох… Мы подоспели вовремя, он не сильно пострадал. Просит вас к себе… По возможности… Вигилант посторонился, за ним обнаружились Жан-Жак Робер и Кристиан, ассистент Вернера Коха. Жан-Жак был слегка взъерошен, видимо, тоже ото сна. Проследив направление взгляда начальника, молодой человек торопливо поправил одежду. Кристиан выглядел хуже — помятый, испуганный и явно раненый: по его виску змеилась тоненькая струйка подсохшей крови. — Идёмте, — скомандовал временный нунций, не желая терять время на лишние разговоры. Всё равно скоро всё узнает.***
Лекарь встречал их на пороге лазарета. Заметив ассистента Коха, он строго произнёс: — Молодой человек, задержитесь, я должен вас осмотреть. — Я в… в порядке, — слегка заикаясь, отказался ассистент. — Я отчитаюсь перед главой к-комиссии и сам к вам п-приду. Лекарь неодобрительно поджал губы и сказал: — Тем не менее. Я не могу допустить к пациенту такую толпу. Максимум вы, молодой человек, и святой отец. Следуйте за мной. Все трое направились к палатам, оставив Жан-Жака и вигиланта у порога. — Как мсье Дюваль? — мимоходом спросил Леон провожатого. — Поместили к нам в лазарет. Сейчас на попечении кибердиагноста, стабилен, — доложил тот, распахивая двери отделения: — Сюда, пожалуйста… — Понадобится перевод в цивильную клинику? — Нет, справимся своими силами. Ничего особо критичного, вы вовремя успели, святой отец. Но оставлять его в камере было нельзя, мог случиться инфаркт …Прошу, проходите, — лекарь открыл дверь палаты и пропустил посетителей внутрь. Доктор Кох оказался на той же койке, которую недавно покинул сам Годар. Выглядел он изрядно побитым и крайне недовольным, но в целом вполне живым. Что бы ни случилось с ним и его ассистентом, если они и пострадали, то не особо сильно. Однако Леон заметил, что у Вернера не было его рабочих имплантов — видимо, отобрал лекарь, чтобы коллега-пациент не занимался самолечением. Окинув желчным взглядом пришедших, первым делом Кох обратился к своему ассистенту: — Кристиан! Приведи себя в порядок! Пойди к врачу, может, он займётся тобой и оставит, наконец, меня в покое! — Н-но мсье Кох..! — возмутился ассистент. Вернер жестом прервал его и поморщился от своего слишком резкого движения. — Мсье Годар, ваш Мерихим продолжает сеять буйное помешательство, — с укоризной заявил Вернер, и прозвучало это так, будто он полагает, что демон действует по указке непосредственно Леона Годара. — Если вам не сложно, расскажите, что произошло, — попросил Леон, никак не отреагировав на этот выпад. — Ооо, мне не сложно, — уверил Кох и снова поморщился: — Только придётся признать …что я полный идиот. Леон Годар не торопил, оценив степень самокритики доктора. Вскоре Вернер Кох продолжил: — Когда мы с Кристианом работали в архиве госпиталя, нам помогал один из местных докторов. Мы разговорились. Мне показалось, что я нащупал ниточку… Версию в расследовании. Мой собеседник недвусмысленно намекнул, что есть некий человек, чьи размышления и выводы весьма созвучны моим… нашим… Я взял на себя смелость попросить общения с ним, на что получил ответ: ни с вигилантами, ни тем более — с церковниками он общаться не станет… Доктор Кох замолчал, сверля испытующим взглядом Леона Годара. На лице инквизитора не дрогнул ни один мускул. Он просто ждал продолжения. Вернер предпочёл слегка перестраховаться в своей версии события, невольно оправдываясь: — Я рассудил, что должен войти к нему в доверие. Заверил, что всё понимаю, и попросил назначить встречу. Обещал, что решу вопрос надзора за собой… то есть, охраны. И в назначенный час, попросив Кристиана отвлечь охранявших нас вигилантов, ушёл из госпиталя через задний ход и направился по указанному адресу. Кристиан присоединился довольно быстро, так ведь? — Д-да, — подтвердил ассистент доктора. Ненадолго повисла тишина. — А потом? — не удержавшись, спросил Леон Годар. — А потом на нас напали. Исподтишка, внезапно… Не знаю, чего они хотели… То ли ограбить, то ли убить. Может, похитить… Я даже не уверен, что это нападение было целенаправленным, что нападали именно на доктора Вернера Коха и его ассистента, а не на случайных… эээ… туристов, забредших не туда. Мне досталось больше, я даже под кибердиагност попал, но уже в норме. А мой ассистент… — Ассис-стент в порядке… — пробормотал Кристиан. Кох снова от него отмахнулся и снова поморщился. Не так-то легко он отделался, судя по всему… — Нам повезло, что вигиланты своё дело знают, — вновь с изрядной дозой самокритики признал доктор Кох, — они быстро спохватились, что упустили своих подопечных, и бросились за нами. Успели вовремя, отбили, спасли. Препроводили в Цитадель. Но моя встреча так и не состоялась… Временный нунций приложил максимум усилий, чтобы не выдать своего возбуждения: — Но ведь у вас сохранился контакт того доктора, не правда ли? Вернер Кох колебался долю мгновения: — Конечно. Сейчас скину, — ответил он, разворачивая свой комм. Леон тут же перебросил полученный контакт мейстеру Люке с распоряжением незамедлительно найти указанного человека и настоятельно пригласить его на беседу в Цитадель. После чего доложить по исполнении. Покончив с необходимыми распоряжениями, временный нунций сказал Коху: — Поправляйтесь, коллега, нам предстоит ещё много дел. — Да уж будьте уверены, что тут я не задержусь, — проворчал Вернер, тоскливо посмотрев на свои руки, лишённые имплантов. Леон Годар кивнул и, не дожидаясь невольного спутника, покинул палату. Кристиан последовал за ним.***
Ассистента доктора Коха на выходе поймал вигилантский лекарь, и теперь уже молодому человеку не удалось отвертеться от осмотра. Инквизитор едва заметно улыбнулся ситуации и отправился к себе, по дороге размышляя над внезапно всплывшими вопросами: что было известно несостоявшемуся контакту доктора Коха, кому было выгодно на него напасть и кто мог быть заказчиком и исполнителем нападения? Леон надеялся, что беседа с этим человеком многое прояснит… Но не успел он, вернувшись в свою комнату, в последний раз перед сном просмотреть таблицу подозреваемых, как последовал вызов от мейстера Люки. Глава вигилантов, извиняясь после каждого осмысленного предложения, доложил, что переговорить с контактом не удалось, поскольку тот исчез бесследно. Видимо, прознал, что встреча Коха не состоялась, и перестраховался. Ещё одна ниточка оборвалась. И это не радовало.