Можно сказать, что развитие магического сообщества было достаточно гармоничным. Скрытая от глаз обычных людей, община волшебников сепарировалась в северной части Евразии, и, имея генетическую предрасположенность к высокой выносливости, нечеловеческой силе и устойчивости ко многим природным катаклизмам, смогла выстроить слаженную систему саморегулирования, пользуясь при этом своими магическими благами. Первейшие, благодаря своим организменным мутациям,
отлично существовали как среди обычного люда, так и среди хтонических существ. Многие исследователи предполагают, что при дальнейшем смешении Первородных и простолюдинов в большинстве случаев образовывалось сильное потомство, способное к более длительному выживанию. Так же эту гипотезу некоторые учëные волшебники применяют и по отношению к смешению стихий родителей. Но, по-моему мнению, такое смешение в большинстве своëм может привести только к нейтрализации способностей в новорождённом, что и доказывалось множеством исследований и экспериментами. Поэтому для того, чтобы не прервать волшебные начала стихий, дарованные нам самим Пантеоном, мы должны соблюдать определённую чистоту крови…
— Ага, объективна литература, как же, — Антон с остервенением хлопнул книгой и кинул еë на дно сумки. Оказывается, даже среди магических фриков он считался ещё большим отбросом. Мало Шастуну кровожадного отца, так ещё и… межвидовой брак? Как это назвать? — Что-то случилось? — Из-за угла проёма выглянул сияющий карий глаз. Савина полностью вошла в комнату и прислонилась к стене. — Я услышала, как тут громыхнуло. — Да… Всё нормально, Савин, — Антон устало улыбнулся и потёр лоб. — Просто не могу спать лечь, а уже поздно. Бессонница, во. — Понятно, — поджала губы она. Они постояли, неловко помолчав, пару секунд. Затем Савина подошла к Антону и обняла его, уткнувшись носом в ногу. — Дядя Антон, вы очень хороший. Я, конечно, мало Вас знаю, но я буду скучать. Шастун на мгновение застыл, но потом, наконец, сообразил, что нужно сделать, и, присев на корточки, обнял Савину в ответ. — Спасибо. Я тоже буду скучать. Кажется, Антон впервые смог сказать другому человеку не колкость или сухой ответ, а что-то хорошее. Прогресс.***
— Клюся, подъём. Новый день, ты наконец уходишь из нашего дома, все дела. Дима улыбнулся и дунул прямо Шастуну в нос. Тот, заспанный и растерянный от такого резкого пробуждения, заорал и упал с кровати. — Божедурье, я так рад, что ты уезжаешь, — закатил глаза Позов и вышел из комнаты. Антон наспех оделся и направился на кухню. Катя о чём-то мило общалась со Стасом, который развернулся на стуле к Шастуну, как только тот вошëл. — Утра, Шаст, — Шеминов хлопнул Антона по плечу. Он коротко улыбнулся в ответ, тряхнув чёлкой. — Волнуешься? — Скорее грущу, — Шастун помешал ложкой в тарелке. Каша на воде в горло не лезла. — Здесь классно. — А там будет ещё круче, — Стас улыбнулся и начал активно рисовать что-то в воздухе. — Магия, новые знакомые… Может, даже подружку себе заведёшь. — Мне не нужна подружка, — выделил последнее слово Антон и брезгливо фыркнул. — Я просто хочу чувствовать себя там… Не как чужой. — Всё будет нормально, — Шеминов неуверенно бросил взгляд на Катю. Та покачала головой и зачерпнула ложкой кашу. Завтрак кончился, и Антон со Стасом, забрав из комнаты вещи, направились в сторону ворот. Шастун напоследок обернулся на усадьбу. Катя с Тео на руках махала ему. Дима коротко кивнул. Савина немного растерянно стояла на лестнице и что-то мяла в руках. Но затем, словно ужаленная, побежала вслед за Антоном, громко его окликая. Шастун в недоумении встал с вещами, как вкопанный, и смотрел, как Савина протягивает ему куколку без лица, перемотанную разномастными кусочками ткани. — Это берегиня, — торопливо зашептала Позова. Антон присел на корточки, чтобы лучше её расслышать. — Я сама её сделала. Оберег для защиты, ну и прочего… Спрячь в самое потаённое место и не вытаскивай лишний раз. Она удачу приносит тому, кто под сердцем еë носит. — Хорошо, — Шастун понятливо кивнул и взял в руки маленькую плетëную куклу. Ткань приятно легла в ладонь. От берегини словно исходило едва ощутимое тепло. — Спасибо большое. Это очень мило. Савина улыбнулась и крепко обняла Антона за шею, уткнувшись носом в плечо Шастуну. Он погладил еë по волосам и шумно выдохнул. «Я буду слишком сильно скучать», — подумал Антон, когда ворота за ним с тихим стуком захлопнулись.***
Стас нервно стучал ногой и ходил из стороны в сторону. Антон сидел на лавочке с открытым ртом. Ладно, к огненным порталам ещë можно привыкнуть (хотя у Шастуна до сих пор само собой замирало сердце, когда он вспоминал своë первое перемещение). Но прямо сейчас у Антона мир переворачивался раз в десятый. Шлиссельбург, цветущий и живой, встретил его сильным холодным ветром и запахом воды, проникающим в самые альвеолы. Антон сидел у берега, и вместе с суетным Стасом что-то (или кого-то, похоже) ждал. Туристы шастали рядом, с не меньшим восторгом осматриваясь. К причалу недалеко от Антона пришвартовалась расписанная красным и жëлтым ладья с длинноволосым мужчиной, держащим весло наперевес. Он легко спрыгнул с лодки и направился прямиком к Шастуну и Шеминову. — Приветствую, — мягко улыбнулся незнакомец, кивнув Антону и пожав руку Стасу. — Меня зовут Вячеслав. Проходите в ладью. Шастун заозирался. Туристы всё так же сновали по причалу и берегу, но словно игнорировали существование пёстрой ладьи с вытесанными на ней рисунками. Антон с опаской покосился на Вячеслава. Тот, продолжая улыбаться, протянул Шастуну раскрытую ладонь. Стас уже сидел в лодке и наблюдал за развернувшейся перед ним картиной. Антон, пробежав глазами по лицу незнакомца, сжал его руку и зашёл в ладью. Она с тихим шелестом отплыла от берега без видимых усилий Вячеслава. — Наверное, надо начать привыкать к тому, что меня окружает магия? — пошутил Антон и потёр шею. Стас закатил глаза, Вячеслав по-доброму усмехнулся и поднял взгляд в сторону горизонта. Вдалеке начал проглядываться силуэт древней крепости. Шастун восторженно смотрел, как ладья приближается к каменной громаде. Вскоре нос ладьи повернул в сторону, и она сама пришвартовалась к литому пирсу с вензелями. — Добро пожаловать в Шлиссельбургский Университет Магии, — торжественно произнёс Вячеслав и махнул веслом в сторону крепости. — На эти несколько месяцев он будет Вашим пристанищем, Шастун, — длинноволосый обернулся и подмигнул ему. — Вы… — оторопел Антон. — Ректор ШУМа, и декан факультета психомагии, а вы, молодой человек… Скажем так, главный герой сегодняшнего вечера, — Вячеслав грациозно перепрыгнул из ладьи на пирс и помог подняться Шеминову. Тот с излишним кряхтением поднялся за ним и обернулся на Антона, ухмыльнувшись. — Вот это прикол, конечно, — ляпнул Шастун, не подумав. — Прикол, — смешливо повторил Вячеслав и вытянул Антона из ладьи. — У Вас чистый разум, огромное сердце и добрая душа, Антон. Уверен, вы станете великим магом. Таким же великим, как и Ваш отец. — Мой отец — убийца, — выпалил Антон. — Последний человек, на которого я хочу быть похожим — это он. — Вы правы, — спокойно ответил директор. — Но мы все в итоге рано или поздно перенимаем родительские силы. Магия это, или же сила характера, — Вячеслав мягко положил руку на плечо Шастуну и чуть сжал. — Синица не может обратиться жар-птицей, как бы она не завидовала ей. Тебе придётся стать великим, Антон. Директор убрал руку и направился в сторону каменной арки, к которой стекались люди разных возрастов, полов и цветов. Вячеслав словно растворился среди них, оставив после себя только эхо последней фразы в голове Шастуна. — Дусмухаметов умеет промыть мозги, — Стас хлопнул Антона по спине. Тот стоял, не шелохнувшись. — Не думай над этим слишком долго, ладно? Твой отец… Его дела задели многих людей, понимаешь? И в хорошем смысле, и в плохом. И у всех тут завышенные ожидания по поводу… Так скажем, твоего предназначения. — Я для них типа Избранный? — сухо спросил Шастун. — Да, типа Избранный, — поджал губы Шеминов. — Но, даже не смотря на пророчество, ты не обязан этому соответствовать, понимаешь? Ты — это ты… — И я даже не знаю, кто я, Стас, — Антон опустил взгляд. Носки кроссовок находились рядом с краем пирса, от которого пыльная дорога вела в сторону каменной арки. — Я всю жизнь существовал в мире, где магия — это что-то из детских сказок, а теперь каждый день сталкиваюсь с чем-то волшебным и новым. Мне страшно. Из-за всего этого, блять, страшно. Стас обошёл Шастуна и молча положил ладонь ему на щеку. Антон прильнул к руке Шеминова, уткнувшись носом в ребро ладони. — Тебе придётся пройти это всё, в своём темпе. Нужно время. Но ты не один, — Стас большим пальцем провёл по скуле Антона, стирая крупную слезу. — Другие новенькие тоже в замешательстве, но вы все по итогу справитесь. Все это проходят. Для этого нужно терпение и силы. Я уверен, у тебя всё получится. Шастун коротко кивнул и, проморгавшись, двинулся в сторону каменной арки. Шеминов, нацепив кепку пониже на лоб, направился за ним. Двор внутри крепости оказался большим и зелёным: то тут, то там, росли одинокие дубы и берёзы, кустилась малина и голубика. Множество парней и девушек с интересом оглядывались вокруг, изучали древние башни. Некоторые смельчаки подъедали ягоды с кустов. — Так, это абитуриенты, нам с ними не интересно, — бормотал Стас, за локоть подхватив Антона и волоча его вдоль стаек весело болтавших ребят. Они оценивающе оглядывали Шастуна с головы до ног. Кто-то брезгливо поправлял мантии. — А вот и твоя компания. Антон с недоверием оглядел собравшихся. Разношёрстная толпа парней и девушек в неколдовской одежде испуганно сбилась и кидала взгляды на самоуверенных волшебников-первокурсников с левитирующими транспарантами, сильно уставших на вид старшекурсников и ещё зелёных, но заранее слишком уверенных в себе абитуриентов. — Знакомься, это Павел Алексеевич, — Стас с улыбкой помахал рукой худому мужчине средних лет с укладкой, которая не колыхалась даже при сильном ветре, ходившем по крепости. — Он… — Куратор «найдёнышей», проректор ШУМа и твой лучший друг на эти несколько месяцев, если ты, конечно, обойдёшься без глупостей и не будешь лезть в неприятности сам, — Павел Алексеевич резко протянул руку Антону. Шастун пожал её и удивился, как в, казалось, таком худеньком и маленьком теле было столько силы и энергии. — Антон Шастун, верно? — Нет, Шантон Астун, — съязвил Антон. — Ты мне уже нравишься, — улыбнулся куратор и повернулся к Стасу. — Ну что? Можешь оставлять мальчика. Шеминов кивнул и посмотрел на Шастуна. Антон обнял Стаса и уткнулся ему носом в макушку. — Ну чего ты, клюся, — пробубнил Стас где-то в районе груди Шастуна. — Я ещё приеду… Всё, отлепляйся. Антон отошёл к теперь уже своей группе, напоследок обернувшись на Шеминова. Тот показал ему два больших пальца и, развернувшись, скрылся среди студентов ШУМа. Шастун опустил взгляд на немногочисленные пожитки у своих ног. Сумка и рюкзак. Это всё, с чем он пришëл в этот мир. — Добро пожаловать в семью, клюся, — хмыкнул Павел Алексеевич и начал пробираться сквозь толпу новичков, кромко крича. — Все за мной! Я проведу вас до спален, затем перерыв — и двигаемся на Церемонию! Антон фыркнул и, подняв с земли сумку и рюкзак, направился к куратору. Парни и девушки тоже двинулись за ним в сторону одной из самых дальних и больших башен крепости. Деревянная дверь открылась по мановению руки Павла Алексеевича, и перед новобранцами предстало помещение без углов, украшенное яркими рисунками. Волшебные птицы, сцены из мифов и легенд, цветы и руны: пестрота резала глаз. — По лестнице поднимаемся на второй этаж, — куратор указал вперёд. Некоторые особенно проворные студенты уже взбегали по ступеням и с восторгом изучали новое пристанище. — Там ваши спальни. В каждой комнате может жить до четырëх человек. Так что быстренько распределяемся, кидаем вещички и выметаемся. Антон, крепко сжав лямку рюкзака, стал осматриваться вокруг. Многие девушки уже разбились по группкам и с неохотой брали к себе в комнату других. Парни стояли в похожей с Шастуном растерянности. — Храпишь сильно? — к Антону из-за спины подошёл бородатый высокий парень. Хмурые брови добавляли к его внешности ещё больше суровости. — Нет, совсем не храплю, — Шастун с недоумением осмотрел незнакомца. Светлые волосы растрепались, серые глаза пристально смотрели на Антона в ответ. — Отлично, — незнакомец улыбнулся, и его лицо тут же посветлело. — Меня Ильёй звать. А это, — Илья указал на темноволосого парня в солнцезащитных очках позади себя. — Тамби. Мы с ним вместе сюда добирались. Хочешь с нами жить? — Да, — с облегчением выдохнул Шастун и улыбнулся в ответ. — Я Антон, кстати. — Приятно познакомиться, — Илья приобнял Антона. Шастун от неожиданности часто заморгал. Тамби позади Ильи тихо хихикнул. — Ты не переживай, мы тоже тихо спим, — Тамби хлопнул Антона по плечу. — Буду иметь в виду, — кивнул Шастун и, поправив лямку рюкзака, пошëл вслед за Ильëй, который уже открыл дверь в одну из комнат и засунул голову в проëм, осматривая спальные места. — Ну тут чистое лухари́, — Илья плюхнулся на нижнюю полку двухъярусной кровати, вырезанной из светлого дерева. — И пахнет приятно… Вот это сервис. Антон поднял глаза к потолку и замер. Хвост жар-птицы отливал настоящим золотом и стелился почти по всему рисунку. Когти, тоже с золотым тиснением, крепко держались за ветку дерева. Небольшие розовые яблочки лежали под корнями яблони, а с левой стороны потолка был нарисован ярко-синий ручей. — Тут каждая комната украшена какой-то легендой. Древней или современной, — Павел Алексеевич так неожиданно появился позади Шастуна, что тот от испуга уронил сумку и рюкзак себе под ноги. — Антон, выйдем пошушукаться? Шастун с недоверием посмотрел на куратора сверху вниз, а затем обернулся на Илью и Тамби. Те уже успели расстелить себе кровати и теперь с удивлением наблюдали за разговором Павла Алексеевича и Антона. — Да, только вещи закину, — бесцветно ответил Шастун и поставил сумку на кровать. Рюкзак решил взять с собой — совсем без вещей идти с почти незнакомым человеком не хотелось. Павел Алексеевич молча вышел из комнаты и направился вниз, в сторону выхода из башни. Шастун широкими шагами шëл за ним, но соблюдал дистанцию. Тревога продолжала долбиться в черепной коробке, убеждая Антона убежать обратно в сторону пирса и уплыть к Позовым. Или отбить себе голову и вернуться в Москву, в офис, чтобы не вспомнить ни своего имени, ни магию, абсолютно ничего. Куратор резко развернулся к Шастуну на пятках. Тот, погружëнный в поток мыслей, чуть в Павла Алексеевича не врезался. — Шастун, я хочу выяснить всë на берегах, чтобы потом по универу не прокатился скандал, — торопливо начал куратор. — Возьми вот это. Павел Алексеевич сунул в руки Антону большое, длинное чëрно-золотое перо, от которого исходило сильное тепло. Шастун покрутил его в руке. Из головы исчезли все навязчивые мысли, осталась только звонкая тишина и стук собственного сердца. — Ты общаешься со своим отцом? Состоишь в БЗЧК? — Павел Алексеевич скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на Шастуна. Тот в недоумении поднял бровь. — Да вы издеваетесь? Я отца в жизни ни разу не видел, да и не хочу больше, после того, что мне тут Стас и мама про него наговорили, — Антон выпалил это, как на духу, нахмурился и опустил взгляд на перо. Оно блестнуло и издало странный, низкий звук, словно металлоискатель, нашедший ключи или монеты в кармане. — Значит, всë нормально, — вздохнул куратор и забрал из рук Шастуна перо. Оно тут же прекратило сиять, а Антон почувствовал, как ему неожиданно стало холодно под сильным ветром с бухты. — А твои психологические проблемы с отцом мне не интересны. — Спасибо хоть на этом, — буркнул Шастун. У него как-то неожиданно быстро испортилось настроение. — Ну почему всем так нужно знать, что нас с отцом связывает? Да, я тоже Шастун, но… Но мы разные. Я не хочу убивать людей. — От себя не убежишь, слышал такое? — Павел Алексеевич засунул перо в рукав и развернулся в сторону крепости. — Да, ты хороший мальчик без жажды крови. Молодец и возьми с полки пирожок, все дела. Можешь постараться не быть таким же, как отец, твоë право. Но всего-то из себя не вытрясешь. Часть магии и души от отца всë равно будет жить в тебе. Павел Алексеевич быстрым шагом пошëл в сторону каменной арки. Антон проводил куратора долгим взглядом и сжал плечи руками. Вечерело в крепости как-то слишком быстро. Ветер крепчал. Шастун поплотнее укутался с толстовку и решил, что пока возвращаться в башню не собирается. Новые люди, завышенные ожидания… Это было для него слишком. Голова начинала сама собой раскалываться, тревожность тихо бурлила в груди… Влажный воздух отлично прочищал мысли и успокаивал. Шастун старался вдыхать и выдыхать единым ритмом, как его когда-то учили на психологических сессиях, что редко проводили на работе. Антон снова вспомнил офис, похожие друг на друга дни, пьянки, Оксану… «Наверное, она уже давно думает, что я умер», — безрадостно хмыкнул Шастун. — «Либо пропал где-то за городом в лесополосе. И как бы ей обо всëм рассказать…» Антон присел почти у самой кромки воды и взглядом гипнотизировал набегающие волны. На ум больше ничего путного не приходило. Вдруг Шастун почувствовал, что рядом с ним будто кто-то есть. Шея покрылась мурашками. Он потëр еë и повернулся в сторону. Недалеко от него, по левое плечо, под большой и раскидистой плакучей ивой сидел человек. Его чëрные, почти смоляные волосы чуть трепались на ветру, пальцы бегали по странице книги, а ноги были скрещены. Шастун отметил тонкую белоснежную рубашку и строгие брюки. Шастун с удивлением посмотрел на него снизу вверх. Все учащиеся уже давно были в крепости и разбирали вещи (кроме, конечно, Антона — он, как всегда, исключение из правил), а этот парень выглядел, как его ровесник. Странно. Антон поднялся и, отряхнувшись, на негнущихся из-за холода ногах подошёл к парню под ивой. — Привет, — Шастун неловко махнул рукой. — Ты тут совсем один? Незнакомец поднял на него свой взгляд. Голубые глаза пронзили Антона своей чистотой и ясностью цвета. Ресницы черноволосого чуть затрепетали. Он улыбнулся. — Привет, — незнакомец закрыл книгу, заложив страницу пальцем. — Ну, не совсем. Раньше здесь была ещё она, — он поднял «Историю магии» одной рукой. — Теперь и ты. — Понятно, — Антон потёр шею. Почему-то он не мог отвести взгляд от черноволосого. Голубые радужки словно переливались на закатном солнце и навевали мысли о море. Незнакомец спустя какое-то время снова опустил взгляд в книгу и продолжил чтение. Антон машинально присел рядом и бегло глянул на открытую страницу. Это была глава про золотой век Первородных Волшебников. Шастун только недавно смог её осилить, и болезненные воспоминания были ещё свежи. «Золотой вѣкъ имѣлъ существенныя особенности…» — А мне кажется, что «История магии» переоценена, — язвительно сказал Шастун и, взяв в руки лежавший неподалëку камень, кинул его в воду. — Почему же? — не отрываясь от книги, спросил черноволосый. Антон посмотрел на него и хмыкнул. — Пушкин пишет непонятно, у него язык сложный. А ещë его мнение о том, что неволшебники не должны вступать в отношения с волшебниками, кажется глупым. — Так ты прогрессивный? — незнакомец чуть выпрямился и бросил изучающий взгляд на Шастуна. Голубые глаза, словно рентгеновские лучи, сканировали Антона с головы до ног. От такого взгляда он смутился и посмотрел в сторону. — Ну… Да. Я против того, чтобы волшебникам что-то запрещали. Я думаю, они и сами могут разобраться, что к чему. — Слава Перуну, — с облегчением прошептал черноволосый и склонил голову. Шастун недоумëнно поднял бровь. — Прости, я просто так часто общаюсь с фанатиками чистой крови на работе, что аж тошно. Слышать адекватное мнение, даже от незнакомца — как глоток свежего воздуха. — Понятно, — кивнул Антон и смущëнно потëр шею. — Но то, что ты считаешь Пушкина сложным — это преступление, — усмехнулся голубоглазый и снова заложил книгу пальцем. — Мне кажется, его текста одни из самых лёгких для восприятия. — Признайся, ты мазохист? — недовольно скрестил руки Антон. — Как можно считать книгу уровня… Уровня научных статей — лëгкой? — А ты, наверное, хочешь историю изучать с помощью лубков? — голубоглазый хихикнул и поднялся с места, отряхнувшись. Антон тут же подскочил за ним. — Намекаешь, что я тупой? — упëр руки в боки Шастун. — Ты даже имени моего не знаешь. — Как тебя зовут? — протянул руку черноволосый. — Антон, — пожал руку Шастун. — Так вот, Антон, — еле сдерживая смех, сказал незнакомец. — Я Арсений, кстати, и да, это был намëк. Антон недовольно фыркнул. Арсений не сдержался и рассмеялся в голос.***
— Кстати, ты знал, что эта крепость существует не в одном измерении? — Это как? — нахмурился Шастун. — А так, — голубые глаза заискрились. Арсений и Антон всë ещë гуляли вдоль берега бухты. Антон не считал, какой это был по счëту обход вокруг крепости — его увлекали бесконечные рассказы Арсения обо всех особенностях волшебного мира. — Ещё в четырнадцатом веке, когда только князь Юрий Третий основал Орешек, некоторые северные волшебники решили облюбовать такое стратегически важное место. Представь — окружëнная водой, с толстыми стенами и с большой дальностью видимости судов, эта крепость стала мечтой волшебников. Сначала они хотели отобрать его для основания города. Но затем Жирослав Родич… — «Жиро» кто, прости? — пытался сдержать смех Шастун. — Вообще-то это имя имеет хорошее значение, — Арсений закатил глаза, но его уголки губ непроизвольно поднялись. — Его обладатель всегда будет богатым и счастливым. — Так «жир» у вас такое значит… — Антон прыснул и провëл кончиками пальцев по грубо высеченому древнему камню стены. — Ладно, прости, что перебил. Расскажи, что было дальше. — Тебе так понравился рассказ про то, как один человек пытался отобрать у другого плоды его трудов? — Ты очень интересно рассказываешь, — смутился Антон. — Интереснее, чем Пушкин? — Арсений поправил чëлку и посмотрел на Шастуна. Тот кивнул. — Спасибо за комплимент. — Всегда пожалуйста, — кивнул Антон и сунул руки в карманы. — Так вот, у Жирослава был… — Шастун, не успев себя сдержать, хихикнул в ворот толстовки. — Да, да, он жирный из-за своего имени, просмейся уже. Антон не стал отказываться от возможности и засмеялся в голос, уперев руки в колени.***
Шастун не заметил, как солнце зашло за край бухты. Рассказы Арсения об устройстве крепости, соседнего города и забавных волшебных исторических личностях перемешались в голове Антона, образуя единое славяно-мифо-реальное полотно, где одновременно существовал Пантеон, Жирослав Родич (как оказалось, хороший мужик и один из самых мудрых правителей династии Родичей) и попытки колдунов приобщиться к культуре неволшебников двадцать первого века. Антон не знал, почему, но Арсению хотелось доверять. Шастун не представлял, что этот парень с копной смоляных волос, ясными голубыми глазами и носом-кнопкой смог бы причинить кому-то вред. Разве что, мог навредить очень долгими и содержательными монологами — у людей, которым не интересно слушать про волшебный мир, уши давно бы завернулись в трубочку. — Смотри, как стемнело, — Арсений кивнул в сторону горизонта. Едва застывшее у воды розовое свечение начинало потихоньку уходить, уступая место обсидиановой темноте неба с россыпью ярких точек-звëзд. — Нам пора в крепость. Скоро начнëтся Церемония. — А Церемония чего, стесняюсь спросить? — Антон обнаружил, что они как-то в очередной раз успели обойти крепость по кругу и остановились у каменной арки. — Можно считать, это больше обряд инициации, чем Церемония, но университету нравятся пафосные названия, — Арсений поднял глаза в сторону одного из центральных корпусов. — Тут, в Главном зале, вас соберут и начнут «испытания», — он пальцами вывел в воздухе кавычки. — Ты поймешь, когда там окажешься. — Понял, — Антон направился в сторону арки. — Тогда… В крепость? — В ШУМ, да, — Арсений сжал руками плечи и двинулся за Шастуном. — Замëрз? — Антон оглядел нового знакомого сверху вниз. — Держи. Он пальцами подцепил горло толстовки и быстро снял ее, протянув Арсению. Тот открыл рот, чтобы что-то возразить, но Антон его перебил: — Ты окоченел весь, я же вижу. Арсений опустил взгляд и увидел свои посиневшие тонкие пальцы, вцепившиеся в плечи. Закусив губу, он осторожно взял у Антона толстовку и надел на себя. — Зачем ты мне дал эту кофту? — прошептал Арсений, когда они подошли в большой двери, из-за которой доносился шум расставляемой мебели и чертыхания, похоже, работников университета. — Дусмухаметов сказал, что у меня большое сердце, — пожал плечами Антон. Почему-то теперь холода вечернего ветра он не чувствовал. — Может, ему стало тесно в толстовке? Арсений улыбнулся и смущëнно опустил взгляд, спрятав ладони в рукава слишком большой для него толстовки. — Ты знаешь меня всего пару часов, — он поднял взгляд и встретился с сиявшими в свете ночных факелов на стене зелëными глазами. — Этого оказалось достаточно, чтобы понять, что ты — отличный собеседник, — Антон сунул руки в карманы и перекатился с пятки на носок. — Я в башню, кароче. Будешь сегодня на Церемонии? — Буду, — Арсений скрестил руки на груди и носом уткнулся в ворот толстовки. — Тогда… До встречи, Арсений, — Шастун махнул рукой на прощание и, одëрнув край тонкой футболки, ушëл в противоположном направлении. Арсений остался стоять под светом ночного факела, наблюдая за тем, как Антон скрылся за дверью самой дальней башни.***
Шастун завалился на кровать прямо с ногами. Ему было плевать, что он там испачкает, тело ломило так, словно он пробежал полумарафон под ледяным дождëм. — Эу, брат, живой? — Тамби немного испуганно позвал Антона. Илья оценивающе поглядел на Шастуна и фыркнул. Он закрыл глаза и тяжело выдохнул. — Ты вообще где был, каланча? — голос Ильи острыми гвоздями вбивался в черепную коробку. — Мы тут испугаться успели. Думали, куратор тебя к бухте увëл и всë, утопил… Вернулся потом ещë сюда в комнату, довольный, как кот… Сказал, что типа разговор прошëл хорошо, сейчас ваш товарищ вернëтся. А ты где-то застрял. В мыслях Антона всплыли серые волны, голубые глаза и звонкий смех. В ушах словно снова засвистел вечерний ветер, голова наполнилась недавними разговорами с Арсением — крепость, волшебники, книги… — Лежит, лыбится, — голос Тамби ворвался в приятный поток мыслей Антона. — Что, уже успел себе девчонку подцепить? Шастун резко открыл глаза, сел на кровати и ударился головой об верхний ярус. Чертыхнувшись, он потëр затылок и смущëнно пробормотал: — Да не подцепил я никого… — А толстовка где? — Илья присел на кровать и посмотрел Антону прямо в глаза. — Потерял, — в лоб соврал Шастун и, попытавшись скрыть румянец, проступивший на щеках, отвернулся к сумке и рюкзаку, которые начал тут же открывать и разбирать. — Понятно, — закатил глаза Илья и встал с кровати. — Мы с Тамби пока спустимся, подождëм тебя внизу, лады? — Лады, — Антон нервно перебирал дно сумки, притворяясь, что ищет там что-то важное, и постукивал ногой. Дверь с тихим стуком закрылась, и в комнате стало до жути тихо. Шастун выдохнул, перестав бездумно копошиться в сумке, и запустил пальцы в волосы. «Башка не на месте уже какой день», — безрадостно подумал Антон. — «Так реально недалеко и крышей поехать…» Неожиданно взгляд Шастуна вернулся к расвороченной сумке. Где-то на дне мелкнул незнакомый ему белый бумажный прямоугольник. Он аккуратно взял его в руки и опустил на колени. Коробок был не больше его ладони. Антон разорвал упаковку и открыл крышку. Внутри была записка:«Мой подарок в честь поступления. В этом месте нет связи (как и в любой другой точке с большим количеством волшебства). Надеюсь, это скрасит твои будни».
Шастун с недоумением отложил записку и, вернув взгляд в коробку, замер. Его старенький, давно потерянный и забытый MP-3 плеер с аккуратно свëрнутыми наушниками лежал перед ним, поблëскивая потëртым глянцевым корпусом. — Вау, — выдохнул Антон и взял плеер в руки. Он, наверное, не слушал на нëм музыку с первых курсов. После одной особенно тяжёлой зимней сессии Шастун забыл о нëм, закинув на одну из высоких полок шкафа. А теперь он снова в его руках. Антон зажал кнопку «ВКЛ». Экран зажëгся, проиграв анимацию логотипа. Кнопки переключения приятно кликали под пальцами. Шастун с нетерпением вставил штекер наушников в мини-джек и нажал кнопку «PLAY».Как же произошло — Жизнь опять словно белый лист Может, красками холст Красно-желтым — её каприз Ночь все перевернет, И оставит боль на потом. Точно ещё повезет С теплом…
У Антона словно открылось второе дыхание. Он накинул на себя какую-то кофту из сумки, сделал песню потише и быстро спустился на первый этаж. — Долговато ты, конечно, — Тамби скрестил руки на груди и поглядел на Шастуна с головы до ног. — Побежали, а то опоздаем. Они слились с толпой первокурсников и найдëнышей, которые неторопливо направлялись в сторону главного корпуса. Лакированная макушка Павла Алексеевича блестела где-то в авангарде. — Эй, малышня, за мной! — крикнул он, размахивая руками. — Садимся вот сюда! Антон вместе с Ильëй и Тамби быстро протиснулись сквозь плетущихся парней и девушек и сели прямо перед сценой, на которой стоял длинный стол с белоснежной скатертью. Шастун заозирался, глазами выискивая среди толпы Арсения. — Кого-то ждëшь? — ухмыльнулся Илья. — Да нет, — немного растроенно ответил Антон и поправил волосы. — Просто хотел осмотреться. Илья и Тамби многозначительно переглянулись и хмыкнули. — Приветствуем, дорогие новички! — на центр сцены вышел Павел Алексеевич и широко улыбнулся. — Добро пожаловать в Шлиссельбургский Университет Магии. Здесь, как вы наверняка знаете, вам предстоит провести несколько месяцев, открыть в себе магию и подтвердить маг.пригодность, — было видно, что он не первый раз говорил эту речь: мужчины и женщины позади него скучающе оглядывались на собравшихся в зале людей. — Но перед началом Церемонии так называемой инициации — пара объявлений. Зал довольно загудел. Кто-то из присутствующих громко свистнул. — Итак, первая новость — с этого года отменяется свободное передвижение из университета в город, — по залу прокатились неприятные шепотки. — Это сделано для того, чтобы обезопасить учащихся от опасных внешних факторов и угрозы раскрытия волшебства, — Антону показалось, что улыбка Павла Алексеевича на мгновение превратилась в дежурный оскал, но затем он снова бодро заговорил, и Шастун отбросил эту мысль. — Вторая новость — так как у нас произошла… Некоторая корректировка в штате, попрошу вас любить и жаловать двух новых преподавателей! Итак, Дмитрий Позов теперь будет повышен с ассистента до профессора кафедры психомагии. Зал начал аплодировать. Антон не мог поверить своим глазам — прямо перед ним на сцене появился Дима, махнул рукой в знак приветствия и встал в один ряд с другими волшебниками. Он поймал взгляд Шастуна и улыбнулся ему. — Ну а второго человека вы знаете слишком хорошо, — Павел Алексеевич закатил глаза. — Дамы, по возможности — попридержите свой восторженный писк. Арсений Попов, новый преподаватель истории магии. Шастун рад бы был провалиться под землю в это же мгновение, чтобы не видеть, как Арсений вышел на сцену, как улыбнулся смущëнно на громкие аплодисменты и одобрительные крики из зала, как встретился с Антоном взглядом и округлил глаза не хуже Шастуна. Шастун рад бы был провалиться под землю, чтобы не видеть, как Арсений вышел на сцену в его толстовке.