***
— Вот и расписаньице, — Илья повертел в руке кусок пергамента. — Слушайте, а у всех же оно одинаковое? Антон перегнулся через плечо «Макарова Ильи Андреевича», как было написано в правом верхнем углу расписания занятий на сегодняшний день. И да, предметы у них совпадали. — Павел Алексеевич сказал, что оно временное, — ни Тамби, ни Илья так и не поняли, как так неожиданно в их «чисто мужицкую» компанию затесалась Лиза, но никто протестовать не стал — под взглядом исподлобья от Антона весь их задор как-то неожиданно терялся. И теперь Гончарова ходила за Шастуном по пятам, иногда давая едкий комментарий по поводу неуклюжести Ильи или слишком толстых шуток Тамби про их с Антоном быстро образовавшийся дуэт. — Первую неделю мы походим на все лекции, а потом выберем те предметы, которые захотим. — Ого, — нахмурился Шастун и бегло пробежался по своему расписанию. Его тут же бросило в дрожь от словосочетания «История магии, класс Б». Лекция стояла первой в списке. Перед глазами замаячило разочарованное лицо Арсения. — А… На них обязательно нужно присутствовать? — Антон покосился на Гончарову. Та флегматично тряхнула косой. — Не обязательно, это добровольная вещь. — Она опустила взгляд на свой кусок пергамента. — Ты можешь вообще никуда не ходить, сидеть весь день в башне и бить баклуши. Но, во-первых, тебе это быстро надоест, если ты не социопат, конечно… А во-вторых — без элективов тебе точно не сдать экзамен на маг.пригодность. Тем более вы трое — выходцы из семей неволшебников. Если у нас, — Лиза положила руку на сердце. — В семьях существует правило передавать все знания прошлых поколений, непрерывность опыта, так называемая… У вас этого нет. И эти курсы созданы, во многом, специально для вас. — А ты тогда почему здесь? — ляпнул Шастун. Гончарова вскинула бровь. — В плане… Ты же наверняка династическая? Столько всяких умных штук знаешь, зачем тебе курсы? Лиза поджала губы и начала нервно теребить кусок бумаги. Затем прикрыла глаза, вздохнула и натянула дежурную улыбку. — Были причины. И это тоже не твоё дело, уж точно. Антон капитулирующе поднял ладони вверх. Макаров нахмурился. — Лиза, почему ты шифруешься всё время? Мы, вроде как, хотим с тобой подружиться, а ты нас отталкиваешь каждый раз. — Простите, но я не готова выворачивать душу первым встречным, с которыми знакома меньше дня, — съязвила Гончарова и, сложив расписание пополам, сунула в карман большой плетёной сумки. — Пока, ребят. Я на чары. Шастун смотрел вслед Лизе, которая быстрым шагом направлялась в сторону восточной башни. — Фрикуша, — Тамби презрительно фыркнул. — Тох, у тебя фетиш что-ли, выбирать себе самых чудных объектов воздыхания? Антон скрестил руки на груди и молча сверлил взглядом застывшего перед ним Тамби. — Ладно, вопросов нет.***
Антон раньше всех поднялся к кабинету истории магии, но заходить не решался. Новенькие проходили мимо, открывали тяжёлую дубовую дверь, смеялись и переговаривались. Шастуну казалось, что он был совершенно невидим. Никто не бросал на него даже коротких взглядов, словно он — приведение, выдуманное родителями, чтобы запугать маленьких детей и отвадить их от похода на заброшки. Антон следил, как стремительно минутная стрелка приближалась к полудню. Скоро ему нужно было зайти в кабинет и увидеть Арсения снова. Только от мысли об этом ноги становились ватными и отказывались держать Шастуна в вертикальном положении. Он попытался как-то себя отвлечь, и привычными движениями стал хлопать себя по карманам в поисках сигарет. До судьбоносного пятничного вечера Антон любил поторчать в курилке, даже с незажженной сигаретой зубах — сам ритуал «достать пачку — взять в рот (сигарету, конечно) — постоять на холодной ветреной крыше бетонно-стеклянного муравейника минуток пять» помогал очистить разум и разложить весь творившийся с ним кошмар по полкам в голове. Но сейчас сигарет рядом не было: остались лежать где-то на подоконнике в его квартире. А рефлекс-то успел сформироваться сильный. Вместо сигарет Антон нащупал плеер. Он с удивлением достал его из кармана «зипки». Какая-то магия. Шастун точно помнил, что он оставил его в ящике прикроватной тумбы… Вдруг с другого конца крепости раздался громкий колокольный звон. Антон развернулся и уставился в окно, готовый в любой момент начать бежать. Но нет — это был сигнал не тревоги, а начала занятий. Незамысловатая мелодия повторилась три раза и эхом осталась звенеть в ушах Шастуна. Он с недоумением оглядел коридор. История. Точно. Антон с замиранием сердца подошёл к двери и дёрнул за тяжёлую медную ручку. Она с громким скрипом отворилась, и Шастун увидел недоумевающие лица студентов. — Ваши родители случайно не лифтёры? — Антон с облегчением выдохнул — голос, доносившийся позади него, был женским. — Тогда откуда у них такой любитель не стучать в двери? Шастун обернулся и увидел за трибуной женщину в подпоясанной мантии зелёного цвета, которая руками опиралась о бортики и внимательно глядела на него сверху вниз. Её сухие пальцы нетерпеливо постукивали по светлому дереву, а уголок губ дёрнулся в некой попытке ухмыльнуться. — Я бы сейчас поиздевалась над тобой с «Выйди и зайди нормально», но я очень хочу быстренько с вами всеми покончить, так что присаживай свою тощую задницу за ближайшую парту и сиди тише мыши. — Преподавательница протараторила это предложение на одном дыхании, ни разу не сбившись. Её хрипловатый голос добавлял её словам двойное дно, — мол, если не будешь тише мыши, у нас знаешь что с такими на районе делают? — поэтому Антон покорно кивнул и присел на ближайший свободный стул. Женщина тряхнула длинными прямыми волосами и приосанилась, возвращаясь, похоже, в свою колею. — Для всех опоздавших, — она многозначительно зыркнула на Шастуна. — Повторяю последний раз. Моё имя — Виктория Павловна Складчикова, но друзья обычно зовут меня на бл… Короче, вы поняли, теперь новая информация, — Виктория Павловна взяла в руки мел и подошла к доске. — Я буду вести у вас базовую историю магии. Она пригодится для тех, кто всю свою жизнь до этого момента был в танке и не знал, что магия вообще существует. Как говорится, вы её не видите, а она есть, — Складчикова махнула рукой, и от её пальцев пошли зелёные всполохи. Кактус, стоявший на подоконнике, пустил стрелу, и через пару секунд из неё вырос пышный цветок необычайной красоты. Лекционный зал дружно ахнул. — Вот-вот, для таких, как вы, чудиков, я тут и сижу. Предупреждаю, что базовая история — не мой основной профиль, я всё-таки больше специалист по контакту с международным магическим сообществом. Так что по всем дополнительным вопросам, требующим глубоких познаний, обращайтесь к вашему любимому Арсению Сергеевичу, — где-то позади Антона раздалось несколько мечтательных девичьих вздохов. — Так, не отвлекаться на посторонние субъекты во время моих занятий. В дорматориях потом помечтаете об Арсении. Давайте работать!.. Удивительно, но Шастун смог даже ненадолго отвлечь разум от мыслей о Попове. Виктория Павловна интересно и красочно рассказывала об истории Первородных Магов, бесконечных междоусобицах князей и их «истинных», как выяснил Антон, причин — ненависть неволшебников к волшебству в древние времена не имела границ, и правители почти во все времена пытались уничтожить «тварей колдовских», даже если они были их родными братьями. Складчикова во время лекции расхаживала по залу и иногда прикладывалась к фляжке, стоявшей на подоконнике, тоном истинной святой уверяя, что «восполняет водно-солевой баланс в организме». Шастун подозревал, что Виктория Павловна «восполняет» его при помощи самодельной Маргариты, потому что под конец занятия она, забывшись, спросила у Антона, нет ли у него в кармане чего-то кисленького. — А Виктория Павловна не промах, — Макаров сидел на ступенях перед башней и с удовольствием грелся под солнечными лучами. — Крутая она, я бы на каждое её занятие ходил. — Чтобы она тебя из фляжки угостила? — Шастун хмыкнул, поправив лямку рюкзака на плече. — Может и так, — Илья приоткрыл один глаз, с нескрываемым сарказмом добавляя: — Но, в отличие от твоего Арсения Геевича, — Макаров выделил отчество интонацией. — Она не мнит из себя хер пойми кого. — Пояснительную бригаду, — Антон недовольно поднял бровь. — А чё с Арсением… Сергеевичем не так? — Он с трудом заставил себя договорить отчество. Ну не мог он думать о том, что Арсений, такой интересный и… Антон не придумал, какой ещё, но он не мог представить, что Попов ведёт самый занудный для него предмет в университете. Очень злая ирония судьбы. — О, я и забыл, что ты в танке хуже меня с Тамби, — Макаров махнул рукой и встал со ступеньки. — Про Арсения Сергеевича слухов ходит — закачаешься. Кто-то говорит, что он со своей невестой вскоре свадьбу сыграет. А ещё ходит слух, что их отношения — договорные. Ну, и что любовь Арсения Сергеевича чиста и ясна, как это весеннее голубое небо, — Илья поднял указательный палец вверх. — Кароче, мутный он. Ничего не отрицает никогда, но и не подтверждает. Текучий, как вода — если нужно, будет или порядочным мужем, или дамским угодником, или ещё кем… Антон поражённо молчал, пока Макаров продолжал рассуждать то ли о длинных девичьих языках, то ли о скорости распространения сплетен. Шастуну было плевать. Мысленные пазлы сыпались в руках, соединялись чужими гранями, не давали увидеть реальной картины. Арсений почти целый вечер провёл в разговорах с Антоном, оставил себе его толстовку, был готов встать в бой с Шастуном, лишь бы только профессор Белый, как оказалось потом, ему не навредил. А Антон же подумал, что… Может, для Арсения он стал каким-то… Особенным, что-ли? Всё-таки не каждый день ты встречаешь незнакомцев и узнаешь их так, словно они… В голове тут же пронеслись глупая улыбка Руслана Викторовича, слова Макарова про свадьбу, разочарованный взгляд Арсения. «Значит, я для него просто…» — Шастун так и не придумал, что значило это «просто» в его сознании. Но где-то в глубине души это «просто» медленно и болезненно врезалось в сердце, заставляя его изрядно кровоточить. — Перерыв закончится через пять минут, пошли, — Илья со вздохом толкнул дверь и стал подниматься по крутой винтовой лестнице. Антон постарался отбросить терзавшие его тревожные мысли и сконцентрировался на подъеме.***
Шастун не хотел, чтобы эта пара заканчивалась. Сергей Вячеславович, немного манерный, но очень активный преподаватель чар, прямо в начале занятий запретил доставать учебники и попросил отодвинуть все травмоопасные предметы подальше, с тоном профессионала заявив, что по его предмету всему нужно обучаться сразу на практике. А потом на протяжении полутора часов они учились отрабатывать базовые защитные барьеры, накладывать чары левитации (Илья так «хорошо» сконцентрировался, что чуть не отправил самого Сергея Вячеславовича в полёт) и уже хотели начать разучивать заклинание на нахождение спрятанного предмета, но за окном прогремел колокол, оповещающий, что студентам пора на обед. — Было приятно со всеми вами познакомиться! — Сергей Вячеславович с энтузиазмом бегал по кабинету и собирал упавшие с полок книги. — Надеюсь всех увидеть на следующей неделе! Особенно вас, Шастун, — профессор заговорщески подмигнул Антону. Тот смутился и почесал затылок. — Не буду скрывать, вы мой любимчик. Приятно видеть, что кто-то до этого момента попытался открыть учебник и поизучать чары. Шастун смутился ещё больше. Да, конечно, в чарах он понимал больше, чем в истории магии (Антон даже пытался попробовать кое-какие заклинания, когда ещё жил у Позовых, но всё закончилось разбитой вазой, злой Катей и запретом на последующие подобные эксперименты), но каким-то гением себя не считал. Так, лучшим среди худших. А от слов Сергея Вячеславовича становилось крайне неловко. Психолог говорила, что в такие моменты в нём просыпается синдром самозванца. Антон не знал, кто проснулся в нём на этот раз, но от присутствия этого «кого-то» захотелось спуститься из кабинета по чугунным ступеням прямо лицом. В Главном Зале стало немного легче. Антон со вздохом грохнулся на лавку и обречённо уронил голову на тарелку. — На обед сегодня — томлёный в собственных мыслях Шастун, — Тамби флегматично поправил скатерть и бросил взгляд на кучерявую макушку Антона. — Кстати, Тох, по-братски раскрой секрет — как это у тебя так быстро растут и кучерятся волосы? Мне для науки. — Растут? — с искренним удивлением Шастун поднял голову и непонимающе нахмурился. Затем поднял лежавший рядом пустой серебряный поднос и пришёл в ужас. Из немного искривлённого отражения на него смотрел заросший мужик, больше похожий на местного лесника, чем студента волшебного университета. — Мне теперь интересно, как же ты выглядишь без бороды, — Лиза неожиданно появилась позади Антона в отражении и подмигнула. — А то с ней невозможно определить — тебе восемнадцать или все сорок восемь? — Смешно пиздец, — скривился Антон. Теперь ему всё стало понятно. Конечно, Арсений его считал кем-то «просто» — кому приятно будет продолжать общение с волосатым бугаем под два метра роста с острым языком и без малейшего инстинкта самосохранения? Шастун бы сам тридцать раз подумал, прежде чем предлагать кому-то такому дружбу. — Что, пытаешься лихорадочно вспомнить, когда брился в последний раз? — Илья ткнул вилкой, и из котлеты по-киевски вытекло немного масла. Антон пару раз моргнул, а затем стал считать. — Получается, где-то неделю назад, — Шастун застыл с подносом перед собой, рассматривая причёску в отражении. — Вот это — самая настоящая магия, чуваки, а не эти ваши чары на левитацию, — присвистнул Макаров и закинул в рот кусок котлеты. — Побочка огненной магии, — буднично отметила Лиза, очистив маринованный помидор от кожуры. — У них всё быстро — рост волос, проявление способностей… — А что насчёт других физиологических особенностей? — саркастично спросил Тамби. Антон цокнул и опустил поднос на стол. — Кстати, — Илья приосанился и заглянул Шастуну прямо в глаза. — Тох, а там у тебя тоже всё быстро?.. — Макаров, как вам не стыдно и не мерзко обсуждать половую жизнь соседа во время трапезы? По спине Антона прошёлся лихорадочный холодок. Он обернулся — Арсений стоял позади него, чуть в стороне, скрестив руки на груди и хитро улыбаясь. — Извиняюсь, Арсений Сергеевич, — Илья капитулирующе поднял руки вверх. — Больше с ним обсуждать не буду. Только с вами. Так вот, Арсений Сергеевич, вы как считаете, у Шаста агрегат большой? Антон как-то по-глупому начал давиться воздухом. У Лизы из носа брызнули струйки кваса. Тамби скрипел, словно плохо смазанная деревянная дверь, скрывая за этим звуком дикий смех. Макаров с невозмутимым видом сложил руки домиком и смотрел на Арсения снизу вверх. Попов на мгновение замер, его глаза округлились до размеров пятирублёвой моменты и — Антон был готов отдать все деньги мира, чтобы запечатлеть этот момент на камеру — покраснел. — Я не размышляю о размерах полового члена студентов, Макаров. И совершенно не поддерживаю такие размышления. Они отвлекают вас, Макаров, от по-настоящему важных мыслей и рефлексий. Шастун мысленно проиграл в голове звук хлыста — слова Арсения Сергеевича прозвучали настолько уничижающе, что Илья сник и грустно начал тыкать уже холодную котлету. — Если на этом всё, — чуть строже, чем нужно, произнес Арсений. — Я, пожалуй, удалюсь обедать. Гончарова, подотрите квасные сопли, — Лиза смущённо приложила тканевую салфетку к носу. — Масаев, не гиеньте. Тамби молча кивнул. Его щёки раздулись, а лицо раскраснелось. Похоже, он пытался сдерживать смех уже достаточно долго. Попов двинулся в сторону сцены, где располагались преподавательские столы. Там уже во всю трапезничал Белый и довольный Дусмухаметов. Шастун пару секунд провожал Арсения взглядом, но затем вскочил из-за стола и подбежал к нему, окликая. Попов удивлённо обернулся и бросил на Антона взгляд сверху вниз, несмотря на то, что был ниже Шастуна как минимум на полголовы. — У меня не всё, — сбивчиво начал Антон. — Точнее, всё, на этом и закончим… Кароче, — сам себя оборвал он. — Прости… Простите… Меня. Я после боя сказал полную глупость. Мне стыдно очень, что я Вас… Тебя… — Лучше всё-таки «Вас», — перебил Арсений. Антон поджал губы. Понятно. Потерял доверие. — Я Вас расстроил. Разочаровал. Я не хотел. Мне просто… Страшно. Но бояться при этом совершенно не хочу. Быть сильным хочу, способным справиться со всей этой… Магической вакханалией. Подружиться с кем-то, хотя не умею совсем. Я даже не прошу те… Вас это понять. Я просто прошу прощения. Арсений молча смотрел ему в глаза, размышляя, похоже, что на это эмоциональное излияние ответить. Шастун краем глаза заметил, как Белый и Дусмухаметов позади Попова замерли над столом, взглядом сверля затылок Арсения. У Антона заскрипели зубы. — Прощаю, — сухо ответил Арсений после паузы. — Вы теперь спокойны? — Да, — выдохнул Шастун, улыбнувшись. — Спасибо. Надеюсь, мы?.. — До свидания, Антон, — Попов опустил взгляд и направился в сторону преподавательского стола, присев на лавку рядом с Белым. Тот самодовольно улыбнулся и, наблюдая за реакцией Шастуна, до неприличного близко подсел к Арсению и зашептал ему что-то на ухо. Тот чуть дёрнул уголками губ и отпил из кубка. Антон сжал кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони, и закрыл глаза.***
Просторный зал с высокими окнами был залит алыми закатными лучами. Антон с удовольствием прошёлся вдоль стен, рассматривая стеллажи с книгами, мраморными фигурами и редкими бархатными пуфиками. Сейчас у Шастуна должна быть пара под названием «Мастерство стихий. Класс О». До звонка оставалось не больше минуты, и все ученики, обладающие, как и он, Пламенем, уже собрались в кабинете. Но преподаватель, похоже, не торопился приходить. Антон старался держаться подальше от остальных и не смотреть им в глаза — его эмоции становились слишком сильными рядом с этими однокурсниками. Теперь он понимал, почему — одинаковые способности притягивали их обладателей. В случае с Пламенем, Антон отлично притягивался вообще к любым огненным магам, но не всегда в позитивном ключе — парень в красной кожанке, сидевший сейчас на подоконнике, вызывал в Шастуне только желание набить ему лицо. Точнее, расквасить. Это больше соответствовало человеку с фамилией «Квашонкин». Дверь позади Антона хлопнула, и он с облегчением обернулся, но воздух тут же ударил в лёгкие новой, удушливой волной. В зал вошёл чуть запыхавшийся Руслан Викторович, спешно закрыл за собой дверь и осмотрелся: — Извиняюсь, немного задержался, внеплановое собрание педагогов. Итак, начнём? Шастун был готов прямо сейчас взвыть от отчаяния. Профессор Белый подошёл к окну и опёрся руками на подоконник. — Итак, молодёжь, меня зовут Руслан Викторович, и на весь период обучения я закреплён за вами в роли мастера. Моя задача — научить вас управлять способностями, выявить ваши магические особенности и скорректировать развитие знаний, умений и навыков. Ну, по крайней мере это написано в моей методичке, — ученики прыснули. — А более простым языком — я буду раскрывать Пламя внутри вас. Дар Сварога, по моему мнению, самый сильный и один из лучших. Не в обиду остальным, конечно, но наши магические способности и адаптивность находятся на наивысшем уровне. И здесь, на профильных занятиях, я попытаюсь помочь вам раскрыть ваш потенциал. Все, затаив дыхание, слушали Белого. Антон плохо концентрировался на его речи, изучая язык тела преподавателя. Руслан Викторович всем своим видом выражал крайнюю самоуверенность. Он никак не напрягался для того, чтобы ученики внимательней слушали его — они, по неведомой причине, сами подходили ближе, словно мотыльки, увидевшие перед собой первую искру костра. — Итак, сегодня будет ознакомительное занятие. Мы рассмотрим пару приёмов, они не слишком сложные. Я думаю, все справятся с первого раза, — Белый ухмыльнулся и бросил уничижающий взгляд на Антона. У Шастуна тут же вспыхнули уши. «Он наточил на тебя зуб». Арсений оказался грёбаным пророком. — Начнём с простого. На примере кого-то из вас я покажу действие заклинания «Факел». Шастун, подойдите ко мне. Антон застыл под дюжиной пар с интересом наблюдающих за ним глаз, сглотнул слюну и сделал шаг вперёд. В глазах Руслана Викторовича заиграли недобрые огоньки. — Итак, встаньте напротив меня и попробуйте сконцентрироваться на ощущении Пламени. Почувствуйте, как оно бежит по вашим рукам, собирается в сгусток энергии и начинает ярко пылать. Шастун прикрыл глаза и вытянул руки перед собой. Попытался вспомнить, что чувствовал, когда впервые увидел Иру, яркие глаза-угли, недавний бой с Белым. От последнего воспоминания ладони неприятно начали зудеть. Антон поморщился, потеряв концентрацию. Тепло, только начавшее искриться на кончиках пальцев, исчезло, оставив его с ощущением потерянности и холода. Перед глазами снова встало разочарованное лицо Арсения. — Не отвлекаемся, Шастун, — язвительно сказал Руслан Викторович и начал ходить вокруг Антона. — Чувствуем Пламя. Твоя задача — дать кабинету свет. Ты что, даже с такой простецкой задачей справиться не способен? Антон неконтролируемо рыкнул, и из его рук вылетел сноп искр. Ученики вокруг испуганно попятились. Но больше ничего не произошло. Тепло из ладоней то приходило, то уходило. Фантомное ощущение, будто с него сбросили одеяло ранним утром, заставило Шастуна измученно опустить вытянутые руки. Он коснулся пальцами лба и удивился — он никогда не покрывался испариной так быстро. — Вчера было получше, — флегматично бросил Белый и встал напротив Шастуна так близко, что ему пришлось чуть наклониться, чтобы видеть не только бритую макушку с множеством шрамов, но и отливавшие алым радужки. — Неужели слава о великом сыне Шастуна оказалась всего лишь сказкой для малышей? Какое разочарование. Не удивительно, что Вас скрывали в мире неволшебников. Вам там самое место. Кажется, Руслан Викторович хотел сказать что-то ещё, но Антону было плевать. Он с размаху вдарил преподавателю по скуле, и тот отклонился назад с громким шипением. Ученики замерли на месте, не понимая, что нужно делать. Квашонкин, отлипнув наконец от подоконника, хотел было подбежать к Шастуну, но не успел. Белый, оскалившись, пустил в Антона огненный шар. Шастун, пролетев через огромный зал, влетел в книжную полку и больно стукнулся затылком об одну из полок. На него через мгновение посыпались старые толстые книжки, придавив своей тяжестью. У Антона потемнело в глазах. Последнее, что он слышал — хриплый вопрос Квашонкина, с тревогой в глазах зависшим над ним: «Чувак, ты как?»***
Он стоял посреди тёмной пустоты, бешено озираясь вокруг. Значит, так выглядит Ад?.. Или Рай… Антон, конечно, надеялся на второе. Где-то позади раздалось эхо громыхнувшей жестяной посуды. Шастун обернулся. Шеминов, без кепки, в простой белой футболке стоял над тазиком на низкой деревянной табуретке и судорожно полоскал что-то в бордовой воде. — Стас? Господи, Стас, что ты… — Антон ахнул и прикрыл рот рукой. Шеминов поднял на него ошалелый взгляд своих больших карих глаз. Его руки были по локоть в крови. Он кунал их в грязную воду в тазу, тёр до содранной кожи, ногтями скрёб локти. Но венозные подтёки, как свежие, стекали по предплечьям, пачкали футболку на плечах, брызгали на её подол. — Это моя вина, — шептал Стас, опустив голову так, чтобы не было видно лица, и с усердием в очередной раз кунал руки в таз. — Я убил её, моя вина, убил ёё, моя, убил, вина, её… — Посмотри на меня, — Шастун взял лицо Шеминова в ладони и решительно поднял. — Ст… Антону безумно улыбалась его копия. Она барахтала руки в тазу, срываясь на плач. — Убил, убил, убил. Моя вина. Антон. — Антон. Шёпот выдернул Шастуна из сна. Перед глазами пропала его темнота, сменивший темнотой реальной и ощущением мягкого матраца и тёплого одеяла, прилегающего к горящему телу. Кто-то коснулся его лба холодными губами. Затем скрипнула кровать, и приятная тяжесть рядом с ногами пропала, матрац разогнулся. Антон разочарованно вздохнул. — Температуры нет, он просто не привык к такой нагрузке, — голос Арсения успокаивал Шастуна. Он даже попытался приоткрыть глаз, но голову прошибла острая боль, и Антон решил больше не шевелиться. — Давайте ему побольше жидкости, и пусть не встаёт лишний раз с кровати. — А занятия завтра? — спросил Илья обеспокоенно. Чуть скрипнули половицы, и Шастун почувствовал, как на лоб легла большая, чуть мозолистая ладонь. — Я дам отгул на столько, сколько ему понадобиться, — Попов, похоже, открыл дверь и задержался в проходе. — Доброй ночи, Макаров. Масаев. Гончарова. Арсений тихо прикрыл дверь. Тамби облегчённо выдохнул. Антон смог открыть глаза, и различил перед собой хвост жар-птицы и беспокойное лицо Ильи. — Ты зачем устроил драку? — торопливо зашептал Макаров. — Теперь Белый тебя точно со свету сживет. — А Тоха-то не промах, — улыбнулась Лиза, склонившись над Антоном. — Поставил эту истеричку на место. — Оно мне стоило коматозного состояния, — пошутил Шастун и закашлялся. — Ну, один плюс — Арсений Сергеевич меня чмокнул в лоб. Гончарова присвистнула: — Ух ты! Не думала, что от фаербола развитие человека откатывается на пару ступеней эволюции. — Пошла в жопу, — прикрыл глаза Шастун и по-детски широко заулыбался. — Ты просто мне завидуешь. — Бесспорно, — саркастично ответила Лиза. — Спи, похититель преподавательских сердец. Быстрее восстановишься. Антон через пару секунд погрузился в глубокий, почти беспробудный сон, без кошмаров и сновидений.