***
Возвращаясь с вечерней отработки у Шарпа, Гаррет почти споткнулся о тело на пороге спальни. Мелькор лежал без сознания лицом вниз. Гаррет аккуратно перевернул его. Мерное спокойное дыхание свидетельствовало о том, что щеночек просто без сознания. Пользуясь тем, что в спальне пока больше никого не было, Гаррет подхватил его на руки и уложил на постель. Улыбнулся, подумав о том, что это может войти в привычку. Услышал шаги в коридоре, спешно задернул полог Мелькоровой кровати и подошел к своему столу, делая вид что что-то ищет. В дверь просунулась рыжая башка Леандера. — Вернулся уже? Спускайся давай, у нас там с парнями небольшая пьянка намечается. Девчонки притащили какую-то новую магловскую игру. Гаррет внутренне скривился от такой перспективы, но вернул своему лицу привычное беззаботно-придурковатое выражение. — Я как раз притащил от Шарпа пару новых образцов своего пива. Ща, только переоденусь, а то от меня до сих пор несет рябиновым отваром. Он задорно улыбнулся, и голова из дверного проема исчезла. Убедившись, что остался один, Гаррет позволил себе тяжело вздохнуть и устало потереть переносицу. Как же много мороки с этими придурками.***
Утром Мелькор очнулся в своей постели от мерзкого тяжелого ощущения, немного похожего на то, что бывает после дурного сна. Голова все ещё раскалывалась, но голоса немного поутихли. Только с прояснением сознания это тянущее чужеродное серое ощущение не погасло, а, наоборот, усилилось. Окончательно проснувшись, Мэл отчетливо различил нити серого, обжигающего затылок, раздражения и зудящего под кожей возбуждения. Эти чувства ощущались настолько мерзкими и чужеродными, что порождали тошноту. Он распахнул глаза, в ужасе окидывая взглядом комнату. Раннее утро, пологи всех кроватей ещё были задернуты. Темпус высветил четыре пятнадцать утра. В тишине спальни посторонние голоса в голове превратились в неразборчивое бормотание. Нити собственного страха под закрытыми веками отдавали холодной зеленью как и четкие ясные рациональные мысли, что происходящее ненормально и нужно обратиться к целителю. Тогда во время лечения год назад он уже испытывал нечто подобное. Посторонние мысли и чувства в образе нитей прокрадывались в его восприятие и неприятно скользили холодом по свежевосстановленному разуму. Все чужеродное ощущалось серым и исходило от каждой встреченной медсестры. Ощущения были ненавязчивыми и почти не мешали жить, к тому же врач быстро обратил на это внимание. Поэтому после одного из сеансов легилименции нити пропали. Сейчас всё было гораздо хуже: ни прогнать навязчивые образы и чужие мысли ни отстраниться от них не получалось. Поняв, что не сможет нормально заснуть в таком состоянии, Мелькор оделся и, подробнейше описав симптомы, запечатал письмо для доктора Пьюси. Отправил и направился в библиотеку в надежде хоть немного понять, насколько опасно происходящее, и как с этим бороться. Он знал, что его магия все ещё может быть нестабильна из-за травмы, поэтому не стал сразу бить тревогу. Сонный замок встретил его благословенной тишиной. Бледное бормотание голосов в голове почти совсем стихло. Только придя в библиотеку он ощутил сонливость и раздражение. Мадам Пергамм только что открыла зал и пила кофе за стойкой. Мэл сдержанно поздоровался и пошел искать нужные книги. До завтрака оставалось часа три. Нужно было успеть найти хоть что-то. Проклятия, травмы сознания, окклюменция, легилименция, ментальная магия. Он довольно быстро нашел несколько различных упоминаний подобных симптомов, в том числе связанных с магическими травмами. Однако в качестве методов помощи, хотя бы временной, были приведены всего два способа. Оба довольно сомнительных. Какая-то медитативная практика сродни тому, чему их учили на прорицаниях, а в другой книге он нашел достаточно простой прием легиллименции, который позволял очистить чужое сознание. Но для этого требовался кто-то посторонний, владеющий легиллименцией. И кого было бы безопасно впускать в свои мозги. Так что метод был моментально отброшен как не реальный. Для начала Мэл попробовал сосредоточиться на медитации. В надежде, что лорд Пьюси ответит быстро. В конце концов про его несчастную голову доктор знал больше, чем сам Мэл. Практика была довольно простой и вполне помогла заглушить голоса и ощущения. По крайней мере так показалось в тишине библиотеки. Когда он спустился на завтрак, голову снова сжали тиски чужих серых криков, каждый встреченный человек звучал в его голове визгливо и надрывно, каждый опутывал клубком разномастных навязчивых эмоций, и в конце всё это смешивалось в абсолютно безумную какофонию. Он попробовал закрыть глаза и помедитировать прямо над тарелкой с подгоревшей овсянкой. Техника дыхания и визуализаций далась ему поразительно легко, однако такого эффекта, как в библиотеке не получилось. Чуждые голоса лишь немного стихли. Отступила боль. Но на этом положительные эффекты закончились. Мэл тяжко вздохнул над кашей. Придется дожидаться ответа от целителя. Решил, что в крайнем случае пойдет в больничное крыло. Хотя тамошняя обстановка в отличие от Мунго вызывала безотчетную панику. Вполне могло случиться так, что выбора не останется. Парни как обычно встретились с ним после завтрака. Оминис сразу отметил, что с Мэлом что-то не так. Он постарался идти ближе, незаметно ощупывая его с помощью чар локации. Опущенная голова, напряженные плечи, стиснутые зубы, непривычно аккуратная перетянутая коса. Не сбавляя шага и не прерывая Себастьяна, который как обычно самозабвенно что-то вещал, Оминис тихо поинтересовался: — У тебя что-то болит? Мелькор от этого вопроса почти споткнулся и затравленно посмотрел на Мракса. — Все нормально. — голос почти не дрогнул. — Как скажешь, — Оми не стал допытываться, но для себя сделал вывод что опять что-то произошло. После уроков Себастьян снова затащил Мэла в крипту тренироваться. Оминис же заявил, что ему скучно слушать одно и то же второй раз и направился в библиотеку. Себ с озорной улыбкой попытался выпросить для себя эссе, раз уж они с Мэлом тренируются. За что схлопотал дружеский подзатыльник. Увернуться даже не попытался. Как и обещал, в этот раз Себ притащил настоящий тренировочный манекен. И разрешил упражняться в атакующих заклинаниях, сколько душе будет угодно. И Мелькор снова разошелся. Правда в этот раз он не сбрасывал напряжение. Ему просто хотелось жечь и крушить. Разодрать, уничтожить, выпустить из себя как можно больше магии, истощить этот тяжелый ресурс, тисками сдавивший его мозг. Чары поглощения урона на несчастном манекене работали не переставая, заклятья летели одно за другим. Кукла не успевала потухнуть или приземлиться, настолько мощный поток атакующей магии на неё выливался. Мэл содрал очередную мозоль на руке но даже не заметил этого, древко палочки окрасилось кровью. В голове чувствовалась такая странная пустота и легкость, будто каждое заклинание уносило с собой частичку этих мерзких серых нитей, частичку его страха или кусочек жутких мыслей. Это явно действовало лучше, чем медитации. Пока из палочки сыпались заклятья, Мэл ощущал такое счастливое спокойствие, какого не чувствовал, наверное, никогда прежде. А Себастьян снова наблюдал. Он прекрасно понимал, то, что происходит с Мелькором, не может быть нормальным. Его лицо в свете всех этих взрывов уже второй раз приобретало это полубезумное счастливое выражение. Себ не мог не любоваться, этот тайфун магии просто завораживал. Однако он не переставал следить за объемом энергии, которую Мэл пропускал через себя и состоянием чар на манекене. С одной стороны он ждал, когда же новенький выдохнется, с другой отмечал его особенности каста и техники, которыми тот пользовался. В голове уже складывался план дальнейших занятий. Дыры в образовании Мелькора были вполне очевидны. Но, кроме этого, был еще ряд проблем, которые Себ даже уже знал как будет исправлять.***
Вечером в окно спальни постучала его сова. Удивленный, что доктор Пьюси ответил так быстро, Мэл вскочил со стула и открыл окно. Небольшая черная сипуха сделала круг по спальне и приземлилась на специальную жердь над его рабочим столом. Он покормил и погладил птицу, прежде чем открепить письмо. Он с улыбкой развернул его и начал читать. Но почти сразу нахмурился и со стоном упал обратно стул. Секретарь доктора Пьюси, витиевато извиняясь, сообщал, что тот в отпуске и не принимает корреспонденцию. А также просил в случае экстренной надобности обратиться к школьным медсестрам, поскольку не станет тревожить начальство на первом за четыре года законном отыхе. Стоило почувствовать разочарование и раздражение, как гудение посторонних голосов в голове усилилось вдвое. Было принято волевое решение спуститься в библиотеку и поискать ещё немного. А после переночевать в одной из пещер. У Мэла все еще теплилась смутная надежда, что в запретном лесу голоса стихнут.***
В библиотеке обнаружился Оминис. Мэл подсел к нему, водрузив на стол очередную стопку материалов по окклюменции, и не сразу обратил внимание на книгу в руках друга. Это был один из справочников, которые Мелькор просматривал с утра. — Легилименция? — Да, вот внезапно стало интересно, — Оминис усмехнулся. — Ты так и не ответил внятно, что с тобой происходит. В этот момент среди визгливого шума посторонних мыслей и разнопоматерно вьющихся серых клубков чужих эмоций Мелькор явственно различил филетовую ниточку беспокойства. Она чуть теплым клубком сворачивалась где-то под солнечным сплетением будто его собственная и отчётливо исходила от Оминиса. Мэл присмотрелся поближе к этому чувству, ярко-фиолетовые нити извивались, накладываясь на видимую реальность полупрозрачным цветным фильтром. Тревога росла шелестела и сворачивалась все настойчивее сжимая сердце Оминиса. Мэл недоуменно моргнул, голова отозвалась ноющей болью. — Тебе действительно хочется знать? — Оминис твердо кивнул. Мэл обреченно вздохнул и продолжил. — Вчера вечером, когда я возвращался в замок, меня накрыло чем-то вроде чужих голосов. Это сливается в жуткую какофонию и давит на мозги. Голова болит ужасно, и я почти не спал. Год назад у меня уже было что-то подобное, но и в половину не так сильно, — он тяжко вздохнул. — Целитель вернется только через две недели, так что я искал средство облегчить симптомы. Чужая тревога стала ярче. Оминис закрыл книгу и переложил палочку в левую руку. — Что это за травма, которую ты все время упоминаешь? Мел затравленно оглянулся. Они сидели за самым дальним столом библиотеки в окружении стеллажей. До этого тихого уголка редко добирались другие ученики. Подумалось, что Оминис видел уже очень много и эта информация вряд ли усугубит положение. А еще, несмотря боль, эта его чужеродная тревога, что сжимала Мэлу сердце, была такой теплой. Оминис напряженно ожидал ответа. И Мэл сдался, решив, что хуже уже не будет. — Хорошо. Только повесь заглушку, пожалуйста, — Оминис удивленно выгнул бровь. Но просьбу выполнил. Когда все звуки окружающего мира отрезало невидимым пологом, Мэл набрал воздух, как перед прыжком в воду. — Меня перевели из Муниципального Интерната Морриган в Йоркшире. Ты может быть слышал о том, что там происходило год назад? Оминис отрицательно покачал головой. — Что ж, это не так важно, — Мэл немного выдохнул. — Дело в том, что меня тогда серьезно прокляли. — Он немного оттянул воротник, показывая змеящиеся ответвления шрама, который уходил куда-то под рубашку. — Доктор Пьюси — очень известный ментальный целитель чудом согласился лечить меня бесплатно. Там какое-то исследование, не знаю точно. Но если бы не он, я бы, наверное, остался овощем. Это проклятие как-то повлияло на мой мозг и из-за этого я ничего не помню за последние четыре года. Ну, почти ничего, некоторые ключевые события и, может, нескольких людей. Он говорил, что могут появиться новые симптомы, поэтому я хотел бы дождаться его возвращения. Оминис слушал не перебивая. И, сосредоточив чары, внимательно наблюдал, как менялось лицо Мелькора, как дрожали плечи и стучали по столу длинные пальцы. Он боялся и явно нервничал. Что было немного обидно. Оминис ведь каждый раз делал все, чтобы помочь. Он задумался ненадолго и решил все же уточнить: — Лорд Септимус Пьюси? — Ты знаешь его? — Да. Он муж моей двоюродной тети. Они дружили с тетей Ноктуа и иногда приезжали в особняк. — Ох. Ну, он — хороший человек. До сих наблюдает мое состояние, и ещё, это он меня устроил в Хогвартс, — Мэл невесело усмехнулся. — Муниципалитет ни за что не стал бы платить за обучение. А его стараниями я теперь вроде как на стипендии. В этот момент Мэл буквально кожей ощутил желание прикоснуться, не успел понять, было ли оно его собственным. Он, повинуясь порыву, протянул руку и их ладони встретились почти на середине стола. Оминис, что удивительно, отложил палочку. Он осторожно взял холодные руки Мелькора в свои и начал мягко очерчивать пальцами линии. Ничего не говоря, опустив голову и ссутулив плечи он изучал их и старался запомнить. Обвёл по контуру каждую линию, каждую мозоль, слегка нахмурился нащупав свежую ссадину. Селькор в этот момент чувствовал умиротворение и почти детский восторг. Чужие кричащие голоса и безликие нити серых эмоций будто разом исчезли. Сейчас все существо Мелькора сосредоточились на человеке напротив. Мыслей и чувств стало вдвое больше и в этом теплом ворохе он совершенно не различал, которые из них его собственные. Ярче всего звучало только одно желание. Желание, чтобы время остановилось. Но через пару секунд Оминис убрал руку, вновь поднял свою палочку и наложил чары локации. Мэл поспешно спрятал ладони под столом, стараясь сохранить и запомнить ощущение мягких прикосновений. — Что тебе удалось найти утром? — Оми с серьезным видом кивнул на стопку книг по окклюменции. Мелькор рассказал ему о найденных способах блокировки. Мракс потребовал показать ему источники и с головой погрузился в изучение указанных параграфов. Мэл несколько минут напряженно всматривался в лицо Оминиса. Но, так и не сумев понять логики происходящего, просто уткнулся в книгу. Может найдутся ещё способы. Оминис перечитал описание техники очистки сознания при помощи легилименции три или четыре раза. Выглядело достаточно безопасно в их конкретной ситуации. Он имел некоторый опыт в этой области магии. Благодаря дражайшей матушке, которая обожала в буквальном смысле ковыряться в мозгах своих детей. Здесь хочешь не хочешь, окклюментивный щит выучишь. К тому же библиотека особняка Мраксов представляла собой достаточно специфическое собрание книг. Он ещё раз проверил порядок действий и все же предложил: — Если хочешь, я могу применить эту технику легилименции. У меня есть некоторый опыт и судя по тому, что здесь описано это должно быть эффективнее, чем медитация. Мэл несколько секунд удивленно таращился на друга, хлопая глазами, прежде чем до него дошел смысл сказанного. Дыхание перехватило, он закрыл лицо руками и только и смог выдавить: — Ты уверен? — Да, не предлагал бы, если бы не был уверен. Я точно могу провести легилименцию по описанному здесь алгоритму. И точно уверен, что могу прервать заклятье и покинуть разум не нанеся вреда, в случае чего. Мэл отнял руки от лица и обреченно посмотрел в невидящие серебристые глаза. Вопли чужих голосов в голове болезненно сдавливали череп и с каждой секундой становились все громче. — Хорошо. Пожалуйста, сделай это, — выдохнул он почти шепотом и положил голову на стол с таким видом, будто опускает её на плаху. Оминис хмыкнул и поднял палочку: — Легиллименс. Он почти моментально провалился в чужое сознание. Похоже у этого парня банальный природный щит отсутствовал. Мельком подумалось, что тут тоже могло быть виновато проклятье. Оминис остановился на нужном уровне и просканировал его. Ворох чужих эмоций и мыслей наполнял разум Мелькора, давая почти непосильную нагрузку на рецепторы и, вероятно, не только на них. Нужно будет после наложить диагностическое. Оминис выполнил последовательность, описанную в книге, закрывая чувствительные зоны сознания от чужих чувств и изгоняя то, что уже просочилось. Он даже возвел искусственное подобие окклюментивного барьера. Обычно легилименты воспринимают только мысли, а эмпаты только чувства. Было не очень понятно, почему Мэл собрал в своем сознании и то, и другое. Когда работа была сделана, Оминис буквально усилием воли удержал себя от чтения чужого сознания и покинул спокойный чистый теперь разум Мелькора. Все что почувствовал Мэл во время этой процедуры это — как голова сначала потяжелела, а потом наступила благословенная тишина. Боже, какое это счастье, когда на тебя никто не орет. Оминис тяжело выдохнул, опуская палочку. Мэл поднял на него глаза и улыбнулся. — Спасибо. Кажется, сработало. Так тихо, — он почти плакал от счастья. Оминис позволил себе улыбнуться. То, что он не понимал до конца с чем именно помог Мелькору раздражало и озадачивало.***
Утром Мэл горько пожалел о своем решении не уходить ночевать в запретный лес. Мысли и эмоции орали и клубились с прежней силой. Эффект легилименции Оминиса продержался почти всю ночь. Голова раскалывалась и страшно хотелось пить. Среди орущих голосов очень явственно выделялось чье-то возбуждение, раздражение, веселье и сонливость. Не до конца проснувшийся Мэл прислушался к этим ощущениям, и комнату, сразу накрыло фильтром с цветными нитями. Эмоции, исходившие от собирающихся на завтрак сокурсников, смешивались и перебивали друг друга. Люкан чему-то радовался, переодеваясь, Гектор сонный плелся в душ. А вот Гаррет представлял собой довольно странную картину. Он собирался, с улыбкой напевая какую-то похабную песенку, но при этом от него буквально фонило раздражением. Мэл потянулся разумом за этим чувством и так явно ощутил высокомерное раздражение, будто оно было его собственным. А затем алая вспышка, чужой гнев выжигал воздух и накрывал с головой. Мэл судорожно вздохнул и поспешил отстраниться от чужих эмоций. Нити послушно посерели и отступили в тень. Мэл тряхнул головой. И тут же пожалел об этом. Черепушка ещё минут десять отзывалась болью на любой наклон. Стараясь больше не делать резких движений, Мэл тоже начал собираться. Большой зал встретил какофонией эмоций. Мэл практически споткнулся на самом пороге, неловко преграждая путь остальным студентам, идущим на завтрак. Этот шквал чужих мыслей и чувств буквально пригвоздил его к месту. Он чуть не потерял сознание. Пока стоял в дверях, его толкнули три или четыре раза, прежде чем он нашел в себе силы развернуться и попытаться выйти. Против потока людей в узком проходе было очень сложно выбраться наружу, и когда это удалось, он буквально выпал на свободный участок коридора. Сбил с ног какого-то парня, стоявшего к нему спиной. В результате чего они оба повалились на пол. Над головой грянул дружный басовитый гогот. Мэлу даже не обязательно было открывать глаза, он и так сразу понял, что опять во что-то вляпался. Или в данном случае в кого-то. Под ним неуклюже возился Леандер Пруэтт, которого он буквально уронил лицом вниз. Мэл естественно поспешил слезть, но извиниться не успел. — ТЫ СОВСЕМ ЧТО ЛИ СТРАХ ПОТЕРЯЛ?! — кроме того, что Леандер сразу же принялся орать сам, на Мэла свалились и его эмоции. Тяжелый ядовито-желтый стыд горел на щеках и давил на плечи. Удивительно, но гнева в этом клубке чувств почти не было. Поэтому в ответ на крики Мэл только недоуменно моргнул. Леандера окружала его извечная компания: Гаррет, Астория и Эверетт. И еще несколько ребят с других факультетов, которых Мэл знал только в лицо. Кроме сильных эмоций Леандера и веселья его сокурсников, на мозги все ещё жутко давили вопли и эмоциональные всплески большого зала. Отчаянно хотелось, чтобы хоть кто-то наконец заткнулся. — Рекомендую выпрашивать прощения песик, — Гаррет все ещё смеялся. Однако стоило обратить на него внимание, Мэла моментально с головой захлестнул серый бешеный гнев Гаррета. Он смешался с остальным клубком и ещё сильнее надавил на несчастный незащищенный мозг. От этого Мелькор просто сорвался. Он посмотрел Уизли прямо в глаза. — Мне плевать, что ты скажешь или сделаешь. Это никогда не имело значения, — Ниточка гнева будто подсказывала, какие слова нужны, чтобы ударить побольнее и Мэл бессовестно этим воспользовался. И Леандер, и Гаррет полезли в поясные чехлы за палочками. Потому что поняли что не могут выговорить ни звука. Пальцы Мэла уже привычно сжимались на теплом древке дешёвой тисовой палочки. И когда только успел достать. Астория наложила на обоих финиту возвращая им способность говорить. Леандер мгновенно продолжил орать: — ТЫ МОГ МАТЬ ТВОЮ ПРОСТО ИЗВИНИТЬСЯ? — Ладно, — Мелькор обернулся и наставил на него палочку, — мне жаль, что ты считаешь, будто заслуживаешь извинений. Лео поперхнулся заготовленным ответом. Ни разу до этого новенький не смотрел ему в глаза добровольно. И тем более ни разу не наставлял палочку. Мэл краем глаза уловил зеленую мантию и восхищенный взгляд Себастьяна. Расслабил плечи и применил один из приемов уклонения, которые тренировал накануне. Сделал шаг в сторону, как учил Себ. И Астория удивленно моргнула, когда у неё под прицелом вместо новенького обнаружился Леандер. А Мэл, в пару шагов подлетел к друзьям и кинул на Себа затравленный взгляд. Этого оказалось достаточно, чтобы парни помогли ему свалить подальше от этой шумной толпы. За что Мэл был безумно благодарен.***
— Мне лучше. Спасибо, — Мэл тяжело опустился на один из ящиков крипты. — Не думал, что тебя снова накроет так скоро, — Оминис встряхнул руками. Во время легилименции они задеревенели от напряжения. — Спасибо. Так или иначе я знал, что эффект будет временным. Очистка продержалась почти двенадцать часов, а это уже очень хороший результат, — Мэл тяжко вздохнул, подумав, что такого спокойствия ему не светит до возвращения целителя. — Походу, я эти две недели на диете. — Эй, — Оминис опустился рядом. — Я помогу столько раз, сколько будет нужно. Мэл удивленно посмотрел на него и впервые за день улыбнулся.***
Себастьян выбрал среду, один из самых загруженных учебой дней, для вылазки в запретную секцию. По опыту знал, что чем больше домашки и уроков, тем меньше случайных встреч в коридоре посреди ночи. Уже пробравшись в библиотечный зал, он спрятался за стеллаж. Осмотрелся. И уже собрался перебегать в направлении запретной секции, когда услышал чье-то сопение за спиной. Возле одного из рабочих мест для студентов слабо мерцал магический светильник. Тихонько под дезиллюминационными чарами Себ прокрался ближе. За столом между стеллажей, окруженный учебниками и исписанными пергаментами кто-то лежал лицом в книгу. В тусклом лунном свете волосы почти светились серебром. Себастьян, не развеивая дезиллюминационное аккуратно отодвинул стул и уселся напротив. Это был Мелькор и похоже он уснул за домашним заданием. Удивительно, как мадам Пергамм не разбудила его и не выгнала. Одна его рука была вытянута вперед и лежала на столешнице ладонью вверх. На ладони багровели пятна содранных кровавых мозолей. Себ решил отложить вылазку на следующую неделю, скинул дезиллюминационное и потряс Мэла за плечо. Мелькор всполошился и спросонья выглядел так забавно, что Себ чуть не расхохотался в голос. Спутанные волосы, растерянное заспанное лицо и кусок эссе, отпечатавшийся на щеке. — Тихо-тихо. Это всего лишь я, — Себастьян все же рассмеялся. — Ты почему тут спишь? Библиотекарша разве не выгоняет всех перед отбоем? Мэл недоуменно моргнул, приходя в себя и потер щеку размазывая чернила. Он явственно ощущал на своих плечах теплую тяжесть какого-то чужеродного чувства. Было сложно понять, что это, но оно бледно окрашивалось оранжевым и тонкой ниточкой тянулось к Себастьяну. — Мдам Пергамм? Ну, она меня выгоняла первые раза четыре, потом перестала. Даже камин в этой части библиотеки не гасит теперь. Замечательная тетенька. Я ей упаковку чая вот недавно принес, — Мэл зевнул и потянулся, машинально стаскивая резинку с волос. Спутанные серебристые пряди волнами рассыпались по плечам. Себастьян поймал себя на том, что беззастенчиво пялится и поспешил переключиться. — Что, тут уютнее чем в спальне? — Ну, во-первых, да, есть немного, — Мэл небрежно стянул волосы в хвост. — Во-вторых мне просто надо было трансфигурацию на завтра доделать, а я на одной теме застрял. В упор не могу понять, как это делается, — он снова потер испачканную чернилами щеку и зевнул. — Опять вчера тролля влепили. Себастьян хмыкнул. Похоже из-за их тренировок щеночек скатился по оценкам. Он окинул критическим взглядом разложенные учебники. Куча прошлогоднего материала, новичковый курс, легкотня. — Показывай давай, над чем ты там уснул, — он перебрался на соседний стул и бесцеремонно сунул нос в книжки Мэла и мятое эссе. Спокойное теплое чувство, пледом накрывавшее плечи никуда не делось, и Мэл решил проигнорировать вторжение в личное пространство. Он показал, где конкретно не понимал материал. Себастьян на удивление понятно объяснил. Тяжелая тема оказалась не такой уж и сложной и эссе было закончено минут за двадцать. В общежития возвращались под дезиллюминационным. Себ сначала довел спящего на ходу Мелькора до башни, а потом отправился в подземелья. Благо не наткнулись по дороге на преподавателей.