***
Коридоры освещались тусклыми огоньками одиноких свечей, во всем замке царил полумрак. После отбоя прошло минимум часа три. Перед выходом из библиотеки Себастьян накинул дезиллюминационное на обоих. Мэл хотел сказать, что уже может сам, но вместо этого широко зевнул. Спать хотелось неимоверно. На полпути к башне Себ сделал знак остановиться и прислушался. За поворотом отчетливо раздавались шаги. Сегодня должен был дежурить профессор Шарп. Однако шаги были явно не его. Идущий мелко семенил и практически не топал. Себастьян округлил глаза. Гекат! Он в панике отшатнулся, практически прижав Мелькора своей спиной к стене с гобеленом, и замер стараясь не шевелиться. Мэл почувствовал пустоту за плотной тканью и, обхватив друга за пояс, сделал шаг назад. Гобелен запахнулся у Себастьяна перед носом, он обернулся. Пространства крохотной каменной ниши едва хватало, чтобы стоять, не касаясь лицом тяжёлой пыльной ткани. Пожалуй, с Оминисом он бы здесь не поместился. Себ спиной прекрасно чувствовал, что вжимает Мэла в стену. Шаги остановились. Парни несколько секунд прислушивались, затаив дыхание. Мэл не сразу осознал, что продолжает держаться за Себастьяна. Руки съехали чуть вверх и теперь он обнимал его за талию. Стало ужасно неловко. Обнял и дернул человека даже не спросив. Себ неоднократно говорил, что за такое надо бить в морду. Мэл тихонько выдохнул, стараясь не шевелиться. Пальцы сводило от зудящего желания прижать его к себе ещё сильнее. Стена приятно холодила спину, а от мягкого зёленого свитера исходил жар как от печки и слабо пахло металлом и мятой. Он решительно протянул руки чуть вперед и сомкнул пальцы в замок, притягивая Себа ещё ближе. Подумал, что если получит за это по морде, то не пожалеет ни капли. Прижался щекой к широкой спине перед собой и прикрыл глаза. Всего на минуточку. Когда шаги стихли в противоположной части коридора, Себастьян посмотрел назад. Мэл по-прежнему его обнимал. Что было немного странно, щеночек только-только перестал вздрагивать от любого прикосновения. Себ попытался сделать шаг и понял, что не так. Мэл, теперь не зажатый между ним и стенкой, начал заваливаться вперед. Себ замер и прислушался. И тут до него дошло, Мэл бессовестно дрыхнет. Это ж надо было вырубиться в положении стоя. Себастьян усмехнулся, аккуратно сделал полшага вперед и присел, подхватывая друга под коленки. Устроил Мэла у себя на спине и накинул дезиллюминационное. В который раз подумал, что с Оминисом такое бы не прокатило. А жаль. Пароль от гриффиндорской гостиной он знал. Только вот гадский портрет пришлось почти пять минут уламывать. В итоге полная дама пустила его с условием, что он оставит Мэла и вернется, даже любезно сообщила, как пройти в его комнату. Себастьян про себя выругался на долбаный портрет, заходя в пустую тёмную гостиную. Гриффиндорское общежитие сейчас казалось раза в четыре меньше, чем во время Хэллоуинской вечеринки. По сравнению с подземельем, здесь было даже тесновато. Себастьян тихонько поднялся по лестнице и толкнул нужную дверь. На него в изумлении уставились четыре пары глаз. Пруэтт, Уизли, Шумсби и Дженкинс сидели на ковре возле окна. Они синхронно замолчали и уставились на слизеринца. Леандер отложил карты, а Люкан замер, так и не донеся до рта бутылку пива. Себастьян невозмутимо кивнул и прошел к единственной кровати с открытым пологом. Он узнал черную сову Мелькора. К тому же в его части комнаты царил завал из учебников и библиотечных книг. Он аккуратно сгрузил свою ношу на кровать и стянул с него обувь. Накрыл одеялом и задёрнул полог. После чего обернулся ко все ещё замершим в шоке картежникам. — Разбудите — убьёт. — Даже не угроза. Спокойное и честное предупреждение. Как на табличках перед пещерами акромантулов. — Доброй ночи. Он вежливо кивнул и вышел на лестницу. Не терпелось добраться до своей постели.***
Себастьян тихонько закрыл за собой дверь комнаты. Все соседи уже спали, помещение немного освещала только печка. Он подошёл к своей постели, стараясь не шуметь. — Тебя долго не было, — Себастьян чуть не подпрыгнул. Оминис сидел в одних пижамных штанах на его кровати и читал. Его силуэт был едва различим в отблесках пламени. Он небрежно зажал палочку между пальцами, переворачивая страницу. Себ недоуменно моргнул и спустя секунду плюхнулся рядом, в ногах кровати. — Мы похоже нашли зацепку. Мэл раскопал информацию про какой-то древний артефакт, который позволяет очистить и восстановить магические каналы, — Оминис закрыл книгу и заинтересованно подался вперёд, отложив палочку. Себастьян послушно прикрыл глаза, подставляя лицо под чувствительные зрячие пальцы. Чары локации не давали полной картины. Технически они представляли собой нечто среднее между усиленным вариантом ревеллио и эхолотом. Если собрать испускаемые волны магии и направить их в одну точку, можно подробно «рассмотреть» объект. Если рассеять волны, можно «осмотреть» большую площадь. Тактильные ощущения давали возможность считывать выражения лица и жесты. И между друзьями эти прикосновения представляли собой больше способ общения. Очень личный способ. Оминис прошелся мягкими теплыми пальцами, привычно обводя каждую черту лица. Вот так на ощупь он помнил мало кого. Посторонних обычно опознавал по голосу и с помощью чар. Только Анна и Себастьян здесь в Хогвартсе были ему настолько близки, что Оми мог позволить себе «осматривать» их таким способом. И то он решился попросить об этом только в начале третьего курса. Себастьян всегда воспринимал его прикосновения как знак наивысшего доверия. Он самолично несколько раз видел, как человек, попытавшийся внезапно дотронуться до Оминиса, получал какое-нибудь жуткое проклятье. На младших курсах Оми даже один раз за это получил отработку. С тех пор он стал осторожнее, изощрённее и больше не попадался. Он протянул руку, касаясь тыльной стороны ладони Оминиса на своем лице. Улыбнулся и начал пересказывать содержание обнаруженной статьи. Чем дольше он говорил, тем больше Оми хмурился. — У Мэла, кстати, опять было что-то типа приступа. Хотя он потом уверял, что твоя легилименция ещё держится. Я его обнял, а он разревелся. Да так, что я до него потом еще минут пятнадцать докричаться не мог. Оминис ощутил неприятный укол тревоги где-то под сердцем. Странные отношения этих двоих начинали напрягать. Себастьян явно не воспринимал Мелькора всерьёз. Он легко находил общий язык с кем угодно и почти не прилагал усилий чтобы поддерживать теплые отношения с окружающими. Однако, ко всем кроме Анны, он относился чуть снисходительно. Даже самому Оминису на первых курсах пришлось приложить довольно много усилий чтобы Селлоу признал в нем равного. Но при этом присутствие и поддержка Мэла будто подстегивали друга к необдуманным действиям. Происходящее с Анной заставляло тревожиться за Себастьяна. Прогрессирующие симптомы проклятья заставляли тревожиться за Мелькора. А факт того, что вдвоём эти придурки представляли собой катализатор неприятностей без капли здравого смысла, приводил в тихое бешенство. Оми тяжело вздохнул и убрал руки. — У тебя лицо холоднее, чем обычно. Ложись спать. И разбуди меня утром, покажешь, что вы там нашли. — Конечно, — Себ улыбнулся. — Думаю у тебя получится расшифровать эти формулы. И мы наконец-то сможем помочь Анне. Оминис только кивнул и поднялся с кровати, подхватывая книгу и палочку. — Спокойной ночи. Себастьян провалился в сон, как только голова коснулась подушки.***
В библиотеке было светло и тихо. Мэл и Себ, затаив дыхание, неотрывно следили за движениями Оминиса, который что-то сосредоточенно записывал, переводя и проверяя древние арифмантические формулы из найденной вчера статьи. Палочку с чарами локации он привычно зажимал между указательным и средним пальцами левой руки, как дела всегда когда записывал что-то вручную. Цифры рваными рядами змеистого круглого почерка заполняли уже четвёртый лист. Для Мелькора ничерта не смыслящего в арифмантике, это выглядело, как запрещенная, недоступная никому в мире магия. Себ поверхностно разбирался, хоть и находил это довольно утомительным и сложным, на такие расчеты ему бы потребовалось несколько дней. Оминис справился за час и друзья в синхронном восхищении уставились на листы. Мэл первым решился задать глупый вопрос. — И что это значит? Оминис немного снисходительно улыбнулся. — Я перевёл это в современный стандарт ритуалистики и перепроверил формулы, которые там были. Теперь, если мы действительно найдем и изучим этот артефакт, есть шанс, что сможем им воспользоваться. Себастьян энергично кивнул, вчитываясь в формулы. — Теперь надо понять, где его искать. Хоть бы это была очередная школьная древность, — он прекратил качаться на стуле и замер, перечитывая одно из уравнений. — Оми, тебе не кажется это странным? — Что именно? — Оминис наклонился ближе и направил чары локации на листок. — Вот здесь. Энергии на ритуал нужно слишком много. Это должен быть либо камень, либо несколько магов. Но в статье указан только один проводник. Оминис перечитал свои записи, сверил со статьей и тяжело вздохнул. — Да нет, все правильно. Для ритуала нужен артефакт, обладающий магическим резервом. И если ошибиться, то эта избыточная энергия может убить и проводящего и субъект лечения. Себастьян выругался и в отчаянии ударил кулаком по столу. — Опять тупик. Это два дорогущих артефакта. — А, то есть смертельная опасность тебя не смущает? Впрочем, кого я спрашиваю, — Оминис устало потер переносицу. — Пойдемте на завтрак. Я даже чарами вижу, что вы оба уже похожи на ходячие трупы. Мелькор будто в подтверждение зевнул и вымученно улыбнулся. Перед уходом он попросил у библиотекаря копию статьи. Мадам Пергамм, видя, что книга из общей секции, не глядя наложила заклинание. В руки Мэла опустился пергамент с точной копией текста.***
После завтрака Нелс подлетела к столу Когтеврана и шлепнулась на лавочку возле подруги. — Софи, я видела ноющих второкурсников, которые сбегали из-за вашего стола. А значит, у нашего занудного вороненка новая гиперфиксация, — она лукаво улыбнулась. Софрония Франклин захлопнула книжку и отзеркалила улыбку Нелс. Перед ней все ещё стояла нетронутая тарелка каши и остывший чай. — О, ты-то мне и нужна, мой персональный безбашенный гриффиндорец. Не хочешь попрыгать по каменным плитам с риском для жизни ради сомнительных артефактов? — Обижаешь. Я за этим и пришла, — Нелли расслабленно рассмеялась. Софи всегда умела как следует отвлечь. — Что ты слышала об Иродиане?***
Нелли честно попыталась решить предложенную головоломку с блоками. Но после того, как дважды чуть не упала, плюнула на всё и просто вскарабкалась по стене. Во втором зале такой возможности уже не было. Она без сил опустилась на каменный пол и уселась, скрестив ноги. Выругалась. Стоило только остановиться, навязчивые образы продолжили её преследовать. Она уже сотню раз прокрутила у себя в голове абсолютно все их диалоги с Имельдой. Тысячу раз передумала, что могла бы сказать или сделать иначе, чтобы все исправить. Несколько раз прокляла себя и свою тупость. Это надо же было ляпнуть, что она её поймает, потому что квиддичный капитан. И это сразу же после откровений про ожидания. Боже. На самом деле умом Нелс прекрасно понимала причины своих поступков. И от того еще больше не укладывалось в голове поведение Имельды. Перед глазами очень живо предстал образ раскрасневшейся смущенной Ими: блестящие распущенные волосы, полурастегнутая свободная рубашка, брюки, стройная фигура, чёткие тонкие черты лица. Воплощение изящества смотрит на неё и восхитительнейше смущается. Краснеет и отводит глаза. Она мечтательно улыбнулась. И вспомнила Ими, сидящую в мокрой траве, в изляпаной мантии, тщетно пытающуюся закрыть зарёванное лицо ладонями в громоздких негнущихся перчатках. И это всё мне? В голове не укладывалось, что кто-то может так выглядеть из-за неё. Что кто-то в целом мире может так реагировать на действия Нелли. Как будто она действительно так важна. Нет, она допускала мысль, что может быть кому-то не безразлична. Но всегда казалось, что если люди любят друг друга, поддержка выражается в молчаливом одобрении и редких нежных прикосновениях, как у отца с матерью. Но чтоб вот так. Краснеть, плакать, смеяться. А если она со всеми такая? Нелс решительно поднялась на ноги и стряхнула искры с палочки, проходя а в следующий зал. Даже если и так, отпускать от себя такое чудо — непростительное расточительство. В голове постепенно зрел план.***
В крипте было довольно сыро. Парни устроились в «меблированном» углу на ковре. Оминис на правах владельца помещения уселся на розовый пуфик. — В статье упоминается несколько источников — Мэл варварски использовал волшебную палочку чтобы почесать голову, не расплетая косу. В его руках была та самая копия статьи. — Но мадам Пергамм сказала, что их нет в общей секции. Оминис нахмурился. — А это значит, что вам стоит поменять направление поисков. Или хотя бы дождаться, пока я получу доступ к семейным библиотекам. — Анна не может ждать, — Себастьян после выходных вёл себя особенно нервно. Он подскочил и начал расхаживать взад-вперед. — Брось Оми, задачка на сообразительность от библиотекаря. Если в общей нет, значит есть в запретной. Иначе она сказала бы, что их нет вообще в библиотеке. Мэл хотел спросить о состоянии Анны, но прикусил язык. По Себастьяну и так было ясно, что все плохо. Оминис забрал у него пергамент с копией и перечитал заметки Мэла на полях. — Я уже говорил, что ритуал опасен. И нет никаких гарантий, что это хоть как-то поможет. Более того, ты можешь сделать хуже. Себастьян остановился и произнес неожиданно тихо. — Это единственная надежда. Я должен сделать хоть что-то. Оми, пожалуйста. Если я буду сидеть без дела, то сойду с ума. Ты же её слышал. — Ладно, — Оминис тоже поднялся на ноги. — Но как только проверите эти источники — сразу ко мне. Ничего без меня не предпринимайте. Себастьян энергично кивнул: — Конечно. Ты же у нас главный знаток ритуалистики, — он явно повеселел и вопросительно уставился на Мелькора. — Тебя опять не спросили. Мэл улыбнулся в ответ и тоже поднялся с ковра. — Естественно я с тобой. Оминис просто теперь слишком хорошо меня знает, — он покрутил пальцем возле виска, изображая движения палочки при легилименции. Себ рассмеялся.***
На занятия по уходу за магическими существами Гаррет всегда шел, как на каторгу. Создавалось впечатление, что профессор Ховин его за что-то невзлюбила. Каждый раз обязательно заставляла возиться с чем-нибудь тяжёлым или вонючим. После начала урока он стал невольным свидетелем забавной сцены. Какие-то ребятки с Когтеврана и Слизерина решили оторвать жмыру усы. Свиттинг попыталась отчитать их вежливо. Но её не только не послушали, но и принялись передразнивать. Поппи сложила руки на груди. — Дорогуша, если я выгляжу, как пушишка, это ещё не значит, что я не сломаю тебе нос. А ну быстро отпустил Персефону! Гаррет хмыкнул. Решил все же спасти этих несчастных и послал легкое жалящее в того, кто тянул самку жмыра за усы. — А давай мы лучше тебе что-нибудь отрежем? Тоже продастся за пару кнатов, — он ухмыльнулся и крутанул палочку на костяшке пальца. Парочка наглецов заметила профессора Ховин и поспешила ретироваться. Очевидно, эти двое ещё не сталкивались со Свиттинг. Из всех пятикурсников её репутация была самой неоднозначной. С одной стороны её считали чудачкой, которая водится только с пушишками и мухи не обидит, а с другой, на Хаффлпаффе её почему-то откровенно побаивались. Интересненько. Гаррет воровато улыбнулся и подошел ближе, Поппи обернулась к нему и благодарно кивнула. — Спасибо, Лис. Он позволил себе скривиться. — Моя репутация меня опережает, да? А я надеялся показаться приятным парнем. Она пожала плечами. — Мне нравятся лисицы. Они чем-то похожи на собак по поведению, но более независимы. И кстати очень дружелюбны. Думаю, тебе подходит. Вокруг тебя постоянно куча народу. Поппи присела и погладила подошедшего ближе всех жмыра через решетку вольера. Гаррет передёрнул плечами, но вороватая ухмылочка никуда не делась. — Своеобразный взгляд на вещи. Поппи посмотрела на него снизу вверх. Жмыр проследил за её взглядом и в итоге на Гаррета уставились две пары больших карих глаз. — Я редко общаюсь с людьми. Может поэтому, — она в последний раз погладила урчащего жмыра и поднялась, отряхивая мантию. — И с кем же ты тогда общаешься? Кроме Джеральда? Поппи недоуменно моргнула. — Необычно, что кто-то запомнил его имя, — она хитро улыбнулась. — Ладно, если не боишься, я после урока тебя кое с кем познакомлю. — Звучит зловеще. — О, поверь мне, тебе понравится — она сложила руки за спиной и качнулась на каблуках. Гаррет едва сдержался чтобы не отпустить пошлую шуточку.***
Когда профессор Ховин объявила об окончании занятия, Гаррет принялся накладывать очищающее на руки и мантию. Он буквально кожей чувствовал потребность отмыться от этого ужасного мускусного запаха. Поппи его почти напугала своим появлением. — Идём? — Да, сейчас? — Гаррет убрал палочку и последовал за ней. Поппи привела его к берегу озера, велела отойти подальше и оглушительно свистнула. Гаррету пришлось приложить всю свою силу воли чтобы подобрать челюсть. К ним подлетел настоящий живой огромный Гиппогриф. Причём он спокойно дал Свиттинг к себе приблизиться, погладить, начал чего-то там ей курлыкать. К чести Гаррета, когда Поппи к нему обратилась, он почти вернул самообладание. — Познакомься, это Крыланна. Можешь подойти, только помни, приближаясь к гиппогрифу, нужно проявить уважение. Наследник древнего могущественного рода с трудом преодолел волнение и поклонился. От нервов начало сводить желудок. Гиппогриф поклонился в ответ. Гаррет неловко выпрямился и нерешительно подошел ближе. — Ну же, не бойся, — Поппи странно хихикнула, взяла его за запястье и положила руку на мягкие перья. — Ощущение абсолютно нереальное. — он потрепал гиппогрифа по перьям на шее и с абсолютным восхищением осознал что чувствует легкую вибрацию когда зверь издает звуки. — А говорили, гриффиндорцы храбрые. — Свиттинг улыбнулась почесывая Крыланну где-то в области за затылком. Гиппогриф в ответ ниже склонил голову, чтобы ей было удобнее. Гаррет уже достаточно привык к ощущениям, чтобы не терять нить диалога. Он невесело улыбнулся. — Я чаще слышу характеристику «отбитые». И не сказать, что я с ней не согласен. Особенно глядя на некоторых моих однокурсников. Слушай, а это не тот же гиппогриф, которого видели в запретном лесу? Поппи тяжело вздохнула. — Скорее всего. Даже в окрестностях Хогвартса становится небезопасно. Браконьеры уже даже не скрываются. Я спасла её пару лет назад. — Она тоже принялась трепать Крыланну по шее и градить по бокам. — Боюсь, что теперь её могут снова схватить, а меня не будет рядом чтобы помочь. Гаррет изумленно уставился на неё. Тщетно пытаясь представить, как это могло происходить. То есть вот это чудо — метр с кепкой с совершенно детским лицом отбило у взрослых браконьеров вот это двухметровое крылатое нечто, которое может целого Гаррета при желании прибить одним когтем. Воображение пасовало перед такой грандиозной задачей. Тем временем гиппогриф что-то поел из рук Поппи, потерся на прощание головой об её мантию. Она отступила на несколько шагов, давая Крыланне место чтобы взлететь. Гиппогриф кивнул, с разбегу взмыл в воздух и, сделав круг над их головами, улетел в сторону леса. Она обернулась к Гаррету с лукавой улыбкой. — Ну вот. Теперь ты знаешь, с кем я общаюсь помимо Джеральда. Уизли восхищенно выдохнул. — Это явно не то, чего я ожидал. Теперь буду чувствовать себя обязанным за такое знакомство, — он откашлялся. — Знаешь что? Если тебе по-прежнему нравятся лисы, я к твоим услугам. Вместе со всей сомнительной репутацией. Поппи довольно рассмеялась. — Хорошо.***
Часа за два до рассвета Оминиса разбудил злой взъерошенный Себастьян, который вернулся из вылазки в запретную секцию. Он сунул голову под полог кровати и встревоженным шепотом позвал его по имени. — Оми. Оминис. Просыпайся. — Что? Опять? — Голос спросонья чуть хрипел. Оми первым делом нашарил палочку, он сразу узнал Себа. Если его вот так будили, это скорее всего значило, что кое-кто белобрысый и безалаберный снова пропустил легилименцию и теперь мучается. Он поднялся с кровати и привычно накинул чары локации. Себастьян стоял немного согнувшись, и держал у себя на спине бесчувственного Мелькора. Оминис выругался в лучших традициях братца Марволо. — Oh putain de merde! Ça m'a bousillée. Ты в своем уме? — Он шипел. Соседи ещё спали. — какого черта ты притащил его сюда? — А что мне было ещё делать? Он сказал, что все нормально и отрубился. А потом проснулся, начал орать, сходить с ума и истерить. А потом снова отрубился. Не мог же я его под дверью оставить. — Боже. Ладно, — Оминис нашарил одеяло и быстрым жестом накрыл свою постель — Клади его на кровать. Себастьян послушался. Оми сосредоточенно наложил диагностическое. Ментальные рецепторы по-прежнему представляли собой оголенные нервы. Магические потоки с прошлого раза сильнее сместились. Оминис вздохнул, размял запястье и наложил Легилименс. Он уже привычно беспрепятственно провалился в чужое сознание. За эти несколько недель он значительно улучшил свои навыки. С одной стороны, он был благодарен Мелькору за регулярную практику редкого вида магии. С другой, пришлось перелопатить изрядное количество литературы, чтобы освоить, как восстанавливается и разрушается ментальный блок. Оминис очень серьезно подошел к вопросу и старался как можно лучше изучить теорию. Не хотел навредить. Нити чужих мыслей и чувств в этот раз были гораздо отчетливей и перемежались эмоциями самого Мелькора. Сознание представляло собой настоящую кашу, чуждые нити эмоций пришлось вылавливать по одной. Оминис был вынужден для этого копаться в чужом сознании, видеть мысли и воспоминания. Отстраненно подумалось, что он ни за что на свете не пойдет в ментальные целители. Он чувствовал себя так, будто копается в чужом нижнем белье. Вроде ничего грязного, но все равно мерзко. Спустя довольно много времени ему все же удалось разделить и навести порядок в поверхностных уровнях сознания. Оминис ужасно устал и собирался уже прерывать заклинание, когда его внезапно затянуло глубже. Он старался не уходить дальше самого первого, видимого уровня чужого разума, потому что дальше начиналось личное. Чем сокровеннее чувства и воспоминания, тем глубже они находятся. Опытные целители разума могут проводить манипуляции на любом уровне, но даже они не суются дальше третьего без подстраховки. Потому что в чужом разуме можно запросто потеряться навсегда. Оминис слава Салазару провалился только на один уровень ниже. Но даже такая оплошность могла дорого обойтись Мелькору. Нужно было в срочном порядке прерывать легилименцию. Разум сдавила тишина. Оминис остановился и аккуратно прислушался. В книгах описывалось что второй уровень самый шумный, туда спускается все, чему маг уделяет особое внимание. Яркие эмоции, образы любимых людей, дорогие сердцу воспоминания. Только в сознании Мелькора на этом уровне было тихо. Оминис решил рискнуть и немного осмотреться. Успокаивал себя мыслью, что может быть найдется безопасный выход, и не придется ломать барьер. Второй уровень представлял собой несколько комнат, по крайней мере так это воспринимал разум Оминиса. Образы были визуальными, и представляли собой привычную блеклую подергивающуюся картинку, какую дают чары локации. Первое, к чему его притянуло, был его собственный портрет в чужом сознании, огромный, во всю стену. Оми усмехнулся. Он выглядел старше, красивый, сильный, надежный, от образа исходило почти осязаемое уютное тепло. Рядом обнаружился портрет Себастьяна, чуть поменьше. Яркий, теплый как весеннее солнце. Здесь Оми был отчасти согласен. Он вышел, пройдя насквозь одну из стен и оказался в небольшом зале, который был до потолка увешан крохотными портретами. Дверей было всего три, на каждой из них висел металлический замок с надписью. На двери комнаты, из которой он только что вышел, надпись гласила «Не имею права». Оминис хмыкнул, похоже Мелькор отчаянно хочет сблизиться, но останавливает себя. От замков чувствовалась та же серая склизкая аура что и от чуждых сознанию образов на первом уровне, всё это ощущалось не правильно, даже противоестественно. Он прошелся по залу. На второй двери значилось «Не имею значения», а на третьей «Не влезай, убьёт». От крошечных портретов веяло холодом. Оминис обошел помещение по периметру, в надежде найти безопасный выход на первый уровень. В спину подул легкий теплый ветер, подталкивая к одной из стен, за которой действительно обнаружилась лестница. Похоже Мелькор начал приходить в себя. Удивительно, что он не попытался рефлекторно выдернуть нарушителя, как делают неподготовленные маги. Поднявшись на первый уровень Оминис смог безопасно прекратить заклинание. Очнулся под пристальными взглядами. Передернул плечами и накинул чары локации. Себастьян выглядел озадаченно, а Мэл удивленно, а еще его, кажется, трясло. Себ перевел взгляд с Оми на Мэла и обратно и неловко улыбнулся. — Чувствую себя третьим лишним. Мелькор воззрился на него в почти священном ужасе. Неужели его эмоции настолько очевидны? Сначала он очнулся от того, что кто-то ковыряется в его сознании. Потом очнулся ещё раз, увидел обеспокоенное лицо Себастьяна, и Оминиса, который медленно приходил в себя после долгой легилименции. Было жутко неловко. Неизвестно, что успел узнать Оминис. И как он отреагирует, если узнал слишком много. Накатила привычная паника. Что если Оми видел все те кровавые ужасы, которые после проклятия, казалось, выжжены на обратной стороне его век. Или, что ещё хуже, видел его мысли и желания, в которых сам неоднократно фигурировал в самом разном контексте. Пальцы дрожали, сердце колотилось в бешеном ритме. Он попытался собраться с мыслями. — Спасибо. Извините, что опять доставляю проблемы. Оминис нахмурился. Голос и поза Мелькора больше напоминали то, как он держался в самом начале их знакомства. Он весь сжался, стараясь занимать меньше места и говорил тихо и неуверенно. Оми решительно подвинул Мела и забрался с ногами на свою кровать, задергивая полог. Навешал заглушающих и отводящих внимание чар. Себ не хотел сидеть в середине узкой кровати без опоры под спиной. Поэтому подхватил пискнувшего от неожиданности Мэла, уселся и устроил его у себя на коленях. Оми облокотился на высокую подушку. — Вот теперь можно спокойно поговорить. Ты почувствовал влияние? Мэл отвел глаза. Бежать было некуда, полог был задернут, и Себастьян по-прежнему его держал. — Это довольно специфическое ощущение. Во время лечения меня практически по кусочкам собирали, так что я помню, как чувствуются разные вмешательства. — Это объясняет, как ты смог мне помочь. Если бы не твое указание, я бы вполне мог потеряться, спасибо, — Оми тепло улыбнулся. А Мэл в недоумении воззрился на него. — Указание? Что ты имеешь ввиду. — Я нечаянно провалился на второй уровень. И твое сознание мягко указало мне на дверь, — он усмехнулся. — В книгах описывалось что так могут только тренированные ментальные маги, поэтому я удивился. Не беспокойся, я почти ничего не успел увидеть. — Почти? — Мэл нервно прикусил губу. — Только то, что тебе, похоже, жутко нравится обниматься, — Оми лукаво улыбнулся, поворачивая голову туда, где должно было быть лицо Себа. Об остальном решил тактично промолчать. Себастьян подался вперед, обнимая красного как рак Мелькора со спины. Положил подбородок ему на макушку. — Да ладно? А поначалу вздрагивал и шугался. — Просто у тебя манеры, как у горного медведя — голос Оми звучал строго, но он все так же тепло улыбался, — мистер «что такое это ваше личное пространство». Мэл кривовато улыбнулся, он прекрасно видел, что для Себастьяна прикосновения не имеют большого значения. Он мог спокойно сграбастать в объятья любую девчонку с курса, просто чтобы попросить перо. Себ довольно фыркнул. — Кто бы говорил. Мистер «ждать три года чтобы посмотреть в лицо». Мэл заинтересованно обернулся. — Посмотреть в лицо? Себ дождался, пока Оминис разрешающе кивнет и пояснил. — Черты лица надёжнее и легче считывать касаясь пальцами. Палочка требует много сил и концентрации, чтобы показать мелкие детали. — Не совсем так, — Оминис крутанул палочку между пальцами. — Человеческая мимика содержит очень много маленьких деталей и очень быстро меняется. Поэтому считывать с помощью чар её можно только примерно. Но да, это требует много сил. — То есть, ты не знаешь, как выглядит мое лицо? — голос Мэла звучал откровенно ошарашенно. Раньше подобное не приходило ему в голову. Он слегка нахмурился, мозг после едва отступившей паники медленно соображал. Три года. Значит ли это что для Мракса прикосновения — это что-то действительно особенное? Даже Себастьян, при всей его бесцеремонности, трогал Оминиса только за плечи. По крайней мере Мэл ни разу не видел, чтобы они держались за руки или сидели как они с Себом сейчас. Оминис чуть смутился. — Знаю. Ну, в общих чертах. Мэл пожал плечами, отвел взгляд и украдкой улыбнулся. Значит действительно что-то особенное. Тихое непрошенное счастье разгоралось где-то под сердцем. Вспомнилось бешеное трепетное желание прикоснуться которое фиолетовым клубком опутывало его голову перед первой легилименцией. Оно точно принадлежало Оминису, и сейчас он был в этом абсолютно уверен. Только когда начало не хватать воздуха понял, что затаил дыхание от волнения. — Я бы… хотел, чтобы ты запомнил, как я выгляжу. Оминис отчетливо покраснел. — Что ж, если ты сам хочешь… — он отложил подушку за спину и убрал в чехол палочку. Показал раскрытые ладони. Себ легонько подтолкнул Мэла в спину. Мелькор выбрался из объятий нерешительно пододвинулся ближе. Он, не касаясь, поднес руки к запястьям Оминиса. Очень близко, так что чувствовалось тепло кожи. Выждал пару секунд и только после этого осторожно взял Мракса за руки и приложил его мягкие сухие ладони к своим щекам. Себ почти не дышал, глядя, как Оминис проводит по чужому лицу подушечками пальцев. Боги. Неужели они, когда разговаривают наедине, тоже смотрятся настолько, сердце упало куда-то в область желудка от осознания самого подходящего здесь слова — интимно. Все трое настолько увлеклись происходящим, что почти синхронно вздрогнули, когда за пологом послышались разговоры собирающихся на завтрак студентов. Оминис нахмурился и потер переносицу. — Я не хочу им это объяснять. Себ беспомощно развел руками. — Дезиллюминационное? Мэл ободряюще улыбнулся и кивнул. — Подождем пока все разойдутся. А я раздобуду в кухне нам что-нибудь на завтрак.***
Мэл сдержал слово. Завтракать спустились в крипту, чтобы не толкаться за общими столами и спокойно поговорить. После того, как все поели, Себастьян принялся расхаживать между колоннами по памяти, в подробностях пересказывая добытую в запретной секции информацию. Мэл протянул Оминису стопку конспектов по всему, что удалось найти. Оми пролистал их, не прерывая рассказ Себастьяна, облокотился спиной о противоположную колонну. В последнюю очередь Себ заявил, что в источниках говорилось, что авторство всех этих формул и артефактов приписывают Салазару Слизерину. Он остановился напротив Оминиса и поднял на него горящие глаза. — А что, если… — Нет. — Но… — Я сказал нет. Это опасно и бессмысленно. Мы не поможем Анне, если умрем раньше, чем я попаду в родовую библиотеку. — Ну давай проверим, вдруг получится что-то сделать. Тем более, это древние тайны самого Салазара Слизерина. Что если твоя тетя была права и там найдется более стоящая часть твоего семейного наследия? Мелькор следил за этим разговором, присев на корточки между спорящими друзьями, переводя озадаченный взгляд с одного слизеринца на другого и обратно. — Здорово, что вы сразу во всем разобрались. Плохо, что я ничего не понял. Но это, очевидно, мои личные проблемы. Себ рассмеялся. — Прости, прости, — он тоже присел на корточки и потрепал Мелькора по волосам. Поднял взгляд на Оминиса. — Я могу рассказать? Оми махнул рукой. — Да. Мы и так уже почти все разболтали. Себастьян кратко выдал всё, что ему было известно о Ноктуа Мракс. Отправившись в свое время на поиски скриптория — тайного кабинета Салазара Слизерина в Хогвартсе, она так и не вернулась. И Оми потерял единственного близкого человека. Она надеялась, что в наследии Слизерина есть что-то более величественное нежели банальная ненависть к грязнокровкам и маглам. Оминиса вся эта ситуация злила. — Моя тетя была практически единственным человеком в семье, кто адекватно относился к окружающим. Она была умной, надежной и заботливой. И ВЗРОСЛОЙ, Себ. Ты думаешь, пятикурсники смогут справится с чем-то, что уже стоило жизни одному взрослому магу? Она была сильной ведьмой. Что бы ни поджидало нас в скриптории, нам с этим не справиться. Из-за этих древних тайн я уже лишился самого близкого человека. — Но она пошла туда одна. А мы объединим усилия и сможем вытащить друг друга в случае чего. — Ты и Мелькора хочешь туда затащить? Задумал коллективное самоубийство? Чем дольше Мэл их слушал, тем больше его нервировало происходящее. Ментальный щит трещал по швам. Он поднялся на ноги в тихом бешенстве. — Мы идем проверять информацию, которую нашел я. Одних я вас не отпущу, — Его тихие слова эхом отразились от сводов крипты. Он говорил твердо и непривычно низко. Оминис осекся. И Себастьян выпалил свой последний заготовленный аргумент. — Из-за скриптория ты лишился самого близкого человека в семье. Но Анна — и есть вся моя семья, и если мы туда не спустимся, я потеряю своего единственного близкого человека. Оминис бессильно сжимал кулаки. — Единственного значит. — До зуда хотелось набить Себу морду, и запереть его в каком-нибудь чулане до конца учебного года. Тогда по крайней мере этот безбашенный придурок останется жив. Он направил чары локации, разглядывая Себастьяна. Учащенный пульс, сбитое дыхание, холодный пот. Он явно в отчаянии. Вспомнилось, как выглядела на прошлых выходных Анна. Чувства Себа вполне можно было понять, его сестра с каждым визитом все больше походила на ходячий труп. Из неё будто выкачивали жизненные силы по капле. Некстати вспомнился девиз дома Мракс, вытканный на гобелене в окружении похоронных лилий. Non ducor duco Может быть в чем-то они и правы. Не можешь предотвратить — возглавь. Возможно, наследие этой семьи — нечто большее, чем ненависть. Оминис устало опустил голову. — Ладно. Я покажу, где вход. Но даже не надейся, что я отпущу тебя одного. Мелькор поднялся и серьезно кивнул. — Идем все вместе. Это не обсуждается. Себастьян посмотрел на него с благодарностью.