Он наконец дождался ответа. С утренней почтой пришло сразу два письма для Оминиса. В одном младшая сестра сообщала, что отец уехал и будет отсутствовать в мэноре как минимум неделю, а значит можно посетить библиотеку. Во втором письме тётя Альсефина сообщала, что с Мелькором всё в порядке, настолько, насколько возможно в его положении. Доктор Пьюси проводит сеансы легилименции один за другим и уверяет, что полностью контролирует состояние пациента.
— Ваш друг стабильно идёт на поправку, — Себ провозгласил это довольным голосом. Он сидел рядом на лавке большого зала, облокотившись на плечо Оминиса, и беспардонно читал письмо в его руках.
Оми даже не стал выдавать дежурную затрещину, только облегчённо вздохнул и улыбнулся. Они оба были уже порядком вымотаны ожиданием, а теперь можно было наконец начать что-то делать. Оминис уменьшил письма и убрал их в карман, за пару минут уничтожил остатки обеденной порции и направился в спальни, не дожидаясь Себа. Переоделся в парадную мантию, взял заранее заготовленное письмо «от родителей» и пошел в кабинет завуча. Профессор Уизли, которую Оми предупредил ещё неделю назад только кивнула, выдала соответствующее школьное разрешение и передала пару бумаг для родителей.
Себастьян выловил его уже на выходе из замка и напросился проводить. По пути к аппарационной площадке Хогсмида они обсуждали то, что Себ окрестил «Оперативный план». В него входило несколько тактик на случай, если Оминис что-то найдёт в библиотеках, но не сможет вовремя убраться из Мракс мэнора, несколько вариантов действий в зависимости от найденной информации и запасной способ связи. Себастьян несколько раз проговорил вслух последовательность действий в трёх наиболее вероятных ситуациях, и только после этого Оми разрешил ему себя обнять.
Это был далеко не первый раз, когда Себ вот так, как на войну, провожал Оминиса в родительский дом. Ещё ни разу эти визиты не заканчивались чем-то хорошим. Дважды его запирали в поместье на несколько месяцев, четырежды он возвращался с жуткими ссадинами и синяками, один раз со сломанной рукой и подбитым глазом. Это при том, что на памяти Себа Оминис только пять раз ездил домой. Только когда в этом возникала жёсткая необходимость. На младших курсах он это делал по указке отца, пока Марволо ещё учился в Хогвартсе. Потом про него вроде как все забыли, и на третьем и четвертом курсе Оминис проводил лето в школе или гостил в Федлкрофте. Последний раз он ездил в мэнор искать информацию о проклятии Анны.
Оминис не распространялся об отношениях внутри семьи, однако было достаточно очевидно, что все его травмы — вина кого-то из братьев или отца. Корвин Мракс славился дурным нравом и манерой держать подчинённых в ежовых рукавицах. К этой же категории, видимо, причислялась семья. Двоих старших братьев Оминиса Себ видел в школе, а с Марволо Мраксом даже был знаком лично. Это знакомство оставило у него небольшой шрам под лопаткой. При этом Оминис спокойно переписывался с младшей сестрой и никогда не упоминал мать в разговорах.
Оминис постоянно утверждал, что Себ «не видит дальше своего носа» и был прав только отчасти. Себастьян действительно не подмечал мелочи и нюансы в поведении окружающих, но только посторонних. Оминиса он изучил. Знал его повадки и предпочтения. Знал, о чём друг предпочитал рассказывать, о чём — умалчивать, а о чем — откровенно врать. Умел угадывать его мысли по выражению лица. И давно привык, что Оми, будучи незрячим, замечает гораздо больше, чем другие. Что ориентируется больше на слух, чем на чары, с трудом распознает жесты, но очень чутко реагирует на изменение интонации и дыхания. Привык озвучивать свои мысли и незаметными изменениями голоса передавать информацию при посторонних. Анна смеялась над ним, говоря, что это высшее проявление теплых чувств в исполнении Себа — неосознанная внимательность к человеку.
Он обнял Оминиса на прощание, пожелал удачи и отступил на шаг, давая ему пройти на аппарационную площадку. Там уже ждал взрослый сопровождающий от школы.
Оминис исчез. И только после этого Себ позволил себе тяжело вздохнуть и нервно сжать кулаки. Ладони были ледяными, тревога горячим тяжёлым клубком свивалась где-то под горлом. Теперь за троих. Он бы многое отдал, чтобы отправиться в Мракс мэнор вместе с Оминисом, иметь возможность защитить или хотя бы огрести по морде вместе с ним. Но некоторые вещи были просто невозможны.
Он в злобном бессилии разнёс несколько булыжников по дороге к замку. Отсидел остаток уроков, сделал домашку себе и Оминису, и направился в скрипторий. Тревога отчаянно требовала занять чем-то руки и голову до возвращения друга. В кармане мантии он поминутно трогал лист зачарованного пергамента — экстренный способ связи с Оминисом. Они откопали заклинание древних артефакторов ещё на третьем курсе, оно позволяло увеличить дальность и длительность чар на обычных связующих пергаментах. С тех пор Оми брал такой в каждый свой визит в мэнор, на случай если снова запрут.
В два часа ночи его разбудили сигнальные чары. Пергамент нагрелся и появилась надпись «апп. пл. 3 мин.». Себ даже не стал толком одеваться, накинул только зимнюю мантию и дезиллюминационное. В спешке чуть не налетел на кого-то из старост, но успел увернуться, хотя больно стукнулся плечом об угол. Слава Мерлину — это был Эйвери. Себ был готов расцеловать батю всея львятника за то, что тот сделал вид, что вообще ничего не заметил и сразу отвернулся.
На аппарационной площадке Себастьян был через 6 минут. Он заметил фигуру Оминиса издалека и кинулся к нему бегом. Оми сидел на земле с палочкой наизготовку в изодранной в лоскуты мантии, в грязи и, кажется, крови. Он неестественно горбился, опираясь на правую сторону туловища.
— Это я. Прости, что долго, — Себ подал ему руку и помог опереться на себя правым плечом. Оми тепло улыбнулся, услышав знакомый голос. Себ, очевидно, запыхался и беспокоился о нём, старался помогать очень бережно, не трогая ноющие рёбра. Это радовало.
Оми хромал. Себастьян аккуратно спросил, что болит, после чего подсадил его к себе на спину, и быстрым плавным шагом направился в сторону замка. На улице было холодно и мокро, мелкий дождь неприятно щипал кожу на лице. Оминис позволил себе чуть расслабиться. Раны на спине ощущались, как огонь и щекотка одновременно, жутко болели разодранные плечи и где-то внутри что-то тупым биением сдавливало грудную клетку. Он отчётливо слышал, как под ухом и чуть ниже бешено колотится сердце человека, который за него беспокоился. Он чувствовал, как Себ спешит и в тоже время старается быть предельно аккуратен, чтобы не причинить ему боль нечаянным движением. Его спина отдавала мягким жаром, и в темноте, без чар локации, это чувствовалось почти как полёт. Палочка всё ещё оставалась зажатой у Оминиса в руке, но сил на магию просто не было. Колючая шерстяная мантия под щекой, сильные руки под коленями, тихое бешеное сердцебиение, шум дождя и ветер, вот и всё, из чего сейчас состоял его мир.
До замка добрались быстро. Как только закрылась дверь спальни, Себ накинул отводящие и заглушающие чары на полог кровати Оминиса. После чего осторожно сгрузил друга на покрывало и стащил с него обрывки мантии, аккуратно убирая с помощью эванеско грязь и спекшуюся кровь. Спину и плечи Оминиса покрывали ровные и глубокие раны с обожжёнными краями. Избавившись от одежды, Себ дал другу рябинового отвара, уселся с ногами на кровать позади него, и начал смазывать плечи и спину заживляющим. Оми шипел и дергался, но старался сдерживаться. В спальне было прохладно, тихонько потрескивала печка, а мазь приятно охлаждала полыхающую спину. Прикосновения чужих горячих пальцев к ранам почти не чувствовались. На чары сил всё ещё не было, на разговоры — тем более.
По ощущениям Себа прошла вечность, прежде чем Оминис заговорил. Он успел наложить мазь, раздеть друга полностью и осмотреть на предмет повреждений. Диагностическое ему пока не давалось, поэтому он ждал, пока Оми соберётся с силами. Заживляющее подействовало достаточно неплохо, и он начал накладывать повязку. Оминис заговорил настолько неожиданно, что Себ вздрогнул.
— В кармане брюк две уменьшенные книги. Но прежде, чем ты их прочтёшь. Это — подтверждение того, что Анну и Мэла прокляли одним и тем же заклинанием. Не лекарство. Но я надеюсь убедить Пьюси осмотреть Анну. Раз уж он вытащил Мелькора, то и Анну сможет.
Себастьян недовольно фыркнул:
— И ты хочешь, чтобы я встретился с ней. Чтобы я убедил её и дядю Соломона очередной раз обратиться в Мунго, где уже дважды развели руками?
Оминис слабо усмехнулся:
— По крайней мере — это будет проще, чем уговорить Анну пройти неизвестный опасный ритуал, который ты вычитал в древней темномагической книжонке.
Себастьян тяжко вздохнул и продолжил накладывать повязку.
— И почему мир ко мне так жесток? Вместо того, чтобы пинать меня, как и положено любой нормальной судьбе, все страдания выпадают на долю самых дорогих мне людей. Нет, серьезно. В той драке пострадать должен был я, но прокляли Анну. Это я потащил вас в скрипторий, но использовать круциатус пришлось тебе, а в больницу вообще попал Мэл. Он-то тут при чём? И теперь вот, ты взялся помогать мне и теперь сидишь тут весь в грязи с рассечённой спиной.
Голос дрожал, слышно было, как сбилось его дыхание, показалось ещё чуть-чуть, и Себ начнет всхлипывать. Оминис украдкой улыбнулся, не ожидал, что его причислят к самым близким людям. Он заговорил максимально спокойным тоном, чтобы не дай Мерлин в голосе не проскользнули нотки снисхождения или жалости.
— Во-первых, если ты помнишь, тот круциатус был направлен на тебя. Во-вторых, в библиотеку мэнора я полез ради Анны. Она и мой друг тоже, если ты не забыл. Мир не крутится вокруг тебя.
Послышался тяжкий вздох. Повязка сильнее сдавила плечи. Оминис охнул и все же поднял палочку. Себ понятливо отстранился, позволяя наложить диагностическое.
Оминис колдовал сосредоточенно и долго. Скривился.
— Нужен будет костерост, — он все же развернулся, садясь к другу лицом, отложил палочку и не спеша протянул руки. Несмело, давая достаточно времени, чтобы отстраниться.
Себ привычно подался вперёд. Ощущение горячих мягких ладоней на щеках успокаивало и возвращало в материальный мир. Он отвлёкся от мрачных мыслей и взглянул в серебристые глаза. В который раз про себя отметил, что этот цвет в сочетании со светлыми ресницами делает Оминиса похожим на вейлу. Временами слегка раздражало, что Мракс даже не подозревает, насколько на самом деле красив. И почти все время было завидно.
Оминис удивленно поднял брови, уловив изменения мимики. Поразительно, насколько быстро серьёзные мысли и настроения выветриваются из этой кудрявой башки. Он улыбнулся почти ласково.
— Время не ждёт. Нужно составить подробное письмо для доктора Пьюси, в меру жалостливое и со ссылками на авторитетные источники.
— Думаешь, мы можем положиться на взрослых?
— По крайней мере это надежнее твоих изысканий с артефактами — Оминис фыркнул.
Себ нахмурился.
— Ну, знаешь ли, я делал всё, что мне под силу. И не виноват, что Соломон уперся рогом и любой вариант лечения, который не приносит сиюминутных результатов, воспринимает в штыки.
— Да. Убедить его — наверное, самая сложная часть. Я книги принёс, письмо напишем, а дальше дело за тобой.
Себастьян хитро прищурился под зрячими пальцами.
— Может, всё же хоть немного расскажешь, что произошло? Ты столкнулся с отцом?
Оминис криво усмехнулся.
— Нет, конечно. Братец Марволо вернулся раньше времени. Будь это отец, ты бы меня ещё месяцев шесть не увидел.
Оминис повёл перебинтованными плечами, повязка держалась крепко.
***
Мэл сидел в импровизированном гнезде из подушек и кутался в одеяло. Прошло всего пару дней после пробуждения, и его состояние стабилизировалось достаточно, для перевода в общую палату. Он ожидал, что снова будет один в огромном помещении на шесть кроватей каждую ночь трястись от ужаса и холода. Но его ждал сюрприз.
Он узнал её сразу, хотя до этого никогда не видел, девушка была его возраста и выглядела точь-в-точь как Себастьян. Может быть чуть более худая и с другой прической, но лицо: те же вездесущие веснушки, те же ямочки на щеках. Абсолютно такая же манера держаться, двигаться и говорить. Её просто невозможно было не узнать.
Она весело рассмеялась в ответ на его неуклюжие попытки представиться и объясниться. А он смотрел на эту живую яркую улыбку и чуть не плакал от облегчения. Значит у парней все получилось. Значит он больше не увидит этого нервного отчаяния на лице Себастьяна. Значит хотя бы ещё один год все останутся живы.
Медсестра пообещала, что скоро придёт доктор Пьюси с важными новостями. Но прошло уже три часа, а никто из взрослых так и не появился. Мэл вкратце обрисовал ситуацию, Анна улыбалась фыркала и ужасалась в нужных местах, поминутно грозилась свернуть шею брату и хвалила разумность Оминиса.
— Ты этому Пьюси зачем-то нужен — это очевидно. Иначе стал бы чистокровный вбухивать столько ресурсов. Ты совсем дурак, если надеешься после такого не оказаться по уши в долгах, — Анна задумчиво проследила взглядом за мотыляющейся от оконного сквозняка светлой прядью. Волосы Мелькора, как всегда, были распущены и растрепаны. В палате постепенно становилось до жути холодно, но закрывать ставни Сэллоу запретила. Уж очень спокойно и полноценно дышалось на свежем ветру. А затхлая вонь лекарственных трав и зелий ещё в Федлкрофте надоела до смерти. Теперь, когда говорили о лечении, когда на неё наконец перестали смотреть как на живого мертвеца, когда появилась настоящая осязаемая надежда, хотелось дышать полной грудью, носится по коридорам сломя голову и громко бесстыдно смеяться по любому поводу. Хотелось наконец чувствовать себя полноценным живым человеком, а не «ах ты бедняжечкой». Мелькора её рассуждения, похоже, смущали, и это выглядело забавно. Откровенно красивый парень краснел и отводил глаза, а она бессовестно его разглядывала.
— Я это прекрасно понимаю, — Мэл заправил прядь за ухо. — У меня и так перед этим доктором долг жизни. Если удастся избавится от проклятия, я буду только рад возможности отплатить ему. Потому что, будем честны, без него у меня бы не было шансов дожить до совершеннолетия.
Анна завороженно проследила за длинными пальцами и машинально кивнула.
— Извини. Просто обычно маглокровки плохо понимают, что на самом деле означают подобные долги. Если не будешь осторожен, можешь оказаться практически в рабстве. Особенно учитывая эти –, она повертела пальцами в воздухе ища подходящее слово — ментальные странности.
Вошла медсестра и они синхронно замолчали. Не хотелось обсуждать подобное при посторонних. Мелькор отстранённо подумал, что уже воспринимает Анну своим другом, хотя они едва знакомы. Возможно, дело было в повадках, совсем как у Себастьяна и почти идентичной внешности.
Зашли Доктор Пьюси и его ассистентка мисс Фоули. Септимус с очень довольным видом хлопнул в ладоши, поставил стул между кроватями своих юных пациентов. И уселся на него верхом, облокотившись о спинку. Азиль встала за его спиной, вооружившись пером и деревянным планшетом с бумагами.
— Итак, мои дорогие, — Пьюси широко улыбнулся, вглядываясь в лица притихших детей, — могу вас поздравить от всего сердца. Ваши проклятия не только идентичны, но и поддаются терапии по одинаковым сценариям. Мы провели несколько сеансов легилименции и установили тактику, которая поможет вас исцелить. — Он повернулся к Мэлу. — Благодаря тому, что проклятие мисс Сэллоу было наложено в менее интенсивной форме и на абсолютно здорового человека, её магические каналы подверглись меньшему искажению. И благодаря этому мне удалось выяснить, что процесс обратим. Потребуется ещё несколько сеансов диагностики, однако, могу вас заверить, я способен полностью вылечить вас обоих. — Он торжественно развёл руками.
Мэл и Анна переглянулись. Азиль что-то записала в бланк.
— Мистер Райндвуд сейчас идёт в кабинет вместе с доктором Пьюси, а я проведу для мисс Сэллоу сеанс диагностики, — она уменьшила перо и планшет и убрала их в карман лимонной мантии.
Мелькор шел по больничному коридору едва поспевая за широким шагом доктора. В пустом кабинете было тепло и пахло травами. Пьюси усадил пациента на кресло возле стола, сел сам, направил палочку. И в этот момент Мэл почувствовал, будто падает. Тепло и запах трав никуда не делись, но его окружила тёмная пустота. Стоило ему подумать о запахе, падение замедлилось, а спустя несколько секунд вовсе остановилось. Он стоял на чем-то, окруженный непроглядной чернотой. Рядом послышался голос доктора.
— Замечательно. Как я и ожидал, ты быстро адаптируешься. Теперь, если позволите, — перед ним появился сам Септимус, в обычном неброском костюме вместо форменной мантии. А после от его фигуры, как круги на воде, разошлись контуры предметов, показалась комната, очертания приобрели цвет и глубину. И вот они стояли посреди небольшого уютного богато обставленного кабинета. Появились кресла и чайный столик, доктор Пьюси сел и сделал приглашающий жест в сторону второго кресла. Мэл провёл рукой по волосам, они оказались заплетены в аккуратную косу, а вместо больничной пижамы на нем была Дугласова черная майка и школьные брюки. Он сел и прикрыл на секунду глаза. Септимус ощущался, как клубок нитей, серый холодный и непроницаемый.
Доктор хохотнул, раскуривая трубку.
— Ты поразительно быстро соображаешь друг мой. Мы сейчас действительно у тебя. Я только помог простроить образ внутри ментальной связи, чтобы мы могли комфортно побеседовать. Научишься со временем. Я думаю, ты уже заметил, что твои легилиментивные способности связаны с проклятием только косвенно. И это то, о чем я хотел тебе сообщить один на один, — он поднял руку, прерывая Мэла, который уже открыл рот чтобы задать вопрос, — сначала я изложу информацию. Ты её обдумаешь, а потом спросишь обо всем, что не понял. — Мэл неловко кивнул и Пьюси продолжил.
— Отлично. Итак, обстоятельства сложились таким образом, что ты был травмирован в период малого совершеннолетия, когда магические потоки нестабильны. И поскольку проклятие — является формой древней, плохо изученной магии, оно травмировало и исказило магические каналы. Поэтому по мере выздоровления твои ментальные способности поглотили часть сырой магической силы, которую ослабленное тело не смогло преобразовать и пустить по магическим каналам. Поэтому часть твоего магического потенциала, который должен был увеличиться по мере взросления, преобразовалась в потенциал ментальный. Если говорить простыми словами, проклятие тебя изменило. К лучшему или к худшему, судить будешь сам. Могу только сказать, что силищи тебе мать Магия выделила немеряно. Ты не только не стал сквибом от всех этих вывертов, но и получил огромный потенциал в области ментальной магии. Это большая удача. Ты мог умереть от любого подросткового выброса или стать сквибом от любого направленного заклинания.
Мелькор почувствовал злость и отвращение. Пьюси забавлялся, рассказывая как много у него было возможностей сдохнуть. Он наблюдал за ним, как за интересным экспериментом, как ребенок, который пускает в канаву заводную игрушку и смотрит упадет или нет. Этому упырю было весело. Захотелось разодрать его прямо здесь и намотать его благородные кишки на вот эту хрустальную люстру.
Пьюси удивлённо вскинул бровь.
— Да ладно тебе парень, я же тебя спас по итогу. К тому же только я могу обучить тебя не вредить себе и окружающим. Убери кровищу.
Мэл только сейчас понял, что кабинет действительно окрасился в красный, стены пол потолок мебель — всё было сверху донизу забрызгано и измазано кровью. Он медленно выдохнул, стараясь успокоиться. Представил Оминиса с Себастьяном, как они сидели в Трёх мётлах, обсуждали древних магов и смеялись. Стало легче, он открыл глаза. Кабинет снова был чистым и уютным. Пьюси курил и разглядывал изменения в интерьере.
— В общем и целом неплохо. Думаю, основы ты освоишь быстро. Я не могу долго держать тебя в больнице после исцеления. Поэтому тебе придется научиться ограничивать способности в первую очередь. А после будешь приходить ко мне в мэнор по выходным. Считай это дополнительным факультативом. Тебе придётся приложить все усилия на первых этапах, иначе твоя ментальная магия может убить кого-нибудь, кто тебе дорог. — Пьюси так довольно улыбнулся, что челюсть снова свело от желания ему хотя бы врезать. Но в этот раз Мэл сдержался и не стал ничего себе представлять.
***
Анна мило побеседовала с ассистенткой доктора, и та заверила её, что результаты диагностики замечательные и очень скоро они начнут проводить полноценные лечебные процедуры. Анна кивала и улыбалась, прикидывая, где спереть пергамент, чтобы зачаровать и связаться с братом. Он поди там весь извёлся. В последнюю их встречу она и двух слов связать не могла от слабости.
Мисс Фоули забрала документы и вышла.
Спустя полчаса вернулся Мэл и с размаху упал лицом в подушку. Анна подтащила свой стул поближе.
— Что сказали?
Мэл отозвался невнятным ворчанием из недр подушки, единственное, что она смогла разобрать: «Убейте меня, пожалуйста…»
— Что, не вылечат? — Анна вытащила шпильку и мягкие каштановые волосы рассыпались по плечам, она с наслаждением помассировала голову.
— Да лучше бы сказали уже, что я могу спокойно сдохнуть, — Мэл поднял взлохмаченную голову из подушки, его лицо было красным, будто он только что плакал. — Он сказал, что я обязан буду лечиться и учиться. И если не успею освоить всё что нужно до выписки, то превращусь в ходячую аваду и могу нечаянно кого-нибудь убить. Что-то там охренеть как искажено, и я теперь, мать его, ментальный маг.
Мысли путались и поминутно накрывали: то смех, то паника, а все живые существа ощущались, как сгустки разноцветных очень личных нитей ощущений. Только целители были отстраненными и серыми. Анна, например, сейчас была опутана беспокойством и недоверием. Он снова уронил голову в подушку и взвыл на низкой ноте. Было безумно себя жаль, он слишком устал контролировать и подстраиваться, выживать и трудиться впустую. Любые усилия всегда были напрасны, любая информация недостоверной, а любые люди… Он снова взглянул на Анну, веснушки и глаза, совсем как у Себастьяна, но волосы длинные и черты лица чуть более утончённые. Интересно, Себ разозлится, если жениться на его сестре? Он помотал головой, отгоняя идиотские мысли. Любые люди рано или поздно покидали его. Интересно, можно ли как-то узнать, жив ли ещё Дуглас?
Анна аккуратно собрала волосы и заплела простую косичку. Дождалась, пока Мелькор прекратит реветь, и сказала самое очевидное:
— То есть тебе нужна помощь.
Мэл поднял на неё раскрасневшееся от слез лицо в полнейшем шоке. Такой постановки вопроса он не ожидал. Более того, она вообще не звучала вопросительно, скорее утверждала. Он непонимающе хлопнул глазами.
— И чем ты можешь помочь?
— Я одна может и не очень много могу, но ты же помнишь, что нас как минимум трое?
Она с хитрой улыбкой залезла под кровать и победоносно извлекла из дальнего пыльного угла волшебную палочку.
— Надо только найти пергамент, который можно будет зачаровать и мы сможем связаться с парнями.
Мэл просиял, он все ещё понятия не имел, чем это поможет, но безумно соскучился.
