Карп в сухой колее

      Путь, показавшийся за воротами, был совершенно не освещен. Лишь сияние одинокой луны, влекомой облаками, немного развеивало окружающую тьму. Всюду лежал довольно глубокий снег, что порой доставал до колена, идти было трудно, судя по всему, этой дорогой пользуются не так часто, но Цао Сяошэ с довольно живым настроем заявил, что совсем скоро они выйдут на более проходимый маршрут.        Так и случилось, немногим после этого заявления они действительно вышли к широкой улице, где их уже поджидал экипаж. Он был не в пример скромнее того, на котором недавно Юн Шэнь в компании Хэ Цисинь и Су Эра отправлялись к центру города, но не то чтобы он жаловался.        — Я думал, вы отправитесь вместе с другими заклинателями, — сказал Юн Шэнь, стоило им оказаться внутри довольно узкой кареты.       Они сидели друг напротив друга, и стоило деревянным колёсам экипажа проехаться хоть по крошечному ухабу, их колени неприятно сталкивались. Юн Шэнь вжался в спинку лавки, пытаясь забрать себе как можно больше пространства.       — Ох, нет, — вздохнул Цао Сяошэ, его, напротив, ни разу не смущало такое положение. — Дело в том, что я не тот человек, который заслуживает доверия…        Юн Шэнь хмыкнул. Это уж точно.        — Не подумайте! Вас это не касается! — горячо принялся твердить Цао. — Повторюсь, этот скромный на вашей стороне, господин Хэ! Просто, хм, мой статус в школе Юэлань довольно спорный, и мне не доверяют подобные дела.        — Получается, будете, как и я, тайно приглядывать за тем, что делают ваши собратья?        — Нет, это ваша роль. Я буду занят кое-чем другим, но тоже тайно.        — Я бы мог доверять вам больше, если бы вы выражались яснее.        — Что ж! Так уж и быть, скажу! Пока вы будете в Павильоне Ароматов, я, наконец, отправлюсь осматривать тела погибших учеников.        — Вам удалось получить к ним доступ?        — Ну, конечно же... Нет, — хитро ухмыльнулся Цао. — Просто сегодня особенный день, много заклинателей отправится в Павильон, похоже, они действительно планируют захватить там кого-то, или же это в соображениях излишней безопасности, в конце концов, многие ученики Юэлань на пару с городской стражей патрулируют центральные улицы, так велел Его Высочество, но заклинателей не бесконечность, всего десяток, так они оставят лечебницу, где находятся тела, с минимальным присмотром. Чем не отличная возможность добраться до них?        — Когда вы всё так рассказываете, звучит складно, но что же до осуществимости вашего плана? — скептично спросил Юн Шэнь и скрестил руки на груди.        — Всё пройдёт как надо, если мы будем последовательны.        Юн Шэнь промолчал и отвернулся к небольшому окошку, приподняв бамбуковую завесу над ним.        Улицы столичного города Бэйчжу, пусть и поражали своей пестротой и необычайностью днём, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какое зрелище они представляли по вечерам. По мере приближения к центру могло показаться, что вечерняя мгла постепенно рассеивалась и наступал ясный день, настолько яркими были огни, освещавшие всё вокруг. Город был окрашен в алый, начиная от развешанных всюду бумажных фонарей, заканчивая лентами с выведенными на них золотыми иероглифами пожеланий удачи. Однако, красота эта была одинокой, видно было лишь несколько прохожих, что без особого интереса ходили меж редких открытых лавок, явно занятые своими мыслями, а не развлекающие себя вечерней прогулкой, торгаши весьма лениво и без особого энтузиазма присматривали за своими товарами, не так активно зазывая. Приглушённые звуки музыки откуда-то издалека, явно из-за плотно затворённых дверей, тихие разговоры, редкий цокот копыт. Вся атмосфера города была медленной и тягучей, вовсе не такой оживлённой, как Юн Шэнь запомнил в своё последнее посещение.        — Город так ярок, но так пуст… — пробормотал он, вторя своим мыслям.        — После случившегося люди напуганы. Боятся покидать свои жилища и предаваться праздным прогулкам и развлечениям даже в преддверии Чуньцзе, — решил пояснить Цао Сяошэ. — Но, поверьте, в Павильоне Ароматов нас ждёт столпотворение.        — Откуда такая уверенность?        — Госпожа Чэнь умеет создать ажиотаж, она умелый делец. За то время, что Павильон Ароматов существует, он успел стать тем местом, где любят проводить время многие высокопоставленные лица. Приятная музыка, поражающие своей красотой женщины и мужчины — чем не чудесное место для отдыха? К тому же с некоторыми дополнительными услугами.        — Дополнительные услуги? — нахмурился Юн Шэнь. — Это так теперь называется?        — Там действительно можно найти и развлечение для плоти, но я не об этом, — Цао Сяошэ хитро ухмыльнулся. — Много слухов ходит о Павильоне Ароматов, часть из них о том, что Чэнь Ляомин завоевала расположение верхов благодаря своим особым талантам. В народе сложены легенды о её чудесном даре, одна из них о том, что якобы когда-то Чэнь Ляомин была наложницей у одного богатого господина, и прекрасна она была настолько, что заставляла саму луну смутиться, но самыми выдающимися были её глаза, ясные, голубые, подобные рассветному небу. Тот богатый господин был ревнив, желал, чтобы неземная красота была обращена лишь к нему, тогда в очередном порыве гнева он изрезал лицо Чэнь Ляомин и лишил её прекрасных глаз, и с тех пор дарован был ей талант видеть то, что скрыто, и управлять тем, что неведомо.       Юн Шэнь призадумался. Звучит, как очередная сказка, как те, что так любят слагать смертные, но всё же…       — Очень удобно, согласитесь, прийти отдохнуть душой и телом, а заодно и наслать проклятие на своего недруга, мешающего продвинуться по службе, — протянул Цао Сяошэ. — Но трудно сказать, что из мириад слухов правда, а что вымысел. Поговаривают, что Чэнь Ляомин, помимо всего прочего, ещё и сохраняет вечную молодость, другие слухи противоречат легенде и говорят, что она прелестница, каких поискать. Если лицо изрезано, да глаз нет, то какая прелестница-то? В общем, возможно, всё это сочинили специально, дабы завлечь народ. Давно её никто не видел, а те, кому повезло с ней свидеться, не особо разглашали подробности встречи.        Он пожал плечами.        — Ах, ещё вот что, Чэнь Ляомин не любит именовать Павильон Ароматов борделем, она предпочитает именовать его домом песен и танцев.        — Изящно. — Сухо отозвался Юн Шэнь. Его утомила тряска экипажа, от которой начинала ныть спина. Хотелось, чтобы они уже поскорее добрались до назначенного места.       — Ещё как! Скоро вы и сами убедитесь в этом!       — Так каков план? — нужно было, наконец, прояснить самый волнующий момент.        — Всё предельно просто… ***        Упомянутый дом песен и танцев был огромен. Когда они, наконец, прибыли и выбрались из кареты, Юн Шэнь не удержался от того, чтобы задрать голову, оглядывая представшее великолепие. Павильон Ароматов выдавался в стройном ряду городских построек своей излишней помпезностью, в какой-то степени даже вульгарностью.        — Господин Хэ, сюда, — сказал Цао Сяошэ, заметив, как завис Юн Шэнь.       Тот не отвлёкся от созерцания здания и скривил губы. Обращение к нему как к Хэ Циюю в очередной раз отчего-то неприятно обожгло нутро.        — Вы продолжаете меня так называть, тем не менее вам должно быть известно, что я не Хэ Циюй. — брякнул Юн Шэнь.        Осознание сказанного пришло не сразу, а когда оно всё же настало, он во все глаза уставился на Цао Сяошэ, который лишь легко улыбался, как и всегда. Идеальная маска. Было трудно прочитать, что же он испытывает на самом деле.        — Конечно. Я бы мог называть вас... О, придумал! Иньчэнь. — воскликнул он и улыбнулся шире, но Юн Шэнь его восторга не разделил. — Вы всегда так угрюмы, впрочем, я не слишком хорош в прозвищах.        — Знаете, лучше пускай остаётся как было.        — Как скажете, господин Иньчэнь. — не удержался от подколки Цао Сяошэ.       Привратники отворили тяжёлые двери перед двумя гостями. Стоило зайти внутрь, как их окатило густым тёплым воздухом, насыщенным ароматом благовоний. Приторная сладость смешивалась со жгучей пряностью, древесная терпкость — с лёгкостью цветов, от этого запаха кружилась голова, а мысли приходили в лёгкий беспорядок. Юн Шэню это пришлось не слишком по вкусу, невольно он обернулся к выходу, нестерпимо хотелось вновь оказаться на морозе, пусть и неприятном, но от которого в голове становилось яснее, однако привратники снаружи уже захлопнули высокие двери.        Юн Шэнь осмотрелся. Как и говорил Цао, пока они ехали, весь люд, что схлынул с улиц, казалось, сейчас был здесь. Многочисленные столы большого зала были забиты под завязку. Смех, музыка, звучащая невпопад, сливающиеся друг с другом многочисленные голоса — всё это смешалось в единый гул жизни, что царила здесь. Зал был богато украшен: резные колонны, поднимающиеся к потолку, и те, что удерживали открытый второй ярус, были увешаны разноцветными лентами и живыми цветами, от ярких огней слепило глаза.        Цао Сяошэ тем временем прошёл дальше и уже вовсю разговаривал с работницей павильона. Барышня была молода, чёрные как смоль волосы были собраны в пучки-рожки и украшены заколками и живыми цветами, лицо было щедро напудрено, брови густо подведены углём, а губы ярко раскрашены красным, такой сильный макияж с трудом давал понять, сколько же ей на самом деле лет, но зато с ним её черты лица бросались в глаза даже издалека. На плечах девы была тонкая газовая накидка, да и в целом одета она была скромнее и приличнее, чем другие работницы, что сновали то тут, то там, порой задерживая томный взгляд на новых посетителях.        Юн Шэнь двинулся в сторону Цао Сяошэ, попутно вертя головой, оглядывая открывшееся взору буйство пестрящих красок и цветов, было трудно отвести взгляд, ведь подобного Юн Шэнь в своей жизни ещё не видал, оттого всё вызывало странный, даже детский восторг и интерес. Он и не заметил, как столкнулся плечами с некоей барышней.       Лицо её было закрыто лёгкой бордовой вуалью, но даже так в ней выдавалось нечто экзотичное, одного мимолётного взгляда хватало, чтобы понять это, особенно внимание привлекали рыжие, как горящее пламя, волосы, собранные в сложную причёску. На её лице не было такого плотного макияжа, наверное, с такой чистой красотой в нём не было нужды. От каждого его шага раздавался тихий перезвон серебряных украшений, коими были увешаны её руки, ноги и пояс, даже через гомон толпы его было слышно, он был манящим, заставлял прислушаться и обратить внимание. Юн Шэнь на мгновение встретился глазами с незнакомкой, стоило этому произойти, как капля крови фэнхуана на его запястье раскалилась, точно на руку плеснули крутого кипятка. Тревожные сомнения закрались в голову. Юн Шэнь заметил блеснувшие золотом звериные глаза девы, в ярких подвесных огнях. Он моргнул, и иллюзия пропала, а незнакомка преспокойно прошла мимо. Запястье всё ещё жгло.       Неужели демоница?        Юн Шэнь решил проследовать за ней. Лавируя меж многочисленных посетителей Павильона, он старался быть незаметным настолько, насколько это вообще возможно, но и незнакомка, казалось, не обращала никакого внимания на снующих вокруг людей. Её поступь была легка и грациозна, словно она была невесомым лепестком цветка, что подхвачен весенним ветром, но помимо очарования в ней было скрыто нечто ещё. Нечто опасное. Как прекрасная роза, чьи острые и ядовитые шипы замечаешь не сразу.        Незнакомка незаметно скрылась за плотным пологом, что увешивал одну из стен. Скрытый проход? Юн Шэнь ускорил шаг. Он был близок к потере своей цели! Если это в действительности была демоница, в чём Юн Шэнь почти что не сомневался, то ему было нужно знать, куда она отправилась!        Он подошёл совсем близко, его рука почти что коснулась нежной ткани занавеси, как перед ним выскочили две юные прелестницы. С двух сторон его подхватили тонкие и гибкие, точно ивовые ветви, руки. Широко улыбаясь, барышни принялись щебетать наперебой:       — Гэгэ, тебя так давно не было! Где пропадал гэгэ?       — А-Мяо и А-Нян переживали, гэгэ в порядке?        Щебет двух женских голосов, говорящих в унисон, ворвался в его уши. Голова вдруг начала кружиться сильнее, но Юн Шэня крепко удерживали под руки, потому упасть он не смог бы при всём желании. Пудра сыпалась с лиц юных дев от их резких движений, их волосы были убраны в сложные причёски, пестрящие украшениями, а полупрозрачные платья, перетянутые на груди толстыми лентами, вовсе не оставляли пространства воображению, прикрывая лишь некоторые особо важные части тела. Их окутывал удушающий аромат цветов, от которого легче не становилось. Юн Шэнь почувствовал тошноту от навязчивого жара прижимающихся к нему девичьих телес.       — Ах, гэгэ, так слаб! Руки гэгэ такие холодные! Позволь А-Нян поухаживать за тобой!        — Не стоит, — сухо ответил Юн Шэнь и попытался выпутаться из чужой хватки.        Одна из вцепившихся в Юн Шэня девушек, А-Нян, протянула свободную руку, дабы погладить его по голове, но он ловко увернулся от чужого прикосновения и дёрнул локтями, чтобы высвободиться и из хватки, но этого уже сделать не вышло. От взгляда А-Мяо это не укрылось, поэтому она сразу же принялась отчитывать А-Нян.       — Куда ты руки распускаешь?! Бесстыжая!       — Помолчала бы лучше!        — Нет, это ты помолчи, а лучше уйди, твоё страшное лицо всё только портит. Вдруг гэгэ станет хуже от твоего уродства? Гэгэ, не смотри на неё!        А-Мяо с силой дёрнула Юн Шэня на себя, и он, оступившись, навалился на барышню. Та, восприняв это как сигнал к действию, и словно дикая лоза, крепко оплела плечи и шею Юн Шэня, чуть ли не залезая на него.       — Ты кого уродиной назвала?! Дура!       — Сама дура!       — Куда ты руки тянешь! А ну, отлезь!        — Ну уж нет! Отцепись!       Юн Шэня начало мотать из стороны в сторону, а визгливые голоса цветочных дев смешались в единый раздражающий звон. Они продолжали свою перепалку, перетягивая Юн Шэня словно канат, пока он наконец не собрался с силами и не сбросил с себя цепкие женские объятия. Он зло оглядел А-Мяо и А-Нян, что оторопело хлопали глазами, и не успел прикрикнуть на них, как те обе разразились криками вперемежку со скорбными завываниями и вновь бросились к нему.        — Гэгэ! Гэгэ! Прости этих глупых А-Нян и А-Мяо! Мы такие глупые! Прости-прости-прости! Мы были слишком настойчивы! Гэгэ, не сердись!        Пустоголовые девицы! И это с ними Хэ Циюй проводил вечера здесь?!        Юн Шэнь стиснул зубы, каждый их выкрик был словно ударом колокола в его голове, он выставил руки вперёд и попятился от напирающих и любвеобильных сестричек, чтобы вскоре упереться спиной в нечто твёрдое и тёплое. Нет, не стена, это…        Некто прокашлялся, явно маскируя смех, прямо рядом с его головой.        — Так вот куда вы запропастились! Господин Хэ сегодня нарасхват! — хохотнул Цао Сяошэ, делая шаг назад, тем самым давая Юн Шэню больше пространства. — Прекрасные барышни, не позволите мне украсть вашего гэгэ ненадолго?       Юн Шэнь вдруг подумал, что в данный момент, согласился бы быть украденным надолго.        Не дожидаясь ответа растерянных ивовых сестричек, Цао Сяошэ дёрнул Юн Шэня за край длинного рукава накидки, увлекая за собой. Они вышли к лестнице, что вела на второй ярус. Несмотря на довольно широкий проход, порой приходилось прижиматься к перилам, пропуская тех, кто шёл вниз. Юн Шэнь то и дело оборачивался, глядя на ту занавесь, за которой скрылась рыжеволосая демоница. Быть может, у него ещё будет возможность проникнуть туда.       Вскоре они поднялись на второй ярус Павильона Ароматов. Тут было посвободнее от людей и немногим тише, чем ниже. В отличие от яркого первого яруса, обстановка здесь, чуть влекомая тенью, создавала томную атмосферу. Та самая работница, что разговаривала с Цао Сяошэ, как оказалось, всё то время шла с ними и сейчас, выйдя вперёд, просила «молодых достопочтенных господ» пройти за ней.       Барышня вывела их к явно особому месту. Оно было окружено полупрозрачным тёмным пологом. Когда она приподняла лёгкую ткань, Юн Шэнь увидел вытянутую кушетку из тёмного дерева, покрытого лаком, усеянную многочисленными подушками, напротив стоял низкий столик из похожего дерева, который ломился от многочисленных яств.        — Наслаждайтесь своим времяпровождением в Павильоне Ароматов. — С улыбкой сказала работница и, поклонившись, откланялась.        — Ах, и правда, должно быть, и само Небо будет наблюдать за этим представлением, — протянул Цао, подходя к краю яруса и опираясь на перила. — Подойдите ближе, отсюда откроется лучший вид.        Юн Шэнь лишь закатил глаза. Цао Сяошэ вёл себя так, будто они вышли на увеселительную прогулку, это не могло не раздражать.        Он предпочёл занять место на кушетке среди мягких подушек. От поездки в довольно неудобной карете у него всё ещё ныла поясница и болели ноги, так что стоять долго было довольно тяжело. Очередное напоминание о никчёмности этого тела. Нужно было отдохнуть хоть немного, прежде чем они приступят к делу.        Не прошло и цзы, как барышня, что их провожала, вернулась. На этот раз в её руках был поднос с медным кувшином и двумя чарками.       — Вино для достопочтенных господ, прошу. Сегодня госпожа Чэнь лично угощает всех гостей.        — Не сто… — махнул рукой Юн Шэнь, но его почти сразу перебили.       — О! Как замечательно! А что за вино? — спросил Цао Сяошэ с живым интересом и подошёл ближе к работнице Павильона.        Ароматное снежное вино, господин. Сладкое, как мёд. — пояснила барышня, наполняя поочерёдно обе чарки вином до краёв.        — Благодарю от всей души госпожу Чэнь за гостеприимство и щедрость. Будет ли возможность повидаться с ней сегодня лично? — Цао поднял одну из чарок и поднёс её к носу, вдыхая аромат вина полной грудью.        Юн Шэнь скрестил руки на груди и уставился на Цао Сяошэ недовольным и выжидающим взглядом. Неужто правда пить будет?        — Ах, это... — девушка замялась, неловко переступив с ноги на ногу. — Госпоже Чэнь нездоровится, поэтому сегодня она не приветствует гостей.        — Очень жаль! Передайте ей мои пожелания о скорейшем выздоровлении. — кивнул Цао, возвращая чарку нетронутой на поднос.        — Господин не выпил вина, ему не понравился аромат?        — Вовсе нет! Я выпью позже, хочется сначала посмотреть, что приготовили ваши искусные танцовщицы.        Барышня поколебалась, но, видя, как Цао Сяошэ потерял интерес к разговору и вновь повернулся к виду на сцену, всё же поставила поднос на стол и, глубоко поклонившись, ушла прочь.        Стоило тонкой девичьей фигуре скрыться из виду, как Юн Шэнь задал вопрос:        — К чему вино? — Он поднял одну из чарок и также поднёс ближе к себе, легко вдыхая аромат.        Он был густым, сладким, но через приторность пробивалось не благоухание цветов, как он думал, а простой запах… Земли или, точнее, влажного леса. Юн Шэнь сморщил нос, чуть было не чихнув, для него такое было слишком. Странно, но в этом вине не было и следа обычного алкогольного духа, как это было в вине из поместья Хэ.        — А почему нет? Мы же ведь молодые господа, пришедшие приятно провести вечер, нужно соответствовать!        Цао Сяошэ был невыносим.        Юн Шэнь вздохнул и нехотя поднялся со своего места, вставая вровень с ним, опираясь локтями о перила.        — Там в толпе, я заметил…        Но договорить Юн Шэнь не смог, обратив взгляд к открывшемуся виду на сцену, слова так и не сумели сорваться с его языка. Посреди деревянного настила сцены стояла та самая барышня с рыжими волосами и звериными глазами, что теперь были совершенно обычными, тёмными и бездонными, как ночь. Она развела руки в стороны, занимая позицию для начала танца. Красные ленты, оплетающие её тонкий стан и струящиеся во все стороны, в сочетании с лёгким газовым нарядом, точно у летящей апсары с древних фресок, делали её похожей на паучью лилию в цвету.        Гомон разговоров притих, всё заворожённо, с благоговением наблюдали за девой, замершей на сцене, что вот-вот начнёт свой танец. Удар барабанов. За ним раздался тихий перезвон, такой же, как услышал Юн Шэнь, столкнувшись с незнакомкой внизу. Ещё один удар, и к барабанам присоединились другие инструменты, пространство заполнилось пением звонких струн цитры и нежными трелями флейты.        — Танцовщица Ху Иньлин, любимица хозяйки, — прошептал Цао Сяошэ, чуть пригнувшись. — Говорят, её танец словно луна среди тёмного неба, способен заворожить и подчинить своей воле любого, а вы смотрите так пристально…        Юн Шэнь вздрогнул, заслышав голос совсем рядом и ощутив, как тёплое дыхание обдало край его уха. Он заморгал, сбрасывая пелену с глаз, и не заметил, ведь, как действительно оказался поглощён грациозными движениями танцовщицы.        Цао Сяошэ хитро сощурился и мельком огляделся по сторонам.        — То, о чём мы с вами говорили по пути сюда, — тихо сказал он, наклоняясь к чужому уху уже не так близко. — Начинаем прямо сейчас. Лучше момента не будет, но, как только прозвучит последняя нота мелодии, вам нужно будет вернуться на это самое место.        Юн Шэнь сжал губы в плотную линию и кивнул.       — Остерегайтесь теней, господин Хэ, и, прошу, не пейте это вино, — сказал напоследок Цао, прежде чем незаметно скрыться среди толпы гостей.        Последовательность действий, которую поведал Цао Сяошэ, пока они ехали в экипаже, была в действительности предельно проста. Как только начнётся выступление и бо́льшая часть огней потухнет, Цао Сяошэ незаметно покинет Павильон, отправившись по своим делам, в это же время Юн Шэнь же проследит за заклинателями и, по возможности, подслушает их разговор с Чэнь Ляомин. Хозяйка Павильона Ароматов не была особо публичной личностью, встретиться с ней можно было лишь по её собственному желанию или назначив встречу. Было интересно, как до неё доберётся Си Ин со своими заклинателями... Но в этом была проблема и для Юн Шэня.        До сих пор в Павильоне Ароматов ему ни разу в глаза не бросилась знакомая бело-серебристая мантия. Хотя Цао Сяошэ заверял, что заклинатели прибыли раньше. Как бы Юн Шэнь ни вглядывался в толпу, что была как на ладони, ни одного знакомого силуэта, ни знакомой формы. Неужто их тут не было? Тогда…        Он сжал перила и решил подождать ещё несколько цзы, но выступление не было бесконечным, времени оставалось мало. Если он хотел проследить, оставаясь незамеченным, то лучше было отправиться сейчас, пока окружение сокрыто в тени, а внимание посетителей отвлечено. Юн Шэнь ещё раз внимательно оглядел открывавшийся со второго яруса вид и задержал свой взгляд на извивающейся в грациозном танце рыжеволосой деве.        Если он не нашёл заклинателей, но уже нашёл демона, то можно было выяснить побольше о нём.       Юн Шэнь счёл своё решение достаточно разумным, а потому тихим шагом двинулся на первый ярус, в сторону того таинственного полога. Все гости Павильона, мимо которых он проходил, были как под гипнозом. Они заворожённо и мечтательно глядели на танцующую Ху Иньлин, в их глазах была лишь она, подобна луне в ночном небе, а редкие горящие огни были как яркие звёзды небосвода.        По пути он не встретил никаких преград и проблем. Это могло бы порадовать, но всё же в Юн Шэне сохранялись тревожные мысли, что что-то здесь не так. Не может быть всё так просто. Его предчувствие нехорошего нарастало с каждым шагом, что он ступал по открывшейся из-за полога галерее. Там и правда был скрыт тайный проход, но пока ничего из того, что могло бы привлечь внимание. Обычные хозяйственные помещения. Убранство на порядок проще, чем в главном зале, и освещение гораздо хуже. В тусклом свете масляных ламп Юн Шэню приходилось то и дело щуриться, дабы разглядеть обстановку вокруг.        Жар, пронизывающий воздух, нарастал по мере его приближения к концу галереи. Судя по распространявшимся запахам, впереди была кухня. Всё отчётливее до слуха доносились приглушённые голоса. Неожиданно Юн Шэнь ощутил, как кровь фэнхуана на его запястье вновь начала раскаляться, болезненно обжигая кожу. Он убедился, что совершенно точно двигался в верном направлении.       — Динсян, закончила? Всем вино разнесла? — спросил строгий женский голос.        — Да, Мэйгуй-цзе, но… — робкий ответ. Этот голос был Юн Шэню знаком.        Он уже подобрался совсем близко и почти вплотную прислонился к двери, откуда доносился разговор. Кажется, голос второй девушки принадлежал как раз таки той маленькой служанке, что сопровождала их с Цао Сяошэ.        — Но что? Только не говори, что снова успела что-то натворить!        — Цзе-цзе, те два гостя... Тот высокий улыбчивый господин, он не выпил вина́, и тот, что сопровождал его, кажется, тоже.        На мгновение повисла тишина, но она была разорвана резким хлопком, за которым последовал громкий звон падения чего-то. Юн Шэнь от неожиданности отпрянул от двери и заозирался по сторонам. Не придёт ли кто на поднявшийся шум? Но в галерее сохранялась безмолвная тишина. Юн Шэнь с подозрением подумал о том, куда же могли подеваться все работницы.        — Рохля! — гаркнула Мэйгуй, на этот раз в её голосе были слышны рычащие нотки. — Тебе было велено разнести вино и проследить, чтобы все, кому ты его подала, выпили! Один глоток! Это так сложно?!        Кровь фэнхуана пылала так сильно, что на момент Юн Шэня показалось, что его рука загорится настоящим пламенем.        — Цзе-цзе, прошу, п-прости, цзе-цзе, не злись, — голос Динсян дрожал, она запиналась через слово. — б-быть может, они в и-итоге его в-в-выпили…        — А что, если нет? Ты понимаешь, что нам грозит тогда? Или тебе всё равно? Бестолковая дрянь, только пришла сюда, а уже столько неприятностей! — рычала Мэйгуй, её голос уже более не напоминал женский, он был низок. Слоги тянулись. Звуки были рваными, раскидистыми, резкими и рокочущими, словно их произносил дикий зверь, вдруг обретший возможность говорить на человеческом языке.        Юн Шэнь впился пальцами в деревянную поверхность двери, она была жёсткой, не слишком бережно обработанной, и он наверняка посадил себе несколько заноз, но гораздо больше ему хотелось взглянуть на то, кто же скрывался за дверьми кухни. Это была, без сомнений, тёмная тварь. От выплеснувшейся инь воздух вокруг ощутимо похолодел.        Что не так с тем вином? Юн Шэню подумалось, что оно было отравленным, но зачем же им травить всех гостей? Он не до конца понимал всё происходящее.        Чуть нагнувшись, Юн Шэнь таки нашёл особо крупный зазор между кривыми досками двери и вгляделся в эту нелепую щёлку. Как назло, видно было совсем немного. Лишь край спины Мэйгуй, что сейчас возвышалась над Динсян. Последняя смиренно преклоняла колени, по щеке её расползался уродливый и кровоточащий след от звериных когтей.        — Я пойду к ним сама. Если понадобится, залью пойло в глотку. Где их найти? — выдохнула Мэйгуй, её голос медленно возвращался к норме. Юн Шэнь от досады сжал зубы, он всё ещё не мог увидеть, что же творилось внутри, вернее, не мог разглядеть эту демоницу.        — На вто… — тихо начала Динсян, но запнулась, поднявши взгляд от пола и переведя его к двери. На мгновение Юн Шэню показалось, что его заметили, но дева поспешно отвернулась от двери и вновь уставилась в пол перед собой. — В главном зале они сидели где-то близко к сцене.       Динсян солгала. Юн Шэнь впился внимательным взглядом в бледную физиономию девы. Она была обычным человеком, не демоном. На неё кровь фэнхуана никак не отреагировала.        — Ступай к госпоже Чэнь, отнеси ей отвар. Скажи, что скоро мы начнём ритуал, — рыкнула Мэйгуй.        Юн Шэнь нахмурился, его плечи сковало неприятное напряжение. Очень нехорошо.        — Хорошо, цзе-цзе.        — Будь благодарна, маленькая дрянь, я бы могла вырвать тебе печень, но вместо этого я пойду доделывать твою работу. Запомни моё милосердие.        Если у него и были сомнения, то после этих слов они полностью рассеялись, и Юн Шэнь стал уверен в том, что демоница за дверью не иначе как лисица-оборотень и барышня Ху Иньлин, что встретилась ему в толпе и сейчас исполняла танец, тоже была таковой. Сколько ещё демонов скрывал Павильон Ароматов? Заклинателям лучше быть здесь. Иначе могло произойти непоправимое.        — Да, цзе-цзе, — ответила Динсян совсем тихо.        За дверью раздались шаги, Юн Шэнь сразу же отскочил и оглянулся по сторонам. Не было места, где он мог бы спрятаться, если сейчас Мэйгуй увидит его, то…        Его ждёт быстрый и бесславный конец.        Ему вспомнились слова старика Сун. Впору было бы горько усмехнуться. Сейчас он не мог дать никакого отпора демонической твари. Что же…       Вдруг его внимание привлекла бочка, стоящая в углу, чуть поодаль. Юн Шэнь метнулся к ней, поднимая крышку. Она была заполнена… Водой? Запаха не было. Как и времени на выбор лучшего укрытия. Дверь кухни вот-вот распахнётся. Недолго думая, он набрал в грудь побольше воздуха и залез внутрь, водружая сверху крышку. Излишек воды расплескался по полу, и Юн Шэнь надеялся, что это было не слишком громко.       Он не учёл, что, оказавшись под водой, он утратит возможность не то что видеть, что происходит вокруг, но и слышать, а также то, что питать иллюзий по поводу выносливости тела Хэ Циюя явно не стоило. Не прошло и десятка мяо, как Юн Шэнь почувствовал, что ему нестерпимо нужно вдохнуть. Слишком мало времени прошло, если он вынырнет сейчас, то может напороться прямо на эту Мэйгуй. Он терпел, и становилось невыносимо. Принявшись медленно выдыхать набранный воздух, он немного облегчил жар, расползавшийся в грудной клетке, и спазм, что сковывал его от груди до горла, но всё это спустя мгновение вернулось с новой силой. Голова начинала кружиться, он невольно дёрнулся, крепко сжимая зубы. Тело инстинктивно порывалось сделать хоть один маленький вдох, но этого было недопустимо, иначе…       Некто сверху откинул крышку бочки и схватил Юн Шэня за шкирку, вытягивая наружу. Он только и смог, что закашляться. Перед глазами плыло. Лёгкие жгло огнём, но кровь фэнхуана была в спокойствии, значит, сейчас перед ним был человек.        — Господин! Господин! — тихий, срывающийся шёпот и тонкие руки, поддерживающие Юн Шэня от падения. Это была Динсян.       Наконец Юн Шэнь смог сделать рваный, но достаточно глубокий вдох, чтобы прийти в себя. Он взглянул более осмысленным, незатуманенным взглядом на деву перед собой. Вид у той был крайне напуганный, в больших глазах таился ужас, рана от когтей хули-цзин всё ещё кровоточила. Динсян дрожала, как лист на ветру, и следующие слова она сказала бегло и отчаянно:       — Вы заклинатель из Юэлань, верно? Прошу, помогите. Я знаю, кто организовал недавнее нападение, это я отправила то послание. У нас очень мало времени. Случится беда!