Карп в сухой колее

      — Вы всё-таки хотите её убить?              Юн Шэнь смотрел на сломленный вид Ху Иньлин. А ведь вначале она предстала едва ли не хозяйкой положения, и не сказать было, что за фасадом непокорности скрывалось прогнившая насквозь сокрушающим чувством вины основа, которую стоило едва тронуть, как она рухнула.              — Она права. Заклинатели и не дадут ей умереть. Такой материал слишком ценен, — вздохнул Юн Шэнь. — И пусть за свою долгую жизнь она сотворила зла, что не искупить и сотней лет пыток, издевательств и экспериментов над её телом… За поступки ей положено отвечать не здесь, а на суде перед царём Яньло.              — А я думал, вы с пренебрежением относитесь к любым демонам.              — Отношусь, — кивнул Юн Шэнь, — но это не значит, что я стану уподобляться зверью.              — Что ж, ваши слова звучат справедливо... — протянул Цао Сяошэ. — Но если очнувшиеся заклинатели и стража найдут пленницу мёртвой, это может породить ещё больший хаос на месте уже имеющегося.              Это правда. Юн Шэнь позволил себе забыть, что осталось за дверьми темницы.              — Поэтому моё предложение — оставить всё как есть, — продолжал Цао Сяошэ. — Ху Иньлин говорила, что однажды ей удалось избежать попадания в руки заклинателей, но в итоге судьба её настигла. Вам не стоит вмешиваться.              Юн Шэнь раздосадованно поджал губы. Вот уже второй человек за день вещал ему о неотвратимости судьбы и о том, что должно произойти. Это заставляло его невольно задуматься о том, что же он забыл в этом слабом теле и кому вообще нужно… Что это вообще за «должно», что привело его к этой точке бытия.              Он ведь не давал слова или обещания, что непременно убьёт Ху Иньлин. Он и правда мог не делать этого. Мог просто взять и оставить всё как есть.              Но всё же всем своим существом Юн Шэнь противился этому. Он бы не назвал это жалостью. Ху Иньлин ни в коем разе её не заслуживала. Это скорее чувство попранной справедливости. Впору было бы Юн Шэню посмеяться над самим собой. Он ведь совсем недавно отчитывал Сюэ Чжу за, вероятно, те же чувства.              — А касательно «зверья»… — вновь заговорил Цао Сяошэ.              Голос его вновь приобрёл прежнюю лёгкость, словно и не было того странного вопроса, но Юн Шэнь всё равно явственно ощущал, каким натянутым был образ Цао Сяошэ.              — По мне, так после такого исчерпывающего рассказа не должно остаться сомнений по поводу того, с кем же мы имеем дело. Помните ли вы о двух несчастных учениках, погибших на шествии? Мне всё-таки довелось добраться до их тел. Я бы поведал вам об этом раньше, но вы были, хм, не в настроении для разговора, — На эту фразу Юн Шэнь невольно скривился. Да, он был вне себя оттого, что находится в окружении лжецов и, в частности, этого пустослова, от которого не угадаешь, чего ждать в следующий момент. — Так вот… Учеников убил клинок ци. Искусная работа. Догадаться на первый взгляд сложно, никаких внешних повреждений и ран у них нет, но вот золотые ядра у обоих расколоты, вернее, разрезаны надвое.              Юн Шэнь нахмурился. Это и правда звучало как нечто, что может сотворить лишь сведущий в заклинательском деле человек, но была и неувязка:              — Даже с разрушенным золотым ядром заклинатель может выжить. — недоверчиво подметил он, вклиниваясь в чужую стройную речь.              — Конечно, может, — просто согласился Цао Сяошэ и поспешил продолжить свои разъяснения: — Только не в окружении того облака тёмной энергии, что тогда высвободилось из пера Луани. Потерять ядро сил для заклинателя — гораздо хуже любого другого ранения. Потоки энергии в теле утрачивают всякую концентрацию и направленность, разом становятся разрозненными. Помните разбитый сосуд? Тот же принцип. Духовная энергия полилась из их тел, а ведомая заклятьем тёмная ци с удовольствием пожрала и её, забрав и цзин юношей. Кто бы ни нанёс им этот удар — он знал, что делает. Ему совершенно точно было известно, где именно располагается золотое ядро — удар был нанесён с поразительной точностью. Что касается самих учеников, то защититься им было просто — всего лишь выставить щит из собственной ци и прервать чужой поток.              — Но они не стали этого делать, и не потому, что замешкались, а потому, что не ожидали этого удара. Они не думали…              — Что их соратник может нанести такой подлый удар, — в унисон с Юн Шэнем медленно проговорил Цао Сяошэ. — Верно.              — Кому из Юэлань могло вообще такое понадобиться?              — Да много кому, — хитро прищурился он, но даже так Юн Шэнь заметил, как его правый глаз дёрнулся. Все эти гримасы явно причиняли ему боль. — Вы же знаете эти юные, ещё неокрепшие умы, всеми силами стремящиеся показать себя, лишний раз выпятить грудь, прыгнуть выше головы и проглотить кусок побольше. Постоянные тренировки утомляют, а добиться всего и сразу хочется прямо сейчас. Этот Благодетель пообещал Чэнь Ляомин бессмертное тело, а тут мог пообещать невероятной силы и возвышения. На демоническом пути всего такого и правда больше, а что самое главное — доступнее.              — Цена этой силы, тем не менее, тоже гораздо выше.              — Вы так говорите, словно это в принципе может кого-то волновать! — усмехнулся Цао Сяошэ. — Ху Иньлин и Чэнь Ляомин без особых раздумий вверили свои жизни в руки Благодетеля, став пешками в его руках, а ведь ему стоило лишь поманить призраком их несбыточных надежд. Отчаянная нужда толкает на безумные поступки.              — Нужда? — возмущённо выдохнул Юн Шэнь, после чего резко продолжил: — Это потакание низменным страстям. Ход на поводу собственных чувств и желаний. У них всех был выбор поступить иначе, но они выбрали тот путь, что погубил их обеих.              Цао Сяошэ не то хмыкнул, не то хихикнул известной лишь ему шутке. Юн Шэнь лишь сильнее возмутился и сжал Цюаньи в руке.              — Об этом стоит хорошенько подумать и вам, господин Хэ. Особенно когда вы противитесь тому, что обязательно должно произойти.              Цао Сяошэ меж тем вновь приблизился и чуть склонился, так, чтобы заглянуть Юн Шэню прямо в глаза.              — К чему это всё? — хмуро процедил Юн Шэнь.       — Просто предупреждаю. Вам ведь не хочется погубить себя, верно? — тихо и вкрадчиво сказал Цао Сяошэ. После он помолчал всего мгновение, чтобы затем резко отстраниться и расплыться в улыбке. Он бодро заявил: — Хотя, если всё же хочется, то спешу вас расстроить! Я вам этого не позволю. Увы-ах!              Юн Шэнь шумно выдохнул. Ну что за плут.              И всё же его слова об убийстве учеников Юэлань заставили задуматься. Настоящий хозяин шкатулки, тот, кто выдавал себя за Хэ Циюя, тот, кому Благодетель тоже пообещал что-то… Это был в высшей степени беспринципный и алчный человек. Трудно было представить, что некто подобный первоначально встал на путь света. Хотя мало ли было и среди бессмертных тех, чьи амбиции были слишком уж велики? Нет. Предостаточно. Но те, как правило, могли умерить свой пыл и отринуть соблазны, не поддаваться поспешности. Искушения есть всегда, но храня свет в душе, справиться с ними было под силу разве что…              «Есть человек, что обращён к свету, но в его сердце скрыта тьма».              Так говорил старик Сун.              «То, что вы совершенствуетесь, идя по светлому пути, вовсе не значит, что свет есть в вашей душе».              «Я вижу тьму, скрытую в вашем сердце».              Так говорила Чэнь Ляомин.              Два голоса повторяли те же фразы в голове Юн Шэня, пока не начали сливаться между собой, превращаясь в неразборчивую мешанину звуков. Он вновь схватился за голову и зажмурился до цветных клякс в глазах, когда очередной болевой приступ прошиб висок, словно точно направленный удар острой спицы.              Ход мыслей вновь привёл к Си Ину. Хотя Юн Шэнь уже начинал путаться в этом всём. Где были его выводы, а где насаждённые стариком Сун сомнения, недосказанности, воспринятые превратно… Бессмысленно ли уже было отрицать связь главы Юэлань с демонами? Юн Шэнь чувствовал, что здесь что-то нечисто. Общая картина происходящего виднелась словно бы за туманной завесой или окном, затянутым тонкой бумагой. Он мог углядеть лишь черты, небрежные кляксы теней.              Одна мысль о демоническом царе Чи, что был здесь по плоти, вызывала у Юн Шэня необъяснимый приступ тошноты и мерзкого чувства, точно внутренности скручивались в крепкий узел и затягивались всё туже — совсем как цепи на шее Ху Иньлин. Юн Шэнь глубоко вздохнул, чувствуя, как грудную клетку сковывает спазм. Затхлый воздух, пронизанный гарью демонической крови, словно так и стремился удушить.              Юн Шэнь опустил взгляд на изящное переплетение линий печати Неба и Земли. Ему нужно было сосредоточиться на чём-то одном, а иначе ворох сомнений и тревог уносил его разум прочь от здравых и взвешенных суждений.              Печать была искусно выведена, и даже грубые края черт, от которых по камню пола распространялась паутина трещин, не портили её вид. Юн Шэнь следил за её линиями и медленно двинулся вперёд, огибая клетку по дуге, так и не заходя за внешний предел печати. Не хватало ещё сильнее погрязнуть в тёмной ци, он ведь и так…              Демоническая энергия и правда могла влиять на рассудок. Затуманивать его, делать человека излишне порывистым, агрессивным. Заставлять поддаваться подавленным чувствам и страхам. Доставать из глубин сознания то, что было всеми силами скрыто, выворачивать это наизнанку. Она добиралась до самого нутра.              Юн Шэню такое чувствовать было крайне неприятно. Словно он теряет и так не самую твёрдую почву под ногами, словно тщательно выстроенная стена, призванная оберегать его… От чего именно оберегать Юн Шэнь точно не был уверен. Он не знал. Но в сознании была единственная, чёткая и непоколебимая мысль на этот счёт: так нужно, а он ведь…       «…как послушный ученик, не станешь противиться воле своего учителя. Нужно — значит нужно. К чему лишние вопросы? Только голову морочить почём зря».              Чистая, белая костяная стена медленно, едва заметно, покрывалась сначала маленькими, а затем всё ширящимися трещинами. Они сливались, объединялись, переплетались меж собой в удивительном, хаотичном и резком узоре. И вот стена более не такая непоколебимая и вечная. Трещины эти, уже глубокие, походили на грубые и уродливые шрамы. Хлёсткие, как следы ударов меча. Они сияли и переливались золотистым блеском. Настолько ярким, что впору было зажмуриться. Они истекали золотом. Юн Шэнь протянул руку и коснулся их. Вовсе это не золото. Это смола. Полупрозрачная и блестящая. Вязкая и липкая. Она быстро залила его руки. Такая бывает лишь у древа тысячелетней зимней сосны. Ах, ему и правда нужно скрепить эти трещины, но каждый раз не выходит. Маска словно не желает склеиваться воедино. Ему непременно нужно это сделать. Нужно. Но каждый раз, стоит ему скрепить одну трещину, как появляется новая.              «Цзин Янь!»              В ушах зазвенел знакомый голос. Он звучал так громко и звонко, точно натянутая до отказа струна цины, что вот-вот лопнет от напряжения.       Юн Шэнь резко распахнул глаза. Вернувшееся так резко ощущение реальности заставило его одёрнуть руку от не на шутку разгоревшейся рукояти меча — это и привело его в чувства. Странное наваждение схлынуло. Он обнаружил, что припал на колено, упёршись остриём Цюаньи в пол. Прямо в расщелину печати.              — Господин Хэ? Господин бессмертный? — голос Цао Сяошэ раздался где-то над Юн Шэнем. От разыгравшейся вновь головной боли он и повернуться не мог, казалось, его череп разрывается изнутри, а стоило зажмуриться, как перед глазами вновь представала разбитая маска из видения, что никак не выходило склеить.              Юн Шэнь не понимал, что с ним творится. Что это было? Что за видение? Та маска. Будучи бессмертным, он носил её постоянно, но в тот раз, в укромном месте у тысячелетней зимней сосны, что росла в отдалении на пике Шугуан, ему пришлось её снять. Это произошло незадолго после их склоки с Си Ином, когда тот на него напал с откровенным убийственным намерением. Тогда Юн Шэнь, наконец, смог закрыть Небесный Барьер силой своих печатей и после всего этого ослаб, а Си Ин тогда только возвратился с поля битвы с демонами. Как странно. Юн Шэнь очень плохо помнил тот день.              Почему ему вдруг привиделось такое?              Юн Шэня потянули под руку и медленно поставили на ноги. Он качнул головой и едва не навалился на Цао Сяошэ, продолжая часто моргать, словно бы так можно было сбросить накатившую головную боль и странные обрывки не то видений, не то воспоминаний.              — Господин Хэ? — вновь позвал Цао Сяошэ, когда Юн Шэнь отстранился на шаг и тяжело вздохнул.              — Похоже, вам больше не стоит здесь находиться, — серьёзно сказал Цао Сяошэ и здоровой рукой пошарил по карманам, выуживая оттуда уже знакомый мешочек с пилюлями. Он чуть встряхнул его, и оттуда выкатилась одна-единственная, как видно, последняя пилюля. — Вот, выпейте, вам станет легче.       Юн Шэнь, всё ещё щурясь, поднял на него плывущий взор. Вопреки напускной браваде, Цао Сяошэ выглядел скверно. Да, держался он неплохо. Рана больше не кровоточила, он стоял на ногах уверенно. Ни единого признака слабости. Но так было лишь на первый взгляд. В деталях же виделось иное: бледное, обескровленное лицо, и даже здоровая рука едва заметно подрагивала. Цао Сяошэ с усилием держался невозмутимо, точно всё происходящее — сущий пустяк.              Хотя едва ли оно было пустяком.              — Сам это пей. — коротко и тихо ответил Юн Шэнь, отмахнувшись. Слова сами сорвались с языка, но их продолжение прозвучало лишь в мыслях:              «Тебе нужнее».              Цао Сяошэ помедлил, будто в замешательстве и всего на мгновение с него спала былая удаль. Юн Шэнь же невозмутимо отвернулся к Цюаньи, краем глаза отметив, как тот нерешительно замер и опустил взгляд на пилюлю в своей ладони, будто не знал, что с ней делать.              — Сколько ещё осталось? До того, как стража придёт в себя?       — Сложно сказать, — пожал плечами Цао Сяошэ, но, заметив, как хмуро на него глянул Юн Шэнь через плечо, вздохнул и продолжил: — Думаю, где-то треть шичэня, не больше…       — Значит, время ещё есть, — оборвал Юн Шэнь и потянулся к вонзённому в пол мечу.              Цюаньи вдруг задрожал, не успел Юн Шэнь коснуться рукояти, и в следующий же момент вылетел из камня, ведомый чьим-то зовом. В мгновение ока клинок с тихим звоном рассёк воздух. Пламя факелов, что освещали темницу, дрогнуло, едва не затухнув. В окутавшей всего на миг тьме Юн Шэнь заметил, что в одном из темнейших углов всей темницы нечто будто шевельнулось, но стоило свету вновь озарить пространство, как всё исчезло.              Юн Шэня вдруг посетила идея.              Дверь темницы глухо хлопнула.              — Время для чего?              Он резко развернулся и увидел стоящего у входа Сюэ Чжу и как он легко поймал Цюаньи, прилетевший точно в его руки.              Ох, как нехорошо вышло.              — Должно быть, я ошибся в своих расчётах, — цыкнул Цао Сяошэ.              Сюэ Чжу широким и быстрым шагом двинулся вперёд, прямо на Юн Шэня. Он крепко сжимал Цюаньи и хмурился: губы поджаты, а брови сведены к переносице. В тусклом отблеске пламени его юношеские мягкие черты заострились, заставляя его выглядеть старше и серьёзнее, но даже так Юн Шэнь мог легко прочитать мальчишку. Тот был скорее в неприятном замешательстве, чем в ярости.              Юн Шэнь постарался остаться невозмутимым, но сердце его билось болезненно быстро. Нужно было срочно подобрать нужные слова.              Сюэ Чжу резко остановился и замер в пяти шагах от него. Он обвёл быстрым взглядом темницу, а после сердито уставился на Юн Шэня.              И наставил на него меч.              Да, ученик, достойный своего учителя, не поспоришь.              — Объяснитесь! — постаравшись придать голосу строгости, сказал Сюэ Чжу.              На плечо Юн Шэня легла рука Цао Сяошэ.              — Позвольте мне разобраться, это будет быстро, — прошептал он.              — Ни с места! — крикнул Сюэ Чжу и тут же направил меч на Цао Сяошэ, но, углядев, кто перед ним, дрогнул и изумлённо выдохнул: — Ш-шисюн Цао? Что… Что здесь происходит?!       Юн Шэнь успел схватить Цао Сяошэ за предплечье и потянуть назад, останавливая. Тот чуть нахмурился в непонимании.              — Вы уверены?              В ответ Юн Шэнь лишь кивнул и сделал полшага вперёд к Сюэ Чжу.              — Для начала опусти меч, — медленно, но твёрдо проговорил Юн Шэнь. Он не сомневался, что мастерство и владение мечом у Сюэ Чжу были на достойном уровне, но в таком взбудораженном состоянии он мог натворить бед.              Сюэ Чжу не шелохнулся, лишь больше напрягся. Его взгляд бегал между Цао Сяошэ и Юн Шэнем.              — Пока вы не расскажете мне всё, и не подумаю!              — Сюэ Чжу, — с нажимом сказал Юн Шэнь. — Мы кое о чём договаривались, помнишь?              Он был не в состоянии на долгие препирательства и надеялся, что мальчишка был из тех, кто держит своё слово.              Сюэ Чжу крепко сжал зубы, на его скулах вздулись желваки. Он напряжённо молчал и всё ещё не опускал меч.              — «Будешь во всём меня слушать, что бы я ни сказал сделать, — исполнишь без лишних вопросов», — повторил слова, сказанные у входа в Цзицзинъюй, Юн Шэнь. — Не ты ли мне говорил, что согласен?              Сюэ Чжу вздохнул, явно не зная, что предпринять. Он отвёл взгляд, и рука, направлявшая меч на Юн Шэня, ослабла, медленно опускаясь. Славно.              — Я правда такое сказал… — растерянно и тихо сказал он, а после небольшой паузы вновь резко воскликнул: — Но вы меня обманули! И украли меч! И… — Сюэ Чжу запнулся.              Цао Сяошэ издал тихий, сдавленный смешок. Юн Шэнь не разделил его веселья. Надо же, нашёл время смеяться. Неужели ему и правда всё это кажется забавным?              — Ты хотел, чтобы я помог тебе отыскать служанку, — напомнил Юн Шэнь. — И я придумал, как это можно сделать. Что же касается твоего меча, Цюаньи сам решил мне подчиниться. Будь его дух против, я бы не смог и коснуться рукояти клинка. Ты сделал слишком много поспешных выводов.              У него и правда был небольшой план, вернее, идея.              Сюэ Чжу помолчал, взвешивая услышанное. Его выражение лица сделалось сложным, он опустил взгляд на свой меч.              — Цюаньи говорит, что вы правы, — угрюмо процедил он, — но это не значит, что я не хочу слышать от вас объяснений по поводу происходящего!              — Они могут и подождать, — вклинился Цао Сяошэ.              — И от тебя тоже, шисюн!              Цао Сяошэ в ответ на это только скривил губы в подобии усмешки. Очевидно, он и не думал воспринимать Сюэ Чжу всерьёз.              — Мы обсудим это, но позже, — согласился Юн Шэнь, а после продолжил: — Нужно успеть убить двух птиц одним камнем.              ***              Крепость Цзицзинъюй — древнее сооружение, возведённое ещё в те времена, когда в мире царил порядок Рек и озёр. Возможно, к постройке даже прикладывали руку заклинатели, и именно поэтому изображения Бианя получились достаточно реалистичными и соответствующими истинному облику зверя, чтобы его дух мог свободно в них воплощаться.              Юн Шэнь давно приметил, что за ним наблюдает Биань, и в короткий момент, когда свет факелов почти что потух, Юн Шэнь убедился, что всё же оказался прав в своих выводах. Движение в тёмном углу не могло быть ничем другим. И именно тогда Юн Шэня посетила та самая идея.              Почему бы не предложить стражу преисподней и покровителю правосудия и справедливости обмен? Отдать душу, заслуживающую наказания, в обмен на безвинную. Чем не отличная сделка?       Когда он вкратце рассказал о своей небольшой встрече со стражем преисподней и о своей маленькой идее, Цао Сяошэ вдруг вновь странно посерьёзнел — его прежний беззаботный вид стёрся без следа, как тогда, во время их перепалки в пустой камере. Цао Сяошэ принял план Юн Шэня с явным неодобрением, но перечить не стал. Юн Шэнь помнил, как он уже говорил, что не считает правильным решение вмешиваться в уготовленную Ху Иньлин судьбу, тем не менее согласен он с ним всё же не был.              Сюэ Чжу же, выслушав всё, принялся упираться, вновь требуя объяснений, но стоило Юн Шэню вновь припомнить его же слова, тот, пускай и нехотя, но усмирел и согласился. Даже так он продолжал исподлобья метать полные сомнения взгляды то на Юн Шэня, то на Цао Сяошэ, очевидно, всё ещё не до конца понимая, что же творится и как они связаны друг с другом. В Юн Шэне же от каждого такого пойманного взгляда всё больше крепло понимание, что позже с мальчишкой предстоит серьёзный разговор. Пока ему удалось отбрехаться тем, что они с Цао Сяошэ давние знакомые. И то отговорка эта возникла с подачки самого Цао Сяошэ — у него и правда был талант к сочинению небылиц на ходу. Видит Небо, Юн Шэню не хотелось всё больше закапываться в бессвязную лживую легенду о неком бродячем заклинателе по имени Янь, но рассказывать Сюэ Чжу о том, что он Бессмертный Небожитель, было бы не к месту и не вовремя. В конце концов, он не знал, представил ли своего собрата по Обители Сюэ Чжу Си Ин, а если и представил, то в каком качестве. Вряд ли бы Сюэ Чжу обрадовался тому, что на самом деле водится с «заклятым врагом» своего дорогого мастера.              Юн Шэнь в итоге решил, что будет говорить с Бианем один на один. Цао Сяошэ был явно нечист на руку, что могло бы вызвать гнев Бианя, а Сюэ Чжу… Чем меньше Юн Шэню придётся ему потом разъяснять, тем легче. Пускай уж лучше он со своим шисюном проследит за тем, чтобы стража и другие заклинатели не очнулись раньше времени.       Если у Юн Шэня всё получится, то он и правда решит две проблемы: Ху Иньлин отправится прямиком в Диюй, а он сам сможет отыскать пропавшую служанку. Возможно, именно через неё получится узнать личность таинственного Посредника — так он окрестил для себя настоящего владельца шкатулки, стремившегося подставить Хэ Циюя, если тот, конечно, ещё был жив. Вина за проваленное нападение на шествии лежала и на нём, а значит, вполне было возможно и такое, что он уже разделил участь Чэнь Ляомин… Стоило ли ожидать таинственной и неожиданной пропажи кого-то из учеников Юэлань? А может, уже кто поспешно покинул столицу? Именно поэтому Юн Шэнь и решил ввести Сюэ Чжу в курс дела, хотя предполагал, каким конфликтом интересов это может обернуться. И всё же мальчишка заслужил знать эту правду. Беззаветная преданность, неважно кому: близкому человеку, учителю или школе, могла быть губительна. Пример того был закован в цепи. Глядя на всё это, Юн Шэнь лишь получил лишнее подтверждение тому, что стоит быть преданным исключительно себе и собственным целям.              В его руках был последний горящий факел, остальные они затушили, дабы погрузить всё в полную темноту. Именно во тьме иньская ци получает наибольшее преимущество. Окружающий воздух ощутимо похолодел и, казалось, даже сделался гуще — дышать стало на порядок тяжелее.              — Вы уверены? — вновь спросил Цао Сяошэ, стоя перед дверьми темницы.              — Сюэ Чжу будет полезен. Не нужно его снова обезвреживать.              — Я не об этом. Встреча со стражем ада — рискованная затея, а в особенности для вас. Вы на перепутье — ни живы, ни мертвы. — Юн Шэнь мелко вздрогнул, то ли от порядком одолевшего замогильного холода, то ли от вновь услышанной, несомненно тревожащей фразы. — Что, если вместо души Ху Иньлин Биань вдруг заинтересуется вашей? — торопливо и несколько нервно спросил Цао Сяошэ. Он понизил голос, чтобы стоящий позади Сюэ Чжу не мог услышать.              — Моя душа — моё дело, ни к чему тебе об этом беспокоиться, — бесцветно сказал Юн Шэнь. Он уже был готов закрыть двери темницы, оставляя Цао Сяошэ снаружи, как тот успел протиснуть руку и перехватить их.              — Попрошу, не только ваше. Я тоже заинтересован в её сохранности.              — Тогда постарайся не испортить всё, — отрезал Юн Шэнь и дёрнул двери сильнее, заставляя Цао Сяошэ отступить.              Они захлопнулись, и круг тьмы замкнулся. Лишь единственный, уже значительно ослабевший огонёк в руках Юн Шэня продолжал тускло освещать пространство, и то, казалось, что темнота клубилась вокруг него чёрным туманом. Юн Шэнь прислонился спиной к дверям. С каждым мгновением он чувствовал окутывавшую и сковывавшую его тёмную энергию. Он вздрогнул и поглядел на огонёк в руках — он стремительно затухал, словно его пожирала тень.              Юн Шэнь собрался с силами и решительно оттолкнулся от двери, быстрым шагом направившись к центру темницы — клетке Ху Иньлин. С тех самых пор, как она перешла на неразборчивое бормотание, ничего не поменялось. Даже в полной темноте у неё не произошло и проблеска рассудка, хотя так и клубившаяся вокруг иньская ци располагала к восстановлению демонических сил.              Каждый шаг давался с трудом, и когда Юн Шэнь дошёл до внутреннего контура печати Неба и Земли, то уже чувствовал, как дрожат ноги. Да, всё же смертное тело и правда совсем не было неуязвимым, даже наоборот.              Подавив распространявшуюся по всему телу дрожь, Юн Шэнь отбросил факел прочь. Огонёк сразу же погас, поглощённый и растерзанный тьмой, как маленькая добыча у стаи голодных волков.              Едва свет затух, как перед Юн Шэнем, взмахнув огромным драконьим хвостом, из зеленоватой дымки возник Биань. Страж ада всё ещё выглядел свирепо. Когти на его огромных лапах с тихим тревожащим скрежетом проезжались по каменному полу от каждого шага, когда Биань начал медленно обходить Юн Шэня по кругу. Его хвост угрожающе метался из стороны в сторону.              — Приветствую уважаемого стража, — Юн Шэнь решил начать разговор вежливо и поклонился магическому зверю.              Хотя едва ли вежливость могла усмирить его нрав.              Биань тихо зарычал. Его хвост ударил о пол.              «Ты не должен здесь находиться», — повторил Биань свои прежние слова.              Юн Шэнь медленно выдохнул.              — Тем не менее я здесь, — ровно ответил он, стараясь глядеть прямо в горящие драконьи глаза. Хотя выдержать настолько тяжёлый взгляд ему было на удивление сложно. Он словно бы выворачивал и выставлял все скрытые намерения напоказ. Словно зрел прямо в душу, — и я осмелюсь сделать уважаемому стражу одно предложение, что может его заинтересовать.              «Досадная оплошность», — резко обратился к нему Биань. В низком, нечеловеческом голосе, похожим больше на раскаты грома под плотными грозовыми тучами, звучала надменность. — «Ты продолжаешь вести себя дерзко в каждом из своих воплощений, и из раза в раз всё хуже. С чего ты решил, что я стану тебя слушать?»              Юн Шэнь прикусил щёку. Так, значит, он и правда не впервые встречался со стражем преисподней. В другом воплощении, другой жизни. Стоило этого ожидать, все души рано или поздно встречаются с ним, попадая на судилище Яньло-вана.              Но уходя на перерождение, души забывают абсолютно всё. Почему же в нём осталось то узнавание? Почему в нём не было страха перед пылающим огнём ада взглядом драконьих глаз, как у всех других душ?..              Юн Шэнь нахмурился и чуть качнул головой, отгоняя мысли не к месту. Неважно. Сейчас у него есть чёткая цель.              — Я полагаю, не будь у уважаемого стража желания меня слушать, он бы и не показался мне из тени, не так ли?              Биань медленно остановился, и его хвост качнулся в сторону Юн Шэня. Ещё пара чи, и он бы сбил его с ног точным ударом по голени, но этого не случилось. Биань сел и теперь походил на собственную статую, только ожившую и свирепую. Он наклонил голову вбок, словно разглядывая Юн Шэня повнимательнее.              «Так», — коротко рыкнул Биань.              — Я желаю спасти одну безвинную душу…              Не успел Юн Шэнь довершить свою мысль, как Биань оскалился пуще прежнего и издал громкий, грохочущий рык. Его хвост вновь взвился и с силой врезался в каменный пол темницы. Удар был такой силы, что цепи под потолком задрожали, издавая тихий переливающийся звон.              «И тебе хватает наглости просить о таком?!» — громко проскрежетал Биань.              У Юн Шэня всего на один миг перехватило дыхание, но он смог взять себя в руки и сохранить прежнюю невозмутимость. Нельзя было показывать слабости. И как только одна-единственная фраза смогла так сильно задеть стража ада и вывести из себя? Юн Шэнь был немного озадачен.              — Уважаемый страж меня недослушал, — он продолжил гнуть свою линию. — Невинная душа приговорена к смерти, а та, что погубила немало людей и принесла в мир зло, останется жить. Разве уважаемый страж может закрыть глаза на подобный вопиющий случай несправедливости? Уважаемый страж — покровитель правосудия, и только он сможет помочь в этом деле.              Юн Шэнь откровенно не любил лизоблюдство. В частности, за это он презирал Цао Сяошэ. Но других способов склонить Бианя на свою сторону, кроме как настойчивой, подчеркнуто вежливой беседы, он не знал. Он всеми силами пытался держать голос ровным, но к концу он уже задрожал и осип. Было слишком холодно. Слишком много демонической ци вокруг. Юн Шэнь чувствовал, как начинают невольно стучать зубы, а руки, да и всё тело, сковывает неприятная дрожь.       Биань всё ещё раскатисто рычал, а хвост его свирепо метался из стороны в сторону. Похоже, он и правда серьёзно вышел из себя. Юн Шэнь не понимал, где прокололся и что сказал не так. Всё ведь... Это ведь всё была правда! У него не было скрытых намерений, а главные его цели — разобраться во всей этой путанице с демонами и вернуть себе своё тело — были вполне благими. Не несли никому вреда.              Наконец, спустя с десяток ускоренных и беспокойных ударов сердца Юн Шэня, зверь вновь заговорил.       «В каждом воплощении ты просил у меня что-то ради другого. В этот раз ты просишь этого в первую очередь для себя», — слова доносились из глотки Бианя с глухим рокотом, отдававшимся тихим эхом. Юн Шэнь невольно сжал кулаки.       «Так уж и быть, я окажу тебе услугу. Ради попранной справедливости. Но этого ли ты хочешь на самом деле?»       Неожиданно даже для самого себя Юн Шэнь растерялся.              «Если это и правда то, чего ты желаешь, я помогу тебе. Но просить меня об услуге дозволено лишь раз», — резко предупредил Биань.             Какие могут быть колебания? Он чётко знал, чего хочет — освободиться от слабого тела и вернуться в прежнее, сильное и бессмертное, вернуться в Обитель, изничтожить демоническую мерзость, как и полагается.              Но внутри Юн Шэнь чувствовал глубокую неуверенность. Что-то было не так. Здесь был подвох.              Биань выжидающе глядел на него. Пронизывающий насквозь взгляд магического зверя нагонял доселе неведомый страх и тревогу.              Ноги начинали слабеть.              Чего он хотел на самом деле? Чего он желал?              Такой шанс давался лишь раз. Нужно принять правильное решение.              — Да, — коротко ответил Юн Шэнь.              Глупые сомнения задурили ему голову. Ответ изначально был прост. И всё же, озвучив его, он ощутил, словно собственноручно затянул в своей груди тугой узел, от которого была лишь тупая ноющая боль.       Биань, похоже, удовлетворился таким ответом и ударил лапой о пол. Чешуя на его теле, казалось, начала светиться ярче, а кончик драконьего хвоста вспыхнул сине-зелёным призрачным огнём.              «Так тому и быть».              Взмах хвоста — и вся темница озарилась ярким светом.