Темные души

      Макия скучающе стояла на балконе, разглядывая звездное небо. Вернувшись во дворец, она думала лишь о дальних мирах и о невероятных путешествиях. Скоро она станет женой лорда Усашики, и тогда он заберет ее из этих унылых стен, подальше от образцово-показательного поведения, надлежащего принцессе, от однотипных и скучных разговоров, от лицемерных показушных приемов. Единственная, по кому она будет скучать – младшая сестренка Хито, но ведь они смогут навещать друг друга. Что же касается ее будущего супруга, то она начала привыкать к нему. Даже его грубоватая внешность теперь казалась ей мужественной и даже привлекательной. Да, пусть он не утонченный, и не изящный, как его брат Урашики, или ее Момошики, ну и что? В его язвительной и дерзкой манере общения она находила определенный шарм, чего не доставало большинству их соклановцев. К тому же, он столько всего знал, столько мог рассказать...и какой у него глубокий красивый голос. Покраснев от собственных мыслей, девушка скучающе вздохнула и была готова вернуться в комнату, как вдруг услышала за спиной режущий звук открывающегося портала. -Принцесса, – услышала она знакомый голос. Оторопев и открыв рот, она с удивлением уставилась на парящего за балконом жениха, решившего нанести ей неожиданный ночной визит. Это было крайне неприлично и дерзко, но ее сердце от возбуждения зашлось так, словно было готово выпрыгнуть. В тщетной попытке скрыть восторг, она сделала как можно более изумленное лицо. -Лорд Усашики? Не ожидала, что вы появитесь так внезапно, и прямо у моих покоев. Что-то случилось? Надеюсь, ничего катастрофичного? -Сейчас я бы и хотел это выяснить, – с трудом избегая заикания ответил разведчик, – ты..ты позволишь? -Да, конечно, – она жестом пригласила его к себе на балкон. Он приземлился рядом с ней. Слишком близко. Пока что недозволительно близко. Дыхание девушки сбилось, и она не смогла скрыть отчетливый румянец, заливший ее бледное личико. -Лорд…Усашики… Его вечно растрепанные волосы, собранные в неаккуратный хвост, развевались на ветру. Белые глаза смотрели прямо в ее, настойчиво и решительно, но с крупицей волнения. Макия вдруг поймала себя на забавной мысли, что эта горбинка на носу ему очень идет, пусть и создает впечатление старого перелома. Усашики же еле сдерживал мелкую дрожь, так предательски пытающуюся завладеть его телом. Он почувствовал, как в груди начинает разливаться что-то такое, о чем говорили Урашики и Диана, но никак не мог понять, на что это больше похоже. Да, подъем, воодушевление, восхищение… и что-то острое. Эти чувства переливались, словно мыльный пузырь, раскрывая перед ним все новые краски и ощущения. Он желал ее (в самом чистом смысле этого слова). И боялся быть непонятым и отвергнутым. Ему казалось, под его ногами — хрупкое стекло, и один неверный шаг приведет к тому, что оно расколется и располосует ему ноги. Странная метафора для создания, способного левитировать по одному мысленному порыву, но она была самой верной. -Макия, позволь мне… – он взял ее лицо в свои ладони. Ноги девушки слегка подкосились, но она не сопротивлялась, с нетерпением ожидая, что будет дальше. Секунду помедлив и, на всякий случай, распрощавшись с жизнью, он поцеловал ее в губы. Макия удивленно охнула, но, вместо того, чтобы отстраниться, растворилась в его объятиях, полностью отдаваясь во власть мужчины. И вот Усашики ощутил тот самый фонтан эмоций, так страстно описанный ему ранее. Сердце то заходилось в бешеном темпе, то сладостно сжималось, по телу бежали мурашки, голова закружилась, а в ушах зазвенело. Чувствительные губы соприкасались друг с другом, открывались, чтобы снова сомкнуться, короткие, еле слышные стоны Макии будоражили слух. Боясь, что наплыв эмоций может поставить его перед невестой в неудобное положение, пусть его бедра и покрывало плотное оби, способное скрыть вот-вот наступающий неловкий момент, он все же решил не торопить события и отстранился до того, как тело начало требовать продолжения. В ясных влажных глазах Макии отражалась вся вселенная. Она, часто дыша, завороженно смотрела на жениха, не решаясь нарушить этот интимный и такой волшебный момент. Вдруг Усашики сделал еще одно неожиданное действие. Он встал на одно колено перед ней, крепко сжимая в ладонях ее руку. -Макия, – на одном дыхании произнес он ее имя, – ты станешь моей женой? -Но лорд Усашики, – смутившись, мягко улыбнулась она, – мы и так с вами помолвлены. К чему эти странные вопросы? -Нет, – ответил он, – я хочу знать: согласна ли ты стать моей женой? Если нет – я костьми лягу, но не стану портить тебе жизнь. Я пойду и сам объявлю Императору о разрыве помолвки. Чего бы мне оно ни стоило, и сделаю это так, чтобы твое имя не было очернено. Все возьму на себя! Только ответь. Хочешь ли ты выйти за меня? Принцесса, открыв рот, слушала и не верила в услышанное. Ее спросили, и таким необычным образом. А как он смотрел на нее, сколько обожания было в его больших глазах. Сейчас он ей казался самым красивым мужчиной во всех мирах. Самым мужественным, самым смелым, самым обаятельным. Сколько ударов пропустило сердце Усашики, пока Макия, наконец не улыбнулась ему, он даже при желании сосчитать не смог бы. Эти секунды показались ему длиннее, чем вся его жизнь. -Дурачок, – ласково прошептала Макия, – мой дурачок. Она упала ему прямо в объятия. -Конечно, я стану твоей женой. И с огромной радостью проведу с тобой вечность. Усашики подумал, что от счастья готов не то разрыдаться, не то рассмеяться во весь голос. -Макия, я люблю тебя, – сжимая невесту в объятиях, прошептал он ей на ухо. -Да что на тебя нашло? – смеялась она, шутливо трепля его за рога, – где ты нахватался этой ерунды? -Тебе не нравится? -Нравится безумно! Он встал и подхватил ее на руки, слегка покружив. На прощание, он взял ее руку и галантно поцеловал, а она снова залилась краской. Как ей не хотелось его отпускать, но у них впереди была целая вечность. По-настоящему счастливая вечность. Усашики поспешил удалиться, а она словно заново ощутила, как летать, только не в прямом смысле этого слова. Тепер летела ее душа.       Но вернувшись в свою комнату, улыбка слетела с ее лица, и девушка угрожающе активировала бъякуган. -Как ты смеешь сюда являться? -Простите, госпожа, но если бы ни чрезвычайная срочность – я бы ни в жизни не осмелился даже приблизиться к вам, не то что тайно проникнуть в ваши покои, – ответил ей нежданный гость таким голосом, что у нее похолодело внутри. -Рассказывай немедленно, или я даже не буду звать стражу, а сама тебя испепелю. -Не верьте лорду Усашики, он вас обманывает. Принцесса уже приготовилась сделать рывок, дабы пробить одним ударом жизненно важную тенкетцу на груди нарушителя спокойствия, но тут в темноте сверкнула зловещая мерзкая ухмылка. -Ваш жених влюблен в человеческую женщину. От шока девушка споткнулась и почти упала, но сильная мужская рука помогла ей удержать равновесие. -Ч-что? – она прикрыла рот ладонью, чтобы вопль отчаяния не вырвался из ее груди, – с чего ты это взял? -Я сам их видел. Они делали все то же самое, что он делал сейчас с вами. Сначала этот омерзительный низменный поцелуй, которым люди одаривают друг друга в моменты похоти. А затем это, как он его назвал? Предложение? Часто ли вы видели, чтобы кто-то из Ооцуцуки делал это таким образом? Макия всеми силами старалась сохранять невозмутимость, но голос девушки с разбитым сердцем выдавал то, какую боль она на тот момент переживала. -Кто она? -Человеческую женщину зовут Диана, – продолжил голос, – среднего роста, каштановые волосы, на вид меньше двадцати человеческих лет… -Но зачем? – отчаянно спросила она, – зачем ему делать то же самое со мной? Какой в этом смысл? -Я думаю, он готовит мятеж. Влюбившись в человека, он, должно быть, пойдет на все, чтобы сорвать миссию. В открытую конфронтацию вступать опасно, его тут же устранят. Так почему бы хотя бы не попробовать сделать это с помощью вас? Дочери Императора? Завоевать доверие, затем мягко и плавно убеждать… Но прицнесса больше не хотела его слушать. -Убей его, – прозвучал односложный приказ, – и его, и девчонку. -Но госпожа, – фальшиво обеспокоился голос, – какое я имею право? Без суда и указания власти? -Я – власть! – рявкнула Макия, – И я приказываю тебе: пока он жив, в Родной мир не смей даже соваться! Все формальности оставь мне. Твое дело: стереть в порошок и предателя и человеческое отродье! А хотя нет...Для нее это будет слишком просто и милосердно! Я хочу чтобы она своими глазами увидела, как десятихвостый сжирает ее родную планету! Как умирает все, что ей дорого. Я хочу чтобы ее последние минуты были наполнены горечью и страданиями! -Слушаюсь, госпожа, – почтительно ответил голос и растворился во тьме ночной. Принцесса тяжело прислонилась к стене и по белому прекрасному лицу побежали тонкие струйки. -Лжец. *** -Диана, я…я сделал это! – сходу выпалил разведчик, как только увидел подругу. От неожиданности глупое создание аж подпрыгнуло, коротко взвизгнув. -Господи, как же ты меня напугал, – обругала она его, но тут же ее глаза зажглись интересом, – давай рассказывай! Усашики немного смутился и снизил голос: -Я сделал предложение своей невесте. -А? – удивленно посмотрела на него Диана, – вы же и так помолвлены. -Да, но теперь я знаю, что она этого тоже хочет, – Усашики схватил девицу за плечи и слегка потряс, – Я люблю ее! Представляешь? Я люблю! Святой Шибай, не думал, что доживу до такого! Он нервно расхохотался. Диана мягко улыбнулась ему и ласково потрепала по плечу: -Поздравляю, чудище рогатое! Я правда очень счастлива за тебя! Они крепко обнялись. -Пригласишь на свадьбу? – шутливо спросила она, но Усашики будто ударила молния. Он отстранился от нее, пытаясь что-то сказать, но слова застряли в глотке. -Эй-эй, я же шучу, – попыталась успокоить его Диана, но его вид сильно напугал ее. -Послушай меня внимательно, я должен тебе кое в чем признаться. Это важно. Он собрался с силами. -Помнишь, ты спрашивала, почему мы так долго живем? -Да. -Мы…Наше бессмертие. Оно стоит миллиарды жизней, подобных тебе. -Что?! – ошарашенно вскрикнула девушка. -Прости, я не хотел тебе говорить, – Усашики пытался подобрать правильные слова, но понимал, что ничего из его рассказа не послужит оправданием, – как и не хотел привязываться к тебе. Но уже что случилось – то случилось. И он ей рассказал. В красках, в подробностях, про поиски новых миров, про уставы их клана, про Шибая, поглотившего столько божественных плодов, что достиг абсолютной божественности и бессмертия. -С чего вы взяли, что он стал богом?! – закричала на него Диана, – что он отбросил «существование в несовершенной оболочке»? С чего вы взяли, что он просто не сдох?! -Это было доказанно… Она не дала ему договорить. -КЕМ?! – все сильнее кричала она, – сколько же он сожрал, что вы сожрать все не можете?! Где он насобирал столько, как вы ее называете, чакры?! И ладно, допустим, это правда. И как вы планируете обожествляться? Сначала один, потом второй? Да вы так все сами передохнуть успеете, на вас на всех не хватит! То есть один-два-три из вас вознесутся, а остальные останетесь подыхать, когда сожрете все, до чего дотянуться успеете? -Ты не поверишь, но среди нас находятся такие, кто тоже задаются этим вопросом, хотя их единицы. -А ты? – спросила она, оскалившись, – Ты-то чего придерживаешься? Думаешь, тебя вознесут? Пока ты, как паршивая собачонка, рыскаешь по другим мирам, ища какой бы преподнести на блюдечке для Императорской семьи. Он попытался схватить ее за руку, но она не далась: -Не тронь меня! Убийца! На твоем счете сколько уже сожранных плодов? Сколько за свои полтысячи лет успел поглотить жизней, чтобы продлить свою, никчемную? Разведчик не обижался. Он понимал, какой шок сейчас испытывала его подруга, и дал ей возможность излить свои гнев и страх. -Послушай, встреча с тобой все изменила, – спокойно сказал он, – я постараюсь защитить эту планету. -И как же? – саркастически взмахнула руками девушка. – Один попрешь против системы? Он печально умолк. -Я не знаю, – признался он, – не знаю, что у меня получится. Но, в крайнем случае, я спасу тебя. -Не нужно мне одолжения от великих Ооцуцуки, – выпалила Диана, – и да, я могу правильно произнести название твоего поганого бесчеловечного рода. Если понадобится – я умру вместе со своим народом! И свою «милость» можешь засунуть куда подальше. Вдруг Усашики обеспокоенно встрепенулся и завертел головой, активировав бъякуган. -Что? Что случилось? – испугалась девушка, даже забыв, что перед ней враг. -Диана, – в ужасе прошептал Усашики, – беги! *** Лорд Дариошики прибыл в Родной мир, дабы сообщить Императору, что подготовка почвы для Божественного древа почти закончена. -Рад это слышать, друг мой, – что-то в голосе Императора Цубашики взволновало главу касты разведчиков. Император смотрел на него холодным пронизывающим взглядом, от чего Дариошики покрылся «гусиной кожей», – это все, что ты хотел мне сказать? -Что вы имеете ввиду, мой Император, – обеспокоенно ответил он. Цубашики осмотрел бъякуганом все смежные помещения на предмет присутствия других Ооцуцуки, прежде чем посмотрел своему другу прямо в глаза. -Дариошики, ты отлично знаешь, что ты мне, как брат, – издали начал он. -Конечно! Нет ничего, что бы я ценил так же, как нашу с вами дружбу, мой Император. -Прошу тебя, оставь эти формальности для официальных приемов. Сейчас мы здесь одни. Дариошики поджал губы. Тон Цубашики не сулил ничего хорошего, пусть он и не показывал явного недовольства. -До меня дошли слухи… – тягуче медленно проговорил он, – крайне грязные, мерзостные слухи. Друг мой, мне противно думать об этом, не то, что произносить вслух. И ты можешь не сомневаться, что я жестоко покараю тех, кто посмел даже помыслить такое. Дариошики вцепился ногтями себе в руки, скрытые широкими рукавами белоснежного плаща. -Что наши с тобой сыновья, – наконец дошел до сути Император, – мой Момошики и твой Урашики…они. Как бы так сказать. Прониклись чувствами друг к другу. -Это исключено, – вскричал Диариошики, – мой Император, я не представляю, как такое вообще могло произойти! Ваш сын – принц. Урашики же – священник. Такое невозможно! -Я очень хочу верить в это, – кивнул Цубашики, – но откуда-то такой слух пошел? Что они не просто близки, а они… непростительно близки. У лорда Дариошики перехватило дыхание, а голова закружилась. Он не мог и не хотел поверить в то, что говорит Император. Как такое могло произойти? Его Урашики? Само благочестие, сама невинность. То, что он презирал в нем больше всего, то и ценил. Его кроткий послушный нрав, беспрекословность, абсолютную покорность. Нет. Это наглая ложь. И те, кто ее распустил, будут наказаны самым жестоким образом. Но, что дало повод? С чего все началось? -Дариошики, – услышал он откуда-то издали голос Императора, – Дариошики, с тобой все в порядке? -Я не знаю, – честно ответил он, – эта новость, эти обвинения. Они не могут быть правдой. Впервые в жизни у него закружилась голова, и он не мог сориентироваться. Ему казалось, он вот-вот потеряет сознание, но голос Императора его выдернул. -Мы обязательно выясним, кто посмел так очернять наши семьи, мой друг. Прошу тебя, веди себя достойно. Я ни в чем не виню тебя. Он подошел к лорду и аккуратно взял его под локти, дабы усадить в кресло, как вдруг двери распахнулись и в залу влетел слуга по имени Акашики. Его глаза были широко раскрыты и он, казалось, задыхался от непередаваемого ужаса, а лицо было мокрое от слез. -Лорд Д-Дариошики…м-мой Император, – заикался он, – Боже...боже мой….Святой Шибай... Двое мужчин бросились к молодому слуге, но глаза того начали закатываться. Последнее, что удалось ему сказать, прежде чем отключиться: -Лорд Усашики…мертв! Момошики, паривший за окном, как мог, скрывавший свое присутствие и чакру так, что даже отец не смог его заметить, в момент похолодел. Он в ужасе прикрыл рот рукой, дабы не издать ни звука от накрывшего его кошмара. «Нет! – он вцепился пальцами в готовую разорваться голову, – только не это. Урашики!» *** «Урашики, только живи», – сквозь сон послышалось священнику, и он открыл глаза. ***       Урашики невидящими глазами наблюдал, как слуги вносят в лагерь окровавленное бездыханное тело его брата. Он не мог даже закричать, так как все тело было сковано ужасом и непереносимой болью, не мог побежать навстречу, ноги подкосились, и он, не чувствуя опоры, рухнул на колени. Все звуки будто резко отдалились и смешались в один сплошной гул. Зрение поплыло, и он уже не различал, где чьи силуэты, кто это здесь бегает туда-сюда, мельтеша перед глазами. «Это сон, – с надеждой подумал он, – просто дурной сон. Я все еще сплю. Сейчас проснусь, выйду на улицу и столкнусь с ним. Он как всегда либо подколет меня, либо будет ворчать. Надо просто проснуться». Он ущипнул себя за руку, и, поняв, что ничего не произошло, начал драть кожу ногтями до красных борозд. Картина не менялась, кровавый след все так же тянулся от ворот и до дома, в клане паника и суета. -Урашики-сама, – мягко позвал его один из слуг, – пойдемте. Я понимаю, это тяжело, но вы должны взять себя в руки. Не помня себя, несчастный священник на автомате дошел до жилища старшего брата, на входе у которого толпились слуги и члены касты. При виде него все почтительно расступились и мигом умолкли. Усашики лежал на кровати, с неподвижными остекленевшими полуоткрытыми глазами, задернутыми дымкой. Изо рта тянулась бурая запекшаяся струйка, уходящая под широкий ворот туники, а в груди зияла огромная дыра, с торчащими из нее обломками ребер и остатками уничтоженных органов. Вся его одежда была насквозь пропитана кровью. -Брат, – тихо позвал Урашики, – братик…Нет, нет, нет… Взяв его руку в свои ладони, он пытался согреть ледяную кожу, будто это могло хоть чем-то помочь. -Господи, какой ты холодный. Прошу, умоляю, скажи, что ты оставил карму. -Урашики-сама, – робко и с сожалением сказал слуга, – вы же знаете, это невозможно. Иначе, тела не осталось бы. -Выйдите, – неожиданно прорычал Урашики, заставив всех присутствующих тревожно оглянуться, – пошли вон! Ооцуцуки смиренно поклонились и поспешили оставить младшего господина с его горем. Оставшись один на один с мертвецом, Урашики наконец высвободил свою боль. Он даже не орал, он просто выл, как раненый дикий зверь, так, что у стоящих снаружи от этого воя заледенела кровь в жилах. -Ты обещал, что всегда будешь со мной! – он вцепился в окровавленную тунику, – обещал, что не оставишь меня! Что всегда будешь моим братом! Как ты мог? Ради кого? Ради чего? Почему?! Почему на твоем месте не я?! Почему именно ты?! -Прекрати немедленно, – услышал он презрительный голос отца, – ты позоришь память своего брата! -Умер твой сын! – сквозь оскал проговорил священник, – твой лучший сын! Я понимаю твое безразличие, если бы умер я! Но Усашики…Он был твоим наследником! -Не тебе судить о моих чувства, – рявкнул на него лорд Дариошики, – не тебе, дефектный сопляк, размышлять о том, кем был для меня Усашики! Тебе этого не понять! -Как и тебе не понять, кем был для меня он, – злобно зашипел Урашики, – я ни секунды не колеблясь променял бы на его жизнь и свою, и твою, и половины нашего чертового клана! Раздался глухой звук удара и священник отступил на несколько шагов. Из разбитого носа потекла кровь. -Даже у тела своего любимого сына не можешь сдержаться, да? Лорд Дариошики осекся, понимая, что тоже перешел грань. -Прости, я был не сдержан, – попытался он оправдаться, – ты прав, это слишком большая для меня потеря. Я повел себя недостойно. Пожалуйста, прими пилюлю чакры и срасти поврежденную кость. Урашики улыбнулся ему так, что у лорда похолодело и сжалось внутри. -Я, пожалуй, оставлю как есть. Думаю, если между нами будет хоть немного сходства, это немного облегчит твои страдания, отец. Он язвительно поклонился родителю и поспешил покинуть помещение. -Урашики, - окликнул тот его, – наш разговор еще не окончен. Выйдя на улицу, священник сначала не понял, почему слуги смотрят на него так странно. По-началу он не мог понять выражения белых глаз, направленных прямо на него, но потом до обычно кроткого безобидного священника дошло, что же это за чувство. Страх. Ооцуцуки смотрели на него с неподдельным чувством страха, расступаясь и раскрыв от удивления рты. Они провожали его взглядами, не осмеливаясь ни окликнуть, ни вымолвить ни слова в его присутствии, а он молча шел, роняя кровавые капли из разбитого носа себе под ноги. «Я найду того из вас, кто это сделал, ублюдки, – сказал он про себя, – и я стану вашим самым жутким кошмаром». *** «Какой ужас, – Момошики метался по своей комнате, сжимая пальцами голову, как тисками, – Урашики. Что теперь делать? Я не верю, что это произошло. Твой брат, твоя единственная опора. Я должен срочно туда отправиться». -Далеко собрался? – услышал он голос за спиной. -Отец. -Так переживаешь за своего…любовника? Значит, скрывать смысла уже нет. Он слабо усмехнулся внутри себя: вот уж действительно все тайное становится явным. Принц не надеялся, что скрываться получится вечно, но что обнаружат их так скоро…И еще это несчастье. -Тц, и ты пришел сделать все хуже, – колко ответил Момо. -Вы опозорили обе наши семьи, – голос Императора был стальной и почти безжизненный, – опозорили весь род Ооцуцуки. Ты считаешь, можно сделать еще хоть что-то хуже? Момошики смотрел на него с гордо поднятой головой. -Я пытаюсь, как могу, исправить ситуацию, – продолжил Цубашики, – поэтому двинешься отсюда ты только через мой труп. -Это вызов на бой? – спросил принц, – поднимется рука убить собственного сына? -Если того потребует долг, – не без сожаления ответил Император, – но прежде, чем взяться за такие радикальные меры, я вынужден прибегнуть к менее болезненному для меня выходу. Момошики выжидательно вскинул тонкую бровь. -Если ты приблизишься к нему вновь, если я еще хоть раз услышу хотя бы один намек на вашу недозволительную близость, – глаза Императора блеснули ледяной яростью, – прикажу кастрировать его, а затем, со свежими ранами, пущу по кругу среди слуг. И ты будешь смотреть на это, зная, что все происходящее с ним – лишь твоя вина. -Не посмеешь, – прорычал Момошики, – он теперь – единственный наследник лорда Дариошики. Или ты поступишь так со своим единственным лучшим другом, как ты его называешь? Если ты это сделаешь – я покончу с собой! Лицо Императора было непроницаемым, но от глаза принца не ускользнула едва заметная тень скорби. -Ты прав, вина лорда Дариошики настолько же велика, насколько моя личная. Что мы упустили какой-то крайне важный аспект в вашем воспитании. И, посему, если не хочешь Урашики вреда – держись от него подальше. И я клянусь, что не трону его. И чтобы наверняка уберечь тебя от соблазна, отныне ты будешь под стражей. Киншики будет докладывать мне о каждом твоем шаге. Сзади принца образовалась гигантская тень и, обернувшись, он увидел своего слугу. -Подумай хорошенько о цене своих действий, сынок. Я делаю тебе огромное одолжение и даю разрешение на последний разговор с ним, где ты поставишь точку на ваших отношениях. Если хочешь спасти его, сделай это сам, – с этими словами Цубашики удалился, оставив сын в раздраенных чувствах. Момошики в отчаянии и с мольбой заглянул в глаза своего верного слуги, который по своей воле никогда его не предал бы. -Киншики, – прошептал он, – умоляю. -Простите меня, господин, – с тоской ответил он, – не могу. -Представь, что с ним сейчас. Он потерял своего единственного заступника. Своего самого родного человека. Нашего разрыва он не переживет. Я люблю его. Если с ним что-то случится я...я… я просто… Киншики сочувственно положил огромную ладонь на плечо принцу: -Вы недооцениваете господина Урашики, мой принц. Я верю, он не настолько слаб. И если вы правда его любите – спасите его от этого страшного наказания. -Может, нам просто сбежать? Втроем, – Момошики упал на кровать, зарываясь лицом в широкие рукава мантии, – с тобой? Я знаю, ты не предашь меня. -Простите, мой принц. Будь у нас хоть один шанс на миллион, я не раздумывая последовал бы за вами хоть на границу миров. Но его нет. Поэтому возьмите себя в руки и поступите, как мужчина. Сделайте это в первую очередь для него. -Киншики, обещай мне. Раз я не могу, – приглядывай за ним хотя бы немного. Передавай мне все, что сможешь узнать. После того, как я…как я порву с ним. -Я сделаю для вас все, что смогу, – успокоил его гигант, – но что-то мне говорит, что господин Урашики еще сможет о себе позаботиться.