Different love

— Не могло мне показаться снова! Все в порядке с моей головой! — указывая в сторону скопления друзей, Эри хмурит брови. — Ребята тоже видели его. Бронированный титан был здесь! Вон там! Перемещая руку, девушка шикает под нос, когда Армин, дрожащими пальцами обворачивая кусок ткани вокруг девичьего бедра, немного затягивает его. Леви наблюдает за неловкими движениями, не меняя выражения лица. Руки его скрещены на груди, пока разговор недалеко стоящей Ханджи и солдат пролетает мимо ушей. — Отойди. Ощутимый толчок заставляет Армина отодвинуться и подняться на ноги. — Как можно было оказаться единственной среди такого большого количества людей, кто получил ранение от разлетающихся досок? Даже твоя непутевая подруга осталась целой и невредимой. — Она не непутевая… Аккерман игнорирует. — Иди и помоги капитану Ханджи, — спокойно отдав приказ, Леви дожидается момента, когда Арлерт двинется с места. — Я так и знал, что надо было оставлять кого-то с вами, — небольшая пауза. — Чертовы тряпки. Леви чуть ли не захлебывается от раздражения при осознании того, насколько сильно ограничены ресурсы. Схватив один из самых чистых доступных кусков ткани, мужчина резким движением рвет его на полосы, намереваясь сделать импровизированную повязку. Рана не глубокая, но крови так много, словно вся нога разодрана. — А теперь сиди спокойно, пока я занимаюсь перевязкой. И не думай о том, чтобы дернуться до тех пор, пока не скажу. Леви ворчит себе под нос, делая то, за что сам же взялся, пока Эри внимательно всматривается в его лицо. Неосознанно сжимая мужское предплечье каждый раз, когда болезненные ощущения пронзают бедро, девушка замечает, как брови капитана немного ползут наверх, но все еще остаются сведенными к переносице. — Тебе лучше быть чертовски благодарной за помощь, иначе бы Арлерт со своими трясущимися руками сделал бы все отвратительно. Сейчас была бы в более худшем состоянии. — Хватит оскорблять всех вокруг! Эри взвизгивает от неожиданности, сразу же стискивая зубы, когда ощущает, как сильно капитан затягивает узел. Несмотря на то, что слова его резки, в голосе все же слышится скрытая нотка легкого беспокойства. Или это раздражение, которому Эри беспричинно пытается найти оправдание? Как только Леви заканчивает с повязкой, тут же делает шаг назад, чтобы оценить ее эффективность. Наклоняя голову в разные стороны, Аккерман то и дело фыркает. — На первое время хватит. Однако нам нужно как можно скорее найти лучшее решение; если кровотечение не остановится полностью, это может привести к инфекции. — Всем отойти! Не успевает Эри понять, что происходит, как руки инстинктивно прикрывают лицо от летящей в него пыли со стены. Из-за внезапно усилившегося потока пара все, что могло подняться в воздух вокруг, поднялось. Плотно жмурясь и подтягивая ноги к грудной клетке, девушка медленно приоткрывает веки только тогда, когда перестает ощущать, как ветер развевает ее волосы. Краем глаза она в этот же миг замечает, как все еще сидящий рядом капитан отталкивается от деревянного ящика позади нее и махом руки закидывает плащ на плечо. — Вы что… Только что прикрыли меня от пыли? — Эй, Ханджи, — поднимаясь на ноги, Леви хмурится, делая большой шаг вперед. — Ты… Дальше Эри не может разобрать ни слова, так как каждое из них теряется в почти оглушительном грохоте. Медленно рассеивающееся облако пара вперемешку с дымом исчезает через несколько минут, открывая вид на… Открытое поле. — Он исчез? Не веря своим глазам, Эри тщательно протирает их и хлопает ресницами трижды, прежде чем распахивает веки. На месте, на котором только-только стоял колоссальный, теперь никого нет. Титан пропал, не оставив никаких следов, вместе с ним исчезли и окружающие стену титаны. Аккуратно выпрямив ноги, Эри поднимается и, прихрамывая, подходит к краю, чтобы посмотреть вниз, мысленно прокручивая несколько несвязанных друг с другом вариантов происходящего. — Я успела подумать, что у меня какие-то проблемы с очками, — столпившиеся вокруг солдаты все до единого смотрят на то, как туман равномерно распространяется над землей. — Третий отряд! Спуститься вниз и все проверить! — Есть! — Моблит, останься, — успев схватить парня за руку, Зоэ вздыхает. — Что с Эри, Леви? — Придется отрезать ей ногу. Не спеша повернув голову в сторону застывшего неподалеку мужчины, женщина закрывает глаза. — Перестань так шутить. — Перестану, когда прекратишь задавать глупые вопросы. Куда он делся? — Не знаю, — с глубоким вдохом Ханджи опускается на одно колено и упирается руками в каменное покрытие. — Даже Эрвин не успел прибыть сюда. — Потому что тот, кто должен был сообщить ему, рванул быстрее всех к стене. — Из-за выпускников, — недовольно оглядываясь, Ханджи осматривает Леви с головы до ног. — Из-за того, что они были здесь одни, в таком опасном месте. — Поэтому первым делом ты отправилась к титану, а не к ним? Напрягая чуть ли не каждую мышцу на лице, Зоэ щурится и отворачивается. Руки слабеют. — Какая муха тебя укусила сегодня, Леви? Повисшее в воздухе молчание вынуждает Аккермана сменить тему. Он внимательно смотрит по сторонам, пытаясь разглядеть какие-либо признаки движения или опасности, прежде чем, нахмурившись, снова обращает все внимание на Зоэ. — Нам нужно уходить отсюда. Если титан вернется или появится другой, мы должны быть готовы, — несильно сжимая кожу на предплечьях, мужчина прочищает горло. — А сейчас мы по уши в дерьме. «Как такая громадина могла исчезнуть вот так без следа?» С этой мыслью Эри осторожно подается вперед, продолжая всматриваться в землю у основания стены, все еще не веря в то, что все закончилось так же быстро и неожиданно, как и началось. Девушка замечает, как солдаты один за другим отходят от края, намереваясь спуститься и вернуться на территорию лагеря, пока сама кусает кончик языка и в поисках Армина крутит головой. Она находит его почти сразу, однако желание спросить, есть ли какие-либо догадки о происходящем, пропадает в тот момент, когда ярко выраженное смятение на лице парня буквально выкрикивает ответ на немой вопрос. Никто так ничего и не понял. — Эри? Голос Наоми проскальзывает сквозь шум собирающихся солдат, и Эри устанавливает с остановившейся перед ней девушкой зрительный контакт. — Пора уходить. — Я уже иду. Опереться на раненную ногу оказалось плохой идеей — стоило только приподняться, как болезненный стон тут же слетел с пересохших губ. — Давай… — не медля ни секунды, Наоми заботливо подхватывает руку Эри и закидывает на свое плечо. Ладонь ее ложится на чужую талию. — Можешь облокотиться на меня. — Я могу идти сама. Не обращая внимания на протесты, Наоми молча тянет девушку вперед, заставляя двинуться с места. — Хорошо. Позволю тебе мне помочь, но это вовсе не значит, что я беззащитная и беспомощная. Это просто не очень-то и глубокая царапина, так что… — Замолчи. Все еще чувствуя обиду из-за последнего неудачного разговора, Наоми поджимает губы и старается абстрагироваться от всех неожиданно навалившихся на нее ощущений. Несмотря на это, девушка обнаруживает, что не в состоянии полностью игнорировать приятное тепло, которое разливается по телу от простого проявления доброты и дружелюбия, потому что это напоминает о том, насколько сильно все это для нее важно. Придерживая Эри, Наоми подстраивается под темп ее ходьбы, при этом оставаясь на расстоянии, однако все еще позволяя девушке прислоняться в поисках поддержки, когда это действительно необходимо.

***

— Я написала обо всем, что произошло! — недовольно восклицая, Эри разводит руками. — Все так и было! — Написан какой-то… — не сумев подобрать боле-менее нейтрального слова, Эрвин вздыхает и говорит то, что изначально крутилось на языке, — какой-то бред. — Микаса явно написала тоже самое в своем отчете. Можно я уже пойду? Аккерман покинула кабинет главнокомандующего десять минут назад. Наверняка сейчас отдыхает в комнате после насыщенного дня, обдумывая все события, пережитые всего за несколько часов. Эрвин продолжает перечитывать отчет, выражение лица становится жестче, когда мужчина отмечает некоторые несоответствия в написанном тексте. — Это не совсем точно. Судя по отчету Микасы… Есть вещи, о которых ты умолчала. Указывая пальцем, Смит проговаривает конкретные детали, как бы удостоверяясь в их существовании, одновременно с этим подчеркивая важность честности при донесении о событиях начальству, — особенно в таких опасных ситуациях, когда на карту была поставлена безопасность выпускников. Невнимательно слушая, Эри постоянно отвлекается и отводит взгляд. Замечая это, Эрвин цокает языком, голос его смягчается, а руки опускаются вдоль туловища. Бумага откладывается на край стола. — Надо же… Ты совсем как твоя мать. Ей тоже быстро надоедало слушать мои нотации — … Что? Внезапное упоминание матери заставляет Эри замереть и напрячься. — Жаклин… Мы познакомились, когда у нее еще были длинные кудрявые волосы, она тогда любила носить одно и тоже платье. Продолжая смотреть на пол, девушка нервно сглатывает. Ярко выраженное недопонимание на лице дает Эрвину понять, что ему лучше углубиться в историю, раз уж он начал. Оттолкнувшись от стола, мужчина открывает дверь кабинета и, убедившись, что никого поблизости нет, закрывает ее на замок. Два громких щелчка пускают мурашки вдоль позвоночника. — Вы… Вы… Подождите… Нервный смешок слетает с губ быстрее, чем Эри успевает осознать. Накалившаяся атмосфера давит тяжелым камнем сверху. — Ты действительно на нее похожа. Жаклин была прекрасной женщиной… Как внутри, так и снаружи… Эрвин отворачивается раньше, чем Эри обращает внимание на то, как он медленно приближается. Коснувшись кончиком мизинца ручки чашки с остывшим чаем, Смит с выдохом плюхается на стул перед столом и складывает руки на груди. — Я не понимаю… — Она не рассказывала тебе обо мне, что очевидно, — не скрывая усмешки, Эрвин качнул головой. Взгляд упал на ранее отложенный отчет. — Извини, что говорю об этом так внезапно. Просто заметил ваше сходство, и всплыли воспоминания. — Мама… Действительно никогда не рассказывала мне о вас. Взгляд Эрвина слегка смягчается, когда он осознает, какое впечатление произвели его слова на съежившуюся Эри. Наблюдая за изменениями в ее позе, мужчина подается вперед и облокачивается на стол. — Я не хотел тебя расстраивать. Просто… Видеть человека, который напоминает мне кого-то другого… Это одновременно и приятно… И… Заставляет задуматься. — Я не расстроена. Но не стану скрывать, что ваше заявление… — в горле пересыхает. — Ну… Оно меня удивило. Понимающе кивая, Эрвин мгновение колеблется, прежде чем продолжает, все еще пытаясь найти правильные слова, чтобы выразить свои мысли, при этом не раскрывая слишком много информации о своем прошлом. — Тогда знай, что я знаком с твоей матерью. Надеюсь встретиться с ней когда-нибудь, как она себя чувствует? Все хорошо? Будто специально не подавляя желание оставаться стойким и отстраненным, Эрвин не может не испытывать чувства связи с Эри, основанного на их общем опыте и воспоминаниях, — даже если он не до конца понимает, почему эти ощущения все еще при нем. Мужчина предпринимает серьезные попытки игнорировать их. Подпирая голову рукой, Смит заглядывает прямо девушке в глаза, желая как можно скорее услышать ответ. — Она умерла. В тот день, когда я согласилась пойти за вами в подземном городе. Пока неприятная новость застает Эрвина врасплох и выбивает из колеи, у Эри есть время на рассуждения. Все еще не до конца осознавая происходящее, девушка, покачиваясь из стороны в сторону и потирая ладони друг о друга, обдумывает полученную информацию. «Если главнокомандующий на самом деле был знаком с моей матерью… Значит ли это, что он раньше бывал в подземном городе? Или они познакомились тогда, когда мама выходила наружу по работе?» Перед глазами вспыхивают яркие пятна, легкое головокружение сильно не беспокоит. — Умерла… — нескрываемое удивление с нотками грусти словно проникает девушке под кожу. — Я думал, что мы еще ни раз увидимся. Теперь Эрвин смущен и запутан не меньше Эри. Весь этот разговор словно по щелчку пальцев превратился в самый неловкий в жизни обоих. — Если мы начали говорить об этом… Как вы познакомились с моей матерью? Эрвину нельзя раскрывать все карты и вываливать на и без того разнервничавшуюся девушку всю правду в один миг. По крайней мере, он должен быть очень осторожен. — Жаклин была хорошим человеком. Несмотря на суровую реальность воспитания Эри, Смит предпочитает сосредоточиться на положительных сторонах характера ее матери, стремясь удержать остатки комфорта и взаимопонимания среди возникшей суматохи. — Это не ответ на мой вопрос. Пожалуйста… — Даже если я не часто тебя вижу, слышу о тебе почти каждый день, — перебивая, Эрвин складывает руки в замок. — Могу сделать вывод, что ты точно унаследовала многие из ее качеств — силу, жизнестойкость и глубокое чувство преданности тем, кто тебе близок. — Послушайте… — И еще… — Хватит пытаться уйти от ответа, который мне так нужен! Сердце отбивает чечетку, его непозволительно быстрый стук разгоняет кровь по телу, которая моментально приливает к щекам. Раскрасневшись, Эри аккуратно прикладывает прохладные ладони к лицу и вздыхает, опуская плечи и поджимая губы. — То, как вы нахваливаете мою мать… К сожалению… Не даст мне ничего понять… — выбившиеся из общего числа пряди волос щекочут виски. — Прошу… Мне необходим конкретный ответ, иначе я не смогу справиться с ощущением того, что совсем не знала человека, с которым прожила бок о бок всю свою сознательную жизнь. Новые подробности о прошлом матери воспринимаются Эри в штыки. Не желая признавать того, что женщина бесстыдно утаила теперь уже достаточно важную информацию о своей жизни, девушка стискивает челюсти и сжимает руки в кулаки. Если бы она только знала об этом раньше… — Твоя мама… Мой… Была моим хорошим другом… Ответ неточный, расплывчатый, но тон мужчины наводит на мысль, что в упомянутых отношениях есть нечто большее, чем просто знакомство — намек на общий опыт, остающийся погребенным под слоями препятствий для эмоций, подавляемых все это время. — Мы встретились благодаря… Необычным обстоятельствам, но я не могу сказать тебе о чем-то конкретном. — Я знаю, что моя мать подрабатывала в борделях, так что… Если хотите сказать, что вы когда-то спали с ней, то можете смело заявить об этом. — Твоя мать подрабатывала в борделях? Голос Эрвина напряженный и отрывистый, что отражает трудности, с которыми Смит все еще сталкивается, открыто обсуждая такие личные вопросы, — даже если он сам начал этот разговор. — Ясно… Хорошо хоть, что вы с ней не занимались сексом. Теперь разрушены даже мнимые барьеры выстроенных «главнокомандующий-подчиненная» отношений. Эри позволяет себе выражаться так, как считает нужным. — При всем моем уважении… То, как мы проводили время, тебя не касается. Это некорректный комментарий. Ответ резок, однако разум Эрвина переполняют противоречивые эмоции — часть его хочет открыться и рассказать Эри больше о своем прошлом, в то время как другая полна решимости сохранять строгий вид и избегать слишком углубленных подробностей. Эрвин не может не почувствовать укол грусти при мысли о потере кого-то слишком дорого ему — кого-то, кто понимал его так, как мало кто другой мог, — и он осознает, что прямо сейчас изо всех сил пытается примирить эти противоречивые эмоции внутри себя. Тяжело вздыхая, Смит признает, что настойчивость Эри одновременно вызывает восхищение и разочарование, но в итоге он решает поделиться с ней определенными вещами из своего прошлого: — Мы с твоей матерью познакомились во время обучения в кадетском училище. Она помогла мне, когда я был в замешательстве и не знал, что делать. После этого мы стали друзьями, — рот девушки приоткрывается, — нет, ничего не говори. Я уже понял, что ты не знаешь про ту часть жизни своей матери, когда она была далека от того, чтобы опуститься до таких отвратительных вещей… Как проституция. — Отвратительных вещей? Вы совсем не понимаете, о чем говорите. В голове Эри каша. Она не может избавиться от затянувшихся чувств уязвимости и сожаления, всплывших во время разговора. Девушка всеми силами пытается восстановить самообладание после раскрытия такой выбивающей землю из-под ног информации, ощущая себя смущенной и подавленной. — Выбор такого… Способа заработка был не самым благородным, но моя мать делала то, что должна была, чтобы выжить и вырастить меня. Эти слова звучат жестче, чем предполагалось, однако Эри не забирает их назад, прекрасно осознавая, что они отражают презрение к услышанному и болезненные ассоциации, вызываемые волной почти не ощутимой ненависти. Не обращая внимания на хорошо заметное раздражение девушки из-за последней фразы, Эрвин испытывает облегчение, наконец рассказывая то, что так долго хранил в секрете. В конце концов, он уже стольким поделился, почему бы и дальше не быть открытым и честным? Или все же стоит остановиться? — Ты можешь задать мне какие-то определенные вопросы… Если я сочту нужным ответить на них, обещаю… Обещаю, что сделаю это, — два активных кивка. — Могу разъяснить то, что было не совсем понятно. И я осознаю, что все это звучит как ложь, но… Прошу, не тяни время, не хочу погрузиться в теперь уже грустные воспоминания.