Different love

Глаза Леви расширяются от удивления, когда он, возвращаясь в комнату под утро, обнаруживает Эри спящей в его постели. Это совсем не то, чего он ожидал. — Сказал же… Стараясь быть тихим, приближаясь, не желая пока тревожить девичий сон, Леви аккуратно ступает по деревянному полу. Подойдя достаточно близко, прочищая горло, прежде чем заговорить, Леви пытается звучать собранно и спокойно: — Тебя не должно здесь быть, — еле слышно говорит, вытягивая руку. Стоя неподвижно еще несколько секунд, наблюдая за Эри со смесью раздражения и любопытства, Аккерман хмыкает. Ему трудно удержаться от желания легонько прикоснуться к гладкой коже на щеке или провести пальцами по волосам, которые сейчас кажутся очень пушистыми и мягкими. — М-м… — Просыпаешься? Вот черт. В тот самый момент, когда Эри медленно неторопливо глаза, сердцебиение Леви слегка ускоряется. Не моргая, он смотрит на елозящую девушку сверху вниз, изучая ее черты — мягкость кожи, изгиб губ, то, как ресницы трепещут, после чего снова кашляет, чтобы вернуть самообладание. — Нам нужно поговорить, — присаживаясь на край кровати, Леви склоняет голову, стоит Эри окончательно проснуться. Тон мужчины строгий, с намеком на скрытое напряжение. — Но сначала… Глаза скользят по обнаженным плечам. — Ты что, без одежды? Эри требуется около минуты, чтобы осознать происходящее. Когда она приходит в себя окончательно, когда мозг просыпается, тут же резким движением приподнимает одеяло. — А… А там… Там моя одежда осталась, — указывая пальцем, девушка смущенно кусает губу. — В ванной. Принесешь? — Почему ты вообще здесь уснула? — Извини? Леви оставляет это без ответа, бодро перебирая ногами, лишь бы Эри как можно скорее оделась. Оказавшись в небольшой комнате, мужчина замечает сброшенную одежду, оставленную на полу около ванной. Мгновение он колеблется, прежде чем возвращается к кровати с серьезным выражением лица. Передавая одежду, Леви сводит брови к переносице. — Вот, — хрипло произнося, Аккерман тут же отворачивается. Его голос звучит резче, чем хотелось. — Опять же… Нам надо поговорить. Сказав это, Аккерман быстро отходит, надеясь, что Эри не заметит легкой дрожи в его руках или того, как он отчаянно пытается контролировать дыхание. Воздух кажется тяжелым от еще больше нарастающего напряжения; почти невозможно игнорировать тот факт, что они делят пространство вместе, и ни один из них не знает, как с этим справиться. — О чем ты… — во рту пересыхает. — О чем ты хочешь поговорить? — Завтра мы выходим на миссию по возвращению стены. — О… Этого следовало ожидать. Значит, мне, наверное, уже пора возвращаться, чтобы подготовиться к тренировкам и… — Ты не идешь. — И… Что? Эри вскидывает брови, когда Леви снова поворачивается к ней, чтобы установить зрительный контакт. Ничего не подсказывает девушке, что мужчина говорит не всерьез. Он даже хмурится. — Это шутка? — Нет. Ханджи сказала, что ты будешь помогать раненым. — Она не могла такого сказать. — Могла. Потому что я ее убедил. Отклоняясь, Эри застегивает последнюю пуговицу на рубашке. Сжимая пальцами край одеяла, девушка лихорадочно соображает, пытаясь понять, почему ей запрещают участвовать в миссии. Она всегда была одним из лучших солдат, поэтому то, что теперь ее оставляют позади, сравнимо с пощечиной. — И зачем ты это сделал? — Потому что мне так захотелось, — с шумным выдохом Аккерман снимает пиджак и осторожно вешает его на спинку стула, на который сразу же садится. — Это все, о чем нам надо было поговорить. Можешь идти. — Нет, мы не закончили, — вскакивая с кровати, Эри, завязывая волосы в хвост, обходит письменный стол и останавливается в метре от Аккермана, который даже не смотрит в ее сторону. — Объясни мне. Я не понимаю, почему ты оставляешь меня на помощь раненным. Я находилась здесь столько времени не для того, чтобы потом вот так прятаться как самая настоящая трусиха. Что скажут другие? — Какая разница, что скажет другие? — Для меня есть разница, — продолжая настаивать, Эри делает небольшой шаг вперед. — Еще раз: объясни. — Потому что это слишком опасно для тебя, Эри, — спокойствию Леви нет предела, и это раздражает. — Ты не просто самая сильная и способная из них всех, ты также под моей ответственностью. Я не могу рисковать твоей потерей на таком задании. Кроме того, есть и другие способы внести свой вклад в общее дело, не подвергая себя опасности. И, как я уже сказал, — чуть ли не усмехаясь, Леви наконец обращает на девушку внимание, поворачиваясь к ней лицом, — будешь помогать медикам решать вопросы с раненными. Несмотря на свои резкие слова, Леви ощущает вину. На самом деле. Он прекрасно понимает, как сильно Эри хочет проявить себя и что-то изменить, однако это не то, что он может позволить себе. Не сейчас. Не тогда, когда девушка в его отряде, Эрвин мертв, а отношения начаты. — Я не буду тебя слушать. — Эри, — сделав глубокий вдох, Леви продолжает, потирая виски, — знаю, ты расстроена, и я понимаю твое желание сражаться бок о бок со своими товарищами. Но ты нужна нам здесь, в целости и сохранности, — их взгляды встречаются. — И Ханджи согласилась со мной. Леви ощущает, что начинает терять контроль над ситуацией. — Ты сам-то не понимаешь, что это абсурд? — Это не абсурд. — Конечно, это намного тупее, чем просто абсурдное решение, — не выдерживая, Эри повышает голос. — Я не хочу оставаться позади! И разве ты не нахваливал мои навыки буквально вчера? — Хватит, — протягивая слегка раздраженно, Леви покачивает головой. — Я знаю, что ты сильная, и я знаю, что ты можешь постоять за себя в драке. Но дело не только в твоих навыках. Речь идет о твоей безопасности, — непродолжительная пауза. — Ты нужна мне здесь. И не только мне. — Я уже сказала, что не собираюсь прислушиваться к твоим словам. — Тебе не кажется, что этот разговор рушит доверие, которое мы выстроили? — А тебе не кажется, что чтобы это доверие только укреплялось, мы должны слушать и слышать друг друга? — взмахивая руками, Эри выпускает нервный смешок. — Что мне сказать, чтобы убедить тебя в том, что оставлять меня за пределами битвы — это глупо? Леви осознает, что ведет себя эгоистично, однако это успокаивает его переживания по поводу потери человека, с которым все только-только начало налаживаться. У мужчины неприятное предчувствие, поэтому ни о каком сражении речи идти не может. — Тебе ничего не нужно говорить. Я уже сделал свой выбор. — Это значит, что тебе насрать на мои желания и чувства. — Я же сказал прекратить, — выражение лица Леви смягчается, и он подпирает подбородок левой рукой. — Ты говоришь о том, что мы должны слышать друг друга, но не хочешь слышать меня. Я убежден в том, для тебя такие решения принимать нелегко. Но, прошу, поверь мне, когда я говорю, что делаю все возможное, чтобы обезопасить тебя. — Я не просила защищать меня! Леви усмехается и закатывает глаза, не удивленный такой реакцией. Более того, он даже был к ней готов: — Ты не нуждаешься в защите, да? Ты сильная и способная, я с этим не спорю, но это не значит, что можно просто броситься в бой, не думая о последствиях. Хочешь, чтобы тебя убили? — Меня могли убить уже много раз, но я все еще жива, Леви. — Ты навсегда останешься такой упертой? — Я не понимаю тебя. — Ты не хочешь понимать. Я уже сказал все, что хотел, изменять свое решение я не собираюсь. — Ты… Полный придурок! Леви мгновение смотрит на Эри, его лицо превращается в маску полного раздражения, когда он крепко сжимает кулаки. Медленно вдыхая, Аккерман встает из-за стола и отходит немного. — Никогда больше не говори мне этого, Эри. Я делаю то, что лучше для тебя. Аккерман делает еще один глубокий вдох и говорит более спокойно, хотя его тон по-прежнему твердый и строгий: — Иногда с тобой бывает невероятно сложно. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. — Ты и правда считаешь, что я буду мешаться во время сражения, имея такие навыки? Громкое цоканье. «Неужели он потеря веру в мои способности как солдата?» Это почти приводит в ярость, однако вместе с этим заставляет волноваться. Что, если что-то случится и понадобится помощь? — Ты ничего не поняла. Я ни слова не сказал о том, что ты будешь мешаться. Сейчас Леви чрезмерно опекает, для Эри это просто смешно. Она тренировалась годами и более чем способна постоять за себя против титанов, однако, видимо, капитан теперь действительно имеет противоположное мнение. Тот факт, что Аккерман думает, что за ней нужно присматривать, заставляет кровь Эри кипеть словно воду в кастрюле на высоком уровне огня. — Ха… Нет смысла продолжать этот разговор, да? Тогда я лучше пойду. И уходит, надеясь, что Леви остановит и попробует объяснить свои мотивы лучше, но этого не происходит. Молча закрывая дверь, девушка стоит около нее еще около минуты, прислушиваясь к каждому шороху, прежде чем аккуратно, осматриваясь, покидает этаж здания. Когда Леви оказывается один в комнате после неприятного разговора, он прокручивает диалог снова и снова. Эри расстроена, Леви понимает и принимает это. Но неужели так сложно осознать, в чем заключается причина всего этого? Нельзя вот так ожидать, что Эри поймет все по щелчку пальцев и будет на стороне Леви, но его это совсем не волнует. Если Аккерман хочет сделать что-то — он делает. Эри нужно иногда держать себя в руках и не говорить все, что на ум приходит, последний разговор это доказал. «Но ты тоже не вел себя рассудительно» Это правда. Но, по мнению Леви, он сделал все возможное, чтобы донести свою точку зрения с правильной стороны. Осознание того, что наговорилось много лишнего, пускает мурашки по коже. Опасения Эри по поводу того, что Леви эгоист и хочет обезопасить ее, несмотря ни на что, основаны на логических выводах и рассуждениях; Аккерман даже не отрицает, что в первую очередь подумал только о себе; о том, что испытает, если будет знать, что Эри находится в безопасности, за пределами поля битвы. И это необходимо, Аккерман не допустит, чтобы с девушкой что-нибудь случилось. Проснувшись после получасового отдыха, Леви обнаруживает, что изо всех сил старается занять себя чем-нибудь, кроме неприятного разговора, который все еще вспоминается. Мужчина предпринимает попытку сосредоточиться на работе, на кипе бумаг, однако его мысли постоянно возвращаются к обеспокоенному девичьему выражению лица и злым ноткам в голосе. Леви на самом деле ничего так не хочет, как наладить отношения между с Эри, однако его методы не одобряются девушкой, что служило и наверняка еще долго будет служить огромной проблемой.

***

— Ты… Доешь? Или… Эри окидывает Сашу безэмоциональным взглядом и тихо отвечает согласием на то, чтобы Браус забрала ее порцию. Почти половина кусочка хлеба сразу оказывается откушенной. — Ты так и не сказала, почему не ночевала в комнате. — Разве я не сказала, что гуляла? — Ты ничего не говорила. Наоми расстроенно пожимает плечами. — Эри… — Значит, говорю тебе это сейчас. — Почему ты такая злая? — Я устала. Разговор не клеится, а Наоми и не настаивает. «Глупое сердце. Почему нельзя было влюбиться в кого-то другого?» Запрокинув голову и почесав затылок, Эри опускает веки и расслабляется. Шум столовой мешает ей погрузиться в рассуждения, однако девушка быстро абстрагируется от посторонних звуков, сначала думая о чем-то отстраненном, а потом сосредотачивая все внимание на ситуацией с Леви, но не успевает о многом поразмышлять. Тренировка. Потом еще одна и еще. Уставшие под вечер солдаты расходятся по комнатам, некоторые идут на ужин, пока Эри остается на тренировочной площадке. Весь день она терялась в повышении уровня своих навыков, однако сейчас чувствует себя по-другому. Вместо того, чтобы полностью отдаться упражнениям, девушка постоянно прерывается, сидит и не двигается, пока перед глазами всплывает мужской силуэт. Неловкость и обида никак не отходят на второй план. Каждое движение кажется вялым, легкие словно теряют способность принимать нормальное количество воздуха для восстановления дыхания. Несмотря на все усилия отвлечься, девушка все возвращается к лицу капитана, выражение которого отражало разочарование и недоверие. С каждой прошедшей минутой Эри все больше разочаровывается в себе. Девушка пришла сюда не для того, чтобы зацикливаться на проблемах; она пришла сюда тренироваться. Тело болит от напряжения, однако разум где-то далеко, затерянный в запутанной паутине мыслей и эмоций. К концу тренировки Эри сильно измотана — не только физически, но и морально. Она действительно надеялась, что упражнения помогут прочистить голову, но случилось противоположное. Физическая нагрузка способствует усталости, но Эри все никак не может избавиться от ноющего ощущения, что что-то не так. Она словно оторвана от окружающего мира, как будто наблюдает за происходящим издалека. Это отчуждение только усиливается по мере того, как проходят минуты. Тревожно. До невозможности тревожно. — Если замерзла, то почему не идешь в комнату? Наоми аккуратно опускает на подрагивающие плечи плед и еле ощутимо сжимает кожу на них. — Как долго ты стояла за моей спиной? — Я только что пришла. Поправляя любезно предоставленный Эри плед, Хаттори садится рядом с ней на скамейку и пододвигается ближе, улыбаясь. — Ты все время тренируешься. Иногда я даже завидую твоей выносливости. Как только Наоми вытягивает ноги и хихикает, Эри тут же смотрит ей прямо в глаза. От легких прикосновений у нее по спине бегут мурашки, и на миг она забывает обо всем остальном, кроме настоящего момента. — Спасибо за плед… — Не за что, сестренка. Эри внимательно наблюдает за тем, как Хаттори нервно покусывает внутреннюю сторону щеки, не уверенная, стоит ли говорить что-то еще. Эри хочется сказать подруге, как сильно она ценит такую внезапную заботу, но боится, что это может только ухудшить отношения, которые, кажется, и без того натянутые в последнее время. Глупое предположение, но оно затмевает все остальное, поэтому девушка молчит, терпеливо ожидая, когда Наоми начнет говорить первая. — Ты же не гуляла, да? Ночью. — Что? — Ты соврала, — тут же отворачиваясь, Наоми хмыкает. — Ты была у капитана Леви. — И с чего у тебя такие выводы? — простонав от боли в мышцах, Эри медленно поднимается на ноги и кутается в плед больше. — От тебя даже пахнет так, как пахнет от него. «За день должно было выветриться. Или она поняла еще утром?» Эри останавливается. Сердце ее пропускает удар, в горле застревает ком. — Скажи мне правду. Почему ты перестала доверять мне? — Не говори такие вещи, Наоми. — Мне не говорить правду? По звуку приближающихся шагов Эри понимает, что Наоми останавливается неподалеку от нее. Плечи опускаются под тяжестью заданного вопроса. Эри понимает, что невозможно скрывать все до самого конца, особенно теперь, когда ее внутреннее смятение полностью отображается на лице. — Я тебе доверяю. — Тогда почему постоянно убегаешь от разговора? Даже сейчас ты куда-то уходишь, хотя все это время сидела здесь до моего прихода. — Ты же сказала, что не стояла за моей спиной. — Я наблюдала из окна, — скрещивая руки на груди, Наоми растеряно усмехается. — Я не знаю, правда ли ты не скрываешь от меня ничего, правда ли не врешь, я… Но ты ведешь себя так, будто больше не хочешь общаться. Воздух словно сгущается, пока Эри переваривает только что услышанное. Девушка осознает, что совершает ошибку, сдерживая свои переживания внутри, однако она не в силах найти правильного способа выразить себя, не причинив больше вреда, чем пользы. Сердцебиение ускоряется, ладони потеют, а к щекам почему-то приливает кровь. — Наоми… Ты все… Это все очень сложно для меня. — Это не значит, что нужно постоянно отталкивать меня. Руки начинают дрожать, пульс глухим стуком отдается в ушах. Эри невыносимо хочется притянуть Хаттори в крепкие объятья, успокоить, заверить, что все будет хорошо, однако она продолжает стоять к девушке спиной. Эри точно не была готова ко второму выматывающему разговору сегодня.