I have always wanted to smile freely Without having to put a mask over my heart
В середине дня она шла дорогой ностальгии мимо знакомых магазинов на юге Токио от станции Камата. Она не клялась себе больше не возвращаться в альма матер, как делали многие одногруппники, но не планировала столь скорого визита. Десять минут неспешной прогулки привели её к четырёхэтажному зданию в виде плохо собранного кубика Рубика. У ворот толпились студенты, втихаря курили преподаватели. Каэде не сдержала высокомерной улыбки, проходя мимо них. Это место не назовёшь её домом, скорее, королевскими владениями. Если Ирума думала, что Каэде вела себя по-хозяйски в Team DANGAN, она просто не видела её в стенах родного университета Тохо. Он не был на слуху, как какой-нибудь Тодай, но занимал неплохую нишу в сфере медицинского образования. Каэде, впрочем, училась на научном мегафакультете (приставка явно появилась в период моды на названия в стиле Академии), так что её выбор универа можно было назвать странным, что и заметил Шингуджи на собеседовании. Каэде оставалось только пожать плечами: она честно не помнила, почему решила поступать сюда. Кажется, чтобы не пересекаться ни с кем из школы. Она и тогда была достаточно уверена в себе, чтобы найти работу независимо от престижа учебного заведения. Так и вышло. Отонаши училась здесь же на первом курсе, лишний раз подтверждая, что Токио — не такой большой, как все думают. Каэде пока не знала её направление, группу, расписание, но это вопрос времени. Для начала она вошла в главный корпус и подошла к турникету возле будки охранника — совсем как в Team DANGAN. Мужчина средних лет в чёрной кепке разгадывал кроссворд и долго смотрел на неё, пока не уяснил, что использовать пропуск Каэде не будет. — Чем могу помочь? — У меня назначена встреча с ректором. Акамацу Каэде, — она лениво показала удостоверение Team DANGAN, чтобы добавить себе бонусных очков в глазах охранника. Охранник насупился и поднял трубку проводного телефона — при всей современности университета, этот реликт прошлого смотрелся даже мило. После недолгого обмена репликами и «угу», «ага», охранник нахмурился, а турникет загорелся зелёным. — Он у себя. Каэде не стала отвечать, проходя вперёд к высокой лестнице, зажатой между ослепительно белыми стенами. Судя по малому количеству людей возле столовой, пары были в самом разгаре. По пути на верхний этаж Каэде встретились только маленькие группы студентов, ждущих возле кабинетов с постными лицами и горой тетрадей, которые ходили по рукам, как святые писания. Каэде остановилась возле шкафчика с грамотами от правительства и наградами лучшим студентам, улыбнулась своей фотографии с длинными алыми волосами и пошла дальше. Нумерация кабинетов не поддавалась никакой логике — начиналась с конца трёхзначных цифр, возвращалась к началу, а в конце этажа было что-то в районе трёхсотпятидесяти. Назначали кабинеты по такому же принципу, так что ректор всея Тохо заседал в неприметном кабинете между лекторием и студенческим магазином (Шингуджи от него пришёл в восторг и закупился кепками). Каэде открыла дверь, не утруждая себя стуком. Её встретил знакомый лысеющий дед в сером пиджаке с бородавкой на носу и мутными карими глазами. Он подскочил, кланяясь почти до пола, и Каэде, пряча закат глаз, поклонилась в ответ. — Добрый день, Яманака-сенсей. — Акамацу-сан, какой сюрприз, какой сюрприз! — он улыбнулся желтушными зубами, указал на стул и опустился в своё кресло. После кабинета Шингуджи это место выглядело пустовато. Большую часть занимали два шкафа с кучей папок, журналами и коробкой с приказами на отчисление, в которую между семестрами виновато заглядывали должники. Каэде села напротив ректора, скрестив руки на груди, и приняла деловой вид. — Не буду тянуть, сенсей, я здесь от лица Team DANGAN. Она сделала паузу, давая информации и громкому имени компании впитаться в череп старика. — Я так и подумал, Акамацу-сан. Жаль, что Идабаши-младший не так активно с нами сотрудничает, как его многоуважаемый отец, — мужчина серьёзно покивал, не переставая улыбаться. — Вы пришли это исправить? Я всегда знал, что вы не забудете стены родного университета. Наша лучшая ученица, как-никак! Каэде тихо выдохнула. Если уважительное отношение к себе в Team DANGAN пришлось буквально вырывать с боем, то в школе и университете она была лучшей просто потому что. Не было никого столь же способного. Удача это или какие-то безграничные таланты, упущенные Академией — она не задумывалась. — Всё возможно, — её улыбка обещала ничего, но ректор видел только первую половину мысли. — Мне бы хотелось провести собеседование с одной из ваших учениц, Отонаши Рёко-сан. Она не знала, как Отонаши отреагирует на такое вмешательство в её личную жизнь, но от Каэде не укрылся интерес в её глазах и то, с каким вниманием она наблюдала за телом Тенко. Немного влияния может сыграть на руку в попытке этот интерес поддержать. — О, — ректор почти сразу скрыл разочарование, не услышав святого слова «инвестиции», — очень хорошо, Акамацу-сан. Дайте подумать… Он с удивительной быстротой достал из кипы бумажек расписание и указал на одну из групп. — У них химия, — кивнула Каэде и подняла голову, прищурившись. — Вы же не против, если я заберу её прямо сейчас? У меня не так много времени. Стоило бы обзавестись дорогими часами, чтобы небрежно бросать на них взгляд. — Конечно, — ректор махнул рукой, — скажете преподавателю, что у вас есть моё разрешение. Кстати, Акамацу-сан, — ректор понизил голос, — в новостях говорят, что у вас… — он поморщился и оттянул воротник. — Это никак не повлияет на статус Team DANGAN как лидера индустрии, — ответила Каэде заученной формулировкой. — Что ж, мне пора, сенсей. Благодарю вас за помощь, — она ещё раз поклонилась. — Надеюсь, Отонаши-сан станет продолжением тесного сотрудничества моей компании с вашим университетом. — Несомненно. Последовало долгое прощание, состоящее из одних поклонов, и Каэде наконец-то покинула душный кабинет. Окна, видимо, не открывали, не давая разлететься бумагам. Да, Каэде не очень скучала по этому месту. Стойкий больничный запах даже в коридорах научного отделения этому не способствовал. Химия, значит? Каэде спустилась на второй этаж, где ремонт делали последние лет десять, поэтому вместо аккуратных белых стен были жёлтые с проглядывающей штукатуркой. Неудивительно, что Яманака так хватался за Team DANGAN. Сотрудничество — это громко сказано. Шингуджи наплёл ректору с три короба, чтобы Каэде позволили прогуливать большинство пар, когда она устроилась на работу. Может, какие-то бонусы Тохо с этого и получил, но Каэде о них не знала. Ей всегда было интересно, что именно Шингуджи в ней увидел. Она знала себе цену лучше кого бы то ни было, но никогда не ставила себя выше хитрого начальника. Скаут Академии, которая наделала в штаны так, что вся страна до сих пор отмывается — что за талант он в ней увидел? Она решила не спрашивать его об этом, потому что не простила бы себе, если б не открыла свои способности сама. Она постучала и вошла в кабинет химии. Точнее, это обычная аудитория для лекций. Единственные опыты здесь проводились над терпением преподавателя, который каждый семестр выслушивал, что радикалы — это политическое движение. Трудно воспроизвести прилив крови к её эго, когда под звуки шагов Каэде затихла вся аудитория, а хмурая женщина с проглядывающей уже в тридцать сединой подскочила, подобно ректору, и начала кланяться. — Акамацу-сан, как давно мы вас не видели! Каэде улыбнулась теплее обычного — она помнила эту женщину. Одну из немногих, которая понимала, кто пришёл к ней на занятия. — Добрый день, Акане-сенсей. Акане первой оставила попытки научить Каэде предмету, который её не интересовал. И не сказать, что у неё были плохие оценки — лучшие в группе, как и всегда, — но не было огня, который молодые преподаватели ещё не устали искать в глазах подопечных. Вместо этого женщина украдкой беседовала с Каэде, первой сдававшей все тесты, давала какие-то жизненные советы. Не слишком полезные, но достаточно проницательные, чтобы Каэде хотя бы её слушала. Пару минут они потратили на цирковое представление, когда Акане лукавила насчёт достижений «лучшей ученицы», а та с лёгкой улыбкой кивала. Каэде забавляло, что учителя ставили её в пример другим. Нет, её подход к учёбе — худший из всех. Большинство с таким наплевательским отношением вылетит ещё до сессии. В первые же секунды она нашла взглядом Отонаши Рёко. В отличие от Каэде, неизменно окупировавшей первые ряды, та держалась позади, отсев и от зубрил, и от курортного отдела спящих под прикрытием. Отонаши неотрывно смотрела на неё, и Каэде не переставала думать, что видит своё отражение. Не только внешний вид, но и скучающий взгляд человека, для которого развлечением стал увиденный на тротуаре сбитый пешеход. Отонаши приподняла бровь, будто спрашивая, что она здесь забыла. Каэде чуть наклонила голову и прищурила глаза. Студентка подпёрла рукой подбородок, подмигнула ей и отвернулась. Каэде хмыкнула. — Акане-сенсей, — сказала она, когда учительница не без ехидства закончила перечислять её студенческие триумфы, — мы с Яманакой-сан договорились, что я заберу Отонаши-сан, если вы не против. У меня для неё деловое предложение. Каэде повернулась к учительнице, но искоса наблюдала за Отонаши. Она никак не отреагировала, продолжая смотреть в окно, хотя Каэде понимала, что девушка внимательно их слушает. — Отонаши-сан? — Акане чуть сдвинула брови и задержала взгляд на Каэде. — Да, понимаю. Вы можете быть свободны, Отонаши-сан. Домашнее задание узнаете у одногруппников. Пока девушка молча собирала вещи, не поднимая головы, Акане шикнула на оживившуюся группу, напомнила о записанной на доске задаче и отвела Каэде к выходу из аудитории. — Каэде-тян, — очень тихо сказала она, — могу я попросить тебя об одолжении? «Каэде-тян» поморщилась, на что Акане искренне рассмеялась. — Да? — Не знаю, как вы подобрали кандидатуру Отонаши-сан, — она, к счастью, вернулась к нейтральной вежливости, — но она напоминает мне вас. Может, она сможет чему-то у вас научиться. Каэде посмотрела поверх головы Акане в блеклые глаза девушки и тихо усмехнулась. — Ничему хорошему, сенсей.***
Они с Отонаши молча прошли за ворота университета, и только после этого девушка повернула голову в её сторону. — Отличное представление, Акамацу Каэде, — она сухо хлопнула в ладоши, — бра-во. Вы на лимузине или сегодня хватит показухи? Это не было раздражением, с которым та же Ирума реагировала на её выпады. Признание с долей уважения, хотя Отонаши точно не впечатлили заслуги Каэде — разве что её наглость. — Хочешь лимузин? — почти промурлыкала она, проводя языком по верхней губе. Подобный режим разговора включался сам по себе, хотя Отонаши столь же открыто её провоцировала. — Тут недалеко, так что лучше пешком. Каэде приподняла брови, довольно улыбаясь. Что, теперь она её куда-то ведёт? Вот так просто отобрать инициативу — похвальное достижение. У Каэде не было конкретных планов где говорить с Отонаши, так что она кивнула и направилась следом за ней. — И чему ты должна научить меня, Каэде-тян? — зевнула Отонаши, чьё белое платье и впрям её молодило. — Такая честь для меня, настоящая городская легенда. Сколько же мы слышали о легендарной ученице, которая устроилась аж в Team DANGAN, что бы это ни значило. — Я многое умею, Рёко-тян. Тебя интересует что-то конкретное? Такие разговоры — особое удовольствие. Если кто-то и принимал вызов Каэде, то отвечал агрессией на все её провокации. Лишь единицы могли принять условия игры. — Да, — она серьёзно кивнула. — Думаю, кое-что ты мне покажешь. Каэде фыркнула. Рёко не продолжала мысль, оставляла интригу, и по всем законам жанра Каэде должна была начать её расспрашивать, но Рёко всё равно не ответит. Понятно одно — эта встреча, по какой-то причине, выгодна им обеим. Трудно удивить человека, который за четыре года видел каждый уголок этого района Токио, так что Каэде быстро поняла, что Рёко шла к торговому центру. Они поднялись на верхний этаж к кинотеатру, обмениваясь прелюдиями к настоящему разговору и почти всерьёз обсуждая погоду. Рёко остановилась перед кассой и стала рассматривать цветастые плакаты с вырезанными мордами актёров и неестественным освещением. Каэде скользнула взглядом по двери в туалет, где не один раз веселилась с одногруппниками. — Итак, — огласила Рёко, — глупая романтическая комедия, аниме для умственно отсталых, ужастик для эпилептиков или детектив без логики? — Глупая романтическая комедия, конечно. Задний ряд? — Конечно. Если Каэде хотя бы флиртовала с улыбкой, то Рёко и в этот момент сохраняла стоицизм человека, который проматывает первые двадцать минут порнухи. Каэде не любила есть и смотреть одновременно, зато Рёко взяла гигантское ведро попкорна и обнимала его, как младенца, пока они шли по пустому кинозалу. Обе сели в идентичных позах и синхронно вздохнули, когда началась оглушительная реклама. — Так что? — спросила Рёко, лениво выгрызая попкорн. — Я это дерьмо смотреть не буду. — Ты знаешь, зачем я здесь. — Я-то знаю, а вот ты нет. Хотя у тебя есть оправдание, что мы встретились из-за той пострадавшей. — Оправдание? Зачем ещё мне с тобой встречаться? Я хочу знать все подробности того, что ты видела, и за эту информацию я готова поторговаться. Рука Рёко замерла на полпути к её рту. — И что ты можешь предложить? Каэде приходилось думать над своими словами, и это удивительнее всего. — Что угодно. Деньги, влияние, информация. Даже то, чего у меня нет, я могу для тебя достать. — Каэде, — Рёко поморщилась и продолжила есть, — хватит увиливать и ждать, что я отвечу за тебя. Предложи мне что-то конкретное. Каэде молчала и теперь совершенно открыто разглядывала первокурсницу. С ней пытались играть её же приёмами. Нет, не пытались — успешно это делали. — Ты сказала, я что-то тебе покажу, — Каэде понизила голос. — К чему эти игры? Я вижу, что цену ты уже придумала. Рёко прищурилась и посмотрела на Каэде взглядом, который та обычно адресовала Ируме. — Разве не ты пришла сюда за играми? Разве не скучно просить и получать? Прожектор, хоть и был за её спиной, светил Каэде прямо в глаза, ослепляя и заставляя тереть их, чтобы вернуть зрению чёткость. Что у неё есть, что может заинтересовать Отонаши Рёко? Кто вообще она такая? — Расскажи о себе, тогда я пойму, чего ты можешь хотеть. Рёко снова отвернулась, будто фильм теперь интересовал её больше собеседницы. Ведро с попкорном продолжало пустеть. — Так зачем ты пришла ко мне, не подготовившись? Тебя все знают в Тохо, ты могла расспросить обо мне преподавателей, узнать, где я работаю, купить чёртов журнал, съездить в офис и допросить моего босса, — Рёко говорила тихо, устало, как Акане-сенсей, которая в пятый раз объясняла элементарную тему. — Ты ведь гордишься своим интеллектом? Так почему допускаешь глупую ошибку, недооценивая противника? По скрипу подлокотников Каэде обнаружила, что сжимает их, едва не сгибая пополам. Да, она гордилась своими мозгами, хотя это и приносило одни лишь беды. Скуку. Закономерности легко угадывались, люди читались, события происходили ровно так, как и предсказывала Каэде. Исключений было немного, именно их она и искала всю свою жизнь. Именно поэтому, хоть она и не поняла сразу, Каэде пришла к Рёко. Они думали одинаково, но впервые Каэде приходилось отступать. Анжи могла быть хитрее, Шингуджи больше знал и был влиятельнее, но впервые Каэде видела человека, который думал быстрее неё. — Мы с тобой противники? — Разве не все люди для тебя — оппоненты в игре? — Рёко хмыкнула, облизывая блестящие от соли и масла пальцы. — Вчера я думала, что переоцениваю тебя, что мы не так уж и похожи, а ты просто наглый менеджер из крупной компании. Однако потом я увидела — у нас есть кое-то общее, — Рёко вскинула голову, будто увидела какое-то движение за спиной Каэде. — И я здесь, чтобы вскрыть это. Каэде задержала дыхание, погружаясь в непроницаемую пустоту в глазах девушки. Под рубашкой копился липкий пот. Даже наедине с собой ей никогда не было так одиноко, как сейчас, в компании Отонаши Рёко. — Мне наскучил этот фильм, — сказала она и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Каэде машинально пошла следом. Они распахнули двери кинозала и прошли мимо билетёра. Рёко шла к эскалатору, а Каэде не отставала ни на шаг. Вдвоём они поднялись на крышу — место с лавочками и столами, куда люди приходили, чтобы поесть в приятной обстановке и сделать фотографии близлежащих окрестностей. Рёко подошла к металлической ограде, опираясь на неё, пока ветер развевал длинные алые волосы. Каэде остановилась чуть позади. — Ты падаешь в пустоту, — Рёко продолжала, и даже через завывающий ветер Каэде отчётливо слышала её, — но она не поглотила тебя до конца. Ты пустая, но стремишься сбежать от этого. Каэде прикрыла глаза. Она помнила натяжение ткани под пальцами, слышала дыхание Кируми и биение своего сердца. В тот момент внутри неё взрывались фейерверки. Не как в романтических фильмах, а будто в день торжества. Каэде что-то чувствовала. Она настолько не умела справляться со своими эмоциями, так плохо знала их, что первым делом отдала другому человеку, которого они даже не касались. — Да, — её голос застывал в горле, — ты права. Рёко вздохнула, опуская голову. — Когда у тебя нет эмоций, нет смысла и цели в жизни, ты пустой человек. Однако есть и другое состояние, — Рёко выпрямилась, оборачиваясь. — Когда ты становишься пустой не потому, что в тебе ничего нет, а потому, что есть слишком многое. Эмоции перегружают твою способность воспринимать мир, и стоит им исчезнуть, ты погрузишься в ещё большую пустоту. Знаешь, что это за чувство? Каэде моргнула. Среди множества мыслей в её голове, логических цепочек и паттернов появилась новая идея. То, что она видела лишь концепцией до этого, и начинала осознавать только сейчас. — Отчаяние. Рёко слабо улыбнулась и кивнула ей. — Я живу в пустоте. Мы похожи, но у меня эмоций ещё меньше. Ещё меньше смысла. Единственное, что меня интересует — отчаяние, — она сняла с плеча сумку и достала небольшой блокнот. — Чувство, которое может уничтожать цивилизации, но в первую очередь уничтожает человека, — ветер раскрыл блокнот, перелистывая исписанные страницы. Рёко разжала пальцы, и он упал на землю. — Я ищу людей, похожих на меня, чтобы помочь им справиться с этим ощущением. Каэде широко раскрыла глаза. Человек, живущий в пустоте, столь похожий на неё. Человек, анализирующий мир до такой степени, что мир не успевает развиваться и отвечать. Человек, который сделал своим смыслом отчаяние. Другого ответа на этот вопрос просто не могло быть. Горящая под солнцем кожа покрылась мурашками, тонким холодом, но Каэде всё ещё пыталась сопротивляться. Если её догадка верна, перед ней — мираж. Как сломать его? Эта девушка куда умнее Каэде — в этом уже нет сомнений. У неё нет подходящих инструментов, чтобы вскрыть её и победить. Сила Каэде не только в умении видеть закономерности. Она адаптировалась — лучше всех, кого она знала. Все люди были источником информации для неё, и Каэде постоянно пополняла свой арсенал чужим оружием. Это безумно глупо, но в такой ситуации нужно действовать, как Ирума. Каэде прошла несколько шагов, оказываясь вплотную к девушке. Занесла кулак. От удара та завалилась назад, сползая по ограде. С тихим щелчком на бетонный пол упала алая линза. Каэде тоже упала. На подкосившихся ногах она села на колени, не веря своим глазам, когда увидела предсказанный ей же самой ответ. — Ты, — Каэде с трудом могла говорить из-за оглушительного пульсирования крови в ушах, — Эношима Джунко. Девушка с алыми волосами коснулась алого следа на лице и медленно встала, закрывая Каэде слепящее солнце. Её левый глаз горел алой пустотой Каэде, а правый слепил голубой непреклонностью Ирумы. — Меня зовут Отонаши Рёко, а Эношима Джунко — мертва. Пала жертвой собственного высокомерия, побеждённая талантом девочки, с которой пыталась играть в кошки-мышки. Ты не находишь это ироничным, — Рёко мрачно улыбалась, — Акамацу Каэде? В сухом горле не нашлось ответа. Перед ней стояла девушка, которая по щелчку пальцев разрушила один из главных институтов страны, о которой Ирума думала каждый день последние три года, которой была одержима, с которой всегда сравнивала Каэде. Её хвалёную самоуверенность она растопчет с маниакальным смехом, и только следы крови на туфлях будут напоминать, что Каэде дышала с ней одним воздухом. Встреча, которую она искала, состоялась — под аплодисменты её трясущихся коленок. Тихий звук шагов оборвался. Рёко возвышалась над ней, приподнимая голову за подбородок. Каэде едва дышала. — Тебе так одиноко, мой маленький осколок отчаяния. Она гладила Каэде по щеке, как мама в тот вечер, когда укрывала её одеялом, подкладывая плюшевого зайца. Как отец, когда-- Каэде напрягла плечи, будто на них обрушился целый дом. Лицо Рёко помутнело и расплылось. Ноготь девушки лезвием канцелярского ножа размазывал её слёзы. — Хочешь, я отниму твою боль? Картинка покачнулась. Каэде ответила одними губами. Рёко довольно улыбнулась и перешла на шёпот: — Хочешь, я сделаю ещё больнее? Рука скользнула к её шее и обхватила — удерживая — не сжимая. Пульсирующие артерии разбивались о тёплую ладонь. — Ты никогда не избавишься от отчаяния. Винишь во всём эмоции, но их много, ох как много, только ты прячешь их глубоко-глубоко, боишься и бежишь от них. Тебе бы стоило поучиться у Миу-тян — она избавляется от боли через окружающий мир, пока ты наносишь вред себе. Только бесконечное число порезов не сделает лучше. Эмоции вернутся на следующее утро с глотком воды, проглоченной таблеткой аспирина. Отчаяние вернётся. Отчаяние всегда возвращается. Не прячься, Акамацу Каэде. Не прячь слёзы. Это не признак слабости. Это — твоё отчаяние. Прими эту часть себя — прими отчаяние, как лучшего друга, как единственного друга, ведь иных у тебя никогда не будет. Ты это знаешь лучше меня. Когда ты в последний раз смотрелась в зеркало и думала, как тяжело тебе даётся эта роль? Когда в последний раз показывала настоящую себя? Расскажи мне. Расскажи, что ты на самом деле чувствуешь. И Каэде рассказала. Она делала это единожды, но Кируми достались сухие факты, а Рёко — Джунко — образы, запечатлённые в памяти и прожитые бесконечное количество раз. Каэде говорила о музыке, о маминой заботе, об улыбчивой старшей сестре, о запахе бензина и об отце — то, как она в его глазах была похожа на маму. Как лежала на кровати, парализованная страхом, как брела по улицам без цели, как ходила в школу и не видела одноклассников за одинаковыми лицами, как — как пахли сигареты в баре и приглушённый свет расплывался пятнами на лакированных ботинках и как болели коленки и в груди то зажигалась, то гасла свеча с ледяным пламенем. И звонки и встречи, и заяц с перерезанным горлом и плюшевыми комками крови, и момент триумфа, после которого глубины Ада казались высшей точкой в её жизни. Даже то, как она рыдала при первом знакомстве, удивляя Кируми, и такой знакомый вкус мнимой победы, когда она заработала себе имя в Team DANGAN ещё до первой дуэли, когда никто не знал, как её зовут, но все пользовались унизительным прозвищем. И как высока башня, каким долгим кажется последний шаг и как трудно балансировать, когда одна нога занесена над сотнями метров долгожданной свободы. Всё это — сидя на скамейке с Рёко, которая обнимала её, как мама, и гладила по голове и не сказала ни слова, пока последние лучи солнца не скрылись за тучами. Когда её взяли за плечи, отлучили от тепла, Каэде внимательнее всего изучала складки на её платье. У нас действильно много общего. Старшие сёстры, которыми мы восхищались, отношения с родителями, забытое прошлое. Только есть решающее отличие. Ты — лишь осколок. Ты нашла человека, который избавит тебя от этой пустоты, но правда в том, Каэде, что ты не нужна ей. Ей нужна я. Ты отрицаешь эти чувства, а я делаю их ключевой частью себя. Во мне она найдёт понимание, ты же навечно останешься размытым зеркалом с пятнами помады. Хочешь, я подскажу выход? Разбей это зеркало. Пойдём. Я первая. Дай руку. Здесь не так высоко, но если прыгнешь вниз головой, этого будет достаточно. Зачем размениваться по мелочам? Ты высокого мнения о себе, я знаю это чувство. Тебя достойна только вся боль этого мира. И ты получишь её. Пусть ненадолго, пусть мир исчезнет сразу после, ты избавишься от пустоты. Ты ведь этого хочешь? Я сейчас разожму пальцы, хорошо? Будет очень-очень больно. Тебе понравится. Не волнуйся, я о ней позабочусь. Я не причиню ей вреда. Я здесь лишь благодаря ей. Она держалась за ограду, а Каэде — за её руку — отклонившись назад и почти потеряв равновесие. Когда Рёко разжала пальцы, Каэде продолжала стискивать скользящую от пота ладонь. Рёко моргнула. Каэде резко подтянулась к ней. Ограда скрипнула. Каэде оказалась вплотную к Рёко, стиснув металл обеими руками, зажав Абсолютное Отчаяние в тиски. Они просто смотрели друг на друга. Одну, две, три вечности. — Я могу о ней позаботиться, даже если все её мысли будут о тебе. — Зачем? — шептала Рёко, едва не касаясь её губ. — Тебе важна только ты. Так будет лишь больнее. Ты ищешь совсем не эту боль. Не боль вовсе. Ты ищешь избавление. Просто сделай шаг назад. И Рёко сделала его сама, оттесняя её к последней грани. Каэде посмотрела на пешеходов и стоящие в пробке машины. И даже вывески магазинов завизжали бы, шлёпнись она на асфальт с изяществом выпавшего из холодильника йогурта. Следующий взгляд снова адресован Рёко. — Мне важна я, и это — моё желание. Подвинься. Она шагнула в сторону и перемахнула через забор, пока Рёко — ей мешало платье — неспешно забиралась обратно. Каэде вытерла ладони о брюки. Они почти не дрожали. Рёко ещё раз перегнулась через забор, высматривая там что-то, улыбнулась и сухо похлопала. — Красиво, да? «Вот оно, твоё отчаяние»! Я даже не репетировала, веришь? — человек, который только что почти убедил её нырнуть в асфальт, теперь игриво показывал язык. Её слова складывались в предложения, но не складывались в смысл. — Мы по всем пунктам прошлись, даже в график уложились. Что там ещё должна сделать Эношима Джунко? Достать пистолет и вынести тебе мозги, наверное? — она поднесла указательный палец к виску. — А потом себе. Да, так бы она и сделала. — Чего? — Ты прошла тест, поздравляю! Я почти влепила неуд, но ты выехала на четвёрку с минусом. Неплохо для дамы, которую я считала абсолютно невменяемой. — Чего? — повторила Каэде. — Какой ещё тест? Рёко деловито подняла упавший блокнот, пролистала пару страниц и показала ей. На разлинованной бумаге позировали нарисованные человечки: один сидел перед другим, затем они сидели и обнимались, затем — что-то вроде сцены из «Титаника». — Эй, не делай такое лицо! Я должна была убедиться, что моя дорогая Миу-тян в надёжных руках. О тебе столько всего рассказывают, что я уж испугалась, но ты… ну, норм. Терапевт по тебе плачет, конечно, но про кого нельзя сказать то же самое? Однажды я напишу про это книгу, обещаю. Когда кто-то плачет — это всегда подходящее название. Каэде чуть не упала на те же коленки, которые ещё хранили отпечаток грязной крыши. — Ты притворялась? — Ну-у, не совсем, — Рёко убрала блокнот в сумку и закинула её на плечо. — Я представила, что бы сказала тебе Джунко. Признай, ваше знакомство выдалось интересным! Мы с ней никогда не дружили, так что и с тобой вряд ли будем, но я получила искреннее удовольствие. Что насчёт тебя? — Ты… ты… да что ты такое? — Ну и короткая же у тебя память, — надулась она. — Я — Отонаши Рёко, Супер кто-то там, Абсолютное что-то там. Меня всякими словами называют, а так я студентка, начинающая журналистка, люблю готовить и вести дневники, я Козерог, не люблю спорт… — Да заткнись ты уже! — Каэде схватилась за голову. — Какого чёрта здесь происходит? Я почти забыла, зачем вообще с тобой увиделась! Что тебе нужно от меня?! — Воу-воу, спокойнее, не кипятись, мисс пустота. Я же сказала — маленький тест. Если бы ты и впрямь решила шагнуть с крыши, я бы тебя поймала, покрутила пальцем у виска и отпустила на все четыре стороны. И Миу-тян ты бы больше не увидела, в этом можешь быть уверена. Все те разы, когда Ирума описывала, как в присутствии Джунко у неё чешутся кулаки, оказались самой правдивой правдой на свете — как то, что во взрослой жизни ты остаёшься никому не нужным ребёнком. — С каких пор ты, из всех людей, решаешь, с кем она видится, а с кем нет? — Со вчера! — похвасталась Рёко, показывая два пальца. — С тех пор, как мне рассказали, кому я обязана нормальной жизнью, а не этим всем отча-а-аяние-е-ем. Бе. Конечно, я не её мама — и даже не твоя, прости — и запрещать ей ничего не могу, зато бываю жутко убедительной. Даже тебя убедила, вот я молодец, хи-хи. — Ирума на моём месте, — сообщила Каэде, сжимая и разжимая кулак, — засунула бы это «хи-хи» тебе так далеко в глотку, что дотянулась бы до желудка. — Ой, она врежет мне при встрече, я уже морально готовлюсь. Что поделать, все мы иногда бываем во власти внутренних демонов, да, Каэде-тян? — Пошла ты. Чего ждёшь теперь, что я тоже поржу, скажу «ай, да насрать, шутка удалась!» и пожму тебе руку? Я рассказала тебе-- Зачем я тебе вообще что-то рассказывала. Просто сдохни, Джунко. Сдохни. Сделай сальтуху. — Вряд ли у меня выйдет, я не очень ловкая. А жду — ну, много чего. У меня сегодня крайне насыщенный день, буквально по минутам расписанный, кстати, — она достала телефон, — скоро начнётся второй акт. Думаю, минут пятнадцать у нас есть, так что можем ещё поболтать. — Ага, поболтать? Ну, болтай. Кто там тебе рассказал всё это? Кто разрушил спокойную жизнь нашей бедной студентки? — А, всё? Мы закончили с драмой и выяснением отношений, будем трещать за бизнес? — Рёко грохнулась на пластиковый стул на краю крыши и чуть не съехала с него. — Не, если тебе надо ещё высказаться, ты продолжай. Лучше я это услышу, чем ты выльешь на Миу-тян очередное дерьмо. Она видела твои руки вообще? Ты хоть ей плохих идей не подавала? — Поймана с поличным, — Каэде признала поражение в попытке свалить из этого разговора и села на противоположный стул. — Дала ей нож, говорю: вместе веселее! А она так — р-раз! — и в себя воткнула. Я говорю: ты чё, не вынимай теперь, вся кровь выльется. До сих пор с ним ходит, никак сесть не может. Рёко засмеялась — и почему-то как обычный человек, а не демон в ангельском платье. — Как ты быстро восстанавливаешься, Каэде-тян, только глаза ещё красные немного. Ну, не мне об этом говорить. С прискорбием сообщаю, что мы куда-то потеряли мою линзу, но мне так идёт, не думаешь? — она снова заглянула в телефон, красуясь перед камерой. — Мукуро поворчит, но я художник, я так вижу. — Я думаю, что с фингалом ты бы вообще замечательно смотрелась, но предоставлю эту честь моей дорогой подчинённой. — Подчинённой? Ты её новенькой зовёшь, да? Очень в твоём духе, хвалю, — Рёко поскребла ногтём едва жёлтую щёку. — Думаешь, от того удара синяка не будет? Я обязательно пожалуюсь Миу-тян, что ты её опередила. Хотя Джунко она как-то всё-таки врезала, но не будем о павших. — Спасибо, солнышко, только с твоей похвалой я наконец-то стану собой гордиться. — Выплюнь это «солнышко», тебе не к лицу, — скривилась Рёко. — Можешь и мне прозвище придумать, я не в обиде. Если Миу-тян у тебя новенькая, то я буду старенькая, да? Хотя я младше вас обеих. — Сколько там тебе, двенадцать? Поздравляю: хоть интеллект и опережает возраст, шутки на том же уровне. — Не начинай даже про мой интеллект. И я не шутила, когда предлагала тебе сброситься с крыши, просто хотела услышать искренний ответ. Знаешь, это всё ещё опция. Это всегда опция, и всегда самая неудачная. Ты, я смотрю, любишь неудачи. Так сильно любишь, что никогда не признаешься. — Чего? — Ах, иногда ты такая глупая, мисс-самая-умная-на-планете, — Рёко закинула руки за голову и с сожалением оглядела приваренный к крыше круглый столик. — Не хватает какого-нибудь коктейля. Что ты обычно пьёшь? — Виски. — Пф-ф-ф, какая же ты невыносимо скучная. Даже в пиве есть искра оригинальности, а виски пьют в двух случаях: чтобы выпендриться и когда буквально ничего больше в холодильнике не осталось. — Что же пьёт Эношима Джунко, ах, простите, Эношима Рёко? Или как тебя там, я всё никак запомнить не могу — память же плохая. — Джунко пьёт, точка. Рёко не пьёт, тоже точка. — И кто из нас ещё скучный? — Ты, Каэде-тян. Настолько скучная, что сама от себя устала. Ну, что, продолжим наше маленькое свидание или ты уже спросишь свой надуманный повод увидеть меня? И не говори, что ради Миу-тян приехала. Тебе так же насрать на ту её подругу, как и мне. Каэде даже замолчала на мгновение. Дело не в том, что она забыла об изначальной цели визита — хотя она забыла — но удивляло, как Рёко с такой теплотой отзывалась об Ируме и честно признавалась, что на её друзей ей плевать. — Рассказывай. Что произошло и почему нашим бедным табакозависимым теперь негде курить? — М-м. Тенко-тян — Тенко же? — пыталась арестовать Нагито, потом они поболтали об ужасном влиянии Джунко на второкурсников, а потом — о, тебе будет интересно! — обсудили тебя. — Он всё-таки ждал меня? — Если тебя зовут Акамацу Каэде? Плохая память — это моя фишка, вообще-то! Нагито сказал, что видит в тебе идеального компаньона для своего таланта, мол, удача-неудача у него чередуются, как в камешки в го. Компаньона? Так вот, зачем он напал — проверял, сработает ли его удача. Если верить Ируме, талантливые убеждены, что их таланты абсолютны и никогда не ошибаются, поэтому вмешательство Кируми было чем-то из ряда вон. Только как Каэде это сделала? Она ведь просто стояла, ей бы не удалось остановить его нож. Или удача состояла в том, что кто-то её спас? — Что потом? — Мы даже не обсудим, какой у тебя талант? Странно, я ждала другого, — Рёко опять достала блокнот и что-то там записала. — Потом… сирены полиции, Нагито попытался уйти, Тенко-тян его опрокинула, автомобиль опрокинул её. Она всё-таки применила способность, о которой говорила Юмено, распознала правду в его словах и передала просьбу встретиться Ируме. Каэде смогла хоть немного выдохнуть: всё-таки у новенькой есть шансы пережить этот вечер. Надо будет ей позвонить, только как рассказать, что она увиделась с вот той самой… — Остальное я знаю. Сколько у нас времени осталось? — Минут пять. — Рассказывай, как ты вернула память. Рёко рассказала и даже уложилась в четыре минуты; теперь и Каэде отсчитывала время на телефоне, пока не понимая, для чего. Они с Ирумой были очень близки к разгадке — если бы только Кируми рассказала всю правду, а не отмахивалась конфиденциальными данными. Ну, с ней будет отдельный и очень долгий разговор по душам. Значит, и этот Амами-младший снова в городе. Он наверняка решит встретиться с Ирумой, но вот когда? Она уже хотела задать этот вопрос Рёко, как та сунула телефон в сумку и пригнулась над столом. — Сейчас прибудет кавалерия, так что слушай внимательно, Каэде. Тебе ничего не угрожает, раз он не убил тебя ещё тогда, но он сейчас крайне нестабилен, и если ты учинишь что-то, я не отвечаю за последствия. Будь паинькой, хорошо? Блин, ты всё равно что-то натворишь… Между их пальцами на стол упали первые капли зарождающегося дождя. Каэде не передалась её серьёзность, потому что любой жест Рёко может быть очередной маской и игрой. — Кто прибудет, Нагито? — Нет. Стой и запоминай, потом ты должна будешь рассказать всё Миу-тян, потому что я уже-- — Воу-воу, какие люди и без охраны! Ничего, что я ворвусь на ваше представление? Можете не кланяться, я сегодня в отличном настроении. — Ну, началось, — пробормотала Рёко и встала первой. Каэде последовала за ней, оглядываясь назад. Крыша пустовала, за исключением парня с зализанными тёмными волосами и фиолетовыми авиторами. Он приподнял их и оскалился какой-то жутко знакомой улыбкой. Алые — нет, рубиновые глаза — напоминали Рёко, в те моменты, когда она прилежно играла роль Абсолютного Отчаяния. — Кто сказал, что мы без охраны? Каэде-тян меня защитит, правда? — Ты ещё кто? — Каэде наклонила голову. — Знакомый голос. — Ну и короткая же у тебя память! — рассмеялся парень, складывая очки и цепляя за ворот футболки. — Только недавно же виделись, помнишь? Ах да, с тобой говорил Хаджиме, а его запомнить не смогла бы даже родная мать… ладно, тогда сблюднём все правила вежливости. Перед тобой великая — неповторимая — и абсолютно уникальная в своём роде королева — Эношима Джунко! Главная героиня этой игры! Он торжественно поднял руки, и Каэде с отвращением посмотрела на Рёко. — Ты затрахала уже своими шутками, это и в первый-то раз было не смешно. — К сожалению, это не шутка, Каэде-тян, — хмурилась девушка. — Познакомься: Камукура Изуру. Точнее, то, что от него осталось. — А? Каэде посмотрела ещё раз. Ну да, те же глаза, хотя и несколько другого оттенка, то же лицо — только менее бледное. Тот же голос. Всё остальное — одежда и причёска, походка, жесты, язык, речь — другое. И хоть Каэде всё ещё не верила, что её не разыгрывают, он говорил точно так же, как Рёко, когда та подражала Джунко. — Какая же ты мудила, Отонаши. Ещё раз назовёшь меня Изуру — я разозлюсь. Ты знаешь, как я не люблю злиться. — Разве? — усмехнулась Рёко. — Я думала, тебе тоже нравятся сильные эмоции… Камукура Изуру. Он сделал несколько шагов вперёд и перестал улыбаться. — Как же я повеселюсь с тобой и как же долго я этого ждала. «Тоже»? С каких пор тебе нравятся эмоции? С каких пор ты о них хоть что-то знаешь? — Года три уже как? И нравятся они не мне, — Рёко глянула на Каэде. Та всё ещё пыталась подобрать хоть одно цензурное слово, но проигрывала по всем фронтам. — Скажи, из меня Джунко поприятнее? Я тебя хотя бы обняла. — Ты — это не я, мразь, — шипел Изуру. — Ты — пустышка. Ничто. Грязь под моими ногтями. Ничего, скоро у меня появится настоящая сестра-близняшка, а не то ничтожество с тупой татухой. — Ты так не думаешь на самом деле, — вздохнула Рёко. — Ей было бы больно это услышать. — О-о, защитница нашлась. Не делай вид, что понимаешь, что чувствуют окружающие-- — Я вам тут не мешаю? — Каэде загородила Рёко. Почему-то в таком виде Изуру только смешил, и она не сдерживалась, потому что к чёрту Рёко и её предупреждения. Как же они все её достали. — Кто там из вас настоящая Джунко? Я так, для друга спрашиваю. У неё к вам должок. Изуру лениво глянул на неё, позёвывая. — Ты кто там. Каэде-тян? Неплохо разобралась с удачей Хаджиме. Благодаря тебе и Миу-тян у меня появилась идея, как поставить этого придурка на место. Спасибо говорить не буду, но, может, не убью тебя, если начнёшь молить о пощаде. У меня уже не хорошее настроение, так что придётся тебе постараться. Смотрю, на коленях ты уже постояла, что делать знаешь. — Пошла ты, — улыбнулась Каэде. — Или пошёл? Ты же Камукура Изуру, я ничего не забы-- Она даже не моргала, но всё равно не видела, как он оказался рядом с ней, сжал горло и оторвал от земли так легко, будто поднимал упавшую пачку чипсов. Каэде вообще не сразу поняла, что находится в воздухе, только улыбаться не перестала. — Хватит его провоцировать, — Рёко схватила его за руку, но с таким же успехом можно пытаться опрокинуть каменную статую с верхушки фонтана. — Ладно, я пойду с тобой, тебе же это нужно. Поиграли и хватит. — Скажи, — он медленно наклонил голову, — какой у тебя талант, что даже Нагито с этим придурком не смогли ему противостоять? Хочу узнать перед тем, как сломаю тебе шею. Каэде рассмеялась и потратила последние вдохи, чтобы ответить: — Абсолютная Пустота.