Lies and deceits, the tides and seas, are mine to read Despite everybody betraying me I still won't give up on my hopes and dreams Once you've won, and your wish is granted Tell me, what is it that we can find?
Ослепительный свет, как от лампы над столом хирурга — но стоило Ируме прищуриться, он померк. Она неверяще смотрела перед собой, раскрывая глаза всё шире, задирая голову у ворот Академии Надежды. — Почему я… здесь? Глянула на свои руки, повертела их, ущипнула кожу — ай! Она должна была покинуть виртуальную реальность и очутиться в одном с Джунко подвале, но что-то пошло не так, да? Кто-то заставил всё пойти не так. Джунко. Она стояла тут же, рядом, сложив руки на груди и окидывая школу своим царским взглядом. Ирума дёрнула её за галстук и потянула на себя, затягивая петлю на шее. — Какого чёрта?! — Ах да, забыла предупредить, — её клыки сверкнули на ярком дневном солнышке, — мы здесь с тобой застряли. Навсегда. — Что?! Такой подставы она и ждала от Джунко с самого начала, но удивляло Ируму не это — почему тогда Эношима до сих пор здесь? Если она решила запереть Ируму в виртуальной реальности, почему не выйти самой? — Как бы объяснить, чтобы даже ты поняла… — Джунко медленно потянулась в карман юбки, которого у неё отродясь не было, и извлекла оттуда маленькое розовое зеркальце, раскрыла его перед Ирумой. Та увидела своё напряжённое отражение с поджатыми губами. — Видишь? Представь, что ты — реальная, — указательный палец с алым ногтем ткнулся ей в шею, — а твоё отражение — ты, которая попала в виртуальную реальность. — И чё? — Обычно, стоит отойти от зеркала, отражение пропадёт, но в нашем случае… Джунко медленно повернула зеркальце, но отражение Ирумы не менялось независимо от угла наклона, будто фотография в рамке. Ирума непонимающе щурилась, а её копия в зеркале продолжала хмуриться. — …копия никуда не денется. В реальном мире ты уже кричишь на всю Академию и пытаешься помешать моим планам, пока я ковыряюсь в ведёрке с попкорном. В этом мире, — Джунко улыбнулась шире, — остаются копии нашего сознания. Мы — эти копии, Ирума Миу, и это место навеки станет нашей тюрьмой. — Я тебе не верю. — Кто бы сомневался! До тебя всегда медленно доходит. А теперь, — она выпутала свой галстук из слабеющих пальцев Ирумы, — прошу меня простить — новый мир зовёт! Au revoir. И она исчезла. Ирума вздрогнула и завертела головой. Мир вокруг неё продолжал жить, как настоящий — ученики Академии, в том числе знакомые, разбредались на уроки. Гремел возвещающий о начале уроков звонок. Всё на месте — так, как помнила Ирума — всё, кроме Джунко. Она подбежала к первому попавшемуся человеку, кто знал её в лицо, и развернула к себе. — Селестия-сан! — А вы?.. — Азартный Игрок наморщила свой фарфоровый нос и брезгливо вырвалась. — Ах да, припоминаю. Чем обязана? — Какой сегодня день? Алые глаза надменно сверкнули. — Это какая-то шутка? — Пожалуйста, просто скажите. Число, месяц. — Ирума Миу-сан, — Селестия медленно выдохнула, — такие игры оставьте вашей подруге. Если же у вас настолько плохо с памятью, советую обратиться к врачу. В крайнем случае, рекомендую посмотреть дату на телефоне, — она прикрыла рот ладонью, мерзко улыбаясь, — крайне полезное изобретение. Фыркнув погромче в спину удаляющейся Селестии, Ирума последовала её совету и нашарила в кармане телефон. Четвёртое апреля. Спотыкаясь и распугивая людей, Ирума бросилась бежать в сторону главного корпуса. Ирума с треском распахнула дверь в кабинет 77-го класса. В полупустой обычно комнате все парты были заняты учениками: последнего как раз насильно усаживали связанным на самый дальний стул. Ирума пробежалась глазами по ребятам — Танака, Соня, Сода, мелкий якудза… Как будто бы все на месте. — Нанами-сенпай, — она настороженно глянула на девушку с задних рядов, — можно вас на минутку?.. — Что вы себе позволяете? Она ждала возмущений от Комаэды, но тот привычно лыбился, разглядывая её, а окликнувший голос был женским. Женские же пальцы вытащили протестующую Ируму за ухо из кабинета. — Эй! — крикнула она обидчице и осеклась, потому что видела её впервые. Рыжеволосая с зелёными глазами, в каком-то фартуке-переднике и явно не школьница — молодая девушка. — А вы ещё кто? — Это мне у вас нужно спросить! — она упёрла руки в бока и не очень-то грозно надула щёки. — Только я закончила бегать по Академии и собирать мой непутёвый класс на первое занятие, ко мне врывается без стука, извещения и школьной формы какая-то нахалка. Потрудитесь объясниться! Ирума виновато оглядела свои руки в синем пиджаке с закатанными рукавами; виртуальная реальность как облачила её в форму из средней школы, так и придерживалась задуманного. Странно, что обычно пёстро разряженные ученики 77-го класса вдруг в большинстве своём нацепили коричневые пиджаки. А как же самовыражение, о котором так пёкся Рантаро? Где этот подростковый бунт талантливых? — Ваш класс? Отчитывали Ируму с чувством и расстановкой, но беззлобно. Девушка улыбалась ей уголками губ, слегка наклонив голову. — Я их классный руководитель, Юкизоме Чиса. А вы, кем бы ни были, наверняка ошиблись аудиторией. — Точно, — пробормотала Ирума, чья картина мира трещала по швам, — ошиблась. Прошу прощения. — Приятных занятий. Дверь вежливо и настойчиво закрыли, а Ирума побрела дальше по коридору, загибая почему-то пальцы, точно это поможет уложить в голове происходящее. Четвёртое апреля — начало учебного года. Селестия её уже знает, то есть они не вернулись назад во времени. Прыгнули вперёд? Ирума снова глянула на дату в телефоне — так и оказалось. Что произошло за эти полгода, которые пропали за один шаг в дверь? Свершились ли те планы, о которых Джунко толдычила ей на протяжении часа? Ирума поднялась на пятый этаж и без удовольствия замерла перед дверью в кабинет студсовета. Подёргала ручку — закрыто, все на занятиях. Дёрнула сильнее — и дверь вдруг открылась, как будто приложенное усилие беззвучно сломало замок. Ни тебе кровавых пятен, ни трупов, ни внушающего трепет своей причёской Камукуры Изуру. Совершенно обычный кабинет с партами, доской и учительским столом — ровно такой, как Ирума и запомнила. Она прошла внутрь, осмотрела парты и приоткрыла окно, через которое ворвался прохладный апрельский ветер. Всё такое обычное, до смешного реальное, и если бы не разговор с Джунко у ворот Академии, Ирума бы решила, что последние месяцы ей отшибло амнезией. А может, у неё правда с головой что-то?.. Она положила голову на сжатый кулак, наклонившись к подоконнику. Пустая спортивная площадка, где обычно занимался Леон и тренировал Некомару. Высокий забор, отделяющий Академию от внешнего мира, густые деревья, зелёная чешуйчатая… голова?.. В который раз за день Ирума потёрла глаза и прищурилась. За макушками деревьев виднелась зелёная крокодилья голова с клыками, хотя от рептилии там в основном чешуя и зубастость — морда сплюснутая, как у британского кота. Обладатель головы неспешно перемещался и с каждым шагом вырастал над окружающей действительностью всё выше и выше. Спина переходила в шею, а там — какие-то торчащие шипы. Под вой полицейских сирен вдалеке Ирума несколько минут хлопала глазами. Она уже прогуляла полгода в Академии — прогуляет ещё денёк. Сбежав вниз по лестнице, она пересекла пустой коридор первого этажа и вернулась к злосчастным воротам, у которых недавно испарилась Джунко. Отсюда открывался прекрасный вид на загораживающего горизонт монстра. Ируме всё стало ясно: либо в городе снимают очередное кино про Годзиллу, либо в этом мире шагающие монстры размером с небоскрёб — норма. Годзилла пока вёл себя мирно, но с такими размерами он неизбежно на кого-то наступит, и Ирума не простила бы себе, если б не глянула на него вблизи. Как бы побыстрее к нему добраться? Стоило этой мысли зародиться в её голове, она наткнулась на припаркованный у ворот чёрный байк со шлемом и оставленными в боевой готовности ключами. Не долго думая, Ирума пробормотала извинения абстрактному владельцу, нацепила шлем и впервые в жизни села за руль. Мотоцикл тарахтел так громко, что даже где-нибудь в Нагасаки соседи имели полное право стучать по батареям. Ирума понятия не имела, как водить, поворачивать и, главное, уворачиваться от входящего трафика в лице неторопливых автобусов и автомобилей. На её счастье, знаменитый отсутствием пробок в час-пик центр Токио волнами расступался перед одиноким мотоциклистом. За десять, на глаз, километров пути Ирума не встретила ни одного красного светофора, ни во что не врезалась и не стала центром полицейской погони. Всё шло так гладко, будто машины на перекрёстках расставляли накрашенные ногти Джунко. Годзилла всё более чётко вырисовывался со своей гипер-реалистичной чешуёй, шипастыми наростами на спине и мелкими лапками тиранозавра. Пошли первые признаки агрессии: от неосторожного взмаха хвостом пострадала какая-то высотка, по щеке размазался невписавшийся в воздушное пространство вертолёт. Токио начинал гудеть, как потревоженный улей, но это касалось в основном полицейских и медицинского транспорта. Невозмутимые жители столицы бросали взгляд сначала на мобильники, затем на часы, только потом поглядывали в небо и пожимали плечами — Годзилла? Ну, бывает. Не Император же скончался. Минут через пятнадцать крайне интенсивной поездки с подрагивающими от вибраций мотоцикла ладонями, Ирума стала замедляться, подъёзжая к ноге рептилии. Тормозной путь составил ещё около километра, и когда она наконец-то выпутала из-под шлема вспотевшие светлые волосы, её оглушило скрежетом: Годзилла с энтузиазмом дворняжки грыз шпиль какой-то телебашни. Не Токийской, к счастью — точнее, прописанной в Токио, но не той самой, однофамилицы. — Охренеть, — выдохнула Ирума, слезая с верного железного коня. Прохожий за её спиной хмыкнул: — Может, мы наконец-то все умрём? Ирума фыркнула какой-то даме с алыми волосами и пластиковым стаканчиком в руках, повернулась обратно в сторону Годзиллы, засучила разметавшиеся в поездке рукава пиджака и зашагала в сторону кайдзю. В шлеме плохо было видно, но сейчас она поклялась бы, что приметила на спине Годзиллы знакомого наездника. — Дамы и господа! — вещал какой-то мужик в тканевой маске, выйдя из ближайшего небоскрёба и придерживая забинтованными пальцами громкоговоритель. — Прошу всех сохранять спокойствие! В данный момент мы-- Ирума вырвала у него мегафон и заорала во все лёгкие: — ДЖУНКО! Светловолосая точка на спине Годзиллы пошевелилась. Монстр прервал интимное свидание с телебашней, приоткрыл зубастую пасть и знакомым голосом произнёс: — Чё?! Собравшаяся на улице толпа зевак заохала и начала аплодировать. — Что за херня творится?! Слезай! Годзилла произвела выразительную распальцовку. Пальца у неё было три, и все средние. Будь у Ирумы бинокль, она бы подтвердила подозрение, что Джунко ещё и показала ей язык. — Прошу прощения… Оратор, которого она средь бела дня обокрала, осторожно коснулся её плеча, улыбаясь из-под синей кепки прищуренными глазами. — А, да, извините, — Ирума всунула ему мегафон и поморщилась. — Поддалась моменту. — Нет-нет, всё в порядке! Знаете ли, я представляю компанию Team DANGAN — лидера рынка… впрочем, у нас нет времени на лекцию, верно? — он повертел в пальцах визитку и убрал её обратно в нагрудный карман. — Перейду к сути: мы были готовы. — К Годзилле? Готовы? — Ко всему. В том числе — к этому, — мужчина хлопнул в ладоши и простёр руки ко входу в небоскрёб. — Не желаете ли присоединиться к операции по устранению этого чудовища? Мне кажется, вы отлично подойдёте, чтобы воспользоваться нашей секретной разработкой. Ирума стояла на крыше небоскрёба в боевом супергеройском облачении. Новейшая разработка оказалась каким-то бронекостюмом с едва узнаваемыми чертами чётких спортивных штанишек и кофты с вставками металлических пластин. Вдобавок выдали рогатый шлем с огромными красными глазами, в котором весь обзор заслоняли какие-то системные надписи и транслируемое лицо девушки-координатора. — А гигантский робот будет? — Не умничай, — улыбнулась координатор, которой только ножика в руке не хватало, чтобы попасть на обложку «Главных Маньяков Токио» за апрель этого года. — Хм, какой бы тебе выбрать позывной… — Может потом, а? Как мне Годзиллу-то бить? — …Каминари? Нет, слишком божественно для девочки с улицы. Будешь Иказучи. Наездник в Каске Иказучи! Джунко расхохоталась. Причиной стал очередной вертолёт, застрявший в зубах Годзиллы, но Ируме всё равно стало обидно. — Так как мне драться?! — Во-первых, нажми большую красную кнопку на своём ремне! Ремень, кажется, был главным элементом конструкции — массивный, с каким-то устройством вместо пряжки, напоминающим миниатюрный танто в ножнах. И да, посередине была большая красная кнопка, которую Ирума послушно нажала. Пряжка засветилась, как проектор в кинозале, и на пузе Годзиллы отразилась огромная надпись «Presented by Team DANGAN™». Рука Ирумы со скрипом скользнула по лицевой стороне шлема. — Я вам что, билборд ходячий?! — А теперь, — с огромной улыбкой советовала коориднатор, — прыгни! — Я похожа на самоубийцу?! — Немного, — девушка почесала подбородок. — Не думай! Не сомневайся! Прыгай! Ирума вздохнула. С одной стороны — ну что за тупость? С другой — она проспала полгода в виртуальной реальности и в каком-то боевом костюме смотрела за Джунко верхом на огромной ящерице. А может, и ну его? Разбежавшись, она прыгнула. Гравитация, кажется, на продукты Team DANGAN не распространялась, поэтому инерцией прыжка Ируму плавно несло по воздуху в сторону зубастой морды, откуда тремя средними пальцами безуспешно выковаривали вертолёт. — Вперёд, Иказучи! — орали ей в ухо. Ирума приземлилась на лбу этой твари и теперь изображала из себя скалолаза, пытаясь найти в чешуе какие-нибудь отростки или углубления, чтобы неудачный порыв ветра не сорвал её супергеройскую карьеру. Джунко было проще: у неё нашлось невесть как крепившееся к спине седло. Она сложила ладонь козырьком и скептически глянула на свою противницу. — Тебе в этом скафандре хоть что-то видно? — Нет! — убеждённо заорала Ирума, срываясь и скатываясь вниз по спине. — Твою ма-а-а-а-- Падение закончилось, когда она врезалась в Джунко. Та упорно сидела, как приклеенная, в своём седле, а Наездник в Каске, наконец-то оправдавший брендированное имя, оседлал её коленки. — О, — уныло произнесла Джунко, — это же моя любимая ученица резервного курса… — Вырубай свою ящерицу! — Я не могу, душенька моя, ручки-то вот они, — Джунко подняла руки вверх, как ребёнок на американских горках. — Это нашествие огромного монстра! Стихийное бедствие, сила природы! — Я знаю, что это твоих рук дело! Как ты вообще это сделала?! — Легко, — Джунко щёлкнула пальцами, и прямо в воздухе появилось окошко монитора, где было что-то на английском и компьютерном — короче, на непонятном. — Даже ты бы справилась, будь у тебя права администратора. — Но зачем?! Нахрена тебе Годзилла? — Это моя детская мечта, — Джунко улыбнулась, пока огромный монстр катал их на своей спине и под крики многочисленных жертв наступал куда ни попадя. — Всегда мечтала посмотреть, как этот сраный город крушит что-то огромное и зубастое. — Ты больная? — Не больше твоего, Наездник в Каске, — она от души заржала и глухо постучала по шлему Ирумы. — Кто-то мечтает быть супергероем, кто-то грезит о кайдзю, но в старшей школе все почему-то забывают об этом и начинают мечтать о поступлении в престижный университет. Грустно, не думаешь? — Верно-верно! — подтвердила координатор. — А я в детстве мечтала… — Вы лучше скажите, может ли ваш сраный костюм что-то сделать с Годзиллой! — заорала Ирума, у которой не было желания философствовать с двумя поехавшими. — Всё равно ваш логотип уже никто не видит, потому что мой ремень смотрит Джунко в пупок. — Конечно может, — насупилась девушка. — Скажи Fujin Sword! — Это тоже название какой-то компании? Ладно, Fujin Sword. Ремень засветился зелёным, хотя за системными сообщениями и грудью Джунко Ирума едва его видела. Она интуитивно решила схватиться за ручку вбитого в пряжку миниатюрного меча и смогла в стиле Короля Артура его вытащить. Как в ремень поместилась огромная чёрная катана — загадка, на которую она не стала искать ответ. — Супергерой, значит, — буркнула Ирума, разворачиваясь в седле. Используя катану, как шахтёрскую кирку, она вбивала её поглубже в ревущую от такой наглости Годзиллу и постепенно карабкалась обратно на голову. К этому моменту далёкая земля под ногами превратилась в кладбище снесённых домов, вертолётов и раздавленных людей. Ирума напоминала себе, что мир этот вымышленный и его даже необязательно спасать, поэтому кровавые ошмётки особых эмоций у неё не вызывали. Цель была одна и простая — не дать Джунко сделать что она там собирается сделать. Вцепившись рукой в тяжёлой перчатке в складки на шее, Ирума занесла меч и от души рубанула. Она ждала какой-нибудь неглубокий порез, но светящийся Fujin Sword прорезал монстра, как бензопила детскую игрушку. Заоравшая Годзилла совершенно внезапно взорвалась. Ирума пролетела сотни метров и приземлилась на крышу какой-то двадцатиэтажки — по соседству с Джунко. В реальности их кости бы переломало, но этот мир вертел Ньютона на Гейнзенберге, так что они отделались налипшими на одежду кишками Годзиллы и лёгкостью в животе, сопутствующей обычно пассажирам взлетающего самолёта. Ирума стянула с головы шлем и села, глядя на оседающие искры взрыва. — Какая же ты зануда, — фыркнула встающая на ноги Джунко. Она опять что-то набрала в своём волшебном компьютере, и грязь по волшебству удалилась с её тела, а причёска распушилась привычными двумя хвостами. — Я оставила тебе твою драгоценную Академию, но ты всё равно решила испортить банкет. Ирума не знала, что ей сказать. Воображаемый мир на то и воображаемый, что делать в нём можно что угодно, но само её нутро восставало против того, чтобы отпускать Джунко на вольные хлеба. — Это реально твоя детская мечта? Джунко неопределённо фыркнула и посмотрела на Ируму прищуренными голубыми глазами. Наверное, виртуальная реальность передавала не все эмоции, потому что в её взгляде отсутствовало привычное презрение. — Кто знает? Ну, раз тебе так дорог этот мир, я отправлюсь в другой. Прощай, Супер Вор Удачи. Она исчезла, как и в первый раз, не оставив и следа. Ирума дёрнулась, но рука поймала пустоту. Отброшенный шлем продолжал что-то вопить голосом координатора, а Ирума неуверенно подняла голову к безоблачному небу. — …кто?***
На жёлтом пляжном песке оставалась вереница следов — отпечатки босых ног и тяжёлых кроссовок. Джунко, сменившая школьный прикид на воздушное белое платье, замерла и сцепила руки за спиной. — Долго ты будешь за мной ходить? Ирума остановилась и вжала голову в плечи, убрала руки поглубже в карман спереди кофты. — Сколько потребуется. Джунко развернулась, впилась в неё холодными глазами и широко их раскрыла, будто сообщающий о конце света безумный пророк. — Оставь меня в покое. Не выдержав её взгляд, Ирума глянула на бьющие о берег волны. — Нет. — Удобно, да? Всё, что ты захочешь, волшебным образом случается. Подвернувшийся мотоцикл, катана из воздуха, — надменно перечисляла Джунко, наклоняя голову в другую сторону, — ты даже последовала за мной через несколько миров, хотя понятия не имеешь, как пользоваться консолью. Удобно, Ирума Миу. Удобно. — В чём ты меня обвиняешь? — Я аплодирую тебе, — длинные ресницы брезгливо дёрнулись. — Такой талант у бесполезной идиотки, которая распоряжается им не мудрее, чем сын нефтяного магната деньгами папеньки. Ирума поморщилась, не зная, обижаться или поразиться, что Джунко издалека и нехотя делает ей комплимент. — Ты правда думаешь, что это мой талант? — Нет, конечно. Я солгала тебе. Я ведь всегда лгу, выбираю самый простой и короткий путь, верно? Даже покопавшись в памяти, Ирума не могла найти ни одного случая, когда Джунко ей лгала. Утаивала информацию и водила за нос — да, но все её слова были правдивыми, все предсказания сбывались. Даже то, что она впервые назвала её талантом — подавление других — просто иное название для человека, который забирает себе всю удачу этого мира. — Я не могу оставить тебя без присмотра. — Почему же? Мы в игрушечном воображаемом пространстве, которое для того и создано, чтобы удовлетворять любые фантазии. Я причиню вред не людям, а горстке компьютерного кода, если тебя это так заботит… — Джунко раскрыла ладонь и тут же стиснула пальцы, улыбаясь Ируме, — но заботит тебя не это. — О чём ты. — Тебе плевать на этот мир, — лицо Ирумы обхватили длинные пальцы с острыми ногтями, почти нежно, и почему-то этот контакт ей разрывать не хотелось. — Ты не бездушная, и другу в беде поможешь, но героем ты хочешь быть вовсе не поэтому. — Да не хочу я быть героем… — Правда? Не хочешь стоять над побеждённым врагом в свете софитов? Правда-правда, мой маленький Вор Удачи? — … — В тебе не столь много любви, как ненависти. Тебя подпитывает именно она — злость на людей, которые не разглядели твой потенциал, злость на себя за проявленную слабость, злость на меня за все те маленькие сюрпризы, что я старательно тебе подкидывала. Любовь? Что ты хоть раз делала во имя любви? Ирума качала головой и кусала губы, разглядывая её глаза, эти бесконечные небесно-голубые глаза. — Что ты пытаешься сказать, Джунко? — Ты могла бы прожить свою идеальную жизнь в этом мире. Ты могла бы стать защитником справедливости, светом в ночи для всех обездоленных. Правда ведь, где-то сейчас похотливый учитель трахает невинную студентку, а какой-нибудь любимый папаша насилует несовершеннолетнюю дочь. В мире много тварей, и ты могла бы помочь куче людей, но вместо этого таскаешься за мной. — Потому что от тебя вреда больше, чем от любого насильника. — Правда, что ли? — Джунко легкомысленно рассмеялась. — Ты даже не знаешь, какие грехи за мной водятся и водятся ли. Забавно, Миу-тян, что ты — моя самая большая фанатка. Даже Чиаки не так верит в мой хайп. С галстуком было удобнее, но Ирума и тут находит на неё управу — тянет на себя за складку платья на талии. — Мы обе знаем, насколько ты опасна. — Я сущий монстр, да, Миу-тян? — зашептала она, прильнув, обвив Ируму руками, вдыхая горький, жаркий воздух между ними. — Неисправимая тварь, рождённая лишь для того, чтобы делать другим больно. Её вели за руку к одной мысли, но почему-то, хотя всё это время Ирума искренне так думала, она не могла её озвучить. Что-то в улыбке Джунко и этих чёртовых глазах мешало признать очевидную правду. — Никто не рождается, чтобы делать больно. Ты сам выбираешь, как себя вести. — Я выбрала отчаяние, Миу-тян — и кем же меня это делает? — Тобой, — Ирума сглотнула, отпустила край платья и положила руку ей на поясницу, — Эношимой Джунко. Дышать тяжелее, чем после тренировок, и руки слабые, и хоть Ирума совсем недавно с радостью заехала ей по лицу, сейчас она касалась Джунко, как тающий на пальцах первый снег. — Так что же ты ищешь в компании этого монстра, Ирума Миу? Ты не спасёшь мир, преследуя меня. — Я не спасаю мир, — она прикрыла глаза. — Я, может, спасаю кого-то другого. Ровное дыхание Джунко — на короткое мгновение — прервалось. — Я совершенно искренне, — когда Ирума открыла глаза, Джунко смотрела куда-то в сторону, — тебя ненавижу. Я думаю, создать такое ничтожество, как ты, могла только удивительная матушка природа. — А я ненавижу тебя. Джунко с усмешкой развернулась на песке и вошла в воду. Её лодыжки обмывало зелёноватое море, до кромки которого дошла и Ирума, не решаясь сделать последний шаг. — Я не буду противником, которого ты ищешь. Я не буду делать абсолютно ни-че-го, — с наслаждением произнесла Джунко, — чтобы увидеть безграничную, отчаянную скуку, в которую ты погрузишься. Я буду ждать, когда в твой крохотный мозг заберётся хоть одна правильная мысль, и ты свалишь уже заниматься своими геройскими вещами в реальности, которая бесконечно далека от меня. Сжимая кулаки, Ирума шагнула к ней. Вода радостно хлюпала в кроссовках, мокрые носки холодили кожу, а каждый шаг был тяжелее предыдущего. — Я никуда не уйду. — Ты уйдёшь, — Джунко резко повернулась к ней, дёрнула за кофту и толкнула, опрокидывая в воду. Ирума шлёпнулась на мелководье, и на её живот опустилась босая нога. — Я выколю тебе глаза и сожру на палочке от данго, я уничтожу сраный баскетбол во всех мирах, сотру тебе память и буду наблюдать, как твоё коматозное тело пускает слюни на подушку. Пальцы Ирумы загребали рыхлый песок под водой. Она щурилась от слепящего за спиной Джунко солнца. — Попробуй. Эношима Джунко отвернулась. Бесконечное время наматывало свои круги, а Джунко так и не нарушила обещание: она не делала абсолютно ничего. Три других обещания она предпочла забыть. Герой всегда появляется, когда мир нуждается в нём, и раз их бесконечность нуждалась в действиях, их совершала Ирума. Действия, остававшиеся для неё загадкой, хоть и самые простые — готовить этой твари и слушать её бесконечное нытьё, смотреть с ней фильмы, точно лучшие подружки, расспрашивать о детстве и сестре и получать уклончивые, но красноречивые ответы. Каждый день проходил в ожидании апокалипсиса, но тот, как и положено порядочному концу света, никак не наступал. Вместо этого Ирума обнаруживала себя несущей зонт над прыгающей по лужам Джунко, выигрывающей ей игрушки в тире, и вот — таскающей десяток пакетов с одеждой после мучительного, как поход к проктологу, визита в торговый центр. — Ты ведь можешь просто наколдовать себе любой наряд, — повторяла Ирума, как мантру, — зачем мы что-то ходим и выбираем? — Тупая девочка с резервного курса никогда не поймёт прелести шопинга, — фыркала её спутница, с наслаждением потягиваясь, будто руки и спина затекли у неё. — Пошевеливайся, до остановки топать и топать. — Как телепортироваться в магаз за мороженым — это мы пожалуйста, а как тащить твои шмотки — «нет, дорогая, я хочу трамвай»?! Джунко захихикала и оттолкнула идущего по улице прохожего. Ирума бросила ему извинения, как мелочь бродяге, но тому было мало. — Эй, слюшай, дэвушка-красавыца! Ирума с удивлением повернула голову. Джунко не стала останавливаться, только рукой махнула: — Забей, голосовой модуль для нейронки делал какой-то расист, который считает это корейским акцентом. Пожав плечами, нагруженный танкер «Ирума» совершил неловкий разворот в сторону остановки, но её в это время обошёл странный кореец и пара его друзей. Они подкатили яйца к Джунко, обступили её с трёх сторон и начали разглядывать самые выдающиеся и талантливые её части. — Такая красавыца да бэз мужчыны? Э-э-э! Джунко брезгливо, но с любопытством разглядывала их, а Ирума с радостью побросала пакеты, развернула ближайшего к себе приставалу и произнесла то, что всегда видела в фильмах: — Она со мной. Её тоже осмотрели. В глазах сложилась оценка пониже, чем у Джунко, но не менее радостная для голодных до женских тел ребят. Они загыгыкали, и Ирума вопросительно глянула на Джунко. Та беззаботно развела руками. — Я бы кинула их под машину, но мне запретили творить зло, поэтому придётся пойти с этими душевными ребятами к ним домой. Ничего же не случится, верно? Мне покажут кораблики в бутылках, коллекцию марок прадедушки, угостят бабулиными пирожками! Единственный щегол без оскорбительного акцента сплюнул жёлтый туберкулёзный харчок: — Да канеш, напихаем в тебя наши пирожки. — Джунко, — вздохнула Ирума, — пойдём. — Не-не-не! Я прям прониклась к этим… как их зовут, интересно? Гавн Юк, Дубон и Сы Ен Дук! — Джунко повисла у одного на шее и ущипнула его за щёку. — Пригласить домой незнакомую девушку — это ж надо! Мир, оказывается, не без добрых людей. — Джунко. — Да что ты пристала! Не хочешь с нами идти — мне больше пирожков достанется. Когда обнаглевшие от женского внимания лапы потянулись к руке Ирумы, она резко откинула их и показала клыки. — Валите лучше по-хорошему. — А нэ то что? Уже вторая рука попыталась приобнять её. Ирума, считавшая про себя до десяти, проиграла математике, но выиграла поединок — кореец ударом в челюсть отправился в нокаут. Его ошалевшие друзья, может, и решили бы сбежать, но ей было мало, так что два друга-дебила присоединились к первому в конкурсе на самую виртуозную фигуру на асфальте. Джунко театрально вскрикнула: — Гавн Юк, нет! Помогите, помогите! — Теперь ты зовёшь на помощь?! — Насилуют, помогите! — верещала Джунко, успев при этом взять Ируму за руку и сжать её пальцы на своём запястье. — Отпусти меня! — Да ты сама ко мне лезешь! — прорычала Ирума, но одной рукой держали её пальцы, второй наигранно отталкивали. — Хватит ломать комедию! — Руки вверх! Какой-то полицейский наставил на неё пистолет, но Ирума едва глянула на него — всё пыталась наступить Джунко на ногу и вывернуться. Предупредительный выстрел в воздух также не произвёл ни на кого впечатления, и полицейский полез их разнимать. От Джунко её отцепили, но когда Ируме попытались заломить руки, она двинула в челюсть и этому придурку. — Отвалите от меня уже! Шуганные прохожие либо разбегались, либо доставали телефоны. Где-то неподалёку завыли полицейские сирены. Ирума решила вмазать и Джунко, но та слишком ехидно улыбалась и именно поэтому — никак иначе — пришлось опустить кулак. — О? А как же торжество справедливости? Ну же, я не буду защищаться. Ирума показала ей средний палец. Уличный фон без предупреждения сменился на жилое помещение — гостиную пляжной резиденции Джунко, где они всё это время и жили. Ирума наконец-то смогла выдохнуть и упасть жопой на диван, выпиливая взглядом отверстие в ближайшей стенке. — Не дуйся, — Джунко выдохнула ей на ухо и оставила на щеке поцелуй быстрее, чем Ирума успела среагировать, — злость тебе к лицу. Тем же вечером уставшая Ирума приоткрыла дверь в спальню. В комнате была только одна кровать — как и во всём огромном доме, потому что остальные Джунко удалила. Если Ирума пыталась спать где-нибудь в углу на футоне, чудесным образом из всех щелей дул сквозняк, наползали тараканы и клопы. Упрямство проиграло удобству, поэтому она согласилась делить лежбище с Джунко. К её чести, никаких выкрутасов и пошлостей замечено не было, хотя Ирума всё равно порой просыпалась среди ночи — так, на всякий случай. — Что ты имела в виду, — буркнула она лежащей с книжкой Эношиме. — В смысле, злость мне к лицу? Она отложила какой-то пухлый томик с логотипом Академии на обложке и поправила тонкие прямоугольные очки. — У всех людей есть подходящая им эмоция. Кому-то идёт улыбаться, кто-то прекрасен в слезах, а ты — когда злишься. Уши Ирумы загорелись, спасибо, что не буквально. — Я прекрасна? — Мой талант позволяет видеть прекрасное даже в дерьме, — сообщила Джунко, растаптывая предыдущий комплимент привычной желчью. — И в душной подсобке секонда можно найти подходящую юбочку. — Ага… — Не дуйся, — повторила она, серьёзно сдвинув брови. — Тебе к лицу злость, а не обида. Ирума прикрыла дверь, прошла в комнату и села на свою половину кровати спиной к раздражающему фактору. — Ты поэтому всегда пытаешься вывести меня из себя? — В том числе. Как же медленно до тебя доходит! Ирума выпустила накопивший всю усталость за день вдох. Она легла на подушку, изучая стоящую рядом с кроватью тумбочку, и меньше всего ожидала тёплую ладонь на своём плече, двинувшуюся к ключицам и осторожно обнимающую. — Если ты всё ещё пытаешься от меня избавиться, то сейчас делаешь что-то не то. — Глупая маленькая я! Решила уж, что тебе мерзко от прикосновений такого ужасного монстра, — подушечки пальцев гладили ключицы. — Разве нет? Ирума взяла её за руку, потянула вверх и стала рассматривать пальцы. Перед сном Джунко так же долго избавлялась от косметики, как по утрам красилась, и сейчас на светлых ногтях не было ни пятнышка лака — Не строй из себя дуру. Мне не мерзко, если ты просто трогаешь меня. Я так не разозлюсь. — Странненько. Помню, ещё недавно ты отпихивала меня, стоило приблизиться. Ты всегда была такой непостоянной, Миу-тян? Ирума повернулась к ней лицом, села на кровати и устало сощурила глаза в полумраке. — На что ты провоцируешь меня на этот раз? Дай угадаю, — скользнула взглядом по тёмному нижнему белью и вернулась к изучению её хитрющих глаз. — Нет. — Нет? Я ни о чём тебя не просила. — Я знаю, чего ты добиваешься. Мой ответ — нет. — По-прежнему не знаю, о чём речь, но позволю себе гипотетический вопрос, — мягкая, заинтересованная улыбка, — почему? — Серьёзно? Ты так привыкла, что стоит повести бровью, и к тебе прыгают в постель? — Какая разница, что в голове у других, я спрашиваю о тебе. Скажи мне честно, Миу-тян, что тебя останавливает? — Всё?! — она поморщилась. — Я ни с кем спать не хочу, к тебе никаких тёплых чувств не питаю. — Последнее — не аргумент. Поверь моему опыту, секс из ненависти — самый приятный. — Окей, верю. Всё ещё нет. — Потому что физическое тебе не интересно? — Ну, да? Джунко задумчиво смотрела на неё, вынуждая Ируму отворачиваться. Конечно, она не вчера родилась, в интернете видела всякое, себе приятно делать умела. Полученный опыт никак не приближал её к желанию возиться между ног другого человека, которое для человечества было каким-то сакральным. — Мне кажется, ты снова себе лжёшь. Ирума раздражённо поёжилась и придвинула к себе одеяло, ожидая ехидную ухмылочку, но Джунко смотрела даже не на её тело, а куда-то сквозь. — Пожалуйста, не делай то, что ты наверняка собираешься сделать. Джунко отложила очки, распустила огромные хвосты, придвинулась и вопросительно заглянула в глаза. — Я хочу раскрыть твою ложь, Ирума. Дай мне шанс. — Какой ещё шанс?.. — Я кое-что сделаю. Если тебе не понравится, я остановлюсь. Обещаю. — Ты уже засосала меня на дне рождения Рантаро, что ещё я не знаю? Я не хочу! Джунко помедлила пару секунд, кивнула и легла обратно на подушку. — Доброй ночи, Миу-тян. Ирума возмущённо приоткрыла рот, посидела так пару секунд и с головой залезла под одеяло.***
Однажды утром лежащая лицом в подушку Ирума проснулась от странного гула. Она потёрла сонные глаза и распахнула одеяло, не обнаружила рядом с собой спящую до обеда Джунко и неровными шагами пересекла комнату. Выйдя на карниз винтовой лестницы, она со второго этажа посмотрела, как та с усердием пылесосит ковёр в гостиной. — А, Ирума-сан, — девушка подняла голову, не отрываясь от своего занятия, — доброе утро. — Доброе… — пробормотала она на автомате и направилась в ванную. Лениво вычищая зубы, Ирума полуприкрытыми глазами смотрела на своё взлохмаченное отражение в тёмной майке и удивлялась, что Джунко не только перекрасилась в рыжий, напялила линзы и фартук, так ещё решила с утра прибраться… С щёткой в руках Ирума выбежала из ванной и перегнулась через перила, таращась на убирающуюся в их доме незнакомку. — Ты кто?! — Я ведь уже представилась, — дама лукаво положила руки на сопло пылесоса и улыбнулась, — Юкизоме Чиса. — Ты же классуха в Академии, что ты здесь делаешь?.. — Не хотелось бы с предубеждением относиться к резервному курсу, но вы разве не видите, Ирума-сан? Я убираюсь. — Это я вижу! Кто тебя сюда пустил?! Хотя сделать это мог только один человек, и её Ирума нашла на кухне на первом этаже с чашкой кофе в руках и ехидной улыбкой во всю рожу. — Джунко! — И тебе добрейшего утречка, дорогая, — откликнулась она тоном любящей жены, заказавшей мужу завтрак в доставке. — Как спалось? Кошмары не снились? — Что она здесь делает?! — Миу-тян, ты что, тупая? Она убирается! — Джунко! — прорычала Ирума, тыкая ей в лицо первым попавшемся предметом — им оказалась зубная щётка. — Ты можешь убраться щелчком пальцев, чем всё это и время занималась. Нахер она нам здесь? — Но ведь это так скучно! Я же объясняла — некоторые вещи приятнее делать самостоятельно. Краситься и ухаживать за собой, принимать горячую ванну, ходить по магазинам, — Джунко подпёрла голову кулаком и отхлебнула кофе. — Просмотрела я свежий каталог рабов — простите, выпускников Академии! — и обнаружила там, вот не поверишь, Супер Домохозяйку. Сам бог, то есть я, велел ей явиться. — Допустим, — Ирума слишком хорошо знала, что спорить с этой дурой бесполезно, — но можно она не будет пылесосить по утрам, а? Я хотела поспать подольше. — Конечно, душенька моя. Чиса-тя-я-ян! Отложи пылесос, потом закончишь. Твоя комната на втором этаже рядом с нашей. — Как прикажете, — Юкизоме игриво поклонилась, спрятала пылесос в шкафу и поднялась наверх. Ирума пару раз моргнула. — Она здесь… жить будет? — Конечно! Кто мне ныл, что из Токио досюда долго и неудобно добираться? — ДЖУНКО! Кофе хрипло и непристойно прихлебнули, после чего хозяйка дома с наслаждением выдохнула. — Какие-то проблемы, герой моих эротических фантазий? Кажется, я не только не сделала ничего дурного, но и помогла молодой талантливой девушке найти более высокооплачиваемую работу, — Джунко скользнула ногтями по подбородку Ирумы. — Что-то не так? Та стиснула зубы и с ненавистью посмотрела на Джунко. У неё не было ни единого аргумента, почему Юкизоме здесь быть не должно, кроме не имеющего под собой оснований чувства, что ей это не понравится. Ей уже это не нравилось — и вдруг оказалось, что нравилось ей проводить время с Джунко наедине. — Всё отлично. — Я так и думала. В холодильнике куча еды, кстати — Чиса-тян с утра у плиты корячилась. Мы щас прошвырнёмся по магазинам, а ты займись чем-то поприятнее. Тебе же не нравилось таскать мои шмотки, да? — Думаешь, я так легко от тебя отстану? — Дело твоё, Миу-тян, — Джунко гаденько улыбнулась. — Никто не запрещает и дальше за мной ходить, если тебе прикольно смотреть на чужое свидание. — Свидание?! — Упс, разболтала! Джунко потрепала её по щеке, оставила недопитый кофе и прошла в гостиную. Ирума схватила кружку и со всей силы швырнула её о стену; помимо хрустнувших осколков на обоях осталось уродливое пятно. Нравится убираться — пусть убирается и как можно скорее. Она бы могла вернуться к своей старой жизни, провести денёк с тем же Рантаро, но хоть ученики Академии и вели себя, как настоящие, это просто компьютерный код. Какой-нибудь Нанами-сенпай понравилось бы запереться в виртуальной реальности на всю жизнь, но не ей. Без Джунко в её существовании не было ни капли настоящего. Поэтому она шла позади Джунко и Юкизоме и буравила их спины глазами. Бывшая преподавательница услужливо несла пакеты, мило угощалась круассанами, приторно улыбалась, соглашаясь с Джунко, что новое платье её стройнит. Джунко забыла о существовании Ирумы, а Юкизоме поглядывала на неё и улыбалась своими зелёными глазами — то ли ехидно, то ли сочувствующе. Ируму бы взбесило и то и другое. Когда Джунко в очередной раз скрылась в примерочной, Ирума с руками в карманах встала перед Юкизоме. — Сколько она тебе платит? — Простите, Ирума-сан? Не понимаю, о чём вы. — Сколько она платит тебе за работу по дому и всё это, — Ирума закатила глаза. — Я дам в два раза больше, если ты свалишь. Юкизоме понимающе приподняла брови, не переставая улыбаться. — Вы ревнуете, Ирума-сан? — Чего? Я просто не хочу, чтобы за нами кто-то таскался. — За вами? Ирума-сан, это вы за нами таскаетесь, — она вздохнула и сложила руки на груди, как воспитатель в детском саду. — Вам и в голову не пришло, что я здесь не только ради денег. Странно, что эту претензию вы высказываете мне, а не Эношиме-сан, но я готова выслушать. Для начала, давайте признаем очевидную проблему — вы ревнуете. Ирума заскрежетала зубами и покосилась на шуршащую занавеску примерочной, понизила голос. — Если тебя это убедит свалить — ладно, я признаю. Так сколько ты хочешь? — Деньги меня мало интересуют, Ирума-сан. Может, мне доставляет особое удовольствие наблюдать, как вы мучаетесь и даже не пытаетесь забрать то, что считаете своим? — она улыбнулась так, словно примеряла на себя образ Джунко. — Ха-ха, это было бы довольно жестоко! Вы меня, к счастью, не интересуете, но Эношима-сан — уникальный человек, правда же? — Юкизоме перешла на шёпот. — Пока я не встречу кого-то интереснее её, что крайне маловероятно, вам придётся мириться с моим существованием. — Ну как тебе, Чиса-тян? — Хм-м, прошлый топик смотрелся лучше… Ирума фыркнула и покинула магазин. — Не хочешь поспать в соседней комнате сегодня? Ирума не сразу поняла, что обращаются к ней. Она лежала на диване и смотрела баскетбольный матч молодёжной лиги, но даже самые красивые моменты проходили мимо неё. Она хмуро вскинула голову — Джунко сидела на краешке дивана и безучастно на неё смотрела. — Что, теперь у нас появится вторая кровать? — Не стоит благодарностей, Миу-тян! Ирума ничего ей не ответила и прибавила громкость телека. Она пялилась в экран до поздней ночи, расцарапывая кожанную диванную подушку, пока обивка не покрылась мелкими трещинами. Спать ей по-прежнему не хотелось, но от спортивных каналов уже тошнило, поэтому она вырубила телевизор и поднялась на второй этаж — в комнату, которую ещё утром называли комнатой Юкизоме. Если у Домохозяйки и были личные вещи, она старательно их прятала — только оставила на тумбочке фотографию в рамке с собой и какой-то женщиной постарше. Ирума глянула на неё без интереса и упала лицом в подушку, закрывая глаза и надеясь, что быстро вырубится. Сон никак не желал приходить, и тут из соседней комнаты кто-то завыл. Ирума подняла голову и прислушалась — странные звуки, точно боксёр упорно лупит грушу, а груша жалобно постанывает. Послушав ещё секунд десять этой какофонии, Ирума потёрла горячие щёки и яростным шагом вышла в коридор. Громкий стук по соседней двери не только не прервал оргию — стонать стали в два раза громче. — Вы серьёзно, что ли?! — заорала Ирума, распахивая дверь. — Джунко, твою мать! На кровати и впрямь лежала Эношима Джунко, сложив руки за головой и закинув нога на ногу. Юкизоме в комнате не было, зато на журнальном столике лежал непристойно орущий ноутбук. Случайно глянув на экран, Ирума быстро зашла в комнату и от души хлопнула крышкой. — О, это же моя любимая ученица резервного курса! А я тут порнуху на ночь смотрю. Та-а-ак расслабляет! — Но ты даже не… — Ирума махнула рукой на лениво болтающую ногами Джунко. — Ладно, забей… — Я не что? — она невинно захлопала глазами. — Давай, скажи это, смелее, мой герой! — В жопу иди. А где Юкизоме? — Душ принимает. Чистое тело, мой маленький Вор Удачи, и лапать приятнее. — Тебе весело, да? — почти крикнула Ирума, приближаясь к кровати. — Я же знаю, чего ты добиваешься. Что, с Юкизоме реально интереснее, чем со мной? Она захлопнула рот, потому что Джунко, как прокурор, всё сказанное наверняка использует против неё. Только эта непредсказуемая тварь снова рушила все каноны и даже не улыбалась. — Скучнее человека, чем Чиса-тян, не придумает даже суперкомпьютер, в котором мы с тобой находимся. Только вот, знаешь? Она хотя бы не прикидывается, что я её не интересую, — Джунко даже не на Ируму смотрела, а в потолок. — Пусть тебя не обманывает её талант, это та ещё гадюка, и будь у меня развязаны руки, я бы включила её в мою маленькую компашку отчаянных. Ну, ты же мне запретила, помнится? — Странно, что тебя останавливают мои запреты. — Победа слаще, когда играешь по правилам. Я своё слово держу, но тебе всё равно не нравится. Ты захлёбываешься слюной, утверждая, что ненавидишь меня, что тебе насрать на меня, но рычишь, когда я пытаюсь устроить до скуки обыденное свидание с другим человеком. Что-то тут не сходится, Миу-тян. Ирума вернулась к двери, чтобы запереть её изнутри, и села на свою половину кровати. Её это кровать — её, а не Юкизоме! — Тебе тоже нужно чистосердечное признание? — Да дебилу понятно, что ты ревнуешь! Ты ещё тупее дебила, поэтому всё отрицаешь, но мне-то зачем это слышать? — Что тогда? — А ничего, Миу-тян. Если ты не заявляешь на меня никаких прав, то не удивляйся, что это сделает кто-то другой. Ирума отодвинула одеяло и села рядом с ней на колени. Джунко смотрела на журнальный стол, на обои, в окно, и рука Ирумы дёрнулась, остановилась на полпути к её лицу. Головы она так и не повернула. — Гипотетический вопрос. Если я решу заявить на тебя права, как мне это сделать? — М-да, ничему вас на резервном курсе не учат. У животных принято метить территорию, например. Ссать на меня не надо, хотя если у тебя такие причуды, это можно обсудить. Эволюционировавшие приматы нередко обмениваются кольцами. — Ты серьёзно разводишь меня на предложение? — Нет, — Джунко нахмурилась, наконец-то глядя ей в глаза. — Можешь засунуть себе кольцо туда, где оно станет анальным. Я рассказываю тебе варианты — кажется, ты сама об этом попросила? Ирума не знала, куда деть свои руки, чтобы Джунко не смеялась над тем, как она мнёт одеяло. В голове вместо связных мыслей был какой-то красный туман, за которым ни одного ехидного ответа не проглядывало. Они сидели так не одну минуту. Ирума то и дело открывала рот, чтобы поставить в этом точку, но затыкалась и продолжала думать пустой головой. Джунко вернулась к музейному созерцанию обоев. — Ты сможешь мне ответить нормально, если я задам вопрос? — Не попробуешь — не узнаешь. Ирума набрала в грудь побольше воздуха. — А ты — ты заявляла права на меня? Джунко поморгала, будто у неё на полном серьёзе спросили, не хочет ли она уверовать в надежду. — Это вот сейчас мне надо серьёзно ответить, да? — Угу. — Миу-тян, а чем я, по-твоему, занималась полгода в Академии? Не-не, ну-ка заткнись, — Джунко привстала и ткнула указательным пальцем ей в губы. — Да, всё это было частью грандиозного спектакля, и да, конечной целью никогда не была ты, и да, я та ещё сволочь, которую ты искренне ненавидишь. Только вспомни, как я последовательно отрезала тебя от всех людей, кроме себя, и скажи, что хоть одной собаке в Академии не было понятно, чья ты территория. Хорошо, что Ируме сказали заткнуться, потому что ей нечего было ответить. — Почему? — еле выдавила она. — Если ты меня ненавидишь и зовёшь ничтожеством. Почему? — Не хочешь за себя ответить? — Джунко опустила руку и усмехнулась. — Когда ещё доведётся пооткровенничать со смертельным врагом, которого мечтаешь придушить. — …мне нравится, что у меня есть смертельный враг. — Надо же, Чиса-тян на тебя хорошо влияет! Первый раз за… сколько мы уже здесь, интересно? Первый раз я слышу от тебя правду. — Я не врала. Я правда тебя ненавижу. — Ой, да ладно. Это такая же правда, как то, что однажды мы все умрём — никто и не спорит, потому что никого это не волнует. Дай мне хоть что-то настоящее! Ирума глянула на неё исподлобья. И Джунко, значит, нужно было что-то реальное в этом мире? По ней не скажешь, что её это волнует. — Поэтому ты не против меня рядом? Ради настоящего? — И да, и нет, — она устало вздохнула. — Я-то найду, чем себя развлечь, у меня нет такого бзика на состязательности. Тут столько интересных реальностей, где всё пошло не так — где у тебя кинк на беременности и талант изобретателя, где Чиаки всё-таки выпилила студенческий совет и сама чуть не застрелилась… — Почему тогда? — Я не знаю. — Правда? Есть что-то, чего ты не знаешь? — Мой талант знает, — Джунко царапнула себя по шее до алых полос, — но я ненавижу его слушать. Я не хочу знать, почему меня тянет то в одну сторону, то в другую. Пусть хоть раз, хоть что-то будет загадкой. — Может, — хмыкнула Ирума, — и мне не стоило отвечать? — Ты для меня загадкой не являешься, уж прости. У тебя всё на роже написано месяца за три до того, как ты это поймёшь. Ну, Миу-тян, и как ты будешь меня метить? Покрасневшая Ирума уже и забыла, с чего начался разговор, и неуютно оглянулась на дверь. Юкизоме принимала душ так долго, что всегда была слабая надежда, что она решит там утопиться. — Может, я просто попрошу тебя убрать Юкизоме? Ты ведь уже всё знаешь. — Мой ответ — нет, — Джунко нагло улыбнулась. — Просьбы недостаточно. Ты всегда делаешь, а потом думаешь — так делай. Ирума посмотрела на её губы и резко замотала головой. К счастью, пьяный поцелуй настолько стёрся из памяти, что она не считала его настоящим, только дарить Джунко реальный она не готова. Зачем люди вообще целуются? Кто первый придумал, что столкнуться губами — это романтично? Ирума бы, если представлять её романтическую жизнь, видела себя с этим человеком в бою, после которого они бы просто лежали и смотрели на небо. — Разве я не пометила тебя, — она протянула руку и коснулась большим пальцем ненакрашенных губ Джунко, — когда врезала? — Ах, тогда мне позвонить корейцам, которых ты с таким удовольствием отметелила? — Ладно, ладно… Всё, что ей хотелось когда-либо хотелось делать с Джунко, было либо вербальным, либо агрессивным. Ирума продолжала нерешительно мять одеяло, когда на лестнице послышались глухие шаги. Она вскинула голову и испуганно посмотрела на Джунко, но та одними глазами говорила, что подыгрывать ей не будет. — Как же я тебя ненавижу, — хрипло прошептала Ирума. Она неловко придвинула Джунко к себе за плечи и наклонилась к её шее, вонзая клыки. Вампир из неё никудышный, да и прокусить кожу Ирума не пыталась, но в моменте поняла, что это оно. По тому, как руки Джунко прижали её к себе, как она задержала дыхание, как сама Ирума ощутила тот же прилив адреналина, как за секунду до решающего броска в матче. Несколько секунд она держала шею Джунко зубами, и даже отстранившись продолжала тяжело и медленно дышать, не глядя ей в глаза. — Это подойдёт, — тихо сказала Джунко, поглаживая алый след на шее, — только вот… такая отметка быстро исчезнет. Подобный след нужно частенько обновлять. Ирума встала с кровати, чтобы открыть дверь постучавшей Юкизоме, и ответила уже в коридоре: — Я знаю.***
Шли годы — если верить календарю — и Токио не менялся. Родной Токио, куда они иногда возвращались поностальгировать, тот самый, что порушила Годзилла. Они не менялись, не старели ни на день, и у этого была какая-то конкретная причина, но Ирума прослушала её, как и все объяснения Джунко о том, как пользоваться консолью, взмахом руки призывать мотоциклы с неба и быть в этой реальности богом. Она получала всё своим талантом — просто хотела и получала. Она телепортировалась, следуя за Джунко одним лишь своим желанием, находила её в любом уголке вселенной, но та пыталась сбежать лишь в самый первый раз. Юкизоме, к счастью, перестала с ними жить, когда Ирума начала оказывать Джунко те знаки внимания, которые её бы устраивали. Странно, что для этого не приходилось ломать себя об колено; с того самого момента Ирума искусала каждый сантиметр её тела, но ей это нравилось. Нравилось ощущение, нравился жар в груди, нравились тихие реакции Джунко. Оказывается, когда человеку приятно, он орёт не так уж и громко — либо Джунко показывала это иначе. Если смотреть на неё так внимательно, как это делала Ирума, можно заметить много признаков того, что Юкизоме никогда и не была им нужна. И всё же, окончательно избавиться от Супер Домохозяйки им не удалось. Она сама их находила периодически — рассказывала Джунко то бытовые истории, то ужасы, на которые Ируме приходилось закрывать глаза. У неё не было ни сил, ни желания сдерживать ещё одного маньяка, тем более, он не был реальным человеком. Джунко сказала, что это не совсем правда. Что Юкизоме, всамделишная и реальная, вместе с остальными в Академии предоставила свой талант в пользование NeoWorld'у, что это такой же её отголосок, как сами Ирума и Джунко. И этот отголосок однажды перестал существовать. Ирума не очень поняла, что произошло, и не сильно интересовалась, но будто бы другая Юкизоме — из другого мира — пришла в их мир и поглотила эту Юкизоме. Зачем и почему — как-то пофиг, но после этого маньячная Домохозяйка вызывала у неё ещё большее отторжение. Стоило им пересечься, инстинкты Ирумы вопили, что её надо спрятать так далеко в толще земли, чтобы ни один археолог не добрался, но Джунко выразительно смотрела на неё, и Ирума ничего не делала. Она молча слушала, как Юкизоме Чиса находит очередную реальность с Акамацу Каэде, кем бы она ни была, и превращает её жизнь в Ад. И Джунко слушала, но ей, кажется, тоже было плевать. Задолго до этого, когда из их дома исчезли все посторонние, исчезла вторая комната с фотографией в рамке, Ирума в очередной раз сидела на кровати, подтянув ноги к груди. — Джунко. — Я даже не знаю, что на этот раз не так, — она заржала и потянулась, разбрасывая одеяло по кровати. — Ну? — Что ты хотела сделать, чтобы раскрыть мою ложь? Джунко замерла в позе лодочки и неопределённо хмыкнула. — А, это. Уверена, что хочешь? — Нет, но ты говорила, что остановишься, когда я попрошу. — Если попросишь, — Джунко села рядом, вплотную к ней, наклонила голову. — Хотела сообщить, что тебе на самом-то деле нравится физическое, но мы это уже выяснили, правда? — Угу. — И хотела показать, что физическое бывает не только тем, что ты так хорошо знаешь — драками, царапинами, кровью. Вот, например, — она мягко потянула запястье Ирумы и положила её раскрытую ладонь себе на грудь, — этим. Ирума зажмурилась, но руку не убирала. Тепло — но у Джунко и плечи тёплые, зачем касаться её именно… так? Она инстинктивно сжала пальцы и услышала тот же резкий выдох, как от любого её укуса. Её пальцы повели дальше — едва-едва приоткрывая кружева чёрного белья, от груди вниз по торчащим рёбрам, к животу, и ниже, когда Ирума наконец-то заставила свою руку замереть. Она приоткрыла глаза и внимательно посмотрела на Джунко. Ей трудно было найти в себе причины так её касаться, но обычно причины находились в чужих глазах, в едва приоткрытых губах и в том, как она дышала. — Ты чувствуешь хоть что-то? — тихо спросила Джунко, касаясь Ирумы в ответ. Менее откровенно, робко, едва забираясь пальцами под майку и останавливаясь чуть выше талии. — Тебя заинтересует такой бой? — Мы дерёмся? — Мы состязаемся. Кто кого — я тебя или ты меня. Пожалуй, это единственное сражение, где у тебя есть все шансы победить. Ирума фыркнула и уложила Джунко на подушку, не убирая пальцы, осторожно ведя ими по талии. Где-то за окном грохотала июльская гроза. — Сейчас мне интереснее не выиграть, а посмотреть, как ты проиграешь. Ирума училась этой странной драке — нежной и внимательной, но неизбежно срывалась, и её зубы раз за разом находили любимое место, где шея Джунко переходила в плечи. Потом Ирума вечно извинялась, а Джунко только хмыкала, и хотя поток шуток никогда не иссякал, за ними скрывалось великое удовлетворение. Порой, конечно, Ирума проигрывала своему смущению… — Ах! Да! Пожалуйста, не останавливайся… Чёрт, так тяжело терпеть!.. — Да снимаю я их, заткнись уже! Ирума, которую смех Джунко полностью выбил из настроения, села рядом и отвесила ей щелбан. Она продолжала хохотать, пока вдруг не затихла. Ируме показалось, что что-то произошло — не с Джунко и даже не в их комнате — но что именно она понятия не имела. — Я ждала, что войдут в меня, — пробормотала Джунко, — но ты такая медленная и тупая, что кто-то тебя опередил. — Чё?! — Кто-то попал в NeoWorld, Миу-тян. — Кто? Как? Джунко вызвала на экран консоль. Монитор показывал какой-то лес с открытой зелёной поляной и девушку в светлых доспехах. Ирума вопросительно разглядывала её из-за плеча Джунко, когда та вдруг по щелчку пальцев облачилась в тёмный балахон. — Ну, надо же встретить нашего дорогого гостя, — она улыбнулась знакомой улыбкой предвестника Апокалипсиса. — Не скучай, Миу-тян, я скоро вернусь! — Эй! Кричала Ирума уже в пустую комнату. Скидывая босые ноги на пол, она вскочила и задумалась. Можно последовать за Джунко силой мысли, но что, если… — Счёт по-прежнему не в твою пользу, зануда. Джунко звездой раскинула руки, елозя ими по песку. Вечное прибрежное солнце яркими бликами скакало на её фиолетовых авиаторах и оттеняло загорелую кожу. Алые ногти девушки скользнули к оголённой талии, царапнули яркий пиксельный шрам в виде рубленного креста, застрявший между двумя половинками тёмного купальника. Ирума встала рядом под пляжным зонтиком, морщась от забивающих даже плотные кроссовки песчинок. Порой виртуальная реальность была слишком реалистична. — Не хочешь его убрать? — М-м? — Джунко хлопнула себя по животу и рассмеялась. — Пускай само заживает. Мне идёт, не? Шрамирование, знаешь ли, было предком татуировок. Может, на тебе что-нибудь вырежем? — Нет уж, — Ирума поморщилась, убирая руки в глубокие карманы толстовки. — Это больше в её стиле. — Ах да, — Джунко приподняла очки и, не щурясь, посмотрела на солнце. Зрачки в ярко-голубых глаза превратились в мелкие точки. — Наш маленький паладин попадёт в её мир. Их общая знакомая — что уже было слишком щедрой характеристикой для этой сволочи — даже Джунко давала фору, когда дело касалось разрушения людей. От Джунко человечество спасала глобальность её мышления и, конечно, кулак Ирумы, прилетающий по челюсти, стоило ей зайти слишком далеко. От неё ничего не спасало. В этом мире не было второй Ирумы, чтобы следить за двумя маньяками сразу. — Акамацу… Каэде, — по слогам повторила Ирума, резко поворачиваясь к своей спутнице и неаккуратно проваливаясь ногой в какую-то яму на песке. — Так вот, где я это имя слышала! — До тебя только дошло? — Мне как-то не до того было! Твою мать, нужно её вытаскивать. — Тпру-у, не гони. — Джунко! Её бесцеремонно потянули за руку и опрокинули на песок рядом с собой. Отплёвываясь, Ирума приподнялась на локтях под вечно расслабленным игривым взглядом Эношимы. — Я уже не одно тысячелетие Джунко, а ты всё такая же нетерпеливая. Подожди немного. Эта Каэде — настоящая, так что и обойдутся с ней аккуратно, как с VIP персоной в трёхзвёздочном мишленовском ресторане. Ирума упрямо скривила губы. У неё не было причин не верить Джунко — та всегда права, это закон вселенной — только вот её понятие аккуратности слабо применимо к простым смертным. — Что, — с едкой иронией фыркнула Ирума, — в этот раз её будут резать медленно? — В этот раз порежется не только она, — Джунко щелчком сбила очки на нос и хмыкнула. — Расслабься, поскребок моих сусеков, мы всегда сможем вмешаться, если их игра зайдёт слишком далеко. К тому же, твоя Каэде-тян сама ищет неприятности на свою голову. Для неё это, скажем, как для тебя с кем-то соперничать. — Много ты о ней знаешь, — буркнула Ирума, отряхиваясь и снова вскакивая на ноги, на что Джунко недовольно вздохнула. — И зачем ей это? — А зачем тебе постоянно спорить, даже если ты раз за разом мне проигрываешь? Жизнь неимоверно скучная, не мне тебе рассказывать. Каждый разскучивает её по-своему. — Ну, тогда они с Юкизоме обе больные. — И? — Джунко устало махнула рукой. — Договаривай. Я всегда знаю, когда ты что-то задумала. — И я обещала найти её в каком-нибудь другом мире, — Ирума прищурилась, — так что этим и займусь. Её родной мир так и не изменился. Тот же нарядный Токио с его высотками, забитый людьми и сигналящими автомобилями. Тёплый вечер в начале июля, суббота, и в центре шумно, пахнет едой с каждого угла, где-то взрывают фейерверки. — Здесь, значит? Ирума очутилась перед широко раскрытыми дверьми, над которыми переливалась неоновая вывеска «Зона 52». Ко входу прислонилась чёрная доска; на ней разноцветными мелками указывали выступающих в ближайшие вечера музыкантов — некто Кода Куми и группа «Ветер Сёнан». Ирума понятия не имела, кто это. Она глянула по сторонам — снаружи курили в основном немолодые мужчины в дорогих пиджаках, молодёжи считай и не было. Короче, какой-то понтовый бар? Внутри всё из дерева, как будто заходишь в средневековую таверну. За неровными краями барной стойки начинались длинные полки, заполненные бутылками с выпивкой, золотыми кранами, идеально чистыми стаканами. Суетился коротко стриженный бармен в рубашке и чёрном жилете с бабочкой, чьи глаза скользнули по Ируме, пока он небрежным движением без единой пролитой капли опрокидывал бутылку в металлический рожок. — Добрый вечер, дорогой гость! К ней с пухлым меню в руках вышла синеволосая девушка в очках и такой же форме, как у бармена. Ирума неторопливо кивнула ей, выискивая среди заполненных столиков знакомую макушку Акамацу. Эта лысина явно не её, и за тем столом одни мужики сидят, а вон там девушка! Русая. Хм. — У вас забронировано? — продолжала хостесс, стоящая между Ирумой и извилистыми барными коридорами, как Цербер на страже врат Ада. — Боюсь, сейчас у нас нет свободных мест. Возможно, вы бы хотели присесть за барной стойкой? Ирума хмыкнула. Стоит ей только захотеть… — Я ищу Акамацу Каэде. — Каэде-тян? Вы не похожи на её… а, впрочем, давайте я вас провожу! Услужливо склоняя голову, хостесс повела Ируму вглубь бара мимо крупной сцены с усилителями и стойками для гитар, мимо пахнущих выпивкой бизнесменов, раскрывая алые шторы, разделяющие проход между комнатами. Парочку поворотов спустя они остановились перед хитро спрятанным в углу столом на шестерых человек, за которым выпивали трое. На стульях с противоположной стороны сидели два каких-то парня, а напротив них оккупировала алый диван Акамацу Каэде. Она лениво подняла голову, которая до этого покоилась на костяшках пальцев левой руки. — Что-то я не вижу мой виски, Широгане-сан, — хмыкнула она, даже не глядя на Ируму. — Уже бегу! Маргарита и апельсиновый сок на подходе, — она подмигнула тем двум парням, плюхнула на стол перед Ирумой меню и убежала дальше по коридору. Парни синхронно повернули головы. — Здравствуйте? — осторожно поинтересовался бледный и темноволосый в сером свитере и чёрной кепке. — Вы кого-то ищите? Второй, с торчащими фиолетовыми волосами, молчал, но смотрел на Ируму как на выпрыгнувшую из торта стриптизёршу. — Да, — сказала она, поворачиваясь к Акамацу, — тебя. К ней будто каждый день подходили на улице брать автограф — ни капли удивления на лице. Ируму не то что ответом, и взглядом так и не удостоили. — О-о, моё любимое кино! — хихикнул второй из парней. — Акамацу-тян, я думал, ты после убийств улик не оставляешь, — и громко зашептал Ируме: — Она свой номер у тебя в трусах забыла? — Чё? — Заткнись, Оума, — наконец-то соизволила ответить Каэде, вздыхая и впиваясь в Ируму своими фиолетовыми глазами. — Чего тебе? Ты кто такая? — Ирума Миу. — Мне это о чём-то должно сказать? — Не обижайся, у Акамацу-тян плохая память на лица, — продолжал ехидничать её друг. — Ты лучше сразу штаны снимай! — Оума, — нахмурился его сосед. — Чё? Должен же хоть кто-то развлекать очередную бабочку-однодневку великой Акамацу Каэде! Ирума непонимающе моргала, разглядывая эту девушку в идеально выглаженной белой рубашке. Та, что вместе с ней дралась против Джунко — будто другой человек. У той была тёплая улыбка, бесконечно любящие глаза, нежные руки. У этой — зрачки-скальпели, хмурая морда и унылость во взгляде. Странно. Её родной мир должен точнее всего копировать реальность, но реальная Каэде никак не сходилась со своей виртуальной копией. Ирума с таким встречалась впервые. Неловкую тишину нарушила звенящая бокалами хостесс. — Виски со льдом, Маргарита и апельсиновый сок! Закуски будут минут через десять. — Широгане-сан, — Каэде выразительно поднесла два пальца к губам. — А, конечно. В заднем кармане. Каэде неспешно встала с дивана, обошла хостесс со спины и скользнула рукой в задний карман её брюк, доставая пачку сигарет и бензиновую зажигалку, прошептав «спасибо» на ухо с томной улыбкой. Широгане ничуть не смутилась, только хмыкнула в ответ и отошла принять заказ у соседнего столика. Когда эта хмурая Акамацу направилась к выходу, Ируме оставалось только последовать за ней. — Ну, и что ты хотела? Акамацу чиркнула зажигалкой и с наслаждением затянулась, опираясь о кирпичную стенку за поворотом прямо под вывеской «не курить». Ирума махнула ладонью, но как ни старайся, едкое никотиновое облако тебя настигнет. — Ты куришь, — буркнула она. — Под настроение. Будешь? — Нет уж, это же дерьмо. — Да ладно? Отличные сигареты, — Каэде приподняла бровь, разглядывая тлеющий огонёк. — В жизни надо всё попробовать. Ирума скрестила руки на груди, подпирая стенку напротив Каэде. Переулок, в котором они встали, никак не освещался, поэтому она видела только половину её лица. — Я и так много чего попробовала. — Например? Усмехнувшись, Ирума принялась загибать пальцы: — Убила Годзиллу, прыгнула без парашюта, подралась в Коллизее… Иной человек смотрел бы на неё, как на умалишённую, но Каэде почему-то понимающе хмыкнула. — А, ты из наших, что ли? — Из ваших? — Ролевиков. Ирума несколько раз моргнула. Её внутренний индикатор смущения не знал, то ли бить тревогу, то ли речь о чём-то другом. Каэде глянула на её лицо и рассмеялась каким-то пустым смехом. — Эй, я серьёзно! Хотя ты всё равно не поверишь… Ирума с досадой почесала затылок. Она надеялась, что всё как-то само по себе утрясётся — ей ведь достаточно просто захотеть — но отчего-то вся реальность гнулась под её желания, кроме Акамацу Каэде. Та курила свою мерзкую сигарету, и огонёк интереса в её глазах затухал одновременно с падающим пеплом. — Кто тебя подослал? Анжи? Что бы там Оума ни говорил, я запоминаю всех — жесты, запах, голос. Хоть что-нибудь. Тебя я вижу впервые. — Ты и видишь меня впервые. Не знаю, кто такая Анжи. — Тогда откуда тебе известно моё имя? Зачем ты меня искала? Ирума грустно улыбнулась, разглядывая асфальт под их ногами. — Да чёрт его знает. Я всегда бегаю за людьми без особой причины. — За кем ещё? Я не привыкла быть чьим-то запасным аэродромом. — При чём тут самолёты?.. Акамацу нахмурилась и затушила сигарету о стену рядом с её лицом, выдохнула остатки дыма. Ирума поморщилась. — Выкладывай уже. Кто ты, зачем ты здесь, откуда обо мне знаешь? Чем больше они разговаривали, тем меньше Ируме хотелось продолжать. Акамацу отталкивала — не как Джунко, которая и тянула и толкала, а будто в глухую стену бьёшься, надеясь, что за ней проход на волшебный вокзал. Что должно было произойти в реальности, чтобы они вообще начали общаться? — Ладно, смотри. Кто я? Ирума Миу, — холодно щурилась она, — Абсолютный Вор Удачи. Я получаю всё, что захочу, и приношу окружающим неприятности. — Хорошее начало, — Акамацу и не думала отстраняться, всё надменно улыбалась. — Не будь ты очередным фанатиком Академии, я бы сказала, что мы похожи. — Я здесь, потому что встретила тебя в другом мире, и ты мне сказала, что мы соперники. Стало интересно, знаешь, и всё никак не могу взять в толк — с чего мне соперничать с кем-то вроде тебя? Подскажешь? — В другом мире? — Я же сказала, что ты не поверишь. — Ты можешь это как-нибудь доказать? Ирума уныло посмотрела по сторонам, пожала плечами и подняла указательный палец. — Могу показать фокусы. — Что? На её пальце зажёгся маленький огонёк — должен был зажечься, но ничего не произошло. Ирума с удивлением посмотрела на свою руку, потрясла ей и изо всех сил пожелала, чтобы её желание сбылось. Ничего. И когда разочарованная Акамацу уже подалась назад, в голове защекотал знакомый голос: «Ладно уж, побуду вторым пилотом. И только спроси, при чём тут самолёты!» Акамацу пристально смотрела на полыхающий, как зажигалка, палец. Поблагодарив мысленно вездесущую Джунко, Ирума тряхнула рукой, чтобы огонь погас. За секунду до этого Акамацу потянулась вперёд и накрыла палец ладонями. — Ты больная?! — Плевать, — прошептала Каэде, разглядывая свои обожжённые ладони. — Настоящий, значит. Интересный трюк. — Угу. — Что ещё умеешь? — Всё. — Я не знаю, какой химией вас пичкают в Академии, но разве «Вор Удачи» должен уметь всё на свете? — Ты даже не представляешь, на что способен один единственный Вор Удачи, если его хорошенько разозлить. — М-м-м, — Каэде положила руки на кирпичную стенку и прижала к ней втянувшую голову в плечи Ируму, — и как тебя разозлить? — Зачем? — Хочу, чтобы ты показала мне всё. Акамацу обхватила её щёки и горячо поцеловала. Она не останавливалась, будто признала вдруг в Ируме любовь всей своей жизни. Ирума вяло отвечала, скорее по привычке, которую отрабатывала тысячелетиями, хотя Джунко целовалась так в редкие моменты — удивительно, но наедине она была крайне нежной. Отстранившись, Акамацу смотрела на неё, как ребёнок на новогодний подарок. Ирума поёжилась и попыталась выскользнуть, но между ней и остальной частью улицы по-прежнему стояла чужая рука. — Что ты делаешь? — Не знаю, кто ты, но я хочу знать больше. Пойдём, — она крепко взяла её за руку и повернулась в сторону бара. — Познакомлю тебя с этими идиотами… Или лучше поедем ко мне? — Я не поеду к тебе домой! Однако в бар они всё-таки вернулись. Ирума не была уверена, что видела достаточно — по крайней мере, она до сих пор не поняла, чем эта Акамацу Каэде могла её привлечь. Наверное, у них с Джунко есть общие черты во внешности, обе наглые, обеим хочется вмазать, но с Джунко это было как-то иначе. Ирума раскопала в ней столько тепла, что можно сжечь само солнце, и все эти колкости превратились в приятную специю к их общению, а не главное блюдо. Акамацу же… — О, вы вернулись, — кивнул парень в кепке. — Быстро. — Что, Акамацу-тян, сегодня Егорка не в форме? — Я всегда в форме, Оума, — Акамацу едко улыбнулась и усадила Ируму рядом с собой, приобнимая её, будто они старые друзья. — Познакомьтесь с моей новой девушкой — Ирума Миу. — Я не твоя-- — Ш-ш, — палец Акамацу накрыл её губы, а она повернулась к своим друзьям. — Она всё ещё в стадии отрицания. — Здравствуйте, Ирума-сан. — Новая девушка?! — к ним подскочила официантка и перегнулась через весь стол, разглядывая Ируму за крупными стёклами очков. — О-о-о, какая красавица! Мне так и не довелось представиться: Широгане Цумуги, мастер. — Мастер чего?.. — А это Сайхара Шуичи, — Акамацу кивнула на тихого парня в кепке, — и какой-то ребёнок. Кажется, его взрастили гоблины, но мы не уверены. — Не гоблины, а кенку. Кар-р! Всё, что Ирума поняла про второго парня — его зовут Оума, и с ним невозможно разговаривать. — Расскажите о себе, Ирума-сан? — вставил Сайхара. — Чем вы занимаетесь? — Сексом. Лучше расскажи, как вы с Акамацу-тян познакомились! — Не думаю, — поёжился Сайхара, — что мы узнаем что-то новое… — Ну, я… — Ирума вздохнула и посмотрела в потолок. Надо как-то поддержать разговор. Может, через друзей Акамацу она поймёт, в чём её проблема. — Я в баскетбол играю. Оума непонимающе прищурился и глянул на Акамацу. — Спортсмены, серьёзно? В Токио закончились пианистки? — Это ты с чего-то придумал, что я сплю с одними пианистками. — А, да, ошибся, — он с ехидной улыбочкой сложил руки за головой, — это Кируми-тян с ними спит. Ирума попивала свой «за счёт заведения» молочный коктейль и вяло слушала переругивания этой компашки. Акамацу уже не пыталась втянуть её в разговор, но постоянно на неё оглядывалась, словно боялась, что Ирума исчезнет. Честно говоря, исчезнуть она была уже не против, но упрямо ждала какого-то озарения. Ладно Ирума из параллельной вселенной — а что в этой Каэде нашла Юкизоме? Хер знает, что нравится этой цветочнице, но не могут же у них с Ирумой быть одинаковые вкусы? Это оскорбление похуже, чем все пошлости, которыми сыпал Оума. В соседнем зале кашлянули в микрофон. Зазвенели барабанные тарелки, прозвучали разминочные глухие удары, кто-то жахнул по струнам гитары. Ирума с любопытством повернула голову и привычным жестом потянула Акамацу за рукав. — Я хочу послушать. Та хотя бы поняла намёк и бросила своих друзей, чтобы вместе с ней пройти к барной стойке, неподалёку от которой на сцене музыканты готовились к выступлению. Они с Акамацу сели за барные стулья, залипая на то, как мужик в тюрбане настраивает бас-гитару. — Что за шутки про пианисток? Тебе нравится классическая музыка? — Нравилась когда-то, — Акамацу устало прищурилась. — Я даже играла, но это было очень давно. — О, сыграешь мне? — Нет, — резко ответила она и закусила губу, сжала плечо Ирумы. — Ладно, может быть. Если ты и впрямь умеешь всё на свете, надо будет тебе чем-то отплатить. — А что именно ты хочешь? Всё на свете — не очень-то конкретно. — Эмоции, — её глаза широко распахнулись, и если бы Ирума не привыкла к Джунко, она бы дёрнулась. — Я ничего не чувствую, вся моя жизнь — пустота, но ты — в тебе есть что-то особенное. Я хочу знать о тебе всё. Ирума знала, что она не преувеличивает. Она не умела так же хорошо считывать людей, как Джунко, но как-то чувствовала их… окрас, что ли? Намерения? И если Юкизоме с первых секунд показалась сволочью, то Акамацу действительно ощущалась каким-то белым пятном. Если они были соперниками, вели такой же бесконечный бой, как Джунко с Ирумой, наверное, в этом Акамацу получала свои эмоции, а Ирума — то, что привыкла получать. Азарт и головокружение от вида с самой высокой вершины. — Кажется, я начинаю что-то понимать. Она замолкла, когда певица в белом кружевном платье вышла к микрофону и с «раз-два-три!» без предупреждения начала петь. И хотя у неё были распущенные пепельные волосы, глаза и голос Ирума узнала бы в любой реальности. — Джунко! — зашипела она, и та, не переставая петь, ей подмигнула. — Invitation, when it reaches your hands — Open up the dungeon, what's your desire? Don't debate, show me your ace… — Что это, блин, за песня? — Не знаю, — Акамацу пожала плечами. — Что-то про покер или D&D. На подходе к припеву остальная — мужская часть группы — начала ей подпевать. Ирума, хотя рядом сидел её предполагаемый противник, не могла оторвать взгляд от реального противника, с которым провела целую вечность. Они с Джунко перепробовали всё на свете, и, конечно, её пение она тоже слышала, но Ирума не могла вспомнить, чтобы та хоть раз пела именно для неё. Вставая с барного стула, она решительно посмотрела на Акамацу. — Прости, мне пора. — Что? — Акамацу схватила её за плечи и нахмурилась. — Нет, ты не можешь уйти. — The world is as you want it to be — Come on! Got to go the next round! Ирума потёрла глаза и постаралась мягко и настойчиво убрать руки Акамацу. Те дрожали, и… так вот, как чувствовала себя Джунко, когда в начале их путешествия Ирума объявила, что пойдёт за ней на край света? — Я не могу быть тем человеком, которого ты ищешь. В другой реальности, в другой жизни — да, но не здесь. Ты должна быть не со мной, Каэде. — Ты издеваешься? — она хрипло рассмеялась. — Ты искала встречи, дала мне надежду, что в этом мире есть хоть что-то, кроме пустоты, и ты просто уйдёшь? — Each of us are holding our own drama… Ирума опустила голову. — Прости-- — Нет! Ты думаешь, можно сделать всё это и просто извиниться, Ирума?! — Джунко была права, — она покачала головой, уставившись в пол, — надежда приносит людям больше всего страданий. — Что это значит? — Don't blame someone if you get hurt 'cause this game can't stop at anything! Коснувшись её дрожащих ладоней, Ирума нашла ответ на один из своих вопросов — она поняла, почему Юкизоме так упорно искала всё новых Акамацу Каэде. Ирума прищурилась, рассматривая ожог на её коже. — Если ты так ищешь эмоций, в мире достаточно людей, которые смогут тебе их дать. Просто подожди немного, и тебя обязательно найдёт человек, который сможет обжечь тебя так, как этого никогда не сделаю я. — Просто подожди? — Каэде почти рычала. — Что ты вообще знаешь об ожидании? — Я прожила примерно вечность, — она уныло пожала плечами. — Что-то да знаю. — И сколько из этой вечности ты провела наедине с человеком, который отравляет всё твоё существование? Который превратил твою жизнь, совершенно обычную жизнь, в такое, что не покажут ни в одной криминальной хронике? — кривая улыбка Каэде подрагивала на её губах. — Что ты вообще знаешь, Ирума Миу? Она тихо засмеялась, отворачиваясь от Каэде, потому что пение Джунко кружило ей голову, и ни одна Акамацу Каэде не могла приблизить её к этому чувству. — Нихрена я не знаю и никогда тебя не пойму. — Come on who’s gonna stop this at last! — прокричала Джунко, и музыканты резко остановились. Раздаться бы аплодисментам, но остальные посетители бара сидели с открытыми ртами, так что хлопала одна Ирума. Джунко раскланялась и подскочила к ней, обнимая и едва не сбивая с ног. — Ну, как тебе? — Офигенно! Что это за песня? Что это за группа? — Надо было читать объявление на входе и название главы, — Джунко показала язык и пересеклась взглядами с Каэде. Та сделала шаг к Джунко — Джунко отпихнула Ируму и тоже шагнула к ней. — Ну, привет, Каэде-тян. — Мы знакомы? — А ты не знаешь? Я — Эношима Джунко, а это, — Ируму повернули за подбородок и непристойно поцеловали на глазах у толпы людей; облизывая губы, Джунко наконец-то отстранилась, — моя девушка. Каэде горько хмыкнула, а кто-то завизжал. В разгорающейся ссоре появился четвёртый лишний — та самая официантка пала ниц перед Джунко и с мольбой в глазах подняла голову. — Эношима-сама?! — Ась? — Эношима-сама, я не ослышалась? — А ты чё, какая-то моя фанатка? Фига, Миу-тян, давно я в люди не выходила! — У меня есть полная коллекция ваших образов, все интервью и фотосеты в трёх экзеплярах, я была на презентации вашей первой книги, у меня есть «Imagine» с вашим автографом, дакимакура, я подписана на ваш-- — Ладно-ладно, я поняла! Жесть, — Джунко покосилась на Ируму. — Только не ревнуй, ладно? Я её впервые вижу, клянусь! — Вы её знаете, Широгане-сан? — тихо спросила Каэде. — Кто она такая? — Тебе слова не давали, — в глазах Широгане сверкнули молнии, и она отвесила Каэде звонкую пощёчину. Та дёрнулась и заморгала, приоткрывая рот. — Как это понимать, Акамацу Каэде? Ты… ты!!! Ты увела девушку у Эношимы Джунко?! — Кажется, — прошептала Ирума, — самое время слинять…***
Они брели вдоль берега, пока на фоне заката шли титры. Джунко обожала титры — включала их то после первого секса, то в разгар боя. Если в этом и была какая-то логика, Ирума её не видела. — Джунко? — Что такое, пламя моих ректальных свечей? Ирума рассмеялась и потянула её за руку, заключая в крепкие объятия. — Спасибо, что помогла. Без тебя это было бы ещё большей катастрофой. — Странно, обычно всё наоборот, — Джунко похлопала её по спине и зарылась носом в волосы. — Ты хоть что-то поняла из вашей встречи? — Честно? Нихрена. Что я в ней нашла? — То же, что и во мне, — Джунко выпрямилась и щёлкнула её по носу. — Скажи тебе ещё во времена Академии, чем закончится твоя история, ты бы никогда не поверила. Ирума Миу и Эношима Джунко — кому такое вообще в голову взбредёт? — Моя история ещё не закончилась, — Ирума улыбнулась ей и этому воспоминанию — она частенько вспоминала, как пылала яростью к Джунко поначалу, и эта же ярость сейчас напитывала куда более сильное чувство. — Ты права, наверное. Если бы я провела больше времени с этой Акамацу, может, я бы взглянула на неё иначе. — Правда в том, Миу-тян, что человеческая глупость сильнее великой любви, судьбы и предназначения. Даже если вы понимаете друг друг без слов, всегда есть шанс просрать все полимеры. К слову об этом, — Джунко посмотрела на часы и цокнула языком, — пора бы нам проверить, как дела у Чисы-тян. Только без рукоприкладства, хорошо? — Я постараюсь. И… Джунко? — А? Ирума закрыла глаза и коснулась своих губ. У неё был чёрный пояс по поцелуям с наглыми блондинками, но момент не шёл из головы не из-за встречи с Акамацу Каэде, которая тут же решила присвоить её себе — Ирума думала о той Каэде, с которой ей довелось бок о бок сражаться. Она приоткрыла глаза и виновато улыбнулась своему заклятому врагу. — …пожалуйста, позволь мне подумать о ней ещё немного.