11:55
23 августа 2023 г. в 23:05
Богомол лишится головы после спаривания. Я тоже свою потерял…
Завтра все-таки наступило. Наступило еще не одно завтра. Прошло буйное множество новых дней, вечеров и ночей в компании Камиля. Да, я крупно влип, но… Увольте!
Мы переспали сразу же, как только я переступил порог его квартиры. В тот первый день, когда я таки пришел к нему в гости. И зачем я согласился? Дурак. Чего уж там… Влюбленный дурак.
Чужие васильковые стены уже успели стать привычными. Чужая кровать впитала мой запах, а стульчак унитаза запомнил форму моей задницы. Я даже периодически задерживаюсь здесь до утра. Случается и дольше… В ванной Камиля появилась моя собственная зубная щетка, а в шкафчике на кухне — кружка. Такие дела. Что это, если не несуразная чушь? Тушите свет! Глупец в заложниках. Не романтизируйте. Не стоит ссылаться на всеобъемлющую любовь и прочее дерьмо. Это оксюморон моей реальности. Не более. Очередные приключения неудачника в треклятом Париже. Приключения, по которым вряд ли кто-то возжелает снять фильм. Второсортное кино получится. Полный провал. Да уж, в моей биографии ничего примечательного. Мемуары не напишешь… Сплошное MERDE. В общем, никакой славы, Михаил, тебе не светит, кроме роликов, где ты вколачиваешь свои гениталии в анусы, рты и вагины. После тебя ничего внятного не останется. Всего-навсего пыль. Дуновение ветерка сотрет память о тебе за секунду. Мгновение! — и пустота. Увы, колебаниями воздуха не ликвидировать кое-что посерьезнее… Камиля не так уж просто вытравить из сердца и головы. Я пробовал. Безуспешно. И на что я надеялся? Неудачник же. Кретин, короче.
Вот и сейчас я снова в койке Камиля… он рядом. Это наш двадцать пятый секс вне съемочной площадки — да-да, я, идиот, считаю — и он прекрасен! Все не так, как перед камерой. Трахаться с Камилем без посторонних — восхитительно! Я бы даже сказал, охуенно. Сквозит нежностью и чувственностью. Ни капли механики, лишь голые инстинкты и порывы. Накаленные резисторы микросхемы моей влюбленности так и искрят, а я отдаюсь фрикциям со всей страстью, которая во мне только есть. Ослепленный болван насыщает себя сумасбродным поводырем все отчаяннее и отчаяннее. Утоляет голод, как страдающий булимией невротик в фанатичном уповании на то, что чуть позже его не вытошнит.
А вот Камиль…
Хочется верить, что мой сон не завершится слезами, но… Увольте! Я до сих пор не могу постичь глубины его хитровыделанного рассудка. Нам как-то не до душевных разговоров. Сношаемся, аки кролики на полянке с одуванчиками. Нет, конечно, мы разговариваем… но, судя по всему, рот Камиля не создан для разглашения личных секретов. По крайней мере, на данный момент я хотя бы наверняка знаю, где находится его рот… Ха-ха. У них с моим членом очень важное мероприятие. Аж скулы сводит от наслаждения. Пусть время замрет, ибо мне слишком ХОРОШО. Пока не пойму, награда это или наказание… ну да и черт бы с ним! Не до предсказаний будущего сейчас. Не в том я положении в данную минуту. Не в том. Я в положении сидя, а Камиль на коленях. По-моему не сложно догадаться, в каком именно экзальтированном состоянии находится мой разум на пару с телом. Не до здравомыслия мне, не до здравомыслия! Боже, как же охренительно… Камиль, умоляю, не останавливайся. Или все же…
Я зарываю горячую от возбуждения ладонь в кофейные кудри, мягко оттягиваю назад. В поплывшем взгляде Камиля замешательство. И немного недовольства. Вот же негодяй! Пытаюсь оторвать его от такого замечательного занятия. Отдалить от полыхающего члена. Отвечаю, он почти буквально полыхает. Ай-яй-яй. Подонок. Нет. Занятие и правда замечательное, и справляется Камиль с ним мастерски, но половой орган просит либо пощады, либо семяизвержения. А я не так воспитан, чтобы без предупреждения заливать спермой глотки тем, в кого собираюсь, потом еще и войти. И не выйти, блядь… Да уж, Михаил, кажется, переполненная Камилем кровь не только в причинное место ударила, но еще и в мозг. Абсурд, зато весело. Дивно, что нет свидетелей, читающих мои мысли, а то смеху было бы…
— Я скоро кончу.
— Так кончай, в чем проблема? — поплавок замешательства во взгляде Камиля поднялся на несколько сантиметров. Недовольство осталось на том же уровне.
— А не хочу.
Миша, ты и играешь с огнем, да и пофиг!
— Не неси чушь!
Я отрешенно развожу руки в стороны.
— Ты совсем ебнулся? — Камиль моргает так, словно заметил силуэты санитаров за моей спиной и старается их развидеть.
— Угу. Кукуха износилась вконец. Страхал я свои мозги. Страхал. Вот думаю, может, надо притормозить? Пока хоть какие-то рабочие извилины имеются.
— Миша, не беси меня…
Искорки в каре-зеленой бездне прыгают, как стая кенгуру на батуте. Камиль не шутит. Он действительно бесится. Ну а что? Так даже интересней. На то и делались ставки. Не все же мне тут страдать в одно рыло.
Камиль поднимается с колен. Отходит от меня примерно на полтора метра. На безопасное расстояние, так сказать. Смотрит пристально, изучающе. Я с трудом сдерживаю дебильную улыбку.
— Ладно, я понял. Ты вздумал поприкалываться. Есть огромное НО в твоей затее. Юморист из тебя хреновый. Я еще тогда, в баре, все уяснил.
— Да что ты говоришь, — я непринужденно откидываюсь, облокачиваюсь на ладони.
— Суровую истину, — лукаво ухмыляется Камиль. — И что же ты предлагаешь нам делать с этим? — он не двусмысленно кивает на парочку эрегированных членов.
— Оставить как есть.
— Да иди ты!
— Нет. Ты иди. Ко мне.
Камиль забавно фыркает, будто рассерженный еж. Ха! А я уже мысленно имею это милое похотливое создание. Мишутка, да ты у нас, оказывается, тот еще изврат… Вот это новости! Вот это крутые повороты! Меня даже занесло — и шарики за ролики заехали. Будем честны. Что же, каждому свое.
— Ну! Долго ждать буду? — я с энтузиазмом хлопаю по матрасу, нарочито подгоняя. — Или ты передумал и решил познать дзен воздержания? Или предпочитаешь самоудовлетворение?
Шаг, еще — и вот Камиль уже оседлал мои бедра. Какой послушный… Всегда бы так. Его член прижимается к моему животу. Пачкает липкой влагой. Впрочем, я тоже далек от сухости. Перебираю пальцами по точеным лопаткам, ребрам, точно по струнам. Мажу губами по соскам. Металл и жар дыхания проходятся по чувствительной коже. Камиль невольно вздрагивает, подставляется под настойчивую ласку. Лихорадочно и самозабвенно. Камиль весь блядски-соблазнительный, словно торт со взбитыми сливками и клубникой. Пошло, но в тоже время непорочно. Камиль — мой личный инструмент похоти.
Поцелуи ищут поцелуев, стоны — стонов. Распаленное тело — прикосновений. И так по кругу. Секунду за секундой.
Я заваливаю Камиля на кровать, нависаю сверху. Он податливый, как художественная глина. Мне остается лишь вылепить форму нашей страсти. Какую пожелаю. Жаль, мне вряд ли удастся вылепить бесконечность… Черт! Не думай о плохом.
Понимаете, беззаботно надеяться на лучшее — крайне неосмотрительно. Думать только о плохом и постоянно сомневаться — как-то упаднически. Середина? Наверное. Всего должно быть в меру. Но что же делать, когда ориентир сбивается? Увольте! Меня и так непруха потрепала. Сколько можно самому себя тюкать? Абсурд!
Языком по острому кадыку, ладонью от бедра к промежности — и я выбиваю очередной блаженный всхлип из гортани Камиля. Песня просто. Я дирижирую его телом, а он подпитывает мой запал. Тугие стенки без колебаний принимают в себя мое возбуждение — и следует новая нота. Еретик вошел в храм и уверовал. Запел благодарные псалмы. Восхитительно.
Я застываю, даю Камилю привыкнуть, хотя… Его анус уже растянут. Подготовился. Камиль же всегда готов. Он теплыми руками накрывает мои напряженные ягодицы, подталкивает. Его вечно прохладные ладони согрелись, и это точно благодаря мне. Нас всего двое — и это не может не радовать. До жути достали посторонние взгляды и вопли режиссера. Однако он бы по достоинству оценил сей процесс. Так любовь отыгрываем… Юху-у! Даже Станиславский бы впечатлился. Господи, что за дрянь у меня в голове? Михаил, работай своей продажной тушкой, а не мозгами, пожалуйста. Первое у тебя явно лучше получается. Ха-ха. Какая ирония.
Время, и правда, словно замерло. Все как вы просили, господа! Все для вас. Премного благодарен.
Я путаюсь в стонах и движениях. Новый толчок, новый звук. Новая порция блаженного удовольствия. Сбивчивый шепот Камиля молитвой разврата отзывается в ушах. Он просит еще и еще. Требует сильнее, глубже, жестче. Моя глина помогает вылепить из себя скульптуру оргазма. Да и из меня эйфория вот-вот выплеснется, будто парное молоко из разбитого кувшина — и зальет священные стены храма.
И я делаю еще и еще. Сильнее и резче. Камиль выгибается на хлопковых простынях, скулит. Я крепко закусываю губу. Боли не чувствую, но ощущаю металлический привкус на кончике языка. И это не из-за кольца. Это из-за убойного оргазма, от которого хотелось орать во всю глотку, но я сдержался. Молодец какой.
Экстаз со вкусом крови разрезал пространство в лоскуты, а меня раскроил на до и после.
Дальше последует поцелуй с таким же оттенком, Камиль уже тянется ко мне блядским взглядом. Кто я, чтобы отказывать тому, в кого так нелепо влюблен? Правильно, никто. Всего-то лузер, поддавшийся соблазну. Поверивший в то, что изображал на камеру… Боже! Как же бредово, но каждому свое.
Скульптор вылепил скульптуру и оставил на ней алый след. Метка на удачу. Кровавое причастие, дабы пропитать Камиля частичкой себя. Вдруг это поможет взрастить в нем любовь? Заразить. Передать, как бледную трепонему. А затем стать единственным лекарством. Врачевателем и чем-то большим, нежели просто мимолетным любовником. Да, мечтать не вредно.
Вдоволь налобзавшись, я слезаю с Камиля. Пристраиваюсь рядышком на скомканных простынях и подушках. Охраняю, блин. Дыхание до сих пор скачет от того и гляди сейчас откинусь до благоговейного вздоха. Потрахались так потрахались. Камиль пристраивается у меня на груди. Я на автомате перебираю зигзаги кофейных прядок на макушке. И настолько эти маневры теперь обыденны, что даже не страшно. Гнев, отрицание, торг, депрессия поспешно откланялись, будто и не появлялись вовсе. Абсолютное принятие собственной участи. Шокирующее смирение. Я докатился до точки невозврата — кровати Камиля. Тут и тусуюсь. С ним же под боком. Картина маслом, мать его!
Итак, какие еще новости в моей бестолковой жизни… Я все-таки сходил на кастинг. Там все было чудаковато: режиссер мутный, возможно, с прибабахом, помощники мутные, место кастинга тоже. В общем, кромешное марево. В душе не знаю, произвел ли положительное впечатление или, как обычно, нихрена не впечатлил, но стараюсь не запариваться. Мне же к отказам не привыкать. Перезвонят — отлично, не перезвонят — ну что ж. Каждому свое. Вот я и не накручиваю себя лишний раз. Есть проблема посерьезней. И она прямо под носом. Лежит-мурлычет на мне, а я бережно копошусь в ее взлохмаченной гриве. Говорю же, докатился.
Что меня действительно беспокоит: так это неопределенность наших с Камилем отношений. Как это все назвать? Кто мы в итоге друг другу? Друзья с привилегиями? Тупо секс-партнеры? Любовники? Сомнительно. Все слишком запутанно. Словно котенок порезвился с нашим взаимодействием, точно с клубочком пряжи, и затянул штук сорок узлов. Такое себе.
А задать этот вопрос вслух как-то не удавалось. Понимаете, то трахаемся, то… Снова трахаемся. Боже, бред сумасшедшего!
— Чего притих?
Я дернулся как потревоженный пудинг. Вопрос Камиля застал врасплох. Впрочем, Камиль постоянно меня ошарашивает подобно грому среди ясного неба. Ба-бах! — и я в растерянности. То лежит-мурлычет, то вопросами сыплет направо и налево. Хуже любопытного ребенка, ей-богу.
— Отвечать не собираешься? — не унимается Камиль.
— Мне петь, что ли, надо? Люди после секса частенько молчат, это нормально.
— Твое молчание другое. Тягостное.
Камиль переворачивается на живот, кладет руку на руку на манер школьника за партой. Только вот вместо парты — моя грудная клетка. Он пристраивает подбородок на своих конечностях, пытливо вглядывается мне в глаза — сканирование запущено. Я на физическом уровне ощущаю, как копошатся у меня в мозгах. И зачем ему это? Неугомонный! Все равно же не веет от Камиля серьезностью. Да и… Увольте!
— Курить хочу.
Аккуратно убираю Камиля с груди и резко поднимаюсь с кровати. Побег? Вполне. Камиль возмущен, но не истерит. Рот на замке. Просто внимательно наблюдает, как за подопытной зверушкой. Не выросли ли еще один хвост или рога? Ха! В каком-то смысле рога у меня и так есть. Это зависит от того, с какой стороны смотреть… Работать же мы не прекратили. Ну и бред собачий! Михаил, а не пойти бы тебе на хер со своей влюбленностью? Достаточно уже мусолить сию внезапную перипетию. Надоел!
Бодренько шурую по коридору к вешалке. К парке. К карману. Ловко просовываю ладонь в заветное отверстие — и хрен мне! И тут провалился.
— Черт! Сигареты забыл…
— Возьми у меня! — до ушей Камиля донеслись мои чертыханья.
Уже не так бодро шурую обратно в спальню. Там же любопытный Камиль и его каверзные вопросики. Везде засада!
Камиль берет с тумбочки пачку «Gitanes» и с невинной улыбкой протягивает мне. Да уж. Сама безобидность и приветливость. Я благодарно киваю, достаю желанную сигарету и моментально прикуриваю от любезно предложенного огонька. Вы поглядите, сама забота. Блин, я все еще свечу голой задницей, хотя… чего там не видели? Особенно Камиль. Абсурд, ну и бог бы с ним.
Завитки синеватого дыма мирно поднимаются к потолку. За окном угрожающе сгущаются тучи, как и в моем сердце. Да, погодка нынче не балует. И душевное состояние тоже. Серость снаружи, серость внутри. Так и живем.
Камиль утыкается носом мне в предплечье. Обвивает руками, прижимается. Я снова вздрагиваю от внезапной нежности. Чуть сигарету не выронил. Это что за порывы такие? Пальцами по бугоркам костяшек — и я накрываю дарованную мне ласку своей. Так мы и стоим, обнявшись, у окна и в дыму, словно два привидения. Моргнешь — и мы испаримся. Раз! И не было. Может, и правда ничего не было? Может, я все-таки сплю? А если это сон, то почему бы не спросить, о чем наболело? Или негоже взрослому мужику у другого взрослого мужика спрашивать о романтических статусах? Камиль, а кто мы для друг друга? Ха! Чушь! Или…
Тушу и сигарету — и выпускаю последнюю синеватую струйку на волю. Камиль разрывает объятия, не спеша обходит меня. Облокачивается бедрами на подоконник и… Опять этот сканирующий взгляд. Ему совершенно плевать, что мельтешащие прохожие ненароком могут узреть его нагое естество, подняв голову к облакам. Не волнует ни шиша! Наши тела обнажены, но не души. На нас нет масок, но я, как и прежде, пытаюсь спрятаться за коломбиной. Печальная история. Ирония, достойная драмы.
Ладно, попробуем сбросить маску.
— У тебя никогда не возникало желания изменить свою жизнь?
— Сложный вопрос, Миша. Сложный. — Камиль выуживает сигарету из пачки.
Щелчок зажигалки — и нас вновь окутывает дым.
— Меня все достало. Меня достало участвовать в продаже секса и мастурбации. Тошнит.
Я подхожу к Камилю. Отзеркаливаю его позу. Бедро упирается в подоконник, руки скрещиваются на груди. Мне также как и ему, уже плевать на приличия и психику прохожих. В целом… пускай горит оно все адским пламенем! Такое настроение. Ну-ну, Миша, потом не пожалей.
— Я ходил на кастинг. Слава небесам, не на очередной порнокастинг, — нервный смешок. — Без понятия, чем дело закончится, но если вдруг повезет… Короче, я хочу свалить из порно. В любом случае. Деньги можно зарабатывать и другим способом. Да, можно сказать, что в порнухе легкие деньги… но действительно, так ли это? Все это изматывает до одури. Не знаю. Мне кажется, рано еще ставить крест на своей жизни. И жить так дальше тоже нельзя.
— Ты все еще считаешь порно абсолютным злом, — Камиль лениво наклоняет голову набок, задумчиво прищуривается.
— Получается. Хотя… не то чтобы, но… Черт!
Подоконнику достается мой кулак, а сознанию — убийственное столкновение со всей фальшивостью моей нелепой реальности. Лоб в лоб.
Камиль даже не шелохнулся. Стоит мраморной статуей и наблюдает. Горгульи на Нотр-Дам де Пари повторно окаменели бы от зависти, если бы удостоились чести стать случайными зрителями сего зрелища. Идеальная невозмутимость. Однако сегодня без посторонних глаз. Спасибо так спасибо!
— Не знаю. От этого всего смердит за километры. Неужели ты ни разу не задумывался о том, чтобы свалить? Неужели тебя ничего не смущает?
— Ну… Как сказать… Обобщая. Почти все устраивает. — Камиль небрежно пожимает плечами и отправляет сигарету в пепельницу.
— Не верю. Хотя… я же тебя ни черта не понимаю, — я грустно ухмыляюсь, — да и не знаю о тебе в общем-то тоже ни черта. Какой бред… — тяжелый вздох звучит оглушающим криком.
На черной коломбине появляются трещины.
— Ты ничего не чувствуешь, когда наблюдаешь на съемочной площадке, как я трахаюсь с другими?
— Это работа, — бубнит Камиль, словно загипнотизированный.
— Ах да! Работа, блядь! Получается только я дурак во всем этом кавардаке. Я вот чувствую. Не самые приятные ощущения, знаешь ли. Ну, тебе поебать, так что… — беспомощно развожу руками. — Разумеется, в помещении есть место всего одному влюбл… Блядь!
Коломбина треснула пополам. Маска упала с лица горе-актера и рассыпалась.
— И чего ты вообще ко мне прицепился? Не думаю, что тебе недостает секса! У тебя его выше крыши! И на работе, и дома! На работе так просто шведский стол. Вон, недавно у тебя групповушка была. Как? Понравилось? Тебе же нравится трахаться, ты сам мне говорил. Или не очень зашло, потому что не тебя имели тогда?
Миша, ты чего? Белены объелся? Откуда взялся этот ревнивец? Откуда такие эмоции? Ты же всегда был спокойным и послушным мальчиком. Ха-ха. Все же санитары Камилю не зря мерещились. Пора вызывать.
— А ты, погляжу, собственник… Да. Мне нравится трахаться. Даже СЛИШКОМ, — на последнем слове голос Камиля дрогнул. Он почти виновато опустил глаза в пол. — Еще мне приятен ты.
— И? Я что, бесплатное развлечение? Массаж, блядь? Приятен… — желваки на скулах активизировались вместе с моим возмущением.
— Это нелегко объяснить… — мнется Камиль.
— Ты уж попробуй! Я вот попробовал и чуть в ахуе. Мне просто непонятно, как вот это все дерьмо уживается в твоей голове. Получается, для тебе ничего не значат ни наши встречи, ни твое тело… Тебе же срать под кого подкладываться, как я погляжу! Но ты все равно продолжаешь меня приглашать к себе! Не отпускаешь домой. По городу меня таскаешь за собой, как лабрадора. Что это за хуйня? Зачем тебе это все? Легче было бы перепихнуться с кем-то одноразово и разбежаться! Так нет! На кой-то хер тебе понадобился я. А я-то хорош. Нафига я только согласился к тебе притащиться? Да и… Сам же предложил тебе выпить… Идиот. Я же первый начал… Влюбле… Блядь!
Подоконник снова принимает мой гнев на себя. Прокушенная губа получает второе боевое ранение. Очаровательно, блин.
— Закончил?
Короткий кивок.
Камиль осторожно придвигается ко мне. Я напрягаюсь всем взбешенным телом. Он воздушно ведет пальцами по моим запястьям и выше. Замирает. Робко вглядывается в лицо, искаженное раздражением. Да, нервы что-то забарахлили не на шутку.
И вот мы, одинаково голые снаружи и в корне разные внутри, все теми же призраками стоим рядом с незашторенным окном, смотрим глаза в глаза. Я вижу каре-зеленые озера и тону в блядских волнах совсем не водной глади. Не в Сене. Дурак дураком.
— Можно же просто разделять то, чем мы занимаемся перед камерой и вне кадра… Зачем усложнять? Ты нравишься мне, а я — тебе. Что еще надо?
— Как видишь, наверное, не можно. Я не могу отключить чувства. Я — не ты. Да у тебя их и нет…
— Ты не знаешь.
— Возможно, оно и к лучшему.
— Ты мне симпатичен.
— И?
— Как кто? Мне симпатичны кошки, и что теперь? Кто мы друг другу?
Да уж. Этот нелепый вопрос наконец позвучал.
— Мы коллеги, прияте…
— Скоро не будем. Я в любом случае свалю, — бескультурно перебиваю. Ну и ничего страшного. Мне уже совсем не до хороших манер!
— Коллеги, приятели. Вместе спим.
— И толку? Мы трахались и вне стен твоей квартиры, — я недовольно поджимаю покалеченные губы.
— Это другое. — Открыто сопротивляется Камиль. Как трогательно! Боги!
— Но мы не любовники. Не пара.
— Ты мне нравишься.
— И?
И он меня поцеловал. Правильно, к чему разговоры с бесноватыми… Лучше виртуозно заткнуть им рот.
Опять я не получил никаких ответов — лишь новые загадки. Туман над Сеной непрерывно разрастается за компанию с опухолью в области сердца.
Меня пичкают то ли ложью, то ли полуправдой — и я хаваю. По факту сейчас меня кормят влажным языком. И жадными прикосновениями. Игра в любовь продолжается.
Сегодня я вновь останусь здесь. Васильковые стены и кровать продолжат впитывать мой запах, а я так и буду вдыхать аромат Камиля. Кедр и лаванда, амбра и перец кружат голову. Пропитывают влюбленное сознание насквозь. Я вновь продул. Поддался его профессиональному обаянию. Секс в очередной раз заполнит комнату, а я так и останусь без разгадки. Каждому свое.
Мы, не разрывая поцелуя, шагаем к постели. На настенных часах 11:55. Такси не отвезет меня домой. Луна не проводит холодным взглядом до двери. Что же…
Два обнаженных тела падают на кровать.
Призрачные осколки коломбины разбросаны по полу.
По крайней мере, я был честен перед собой, а дальше будь что будет.