***
Рюноске сегодня взбудоражен. Не каждый день выпадает такой шанс. Работа с детективом, что может быть лучше? Ацуши бы сказал, что вкусно поесть, но именно поэтому тот такой глупый. Ещё в детстве, когда он смотрел фильмы про Шерлока восьмидесятых годов, он знал, что обязательно станет таким же великим детективом. Акутагава упивался детективными фильмами, книгами, журналами, играми и мечтал. И вот, эта детская мечта начинает реализовываться. Не у каждого в жизни такое может случиться, но он, благодаря поддержке близких, становится тем, кем хотел быть. Мама, конечно, ворчала и говорила, что работа эта опасная, что не хочет потом хоронить своего сына, но в конце концов смирилась с этим. Отец гордится, что воспитал такого сына — защитника города. Ну а сестра чуть ли не каждый день просит звонить и рассказывать о том, как прошёл день на работе. После окончания планёрки его напарник даже не подошёл и не пожелал удачи. Видимо, снова обижен на что-то. Ну и ладно. Зато вот детектив Накахара кивнул ему и подозвал к своему столу. Напарника детектива рядом не было видно, но это обычное явление. Фёдор часто куда-то отходил, пока было свободное время. Акутагава поёжился от взгляда, каким его одарил детектив. Неужели что-то не так и он уже опозорился? — Ну и прикид у тебя… Не детективный… Я вот уже и забыл, какого это в форме ходить. Хотелось хлопнуть себя по лбу. Рюноске хочет сделать всё идеально и не оплошать, но даже толком не начав уже всё пошло не так. Стойко выдержав и не провалившись под пол, Акутагава, под наставления детектива, идёт переодеваться. Пока весь отдел работает — он идёт менять одежду. И как же парень не любил впустую тратить время, когда уже мог получить указания и что-то делать. Это бесило. Из-за этого опускались руки, хотелось пойти закурить и ничего не делать. Но за долгое время у него начало получаться это игнорировать и идти дальше. И в итоге на нём чёрный свитер с высоким горлом и такие же чёрные брюки. Одним словом мрак. Он, конечно, рад снять форму, но всё же уже привычнее в ней работать. Вернувшись, Акутагава заметил, что детектив уже разбирает какие-то бумаги и папки. Вероятнее всего дела, над которыми на данный момент работает и он, и его напарник. Но сегодня напарником Чуи является Рюноске, и он надеется, что будет что-нибудь интересное, что принесёт ему опыт, а не бумажная волокита, которую любят скидывать на новичков. — Так. Я подготовил для тебя тестик, который, на мой взгляд, пойдёт для новичка. Садись, решай и не отвлекай меня, пока не решишь. У тебя два часа, — Чуя протянул парню папку и открыл свой ноутбук. Рюноске с полной решимостью кивнул и открыл папку. На бумагах были вопросы и какие-то фотографии. Не этого он, конечно, ожидал, но надо обязательно всё решить на отлично. Чтобы не подвести детектива и показать себя с самой лучшей стороны. С этими мыслями начинающий детектив сел за работу. Вопросы не казались ему слишком сложными и подкавыристыми, из-за чего хотелось возмутиться, ведь его посчитали настолько тупым. Но детективу со стажем всё-таки виднее, какие вопросы ему задавать, поэтому своё возмущение пришлось засунуть как можно глубже. Но закончить ему не дали…***
Их вызвали на убийство. Для Акутагавы это настоящее испытание, которое он обязан пройти. Он рад этому шансу. Но вот Накахара явно недоволен. В машине тот всё ругался и возмущался. Ругался на убийцу, на Достоевского, что пропал куда-то и тот не поехал с ним. Ругался на руководство, что именно ему поручили, хотя и знали, что с ним будет новичок. Хоть Чуя наоборот за то, чтобы показывать всё новеньким, но явно не в первые часы работы детективом. Рюноске пребывал в отличном настроении, лишь до того, как заметил цирк. Из-за чего же оно упало? Пару дней назад приехал цирк на две недели, и именно сегодня начиналось первое представление. Какие-то популярные артисты с другой страны решили приехать, и к этому дню готовился весь Нью-Йорк. Но не Акутагава. Ему цирки никогда не нравились. И его, и Ацуши, вероятно, отправили бы следить за порядком. Ещё один плюс в карму этого придурка… Но вот вся его семья не разделяла его мнения и планировала в честь прилёта сестры домой сходить на представление. И что же получается? Сейчас он подъезжает к месту убийства, где находятся его родители и старшая сестра… Внутри начали скрести кошки, захотелось открыть окно, выпрыгнуть и прямо сейчас побежать туда. А вдруг что? Вдруг сейчас, под накрытой белой простынёй, лежит кто-то из них? Или они, самые близкие, кто у него есть, могут быть под угрозой ещё не успевшего сбежать убийцы. Но Акутагава решил вообще не думать раньше времени. Не нагнетать ситуацию. Хуже будет. — Как думаешь, почему именно там совершили убийство? — Чуя уже не казался таким гневным и вернул себе всю сосредоточенность. — Ну… Во-первых, там сейчас находится половина населения города, что создаёт толпу. Оттуда легче сбежать и затеряться. Во-вторых, как раз таки из-за такого количества людей будет сложнее найти убийцу и опросить всех. — Молодец, но ты не всё сказал. Там популярная чуть ли не по всему миру труппа. И убийство произошло, вероятнее всего, для того, чтобы довольно сильно подпортить репутацию. А это значит… — Что, вероятнее всего, это совершили конкуренты. Так же есть вариант, что кто-то решил убить какого-либо гостя, ведь тот с большей вероятностью будет там в этот час, — продолжил Акутагава. На лице детектива была удовлетворительная улыбка. — Но именно кто-то из конкурентов не будет этим заниматься, значит, кого-то наняли. Но это всего лишь предположения, и не стоит на них опираться. Ведь убийство может совершить и просто психически больной. Но наша задача это и выяснить. Парень слабо улыбнулся и вновь глянул в окно. Подъезжают. — Но этот вопрос был не только для того, чтобы проверить твои знания. Ты отвлёкся от того, чего надумал. Ты труп ещё не видел, но уже переживаешь, что это твои близкие. Рюноске удивлённо взглянул на своего временного наставника. Но что удивляться? Тот просто заметил перемену настроения в определенный момент и, сопоставив тот факт, что многие именно сегодня в цирке с тем, что настроение поменялось именно тогда, когда цирк начал показываться. — Извините. Но я стараюсь об этом не думать раньше времени, — парень раздражённо вздохнул. — Я всё понимаю, но запомни, если хочешь стать детективом: никогда не делай поспешных выводов, пока всё не проверишь. Никогда. Акутагава кивнул и занёс совет к себе в голову. На душе всё ещё скребли кошки, но думать об этом не было времени, ведь они уже припарковались около входа. Рядом уже стояло несколько полицейских машин и вход был огорожен лентой. Детектив Чуя кивнул парочке знакомых только ему полицейским и подошёл к мужчине в возрасте, у которого в руках уже были бумаги. — Фукудзава. Не совсем добрый сегодня день. — Именно так, детектив, — они пожали друг другу руки. — Там полный беспорядок. Большинство заперли на сцене, но сам знаешь, с такой толпой справиться трудно. Акутагава, пока мужчины обменивались любезностями, осматривался в поисках чего-то. Чего-то, что сможет дать подсказку сразу, но всё безрезультатно. — Так, теперь к делу. Убита Джесси Айзенберг. Заколота. Двадцать пять лет. Судимостей не имела. Её опознала подруга, Мэй Драйв, двадцать шесть лет. Она вместе с ней пришла на представление. Когда Рюноске услышал имя убитой, на сердце непозволительно отлегло. Это не его семья, но это всё так же убитая, ни в чём не повинная девушка. Но убийца мог быть всё ещё здесь и предоставлять опасность для окружающих. Но пока рано делать выводы. — Итак, детектив Акутагава, приготовься с боем отстаивать своё законное право работать. Шутка или… Нет. Только зайдя за ленту в помещение, шум, казалось, вырос до невозможных частот. Буквально все задавали вопросы, пытались пробиться сквозь ограждение и бедных офицеров. Но офицеры поработали хорошо. До трупа и главных лиц лежит огромное расстояние, и вся эта толпа не мешает работе. На месте уже работали двое криминалистов, труп был скрыт. Но по краям белая ткань уже пропиталась кровью, а от самой девушки прослеживался кровавый след. Бедняжку, что потеряла много крови, ещё и довольно долго тащили. Зачем? Чтобы труп заметили как можно раньше. Но смысл, если можно было оставить её в той комнате, и заметили бы только под вечер, было бы время сбежать. Если это показушно, то тоже не имеет смысла. И так бы все узнали. — Здание начинали осматривать, камеры? — Чуя, внезапно появившийся за спиной, испугал офицера. — Нет, детектив, не успели. Камеры… — тот осмотрелся в поисках хоть одной, но отрицательно помотал головой. — Их нет, походу. — Херня. Акутагава тоже на всякий случай осмотрел все углы и стены, но ничего не заметил. Это действительно странно. Они тут обязаны быть. Накахара подозвал парня к себе и кивнул криминалисту, что-бы тот открыл труп. Картина была страшной. Множество колотых и неаккуратных ран, из которых всё ещё текла кровь. Одежда была рваной. — Моё предположение, — начал криминалист, — что убийца был не в себе, возможно, под наркотическими веществами или под алкогольным опьянением. Раны рваные там, где видно. Вероятно, тряслись руки. Большего не скажу. Дальше судмедэксперты. Криминалист снова накрыл труп. — Рюноске, отойдём. Парень кивнул. Толком отойти тут некуда, ведь, куда не посмотри, везде либо гражданские, либо офицеры. — Что скажешь? Акутагава опустил голову, пытаясь сообразить какую-нибудь версию. Труп тащили. Не просто так. Убийца, предположительно, был не в себе. Множество ран, что даёт версию о том, что преступник был в гневе. — Убийца был не в себе. Вероятно, очень пьян, учитывая, что на кровавом следу в некоторых местах дорожка расширяется — ронял, руки не держали, — Чуя внимательно слушал, иногда кивал. — Множество колотых ран, вероятно, от чего-то первого попавшегося. Убийство из мести? Напился, не соображая, что делает, решил убить её. Но из-за чего? — Почти так бы всё и было, если не учитывать несколько деталей. Чуя отвёл его к выходу и махнул рукой на коробки, что стояли на стойке. — Открой и скажи, что видишь, — видимо, детектив решил не разъяснять ему всё самому, а лишь наводкой дать подсказку на те самые детали. Его злило то, что ему нужны какие-то подсказки, чтобы выстроить версию. И ведь даже не конечную. Но он повинуется и открывает коробку. В коробке было куча вещей. Алкоголь, острые предметы, таблетки. Одним словом, конфискованные вещи. В голове сразу заработали шестерёнки, анализируя всё увиденное и строя новые версии. Детектив, видя это, удовлетворительно хмыкнул. — Это не мог быть кто-то из посетителей, ведь алкоголь и многое другое конфисковали офицеры. Так как это большое мероприятие, то проверяли тщательно, — Рюноске завис на картине, что висела на стене, и соображал. — Алкоголь пронести было точно невозможно, что уж говорить об острых предметах. Значит, это либо кто-то из артистов, или работников. Он пьян, так что еле ходит и держится. Уйти не мог. Уйти не мог… Акутагава уже дёрнулся бежать и искать преступника, но, Чуя, предвидев это, схватил его за руку. — Чш-чш. Успеется, — детектив перевел взгляд за спину. — Хэй, Грейс! Подойди сюда, — женщина-офицер, что стояла у ограждения с буйной толпой, подошла к ним. — Собери мне шесть свободных офицеров, включая себя. Срочно. На своё место кого-нибудь поставь. Женщина кивнула и уже через полторы минуты перед ними стояло шестеро. — Сейчас вы делитесь по двое и идёте осматривать все помещения и каждый уголок. Смотреть так внимательно, насколько это возможно. Видите кучу чего-либо — её разбираете и смотрите. Убийца где-то внутри. Вероятно, пьян. Не найдёте — три шкуры сниму. Всё ясно? Офицеры синхронно крикнули «да, детектив» и разбежались. Рюноске нервно сминал пальцы в карманах своей куртки, переживая за свою родню. Те где-то тут, и всё ещё могут пострадать. Убийца может открыть своё второе дыхание и начать резню, полетят пули, что могут задеть гражданских, и тогда зол на всё это будет не только Чуя. — Держи руку на кобуре, но не стреляй. Он мало, что может. Акутагава буркнул «угу», не понимая, зачем ему об этом сказали. Он не первый день оружием пользуется, и уж точно не будет стрелять налево и направо. В ту комнату, от которой тянется кровавый след, ушли Грейс и ещё один офицер. А сейчас двое детективов, один из них временный, идут осматривать коридор, в котором стоят клетки, подсобные помещения, раздевалки и многое другое. Пахнет тут, конечно, так себе. Дикими животными, их отходами, кормами и многим другим. Акутагава включил фонарик и этой же рукой прикрыл нос. Нужно действовать быстро и тихо, но парень вдруг остановился. Его мучал один вопрос. — Если это убийство из мести, то за что японскому артисту или работнику мстить американке? Детектив тоже остановился и глянул на временного напарника. — Я думаю, что месть не ей. Вероятно, благодаря её убийству, кому-то отомстили. Но это нам ещё предстоит выяснить, и опросить всех, кто тут работает. Рюноске кивнул, согласившись, и вновь начал осмотр. Выйти то не сможет, а вот перебегать с места на место может. И пока они разговаривали, тот уже, возможно, куда-то ушёл. Вряд-ли тот обладает шагом, как у кошки, или у того же Ацуши-тигра, тем более пьяным, но всё равно надо быть настороже. Воспоминание о том, как он прозвал Накаджиму тигром ещё в академии, заставило улыбнуться. Но почти моментально парень вернулся в реальность и стал сосредоточенным. Не время и не место думать о таком. А ведь его напарник сейчас просто сидит и нихрена не делает. Слушает жалобы и записывает, обещая обязательно со всем разобраться, пока Рюноске тут батрачит. Он ещё обязательно припомнит это. Первая дверь перед ним — душевая, как гласит табличка, и внутри пусто. Прятаться там не вариант, ведь тупо некуда, но всё равно Акутагава внимательно всё осмотрел. Чуя осматривал помещение за дверью напротив и, показав жестом, что всё тихо, они двинулись дальше. В последующих помещениях пусто, что настораживало. Это самый большой коридор, тут находится вся «кухня» цирка. Отличное место для пряток, особенно для людей, что работают тут. Они либо что-то упустили, либо ошиблись с предположением. Второй вариант менее вероятен, но возможный факт ошибки не радовал. Если это действительно так, то они просто-напросто потеряли драгоценное время. Детектив невнятно выругался, и Акутагава, уловив смысл, мысленно с ним согласился. Перед ними тупик. Не только стена, что прямо перед ними, но и в голове. Идей не было, и оставалось только вернуться, а после ждать анализ Йосано уже в участке. Но у Акутагавы появилось плохое предчувствие, что, если они сейчас уйдут, то упустят что-то важное. Его учили доверять предчувствию, но ничего из общей картины не выделялось. Клетки, двери, шкафы, полки, где-то атрибут. — Мне всё это ой как не нравится, — Чуя потрепал себя по волосам, крутя фонариком. — Детектив, предлагаю ещё раз пройтись. Тот согласно кивнул, но, не успев ступить и шагу, послышались шаги. Вдалеке, но острый слух их заприметил. Оба мужчины замерли и, кивнув друг другу, прикрыли фонарики рукой. Шаги то ускорялись, то замедлялись, и не было ясно, кто сейчас идёт на них. Стараясь не шуметь, Акутагава отошёл к правой стене, пока напарник к противоположной. Свет от фонаря всё ещё видно, но тот будто не замечал этого, иначе бы уже давно спросил «кто тут». Просто стоять нельзя, поэтому парень, уткнув фонарик в одежду, второй рукой расстегнул кобуру и достал пистолет. Не стал снимать с предохранителя, а просто ждал. Что делал Накахара, видно, к сожалению, не было. Шаги стихли и по ощущениям остановились в метрах пяти от них. Послышался стук упавшего тела и, спустя секунду, пронзающий крик. Рюноске хотел бы зажмурится, но вместо этого лишь резко перевёл фонарик на лежавшего перед ними человека. — Какого…***
Ацуши откровенно скучал. Утром ему всё объяснили и ушли, и теперь он тут в полном одиночестве. Ну, если, конечно, не считать всех тех людей, что пришли с жалобами на соседей, что решили пожарить на гриле сосиски, и теперь запах чувствуется по всему району. На врачей, что не выписывают рецепты на препараты, которые, как одной гражданке казалось, нужны ей. На белок, что сидят на деревьях перед домами и прочие бестолковые жалобы. Нет, были действительно серьёзные жалобы, которые он отправлял офицерам на проверку, но такого среди всех было мало. Обычно, время для него проходит быстро, что он даже не успевает заметить, что пора на обед. Но сегодня от рабочей смены прошло всего часа три, которые казались вечностью. Радовало, что хоть после обеда с ним будет ещё один человек. Ацуши, в принципе, общительный, ему в радость о многом поговорить, но такие вот рабочие моменты… Ему надо скорее того же Рюноске, как бы не было стыдно это признавать. С бывшим наставником они часто пили чай и разговаривали. Ближе к обеду народа почти нет, как ему сказали, и что оказалось правдой. Так же ему сказали, что главное пережить утро, но парень не заметил особой сложности в этой работе даже утром. Да, бумажная волокита и глупые жалобы, но зато безопасно. Это-то и огорчало. Хотя, вероятно, поработай он тут месяц, то уже хотел бы уволиться. Шумит открывающаяся дверь, и Накаджима уже готов было услышать очередной бред, но не тут то было… В здание неровной походкой входит женщина. Та качалась из стороны в сторону, еле держалась на ногах. — Извините, но в нетрезвом состоянии не принимаем. Женщина медленно повернулась и посмотрела на него. У Ацуши всё вверх ногами перевернулось от вида этой девушки. На лице не было живого места, а в глазах было столько боли… Парень тут же выскочил из-за стойки и подбежал к ней. Усадив женщину на стул, он метнулся к кулеру и, наполнив стакан водой, вернулся. Осушив его буквально за два глотка, она прижалась к нему и заплакала. В жилах закипала злость. Кто-то посмел с ней сотворить такое. — Вам надо в больницу, а после я лично найду того, кто это сделал, — у Ацуши кровью сердце обливалось, пока слушал тихий плач. Надо было сбегать за помощью, но та вцепилась в него, как в последнего человека на земле. От этого стало ещё больнее на душе. Дотянувшись кое-как свободной рукой до рации, он вызвал подмогу. К ним прибежали почти моментально. Двое офицеров с местным врачом стояли над ними и смотрели на душераздирающую картину. Девушка, казалось, ещё сильнее в него вцепилась. Боится. — Пожалуйста, скажи, как тебя зовут и что случилось? Слёзы начали потихоньку утихать, но девушка всё равно не отпускала его. Врачу надо её осмотреть и отправить в больницу, но в таком состоянии Ацуши сам не хочет её куда-то отпускать. Она доверилась именно ему, первому попавшемуся, и не хочет отпускать. Как он может так с ней поступить? Послышался шёпот, еле различимый, но Накаджима не позволил себе не услышать. Девушку звали Джессикой, с ней сотворил этот ужас муж, и её ребёнок сейчас в опасности.***
Перед ними лежал мужчина, за которым тянулся кровавый след, сам он также был в крови и выглядел ужасно. То, что это их убийца, сомнений не было. Рюноске убрал пистолет обратно и подбежал к человеку. Сев рядом с ним на карточки, он взял его за руку и отвел от лица. Мужчина был в полуживом состоянии и едва ли мог говорить. Глаза закатывались и было ясно, что тот под наркотическими средствами. Переведя взгляд ниже, можно было заметить рану на боку, из которой сочилась кровь. Чуя хотел начать говорить, но внезапно японец закричал. — Я не хотел её убивать! Я просто хотел чёртовой свободы! Я просто хотел жить… Но почему, почему я ничего этого не ощущаю? Почему вы мне не помогли?! — из уст убийцы лился сплошной бред. Поздно бежать за налоксоном, бинтами, лекарствами и в принципе помощью. Ему уже ничем не помочь, тот буквально умирал у них на руках. Спустя пару десятков секунд тот замолк и, посмотрев на Акутагаву в последний раз, закрыл глаза. По спине пробежались мурашки от осознания того, что он умер, глядя ему в глаза. Переглянувшись с Накахарой, он поднялся. Не было понятно, откуда тот вышел и поэтому, пока Чуя сообщал по рации последние новости, вызывал скорую, Акутагава шёл по следу. Но кровь остановилась на одном месте и никуда больше не вела. Будто японец из ниоткуда появился и побрёл в их сторону. Посмотрев по сторонам и ничего не заметив кроме дверей, что они осматривали, парень глянул наверх. В потолке отсутствовала одна плитка. Посветив туда фонариком, стало ясно, что там было что-то типа потайной комнаты. Комнатой это можно было назвать с трудом, потому что потолок там был очень низкий. Скорее уж конура. Ухватив фонарик в зубы, от чего те потом будут болеть, Рюноске подпрыгнул и ухватился за выступ. Пришлось включить все свои физические способности и подтянуться. Подтянувшись как можно выше и слегка раскачавшись, парень закинул одну ногу на пол импровизированной комнаты, а после вторую, и подтянул таз ближе к стенам. Но ему не повезло напороться на что-то жидкое. От догадки, что это, вероятнее всего, кровь, его передёрнуло. Отпустив наконец-то деревянный выступ, что натирал руки, начинающий детектив выхватил фонарик из зубов. И да, это была бордовая жидкость. Кровь. Тут не встать и, если попытаться перейти на колени, то есть шанс застрять, поэтому пришлось побороть рвотный рефлекс с мыслями, что ему ещё потом надо будет что-то делать с одеждой, парень перевернулся на живот и наконец-то смог увидеть, что тут такое. Маленькое помещение, метра три-четыре в длину. Ширина ещё меньше. Тут стояла куча коробок, какие-то из них распакованные, но не было понятно, что в них. Это место не могли сделать приезжие артисты, значит, заметил он его либо после убийства, либо раньше, когда, в принципе, и приехал сюда. Прятался, значит, тут, но как тот смог залезть в нетрезвом состоянии? Делать ему тут больше нечего. Да и не хотелось, в принципе. Вся его одежда и руки были в крови. Но радовало, что хоть не волосы с лицом. Фонарик пришлось скинуть вниз, ведь брать его в рот после кровавых рук не хотелось. Переместив лицо к стене, а ноги в проём, Рюноске спрыгнул. Держаться и осторожно спускаться не было смысла. Руки бы соскользнули из-за крови, да и тут не высоко. Цирк не отличается особыми габаритами от пола до потолка, почему-то. Как на него посмотрит детектив, страшно представить. Как он будет добираться до участка, тоже. Подняв фонарик из лужи крови, Акутагава оглядел себя. Страшная картина на нём, что будто сам только что убил человека. От этих мыслей захотелось очиститься немедленно и никогда больше о таком не думать. Посветив ещё раз по сторонам, чтобы за что-нибудь зацепиться, он зацепился. Стремянка. Тут всё это время была чёртова стремянка. То есть, Акутагава мог не пачкаться этим ужасом, не сдирать руки об деревянный выступ, а просто подняться и посмотреть. Он бы хлопнул себя по лбу, не будь рука в крови. Далеко ему такими темпами до звания лучшего детектива, раз не заметил лёгкий путь наверх сразу. Чуя, заметив, как выглядит подходивший к нему его подопечный, встал, как вкопанный. На его лице было видно удивление, но оно быстро сменилось сочувствием. Его в ни в коем случае не должны увидеть обычные граждане. — Так, этого заберут в морг вместе с Джесси. После этого попрошу, чтобы подогнали машину к запасному выходу, — Акутагаве было не по себе от того, что он находится в таком виде. И было стыдно, что он сразу не заметил стремянку, из-за чего его одаривают сочувствующим взглядом, так ещё и машину персонально для него попросят подогнать к запасному выходу. Рюноске, пока врачи забирали тело, стоял в стороне, стараясь не показываться. Врачи-то не удивились, да, возможно, даже и не отреагировали бы, но он сам не мог позволить кому-то увидеть себя таким. Пока он стоял, было время на размышления. Зачем преступник тащил жертву, если мог сбежать? Если верить его словам о том, что он не хотел убивать Джесси, то становится, в принципе, понятно. Тот понял, что сотворил, и понес её, чтобы найти помощь. Никого не оказалось, поэтому он решил оставить её в надежде на оказанную ей помощь, спрятаться и убить себя. Но почему он тогда не остался в потайной комнатушке? Что хотел донести своими словами и как связано желание быть свободным и убийство? Это всё ещё предстоит выяснить.***
После душа стало даже как-то легче дышать. Одежду пришлось завернуть в чёрный пакет и выбросить, но его это не слишком волновало. Хотя то, что придётся добираться до дома в форме, не радовало. Пока ехали, все молчали и старались не акцентировать на его внешнем виде внимания. Офицер, что подвозил их, лишь округлил глаза при встрече. Грегори, так звали того офицера, имел не самую лучшую репутацию, репутацию сплетника. Все самые свежие новости? К нему. Надо узнать тайные делишки любого сотрудника отдела? Тоже к нему. И Акутагава понимал, что к вечеру все будут знать об этом. Именно за это он и недолюбливал его. Зачем лезть к кому-то в личную жизнь? А сейчас, шагая к своему, хоть и временному, столу, готовиться к опросу, Рюноске наткнулся на взвинченного чем-то Накаджиму. Он частенько пребывал в таком состоянии и, в принципе, был очень эмоциональным, но сейчас было что-то другое. Тот сидел за ноутбуком, пока рядом сидела в ужасном состоянии девушка. Почему это его напарник сейчас не на новом месте работы отбывает наказание, а сидит и над чем-то работает? Это и хотел спросить подходивший Рюноске, но парень быстро поднялся из-за стола и быстрым шагом, задевая его плечом, направился в известное только ему направление. Девушку, тем временем, забрал офицер Уильям и повёл на выход. Подумать об этом парень не успел, ведь его подозвал к себе Чуя. Но, вероятнее всего, того вызвали поработать, и эта работа связана с избитой девушкой, что сидела рядом. Но работа по расписанию и работники сами себя не опросят. — В общем. Нашего убийцу зовут Цутому Куроки, тридцать лет. Родился в Киото, но большую часть жизни провёл в Токио. Там он и устроился несколько лет назад в цирк воздушным гимнастом, — детектив глянул в свои бумаги. — Нам предстоит опросить около тридцати человек, тоже артистов. Поэтому я попросил Фёдора нам помочь, раз тот свободен. Ему я доверяю. Тридцать человек... Мягко говоря, дохрена. Но Рюноске готов к трудностям. — Мог бы и не произносить последнюю фразу. Это и так понятно. Нас бы не поставили в напарники в ином случае, — Фёдор Достоевский, дотошный до каждой мелочи человек, как и всегда выглядел угрюмо. С его вечно угрюмым лицом даже Акутагава рядом не стоял. — Да-да, — Накахара проигнорировал слова напарника и продолжил разговор, протягивая парню бумагу. — Так, вот тебе список тех, кого ты должен опросить. Твоя допросная под номером четыре. Вперёд, — детектив замолчал на мгновение, что-то обдумывая. — Ты вроде смышлёный малый, но если что — зови. Так уж он и позовёт, конечно. Он должен сегодня хоть с чем-то да сам справиться, доказать, что что-то, да может. Иначе всё. Пиши пропало. Чуя повернулся к напарнику, что-то говоря, но Рюноске уже не слышал, читая список. Японские имена и фамилии поражали...***
Ацуши, на которого надеялась Джессика, не мог подвести. Ни её, ни себя. По данным, что дала ему девушка, мужа звали Виктором, и сейчас тот находился дома, где также находилась их двенадцатилетняя дочь Анжелика. Мчась по городу, он надеялся лишь успеть. Жизнь ребёнка в его руках, и от этого факта внутри всё сжималось. Если он не успеет... Никогда не простит себе. Не сможет посмотреть в глаза Джессики и не знает, сможет ли, в принципе, продолжить карьеру полицейского. В такие моменты Ацуши жалел, что согласился на такую работу. Корил себя за излишнюю эмпатию и эмоциональность. Но потом вспоминал, ради чего это делает, ради чего работает и так изматывает себя. Эти шесть минут, что Накаджима добирался до нужного дома, были вечностью. Все казались слишком медлительными, за что он обещал каждого из водителей привлечь к ответственности за то, что не пропускают полицейскую машину с сиреной. Толком не проверив, закрыл ли он машину, парень понёсся к дому, по пути доставая оружие. Дверь, что неудивительно, оказалась открытой, но будь та железной с десятью замками, Ацуши бы не думая смог выбить её. Время шло на секунды. Бегло осмотрев первый этаж и заметив лишь полный кавардак, парень поднялся на второй этаж и, остановившись, прислушался. В полной тишине едва различимо было слышно кряхтение во второй комнате от него. А мат, что послышался после именно за той дверью, лишь подтвердил это. Он ворвался в комнату и, тут же заметив на периферии зрения мельтешение, пригибается, а после моментально разворачивается и, приподнимаясь, бьёт кулаком в скулу. Мужчина, тот самый Виктор, был крупного телосложения и довольно высоким, покачнулся и, выронив биту из рук, накинулся на него. Ацуши, что не успел должным образом среагировать и отбежать, был повален огромной тушей, а оружие, что было выбито из рук, откатилось к стене. Два удара по лицу вывели его из состояния на несколько секунд. Больно. Но Ацуши не мимоходом заглянул в полицию, чтобы не иметь возможность справиться даже с таким. Сфокусировав зрение, парень, стараясь ударить посильнее, бьёт головой в лицо. Неприятно. В ушах зазвенело, но он ударяет второй раз и резко, насколько может, сгибает ногу, пока Виктор ослабел. Коленка упирается в пах, и мужчина окончательно теряет власть. Накаджима отталкивает его и, достав шокер, бьёт током уже хотевшего снова на него накинуться мужчину. Звук упавшего тела, а после всё затихает. Подойдя к отключившемуся мужчине, он, перевернув его на живот, надевает наручники. В голове гудит, а во рту скапливается слюна, перемешанная с кровью. Но не это сейчас важно. Важно то, что Ацуши замечает девочку около окна без сознания. Внутри всё рухнуло. Неужели не успел? Неужели, сейчас эта кроха перед ним мертва...? Подбежав к Анджелике, парень видит множественные гематомы, в том числе и на шее. Душил. Дрожащими руками он поднимает руку девочки и прикладывает два пальца к запястье. Нащупывает слабый, но пульс. От облегчения и свалившегося камня с груди на лице расползается слабая улыбка. Ацуши хочется плакать от того, что всё хорошо. От того, что он всё-таки успел. Но он лишь берёт рацию. Она жива, но находится в критическом состоянии. Схаркнув слюну с кровью в платок, он включает её. — Это шестидесят шестой. Нужна скорая по адресу ... для двенадцатилетней девочки. Без сознания. Множественные гематомы, гематома от удушья на шее. Пульс слабый, — дождавшись «принято», Накаджима встаёт, поднимает оружие и убирает обратно в кобуру. Трогает своё лицо, натыкаясь на кровоподтёк. Благодаря адреналину в его крови во время схватки боль притупилась, но сейчас начала нарастать с новой силой, припоминая, что, если бы парень не упустил момент и отскочил, то голова с лицом не пострадали бы. Но Ацуши не жалеет. Главное, что спас. Скорая послышалась уже через две минуты, а вместе с ней начал «просыпаться» и этот ублюдок. Сев рядом с ним на корточки, парень и не знает, что делать. Хотелось пару раз отпинать и плюнуть в лицо, но Ацуши придерживается законов. Его поймут, но так он предаст свои принципы. С ним разберётся суд. Фельдшеры скорой помощи поднялись с носилками. — Встаём, ублюдок, — но вот в выражениях Ацуши не сдерживается и, взяв мужчину за руки, что закованы в наручниках, тянет на себя. — Теперь с тобой будет разбираться суд. Мужчина с ненавистью посмотрел на него, но приказ выполнил, и через минуту тот уже сидел на заднем сиденье автомобиля. К нему подошла милая на вид девушка-врач. — Вы в ужасном состоянии, давайте я хоть синяки и ссадины обработаю. По-хорошему ему надо вызвать ещё машину, чтобы забрали Виктора, а после съездить в больницу для осмотра и проверить возможное сотрясение, но сейчас ему это было не нужно. По-хорошему он не должен был, в принципе, один ехать, но как получилось. И также он должен сам привезти его в участок, а там уж в медпункте обработает синяки и вытрет кровь. — Всё хорошо, ничего не надо, — Ацуши глянул на девочку, что выносили на носилках. — Вы лучше о ней позаботьтесь. — Конечно, офицер. Это же наша работа, — девушка мило улыбнулась и, кивнув на прощание, отошла в сторону машины. Поехал Накаджима обратно в участок только тогда, когда скорая уехала. Как же он надеялся на то, чтобы с девочкой всё было хорошо. Но вот мужчине... Не мужчине, а больному ублюдку, казалось, было всё равно. Таких мужчинами не называют.***
Акутагава опрашивает уже шестого человека. И слышит также в шестой раз, что Цутому был хорошим человеком, который и мухи не обидит, что уж говорить об убийстве... Но что-то ему не нравилось во всех них. Те, будто что-то не договаривали и, в принципе, вели себя очень нервно. — Вы знали, что в основном коридоре в потолке есть потайной вход в комнатушку, где и прятался Цутому? — Нет... Но после того, как я выступила, я вышла туда и заметила лестницу посередине этого коридора. Ну и, соответственно, убрала её к стене, — у девушки обкусаны губы, а также та всё время опроса теребила пальцами по столу. Тоже нервничала и что-то скрывала. Это что-то не давало ему покоя, ведь буквально все, кого Рюноске уже опросил, нервничали. Но он не знал, как правильно задать вопрос, ведь они, во-первых, не подозреваемые в чём-либо, а во-вторых... Ну, подумаешь, нервничают. Всё-таки не каждый день тебя вызывают в полицию из-за знакомого, что оказался убийцей. — Ладно, вы свободны. Крести! — офицер заглянула к ним. — Забирай и давай мне следующего, — зачеркнув имя девушки, он отложил ручку и протёр глаза. От допросной уже болели глаза. Заходит мальчишка. Вот к чему, так к тому, что к нему попадёт мальчик лет пятнадцати, Акутагава не был готов. Но с ним, возможно, будет полегче... Сейчас он точно задаст какой-нибудь наводящий вопрос, что выведет этих нервничающих на чистую воду. — Представьтесь, пожалуйста. — Меня... — мальчик замолк, но через мгновение вновь продолжил. — Меня зовут Макото Сабуро... — вновь пауза. Этот не нервничает. Мальчик очень сильно запуган и чего-то очень боится. — Мне шестнадцать лет. — Итак, хорошо, Макото. Ты хорошо знал Цутому? Может, в последнее время у него поменялось поведение как-нибудь? Паренёк довольно долго молчал и почему-то озирался. Будто боялся, что за ним следят, боялся говорить. Акутагава не напирал и спокойно ждал, хотя уже довольно устал. Главное - вести себя спокойно, с лёгкой улыбкой на лице показывать, что ему можно доверять. Особенно такому маленькому и запуганному. Такие дети вызывали сочувствие. Как так можно запугать бедного и беззащитного ребёнка, что тот боялся говорить? Руки таким поотрывать только. И вот, Макото наконец-то подал голос. Но Рюноске услышал совсем не долгожданный ответ на его вопрос. — Можно... Пожалуйста, бумагу и ручку? — парень совсем не удивился. Тот итак еле говорил, поэтому такая просьба не удивительна. Протянув ему листочек, Рюноске начал наблюдать за его действиями. Тот что-то писал, потом снова зачёркивал. И такая процедура повторилась несколько раз, перед тем, как всё-таки протянуть обратно бумажку. Но там был не ответ на его вопрос, а кое-что похуже... Раскрыв глаза от удивления, Акутагава глянул на Макото, но тот лишь помотал головой. «Помогите» гласила записка, а также адрес, время и просьба прийти одному.Продолжение следует...