По ту сторону кордона

И тогда многие вещи встают на места, но тебя это совсем не успокаивает. Кто вообще согласится поверить в собственную смерть, будучи живым? И хоть ты не отрицаешь, что способна на самоубийство, в твоей памяти ты пообещала отцу продолжить дело его жизни. И отомстить. Однако ни ты, ни полиция так и не нашли скрывшегося виновника трагедии. Который, возможно, направил дуло и в свою гнилую голову, когда сбежал с места преступления в безлюдную глушь сибирских лесов, пока ты рыдала у бездыханного тела. И сейчас ты пришла на то же место именно за тем, чтобы покончить страдания. Нарушить обет. Судя по всему, повторно. Становится противно. От самой себя. От собственной слабости и беспомощности. От невозможности повлиять на судьбу, в которую ты даже не веришь. И ты оседаешь на ледяную землю, чувствуя, как фонарик выскальзывает из холодных рук, утопая в снегу, оставляя тебя практически в кромешной тьме, а обмороженное лицо обжигают горячие слёзы, которые ты больше и не пытаешься сдерживать. Ты пришла сюда умереть. Отдаться вечной тишине ночной тайги. Но оказалось, что ты уже мертва. Ты потеряла всё — семью, работу всей жизни и даже саму себя. И видишь в этом лишь свою вину. Обращаешь заплаканный взор к небу, ища в тёмной синеве ответ на единственный вопрос — что тебе теперь делать? И тогда накатывает знакомое чувство. Ощущение, как чей-то взгляд скользит меж лопаток. Знакомый взгляд, от которого по коже бегут мурашки. И ты настороженно поворачиваешь голову в бок, замечая тёплое красное свечение, природу которого невозможно объяснить, не показавшись безумцем. Кем ты уже и являешься — и потому легко додумываешься до истины. Нутром понимаешь — от тебя ждут первого шага. И ты наконец его совершаешь. Неуклюже поднимаешься, пошатываясь на ватных от страха ногах, и зажмуриваешься — потому что ещё не готова. Оборачиваешься всем телом в сторону чужака, что заочно успел стать своим. И медленно поднимаешь дрожащие веки. Отшатываешься, едва не падая обратно на холодную землю, и задираешь тяжёлую голову выше, бессознательно приоткрывая рот в немом испуге. Ты ожидала чего угодно, но то, что предстало перед тобой, переплюнуло даже самые абсурдные домыслы. Не знаешь, куда смотреть — в какой из пяти полностью алых глаз, чьи угольные зрачки прикованы к твоему замершему в ужасе лицу. Теперь ты знаешь, почему столько раз слышала звуки сохатого. Потому что возвышающееся перед тобой создание обладает всеми атрибутами сего животного — от гигантских лопатообразных рогов, с которых лохмотьями свисают окровавленные шматки бархатной кожи, до раздвоенных копыт неестественно огромных размеров, чьи отпечатки ты встречала несколько раз за последние дни. Теперь понимаешь, что трактовала все обнаруженные следы правильно, просто упорно отказывалась это признавать. Величественное в своём спокойствии существо невозмутимо взирает на твою жалкую реакцию. Ясно одно — это далеко не первый раз, когда оно планомерно выслеживает жертву, а затем являет себя ей. Не выносишь пронзительного зрительного контакта и пугливо скользишь взглядом на чужую грудь, источающую свет того же цвета, что пятерня прищуренных очей. За выступающими рёбрами виднеется гигантское сердце, сокращающееся в мерном, в отличие от твоего, ритме. От порождения чьего-то больного разума — не твоего ли? — разит сырой землёй, смешанной с металлическим запахом свежей крови, и веет теплом, словно от брусчатых стен протопленного зимовья, создавая неприятный контраст чего-то родного и одновременно чужого. Из полного коматоза мыслей и эмоций тебя вырывает когтистая ладонь, протянутая в пригласительном жесте. Переводишь расфокусированный взор куда-то мимо неё и исступлённо мотаешь головой в отрицании, робко отшагивая назад. Не желаешь принимать предложение, каким бы оно ни было. Ещё не время. И твоё решение было услышано. Безмолвный наблюдатель исчезает из виду в тот самый момент, когда ты в очередной раз моргаешь слипающимися ресницами, оставляя тебя на растерзание лютующему морозу самой долгой ночи в году.