По ту сторону кордона

Потом. Ты разберёшься с этим круговоротом безумия потом. Кто там обещал отдых после смерти? В твоём случае объём работ лишь ежедневно растёт. Откидываешься на кровать и прикрываешь глаза. В нос постепенно всё-таки просачивается сладкий цветочный аромат, пугая своим присутствием взбудораженный разум. Не может быть саранок посреди зимы. И всё же они здесь — мозолят даже закрытые глаза, всплывая ярким образом в голове. Глубоко вздыхаешь и резко встаёшь с нар, пошатываясь от боли в каждой части испещрённого порезами, изукрашенного синяками тела, и подходишь ко столу, чтобы осмотреть нежеланный дар. Засматриваешься на причудливую закрученную форму оранжевых бутонов, из-за которых цветы и получили оправданное название — барашки. Ладонь сама тянется прикоснуться к бархатной поверхности лепестков, но ты, словно обжёгшись, отдёргиваешь её в самый последний момент. Обманчиво невинную красоту затмевает недоброе предчувствие, будто тебя пытаются заставить действовать по чужой наводке. Следующие несколько дней проводишь в удивительном спокойствии. Никто не заявился незваным гостем и ничто не нарушило привычный порядок вещей, заставляя вновь усомниться в событиях последней недели. Лишь неувядающий — даже без требуемого любым нормальным растениям ухода — букет огненных лилий продолжает лежать на прежнем месте, потому что ты так и не решилась к нему притронуться. Потому что от одного взгляда на эти рыжие листья, алый отлив которых теперь ассоциируется с негласным хозяином мёртвого леса, ты теряешь самообладание, жадно желая принять изящный подарок, отчего становится не просто жутко, а по-настоящему страшно. Потому что в последний раз ты целиком теряла собственную волю лишь наедине с ним. В день, который обещает быть достаточно тёплым, чтобы не жалеть о выходе на улицу, ты вновь наведываешься на ближайшую из кормушек и проводишь на ней несколько часов, оглядывая оледеневшие трупы и размышляя над причиной трагедии подобного масштаба. Злишься на себя — за сотни погубленных жизней, чья сохранность была чуть ли не единственной твоей обязанностью. Конечно, природа со временем оправится и от подобной катастрофы, однако это не отменяет твоей вины. Тяжелее всего видеть среди погибших животных краснокнижных дзеренов, численность которых удалось восстановить до приемлемого уровня лишь с десяток лет назад. Нельзя превращать место кормления в место захоронения. По-хорошему нужно сгрести трупы в общую яму, которую, однако, не вырыть в одиночку, да и каждая туша весит не менее пятидесяти килограмм — тебе вряд ли по силам сдвинуть хоть одну из них. Самый верный способ избавления от тел — сжечь их, но тогда будет невозможно точно определить причины сего происшествия. Задумываешься о том, насколько целесообразно вообще размышлять о подобных вещах. Как будто весной кто-то приедет. Приедет, но не в твои края, куда закрыта дорога живым. Поводишь плечами, отгоняя неприятные мысли, и отправляешься домой. Ты не можешь сделать ничего, кроме как почтить память напрасно почивших существ. Пустые страдания не вдохнут в них жизнь. И понимаешь — стало немного легче. Потому что ты наконец смогла спокойно обдумать случившееся и принять его. И так не наполненные развлечениями дни сливаются воедино: не за кем ухаживать, пополняя кормушки, некого подсчитывать — на свежем снегу не найти даже следов полевой мыши. И тогда ты решаешь принять злосчастный дар. Потому что ранее предоставленное право выбора у тебя всё-таки отобрали.