По ту сторону кордона

Может, всё-таки стоило взять ружьё? Они не смогут тебя обнаружить, так ведь? Но почему тогда никак не заткнётся злосчастный пёс? В памяти всплывает испещрённое шрамами тело твоего покровителя, и ты, кажется, наконец понимаешь, откуда они могли появиться. Срываешься с места, разворачиваясь в противоположную от ожившего собачьего трупа сторону, тут же врезаясь в смрадное месиво, от которого мгновенно отскакиваешь назад, упираясь неверующим взглядом в то, что должно быть невозможно по законам того мира, в котором ты предполагала оказаться. Мотаешь головой в отрицании, глядя прямо на ухмыляющееся нечто, мало чем напоминающее человека — лишь одежда, какую обычно носят охотники, намекала на его прошлое. Да и усмешку ты считываешь лишь по её очертаниям — у ходячего мертвеца отсутствуют не то что губы, а практически вся лицевая плоть. Оголённый до кости, словно у сифилитиков, нос; зияющие в позеленевших, блестящих от проступившего трупного жира щеках рваные дыры; и впалые, покрытые пеленой, словно у тухлой рыбы, глаза, напоминающие те, что окружают тебя в темноте. На мгновение зажмуриваешься, с трудом отгоняя от себя эти самые обезображенные бесплотные тени, пытаясь исчезнуть, сбежать от кошмара, но тошнотворный запах, проникающий всё глубже в глотку, напрочь отказывается уходить, и ты понимаешь, насколько жалко твоё положение. И ты даже не знаешь, откуда начать продумывать план действий, потому что мысли отказываются собраться в кучу из-за непонимания, с чем имеют дело. Ты посмела допустить мысль, что разобралась с собственными возможностями в этой безумной реальности, но оказалось, что не приблизилась ни на шаг к разгадке её законов. Чувствуешь, как стопы начинают утопать, но совсем не в снегу, а будто в воде, и ты опускаешь взгляд, встречаясь с болотистым месивом, в какое обратилось белёсое холодное полотно, и с замиранием сердца понимаешь, что это для тебя означает. Вцепляешься немеющими руками в одну из ног, затянутых по щиколотку в морозную трясину, ощущая на себе насмешливый взгляд мутных глаз, и боковым зрением замечаешь приближение изуродованного силуэта, и тут же оставляешь попытку высвободиться, выпрямляясь в ожидании нападения. Которое происходит совсем не лицом к лицу, а со спины — прямо в ухо ударяет булькающий, режущий слух смех, больше напоминающий звуки агонии, и ты вздрагиваешь, когда кожу обдаёт стылым дыханием одного из мертвецов, и сжимаешь руки в кулаки, поводя плечами от бегущих по спине мурашек. И почему в мире живых твои подавленные чувства решили вдруг обостриться? Прежде чем ты решаешься прервать вторжение, смрадное создание невзначай касается твоей шеи, обтирая гнилостными выделениями своего тела холодную кожу, и ты сдавленно вскрикиваешь, вскидывая ладонь к пузырящейся ране, тщетно пытаясь избавиться от едкого вещества, лишь увеличивая поверхность поражения. Внезапно воцаряется гробовая тишина, и ты переводишь испуганный взгляд к тому из утопленников, что замер впереди, замечая нездоровый блеск в его тусклых глазах, и вдруг понимаешь — твоя уязвимость оказалась для них прямым сигналом к действию. И ты надрывно кричишь, когда стоящее позади нечто впивается своими трухлявыми когтями тебе под рёбра, преодолевая слои одежды, словно их и нет вовсе, и вцепляешься слабыми руками в скользкое мясо, пытаясь отодвинуть от себя вторженца, и с ужасом видишь, как приближается его помощник, склоняясь к твоему лицу. Он едва успевает протянуть позеленевшую руку к твоей щеке, почти касаясь её, как отвлекается на истошный собачий вой, моментально отстраняясь и оборачиваясь на шум со стороны тайги. И ты чувствуешь, как измученную плоть оставляют в покое, и сдавленно стонешь, с глухим всплеском падая на колени, обхватывая руками сочащуюся кровью грудину, словно это хоть как-то поможет облегчить режущую боль. Переводишь отрешённый взгляд туда, куда устремил свой один из мучителей, и замечаешь меж тёмных крон сумеречного леса знакомую пятерню алых глаз.