По ту сторону кордона

Не успеваешь даже окинуть взглядом своего освободителя, тут же захлёбываясь ледяной водой, что имеет металлический привкус из-за твоих сочащихся кровью ран. И ты понимаешь, что заслуживаешь подобного отношения не только за неповиновение, но и за то, что заставила за себя заступиться. И ты, кажется, начинаешь догадываться, почему он не последовал за тобой в мутные воды — прежде нужно закончить начатое. Чувствуешь, как остатки сил покидают истощённое тело, и не понимаешь, почему до сих пор не оказалась по ту сторону, а продолжаешь погружаться во тьму, казалось, бездонной реки, в которую за тобой остерегаются следовать даже призрачные души. Отпускаешь всякое сопротивление, всецело отдаваясь беспроглядной мгле, не пытаясь даже высвободиться из её плена, и совсем теряешь ход времени, чувствуя, как от холода и недостатка кислорода притупляются мысли. Однако ты догадываешься, что если и погибнешь, то совсем не от удушья или обморожения, а от не перестающих кровоточить рваных порезов, потому что их природа равноценна твоей. Но тебе совершенно не страшно, и даже совсем не грустно. Потому что однажды ты уже пришла к принятию смерти — кроме самого процесса, ничего нового не происходит. И ты почти не удивляешься, чувствуя, как кто-то отбирает твоё ослабленное тело прямо из цепких объятий сестры-реки, что радушно спрятала тебя от посторонних глаз — живых и мёртвых, и даровала передышку взволнованному рассудку. Разлепляешь тяжёлые веки ещё под водой, замечая, как гораздо более тёмная, похожая на венозную кровь смешивается с твоей собственной, алой, напоминающей цвет его глаз. И когда тебя высвобождают из места, куда совсем недавно заточили, и осторожно укладывают на влажных то ли от крови, то ли от воды руках, ты делаешь жадный вдох, откашливаясь, давясь внезапным доступом к кислороду, и упираешься замыленным взглядом в того, чьё лицо, особенно в районе рта, покрыто багровой жидкостью, едва заметной на угольной коже. Сдавленно усмехаешься, чувствуя, как на глаза наворачиваются тёплые слёзы, и прячешь эту слабость, прижимаясь холодной головой к разгорячённой груди, и шепчешь хриплое: "Спасибо". Тебе хочется сказать гораздо больше, но слова не способны передать и доли той смеси чувств, что ты испытываешь к этому странному созданию, чьи объятия дарят больше, чем любое, даже самое светлое воспоминание о прошлой жизни. И ты готова поклясться, что не только твоё сердце ускорило ритм. Зажмуриваешься, вновь встречаясь с мрачной компанией теней, что с трудом отгоняешь, мечтая оказаться у зимовья, которое всё это время служило твоим персональным пристанищем покоя, куда был закрыт путь любой нечести, кроме тебя самой — теперь ты хочешь, чтобы и он мог туда ступить. Вздрагиваешь, учуяв запах печного дыма, пробивающийся сквозь аромат свежей и гнилой крови, и робко открываешь глаза. Искренне удивляешься, что у тебя получилось сотворить задуманное — после неудачи за чертой ты успела подумать, что больше не обладаешь подобной силой. И тогда ты понимаешь, почему твой спутник не выходит за пределы этого мира, а посылает своего прислужника — потому что он так же, как и ты, обделён возможностью свободно перемещаться по миру живых. Чувствуешь, как тебя осторожно опускают на крыльцо, поддерживая, словно фарфоровую фигуру. И ты была бы безмерно благодарна за подобный жест, если бы сам ухажёр не был исполосован глубокими ранами, которые, как бы он ни старался скрыть, приносили видимый дискомфорт, заставляя их обладателя вздрагивать от любого движения. И ты не сдерживаешься, через боль вздёргивая собственную руку к чужой в тот самый момент, когда он уже готов был скрыться с твоих глаз, и несмело тянешь когтистую ладонь за собой, в сторону входной двери.