I was told when I get older, all my fears would shrink
__________________
Мне говорили, что когда я вырасту, все мои страхи испарятся
Twenty one pilots — Stressed out
Сегодня на ужин Драко пришёл позже всех. Его порция еды одиноко стояла за длинным обеденным столом. Он отодвинул стул, и тот громко скрипнул в тишине столовой, раздражая перепонки. На ужин его верно ждали рыба и картофель, приправленные горошком. Он поковырял вилкой в тарелке, но желания отведать содержимое не появилось; всё, чего сейчас хотел Драко — смыть с себя этот день и вернуться на неделю назад, когда его будни здесь сменяли привычными, рутинными делами, одно за другим. Сегодня он пропустил обед, а позавтракал лишь наскоро одним сандвичем, а потому сделал ещё попытку — наколол на вилку кусок розовой рыбы, — но остановился на полпути и всё-таки отодвинул тарелку. Вместо этого он сделал глоток остывшего чая. Противная несладкая жидкость лишь вызвала неприятный спазм голодного желудка, но было всё равно; мысли крутились лишь о том, что дела его становятся дерьмовей некуда. Вчера утром он разговаривал с преподобным Марком о том, чтобы работать в приходе, и тот обещал подумать, а после и Смит заверил по телефону, что разрешит ситуацию. Волноваться, что происходит в стенах церкви, не приходилось. Поэтому Драко провёл весь оставшийся день за наведением порядка в своей комнате, после принял горячий душ, сходил на ужин и хорошо поел, а после выкурил на ночь несколько сигарет — по его маленькой традиции, чтобы сон был крепок. Один день без происшествий и беспокойные ночи до этого дали о себе знать — Драко заснул, едва коснувшись подушки, и сон его был спокойным и крепким. Сегодня же утром Марк вызвал его к себе и, к счастью Драко, удовлетворил его просьбу, согласившись, чтобы он помогал в приходе. Теперь он должен был зажигать лампадки во время церковных служб, раскладывать книги с людскими текстами к богу и провожать прихожан после проповедей. Практически всё то, что делал прежде Эдди. Марк сам показал Драко, где лежат книги — выяснилось, что это называлось молитвенником, — показал сосуды, куда сливать уже отгоревшее масло из-под лампад, где брать новое, рассказал, почему важно прощаться с каждым из прихожан. Также Драко нужно было выучить основную молитву, чтобы во время службы он не выделялся и не стоял молча меж других служителей. По сравнению с лесом, дела здесь казались чересчур скучными. В лесу он чувствовал себя свободным, но не теперь. Оставалось смириться и сидеть тихо, как мышь. Уже после обеда состоялись похороны Эдди. Погода стояла ясной и тёплой, приятно пахло сладковатой хвоей, отогретой солнцем. Драко снял джинсовку, оставшись в свитере с узором в рубчик, который выдал ему ещё год назад Смит; впрочем, вся одежда, которой он обладал здесь, была кем-то ношеной, хоть и в хорошем состоянии. Собравшихся на похороны было не так много — с десяток самих служителей и жителей церкви, и несколько прихожан, кому Эдди, похоже, был небезразличен. Но никого из родственников не оказалось. Драко помнил, что у Эдди где-то осталась сестра, но тот не знал, куда она переехала. И не пытался искать её. Думала ли его сестра о том, где сейчас Эдди и что с ним? Или образ его жизни навсегда вычеркнул Эдди из её семьи? Узнает ли она, что брата больше нет в живых, и что почувствует? Эти мысли занимали Драко, пока он смотрел, как два служителя церкви под руководством преподобного Марка с трудом вскапывали мокрую землю. Лопаты поднимались и опускались практически синхронно, отбрасывая в сторону рваные куски земли, делая яму всё глубже и глубже. На лицах служителей блестел пот, на лбах проступили кривые вены. «Если бы у них была магия, они могли бы управиться в один взмах палочки», — отметил про себя Драко. После того, как вечная яма для Эдди была готова, люди по очереди медленно подходили прощаться с ним к чёрному лакированному саркофагу. Драко, стоявший вот уже совсем рядом, увидел очертания посмертной, тёмного цвета одежды, в которую был одет Эдди. Он ощутил внезапный порыв, хотел развернуться и уйти, и когда подошла его очередь, это стыдливое ощущение стало лишь острее. Всё кричало ему: «Беги, тебе нечего здесь делать! Как ты будешь смотреть на то, что произошло по твоей вине?» Воздух, казалось, сжимался в открытом пространстве, дыхание его стало прерывистым. «Возьми себя в руки!» — приказал он себе и неуверенным шагом всё же подошёл к массивному, блестящему на солнце лакированному саркофагу. Драко разомкнул губы, пытаясь вымолвить последние слова. Горло засаднило, и вместо слов получился нечленораздельный сдавленный звук. Его шокировал вид лежащего в чёрном костюме Эдди среди неестественно ярких букетов и цветочных венков. Казалось, он просто спит, и если дотронуться до него, он откроет глаза и скажет: «Эй, какого чёрта тут происходит, малыш? Есть табачок?» Да, Эдди был любителем поострить. Глядя на закрытые бледные веки, Драко, прочистив горло, всё-таки произнёс то, что хотел: — Надеюсь, что ты смог бы простить меня, Эдди. Если твой бог действительно существует, ты отправляйся в хорошее место, ладно? Прости меня… — смахнув незаметно проступившие слёзы, Драко заговорил тише, на секунду горько улыбнувшись: — Знаешь, кажется, я научился водить машину. Я бы мог сказать тебе, что это было здорово, но мне было так страшно. Я больше не вернусь туда. Сегодня, — голос дрогнул, — я занял твоё место, Эдди, чтобы спрятаться от них. Ты заслонил меня, но я творил ужасные вещи… Прости, что не смог ничего сделать, чтобы ты остался живым. Я буду скучать по тебе, Эдди, правда. Спи крепко, пусть никто и ничто тебя не потревожит. Подняв глаза, Драко спрятал свою минутную слабость и, погладив нагретую солнцем лаковую поверхность, пропустил попрощаться следующих. После похорон все разошлись по своим делам, занялись обычной рутиной. Драко вернулся в церковь, присел на скамейку недалеко от входной двери, чтобы чувствовать больше воздуха, в котором так нуждался сейчас. Ощущая смесь малознакомых прежде эмоций, после похорон Драко долго сидел, обратившись взором к обездвиженной фигуре в центре зала, которая не понравилась ему изначально, когда он первый раз ступил на порог церкви. Мужчина, слишком реалистично высеченный из тёмного старого дерева, покрытого множественной паутиной трещин, был прикован к большому кресту. Зачем он здесь? Драко ни у кого ни разу так и не поинтересовался, хотя атрибутика этой фигуры была повсюду. Значило ли это, что фигура — символ их бога? Драко признавался себе, что этот отвратительный образ пугал его каждый раз. И он не понимал, зачем смотреть на страдания этой фигуры, показывать её, носить её на себе. Тут же он вспомнил другую статую, которая появилась в Атриуме после того, как Министерство прибрал к рукам Волан-де-Морт. Был ли у этой фигуры такой же смысл угнетённости? Хороший ли человек перед ним? Продолжая разглядывать трещинки на фигуре и строить догадки, он не заметил, как рядом возник преподобный, отвлекая Драко от бесполезного дела непривычно твёрдым голосом: — У меня к тебе разговор Дерек, сейчас. Его сухая интонация и отсутствие объяснений требовали идти за ним. «Может, — подумал тут же Драко, — нельзя вот так просто сидеть без дела? Или Марк снова отчитает за курение на территории церкви?» Он послушно встал со скамьи и последовал за удаляющейся спиной Марка, облачённой в чёрную накидку. Ещё совершенно не зная, что предстоящий разговор кардинально перевернёт его жизнь здесь. — Садись, Дерек, — голос Марка прозвучал слишком жёстко, будто бы он был зол. — Или, может, мне стоит звать тебя по-другому? Драко, оцепенев от вопроса, не решился зайти в кабинет, оставшись стоять в проёме, скрывая напряжение. Едва ли непринуждённо он спросил: — О чём вы? Резкий стук ладоней преподобного о поверхность стола выбил из Драко всю показную непринуждённость, заставив напрячься ещё больше. С дубовой столешницы в воздух поднялся тонкий слой пыли. «Он знает… Он знает, что я никакой не Дерек Перес, но откуда?» Марк вышел из-за стола, прихватив знакомого цвета лист бумаги. Протянув его, ещё более жёстко произнёс: — Не ври мне, сынок. Драко, молча и без возражений, взял белый пергамент дрогнувшими пальцами. Марк же, покачав головой, подошёл к окну, выуживая из кармана своей накидки круглую цепь бусин. Он быстро перебирал их по порядку, одну за другой. — Я знаю, что никакой ты не Дерек Перес. В полицейском участке работает мой друг, я сделал запрос ещё вчера. Сегодня он предоставил мне всё о Дереке Пересе. Ты знал, сынок, что он пропал без вести в Нью-Мехико больше года назад? Да и выглядит он немного старше тебя, лет так на пятьдесят. Посмотри на его лицо, не стесняйся, — Марк ядовито усмехнулся. — Я не потреплю лжецов под своей крышей. Драко молча смотрел на «мёртвый» портрет настоящего Дерека Переса. Он пробежал взглядом по написанной информации, которую и так уже видел прежде, когда решил позаимствовать это имя с пачки молока. Прощай, Дерек Перес, неплохое у тебя было имечко. — И что теперь? Если я скажу вам своё имя, что это изменит? Драко не знал, что ему делать. Выйти из этой комнаты, бежать подальше отсюда и будь что будет? Назревающие планы прервал преподобный: — Ты прав, ничего. — Марк повернулся к нему. В светлых глазах была живая злость; обычно такой сухой и спокойный, преподобный был не похож на самого себя. — Я уже созвонился с Джоном. Его объяснения показались мне сомнительными, но он чересчур уж настойчиво попросил не выгонять тебя и не передавать в руки полицейских. Я обязан кое-чем Джону, поэтому пока что ты продолжишь здесь жить, но полностью на моих условиях. Джон со мной согласился. Здесь не мотель, сынок. — Марк практически вышел из себя. — И не постоялый двор! Мы помогаем тем, кто нуждается в этом и верит в нашу помощь, а не лживо пользуется ею. — С чего вы взяли, что мне не нужна ваша помощь? — Слова грубо слетели с губ раньше, чем Драко себя остановил. — Я не могу уйти, мне больше некуда, понимаете?! Вы можете верить Джону, что бы он вам ни сказал. Я не опасен. Я не… Драко хотел сказать, что он не преступник, но тогда соврал бы преподобному, поэтому просто замолчал, оборвав фразу. — Как тебя зовут? — Драко. — Придумывать новое имя не хотелось. Глаза Драко были подняты и смотрели прямо. — Меня зовут Драко, надеюсь, обойдёмся без фамилий? — Не слышал раньше таких имён. — Марк коротко кивнул. Драко подумал, что преподобный после разговора со Смитом уже знал его настоящее имя, и теперь просто проверял, солжёт ли он снова. — Мать назвала так в честь созвездия. Семейные традиции, знаете ли, как оно бывает. В глазах Драко мелькнула злость. Он не понимал, зачем так подробно объясняет Марку о своём имени. — Хорошо, допустим. — Марк пристально и недовольно глядел на него. — Знай, что Джон приедет в конце месяца и заберёт тебя. Это всё, что я готов терпеть. Ни дня больше. А до этого времени, как я и сказал, ты под моим контролем. Не понравятся мои условия — двери открыты, я не держу. Лишь ради просьбы Джона готов уступить этот месяц. Кажется, ты ему совсем не безразличен. — Я понял, спасибо. — Драко уже хотел развернуться и выйти, но Марк остановил его жестом руки. — Постой, скажи мне вот ещё что. Что на самом деле случилось там, в лесу, с Эдди? Казалось, Драко больно ударили тупым предметом. — Что? — Что случилось с Эдди? Умер ли он на самом деле своей смертью? Есть ли у меня причины верить в то, что ты рассказал мне и полицейским в тот день? Это не даёт мне покоя с того самого дня. Твоя реакция на его смерть… Ответь мне честно, сынок, что с ним произошло? В голосе Марка отчётливо слышалось обвинение. Действительно ли перед Драко стоял тот самый Марк, который сказал об Эдди всего лишь пару сухих строк и не выказывал обеспокоенности? — У него случился приступ. Я не знаю почему. Я пытался его спасти, я не виноват… Драко запаниковал, защищаясь. Он только и повторял вновь и вновь, что смерть Эдди — случайность. Он не был виноват, разве только в том, что когда-то примкнул к Пожирателям. И там, в лесу, он хотел, чтобы всё вышло иначе. — Я не виноват, нет! — Вымученный, накопленный ежедневным страхом крик ударился о стены маленького кабинета преподобного и растворился в них. — Это ложь… Я хотел, чтобы Эдди жил! Я хотел, чтобы он жил… — На губах соль. — Я пытался успеть спасти его… Я ничего не сделал ему… Никогда бы не сделал. Эта сцена поставила Марка в полное замешательство, он сам не заметил, как оказался возле плачущего навзрыд парнишки и ещё долго успокаивал его в стенах своего кабинета, поглаживая по спине. — Я бы хотел, Драко, чтобы твои слова были правдой. Прогоняя прочь жалкую сцену собственной слабости, Драко вышел из столовой, так и оставив еду нетронутой. Глядя в ночную синеву, он абсолютно точно понимал, что этой ночью снова не сможет уснуть.***
Тихо щёлкнув зажигалкой, Драко устало вздохнул. Марк изменил решение поставить его на место Эдди, вместо этого он отправил его на скотный двор. Их отношения с Марком были напряжёнными. В сарае со скотиной Драко должен был с утра до вечера кормить животных, убирать за ними навоз, перекидывать сено снизу вверх, чтобы оно оставалось сухим и не кисло. Драко был не рад тому, что теперь приходилось делать, чтобы оставаться на территории церкви. До этого он мирился с тем, что приходилось жить по чужим правилам, но убирать дерьмо за скотом? Это было выше его терпения. И всё-таки приходилось терпеть, иначе вылетит из пристанища раньше, чем Смит приедет за ним. В приходе животины было не так много, по словам преподобного, и Драко легко бы с этим поспорил. Две крупные коровы, двенадцать овец и десяток куриц. И ещё один пёстрый петух, который, агрессивно прогоняя Драко от куриц, ежедневно клевал ему пальцы и драл одежду. За всех этих тварей Драко теперь был ответственным, правда, по началу ему помогал один из мужчин прихода, Бобби. Но Марк будто хотел наказать и забрал Бобби уже через три дня, оставив Драко в сарае со скотиной совсем одного. Две недели прошли с тех пор, как его ложь разоблачили и поставили сюда работать. Вставать каждое утро приходилось засветло, чтобы помогать забирать у коров молоко и кормить живность. Время на завтрак и обед оставалось мало, и иногда, например, как сейчас, Драко намеренно пропускал обед, прячась за деревянным сараем и выкуривая по несколько сигарет за раз. Он просто пытался отдохнуть и подышать свежим, без примеси запаха навоза и вонючего корма воздухом. Драко казалось, что теперь он и домовики были на одной ступени. — Домовик Драко, чёрт, как же смешно, слышишь, пап? Теперь я копаюсь в животном дерьме, чтобы выжить. Медленно выпуская струйку дыма, припав головой к деревянной стене, он считал оставшиеся до приезда Смита дни и думал: куда тот его заберёт? Драко был готов уйти. Куда угодно, лишь бы не было вокруг сладковатого запаха навоза, уродливого скота и недовольного его пребыванием в церкви Марка. Жизнь здесь перестала напоминать спокойное пристанище. Единственное, о чём он будет жалеть — что больше не будет возможности навещать Эдди. Драко каждый день находил немного времени и приходил на его могилу, просто молча сидел, иногда отпускал что-то вроде шутки, часто казавшейся неудачной. В такие моменты он представлял, посмеялся бы Эдди вместе с ним? Для Драко это стало чем-то вроде ритуала, обязанности или он попросту чувствовал вину перед Эдди. Сквозь бревенчатые стены послышалось блеяние. — Мерлин, если ты меня слышишь, дай мне чуть больше терпения! Поднявшись с мешка, набитого ветошью, Драко вернулся в сарай, где его ожидало ведро с водой. Нужно было вымыть вымя коровкам. Он не привыкнет к этому, нет. — Блять! Птицы и две коровы тупо смотрели на то, как он злится, а овцы заблеяли ещё громче, раздражая Драко. Выругавшись и прихватив ведро, он посмотрел на стадо овец в загоне. — Да я и не собираюсь вам нравиться, тупые вы животные! Слышите? По вам скучать не буду! — Он подошёл к одной из коров, та недовольно замычала. — Ну-ну, давай без сюрпризов, милая. Я просто сделаю тебя немного чище и с удовольствием уйду, поверь, мне это тоже не нравится. Тёмная, с белыми пятнами корова продолжала недовольно и громко мычать, но всё-таки дала подойти Драко ближе. Ему хорошо объяснили, как нужно подходить к животному и какой порядок действий нужно выполнить, чтобы корова не взбесилась. В первый день, когда Драко под руководством Бобби пробовал помыть корове вымя, он невольно вспомнил третий курс и историю с гиппогрифом. Тогда животное сразу дало знать, что Драко ему совсем не нравится. Драко вообще замечал, что животные его не особо-то и любили, будь то магические или нет, и от этого факта ещё больше злился, что тогда, что сейчас. В тот первый день корова практически лягнула его своей уродливой ногой. Но на следующий день он смог подойти к ней без происшествий. Вот и сейчас, закончив неприятную процедуру с коровами, он оставил животным еду, проверил надежность засовов на ограждениях и покинул сарай. На улице всё более ощутимо подходила весна. Посмотрев на часы, которые висели на башенке церкви, Драко не спеша пошёл вдоль мокрой дорожки, вымощенной ярко-жёлтой плиткой. Проходя мимо окон своей пустой комнаты, он свернул за церковь, где находилось небольшое кладбище. Здесь покоились все те отцы, кто служил здесь когда-то. Их было не так много, могил десять, и ещё с десяток могил, принадлежащих местным жителям. Среди них и могила Эдди. Остановив шаг и прижавшись к стоящей рядом с дорожкой сосне, Драко зажал до боли себе рот, чтобы ни одного звука не вырвалось. Что за дерьмо происходит? Почему она была здесь? Эти кудрявые волосы, и спину он узнает в любой точке мира. На могиле Эдди стояла женская фигура, облачённая в длинное шерстяное пальто с перекинутым через плечо шарфом в цветной узор. На могиле Эдди стоял никто иной, как Гермиона Грейнджер. Драко без раздумий, не издавая ни звука, пустился в бег, не оборачиваясь. Он знал, что если она обернётся, в тот же час узнает его по одним лишь волосам, как и он её. Грейнджер никогда не была тупой, даже излишне, по его наблюдениям в школе, любопытной. Добежав до своего дома, путающимися руками открыв наскоро замок, он тут же скинул с себя промокшую, с кусочками грязи и мха на подошвах обувь, запер дверь на замок со своей стороны и приставил как защиту несколько стульев к двери, а для большей надёжности задвинул наглухо шторы. Через мгновение он осознал, что ему нужно будет идти обратно к этим чёртовым животным. Что делать? Что теперь ему делать? Он не выйдет отсюда, нет, пошло оно, ни хера подобного, он и носа не покажет из этого дома. — Почему ты здесь, Грейнджер? Какого хрена ты тут забыла? — Осознание, догадка так сильно ударила по вискам, что Драко пришлось закрыть лицо подушкой, чтобы не закричать на весь дом. — Эдди… «Как помню — глазки большие, блестят, как у лани, кудряшки в разные стороны, носик задирает так гордо, будто уже знает обо всём не свете. Вся в Джин пошла». Неужели это она, его племянница? Это невозможно! Крик сменил сдавленный той же подушкой смех. Эдди был ей родственником, дядей чёртовой Грейнджер. Реальность расплывалась перед глазами, боль в висках стала ощутимее. Закрыв лицо подушкой сильнее, Драко так и остался сидеть на полу. Отвлёк его сильный стук в дверь. — Дерек, эй! — Тук-тук-тук по перепонками. — Эй, Дерек, ты там? Всё нормально? Бобби… Драко лениво отнял голову от подушки, скинув её с онемевших коленей, и, поднявшись с пола, подошёл к окну, игнорируя настойчивый стук. Немного отодвинув шторку, увидел, что на улице уже подходило к вечеру. Неужели он и правда уснул в такой ситуации? — Чёрт… Потерев рукой лицо, Драко подошёл к двери, отодвинул стулья, усмехаясь своей ненадёжной защите — скорее всего, у Грейнджер была с собой палочка, и она бы в случае чего точно нашла способ достать Драко. Стулья выглядели жалко. — Как и я сам. Сняв замок, Драко приоткрыл дверь сначала немного, но, увидев, что Бобби стоял один, открыл ещё немного шире, выходя на порог без обуви. — Привет, Боб. — Дерек? Всё в порядке? Я пришёл после обеда в сарай, но тебя там не было. Подумал, что ты снова навещаешь Эдди, но и там тебя тоже не нашёл. Но там была девушка, она, представляешь, родная племянница нашего Эдди! Преподобный подавал ориентировку в участок и вот, нашлась родня. «О, Бобби, ты не поверишь, насколько я не представляю». — Я спросил её, не видела ли она тебя. «Что?!» — Что? — вырвалось вслух. Драко прокашлялся в кулак и более мягко переспросил: — Что ты спросил у неё, Бобби? — Я спросил, не приходил ли сюда парень. — Бобби показал на свои волосы жестом. — Высокий такой симпатичный блондин. — Ты ей что, описывал меня? — Ну да, она же здесь никого не знает, а так я подумал, может, она тебя видела всё-таки, и ты приходил, а потом ушёл, чтобы ей не мешать скорбить… «Господи…» — И что же она сказала, Бобби? — Драко чувствовал, что готов был закричать на этого простака Бобби, но вместо этого он пытался дружелюбно улыбнуться. — Она удивилась мне, я немного напугал её. Слишком тихо подошёл, наверное. — Бобби пожал плечами. — А потом ещё немного помолчала и сказала, что, кроме неё, никто не приходил к могиле. И я пошёл искать тебя обратно в сарай, а потом подумал, что ты можешь быть у себя. Ты долго не открывал, я уже подумал идти за помощью, мой брат Уильям один раз тоже так вот не открывал, оказалось — инфаркт. Еле откачали. А с последними событиями, знаешь ли, нужно быть осторожными и приглядывать друг за другом. — Со мной всё в порядке, Бобби, просто голова разболелась, и я, кажется, уснул. — Ох, может переутомление? Хочешь, я вместо тебя завтра поработаю? Драко приподнял бровь. — Зачем тебе это? — Просто понимаешь, ох, простит меня господь наш, — быстро перекрестившись, Бобби со смущённой улыбкой продолжил: — Обычно всегда я ухаживал за животинкой нашей, и Нэнси, моя девочка, ждёт пополнения, ей вот-вот уже рожать. — Нэнси? — Угу. — Бобби совсем расцвёл. — Неужели ты не заметил? Хотя, ты в этом деле новичок, я просил Марка тебе помочь, но он был непреклонен и сказал, что ты справишься, а я слишком уж волнуюсь за коровку свою. Если ты неважно себя чувствуешь, может, преподобный разрешит мне вернуться… Бобби, этот добряк Бобби — так хотел вернуться, чтобы принять роды у коровы? Драко прыснул в кулак и, зайдя в комнату, чтобы надеть обувь, крикнул ему, что согласен. — Только я сам скажу об этом Марку, идёт? И кстати, что с той девушкой? — Какой девушкой? — С племянницей Эдди. — А-а, так она уехала вроде, я видел, как она садилась в пикап с Марком. Грейнджер уехала. Обошлось? Выйдя на улицу, они дошли до сарая. Драко понадобилось несколько часов, чтобы доделать свои дела, пока Бобби осматривал Нэнси и, о боги, разговаривал с ней. Кажется, Нэнси была неравнодушна к Бобби, корова довольно тыкала носом в его плечо и издавала вместо мычания похожий на мурлыканье звук. Пока Драко раскидывал сено, то услышал, как подъехала машина. Выглянув в небольшое окно, он увидел церковный пикап. Из него вышел только преподобный и сразу направился в свою обитель. Она и вправду была здесь и теперь находилась где-то недалеко? Возможно, что Марк отвёз Грейнджер в отель. Вернётся ли она сюда завтра? Драко не хотелось больше испытывать везение. Он принял бесповоротное решение, что пора ему отсюда убираться. Он только предупредит Смита и уйдёт завтра на рассвете. Если будет сидеть здесь и дальше, как скоро это место магнитом притянет кого-либо ещё? Одной Грейнджер уже будет достаточно. Та, конечно, вряд ли направит на него палочку с убивающим заклятьем, но, скорей всего, отправит его в Азкабан. Да и то, что испытал Драко, сидя у себя в комнате — смесь стыда и страха. В кого он превращался? В загнанного зверя? Его гордость, его смелость — где это всё? Были ли эти качества вообще у него когда-либо? Он ведь из знатного рода, способный волшебник! Волшебник… «Без палочки я никто». Драко казалось, что совсем теряет себя. Бобби с грохотом поставил ведра с кормом рядом с ним. — Ты пойдёшь на ужин? — Нет, иди один, мне нужно зайти к преподобному. — Ну ладно, Дерек, до завтра, спасибо тебе. Преподобный Марк нашёлся возле алтаря. — Преподобный… — Здравствуй, Драко. Его взгляд был обращён на фигуру, Марк безмолвно двигал губами. Драко явно его отвлекал. — Я хочу позвонить Смиту. — Зачем? Твои звонки дорого обходятся церкви. Джон приедет уже меньше чем через две недели, зачем ему звонить? — Хочу попросить его взять кое-что для меня. — И что же это? — Одна очень важная для меня вещь. — Нет, ступай, Драко, ты отвлекаешь меня от молитвы. Марк отвернулся на фигуру с крестом, показывая, что их разговор закончен и обсуждению не подлежит. Испытывать судьбу Драко больше не станет. Как связаться со Смитом придумает позже, но завтра он уйдёт отсюда.***
Лёгкие горели, что-то мешало ему сделать вдох. В панике Драко открыл глаза и в темноте почувствовал лишь плотно прижатую к губам чужую тёплую ладонь, а к горлу было приставлено древко волшебной палочки. — Предупреждаю, без глупостей, Малфой. Вот дерьмо…