Взломай меня, если сможешь

      Годжо и Гето никогда не давали друг другу обещаний. Ещё с зарождения их дружбы между ними была особенная связь. Сатору уважал Сугуру. Наверное, за всю жизнь он не встречал кого-то, к кому испытывал столько тёплых чувств. К слову, о них Годжо никогда не говорил. Он знал: Гето в подтверждении не нуждается. И это было не только в его голове. Сугуру действительно не сомневался в искренности своего друга.       На людях они могли сойти за типичный дуэт: первый молвит, второй внемлет. Но правда заключалась в том, что когда Гето говорил серьёзно, а не шуточно, Сатору не просто слушал — он безоговорочно слушался. У Годжо всегда и на всё имелось своё мнение, но палкой в колесе была его импульсивность. Он мыслил стратегически, только в кипящей кастрюле достоинств Сатору не хватало щепотки терпения. Проблема Гето заключалась в другом: ему недоставало решительности. Он чрезмерно много думал, а Годжо находил излишние размышления и рефлексию вредными, поэтому всегда останавливал друга, когда тот заходил далеко.       — Сегодня пасмурно, — отметил Годжо, отодвинув от себя тарелку со съеденным обедом, — повезло.       Перламутровые облака неторопливо текли по небу, скрывая за собой солнце. Сегодняшней ночи в прогнозе обещали грозу. Обычно Сатору оставался равнодушен к погоде, но последняя неделя выдалась изнурительной, поэтому он ждал. Когда воздух рассекали молнии, ему думалось, будто титан бьёт по небесной тверди, отчего та покрывается трещинами, которые мгновенно исчезают по воле всевышнего, желающего защитить своих детей от чудовища. Эта аналогия преследовала его с детства. Только в юном возрасте Сатору боялся, а сейчас восхищался. Он не был человеком, который ощущал свою ничтожность в те моменты, когда на улице буйствовала стихия. Годжо неизменно чувствовал себя частью этого безумия.       — Тогда, может, снимешь очки? — Гето не ел. Сегодня отчего-то его преследовало неясное чувство. Живот крутило, и потому Сугуру не решался есть. Годжо отметил эту перемену, но начинать диалог пока не собирался. У него оставался десерт, а говорить с набитым ртом на важные темы он не любил. Только аппетит портить.       — Соскучился по моим глазам? — Сатору искривил губы в своей фирменной усмешке, уголки рта его были измазаны кремом. Сугуру, опустив взгляд на его перепачканное лицо, не смог сдержать себя: короткий смешок всё же вырвался.       — Не будь таким нарциссом. — Гето поправил воротник рубашки и отпил немного воды. Жажда мучила. Обычно так бывало, когда он переживал. И об этом Годжо тоже знал.       — Только ради твоей реакции им стоит быть. — Сатору потянулся за салфеткой для того, чтобы вытереть уголки рта. С десертом он справился быстро. — Думаю, ты понимаешь, о чём мы сейчас будем разговаривать. — Годжо не стал дожидаться ответа от Гето. — Ситуация с Кобаяси меня не удивила, но это уже третья крыса за два месяца. Сдаётся мне, кто-то настроен серьёзно…       — Думаешь, клан Зенин? — задумчиво предположил Сугуру.       — Как знать. — Годжо пожал плечами, облизывая десертную ложку. — Пока глава Зенин ни разу не попался, возможно, это действительно не он. Однако подозревать мне больше некого. Как-никак я сделал то, за что очень сложно простить.       — Думаю, Наоя уже давно отпустил эту ситуацию. Тем более он сам того желал, — отстраненно размышлял Гето. Его мысли сейчас находились в шаге от основной темы разговора. Сугуру не мог объяснить словами, но ему казалось, что сейчас клан Зенин не их основная проблема.       — Может и так, — согласился Сатору, рассматривая друга. И Гето был настолько отстранён, что даже не заметил пристального взгляда человека напротив.       — У тебя есть ещё предположения? — сухо выдавил Сугуру.       — Есть несколько. — Годжо закрыл глаза и начал массажировать их пальцами. — Первое: все эти крысы — чей-то отвлекающий манёвр, способ отвлечь внимание от того, что важно. Но опять же-таки появляется вопрос: кто стоит за этим? Стратегически их план ясен как день: разрушить крепость легче, когда она уже разваливается изнутри. Неизвестный действует чисто…       — Ни одна крыса ничего не знала… — дополнил Сугуру раздумчиво.       — Они просто получали деньги, и с ними связывались через разных людей, — поддерживал Годжо.       — Зацепок нет, — подытожил.       — Остаётся предполагать, — тяжело вздохнув, заключил Сатору. Он сложил руки в замок и, поставив локти на стол, упёрся в него лбом. — Вообще я не исключаю возможности участия клана Камо. Норитоши во всём сохраняет нейтралитет, и на место лидера он не нацелен, но что-то в нём меня не отпускает. Не думаю, что можно доверять ему полностью. Хотя всяко лучше, чем якшаться с Зенинами.       — Норитоши только встал на место главы клана. Пока он не разберётся с делами внутренними, ему нечего делать на арене. И он это прекрасно понимает, потому только наблюдает. Пока что… — Гето наконец собрался с мыслями и продолжил: — После становления Наои на место главы, дела клана Зенин значительно улучшились. Он быстро закрепил авторитет клана на границе и заключил, помнится, три выгодные сделки с западом.       — Пока я не поймал его с поличным, пусть живёт. И пока от него есть польза — тоже. Но как только я почувствую регресс в системе, то… — Сатору провёл серебрянной ложкой по горлу, щёлкнул языком и закатил глаза, высунув язык. — Даже если это не Наоя…       — От нашего агента нет весточки? — резко задал вопрос Сугуру, будто вышел из транса.       — Молчок. Ни в клане Камо, ни в клане Зенин о революции ничего не говорят. — Годжо слегка улыбнулся другу, после чего дополнил: — Пока что.       Сугуру горько усмехнулся. Они были на пределе после череды тяжёлых недель. Сохранять здравый рассудок становилось всё сложнее. Гето понимал, что Сатору нуждается в передышке, но слишком хорошо представлял его реакцию: откажет, покрутит пальцем у виска и улыбнётся так, будто всё в порядке. И ему бы очень хотелось знать, как взломать систему с его глупыми принципами…       — Тогда, может, нам стоит направить фокус на иное?       — Например? — вопросительно посмотрев на Гето, спросил Сатору.       — Отбор, — чётко и громко произнёс Сугуру, и, уловив интерес в голубых глазах, продолжил: — В последнее время в клане Годжо мало достойных бойцов. Лишь юнцы, которые могут размахивать пистолетом и думать о том, что в ответственный момент выстрелят.       — Предлагаешь убрать мусор и набрать новый? — Годжо звонко рассмеялся, после чего поправил волосы, которые налезли ему на лоб. И когда он поймал суровый взгляд друга, то пояснил свою реакцию: — Сомневаюсь в том, что найти более достойный вариант возможно. Легче обучить тех, кто уже состоит в клане. Но даже если так: сделав из мусора инсталляцию, он так и останется мусором.       — Не недооценивай инсталляцию, — чеканил Гето. — От неё есть какая-никакая польза: деньги, которые те, кто преподносят мусор в виде искусства, гребут к себе в карман. В нашем случае это более ценный ресурс — время. Согласись, если даже обычная пешка продержится минуту, а не сразу же помрёт, то от неё уже будет польза.       — Резонно, — Годжо разговаривал уже серьёзно, без намёка на сарказм в голосе. — Если подумать, то и пустая бутылка из-под саке может стать оружием в умелых руках.       — Поэтому я и предлагаю провести отбор. И заодно набрать новых людей. Ужесточим правила. Я устал видеть то, как всякий сброд позорит наш клан, прикрываясь им.       — Я услышал тебя, Сугуру, — уже тихо сказал Годжо. — Так и сделаем.       Некоторое время они молчали. Выглянуло солнце, и Сатору скривился, потянувшись за очками. Гето молча наблюдал за ним. Мысленно он отметил, что глаза Годжо стали чувствительнее к солнечному свету. Плохо. Сугуру уже начал соображать, как будет заманивать друга в больницы, которые тот искренне ненавидит.       — Кстати, как там Оккоцу? — неожиданно спросил Годжо, прервав поток мыслей Гето.       — Он всё ещё в обиде, — в который раз отстранённо отвечал Сугуру.       — Ошибся он, а собак спустил на меня. — Годжо считал иначе. Он знал о том, что творилось у Оккоцу на сердце, но нечто побуждало его говорить жестоко. Так, что ему самому хотелось врезать себе по роже.       — Он исправил ошибку, а ты всё ещё напоминаешь ему о ней, — констатировал Гето.       — Потому что Оккоцу расслабился, до этого он никогда не совершал таких глупых промашек, — опять он говорил эти слова. Сатору нервно поджал губы и сжал ладони в кулаки. Под столом их не было видно, но Сугуру и так видел, что Годжо напряжён и раздражён.       — И ты удивляешься, почему он всё ещё в обиде? — вопрос был риторическим.       — Он мог умереть, — сказал Сатору почти что шёпотом.       — Неужто волнуешься? — Контрольный выстрел Гето.       — Оккоцу слишком ценен для нас, найти замену ему будет невозможно.       Сатору оставил вопрос Гето без ответа, а тот с лёгкой улыбкой на губах согласился. И без того всё знал: волнуется. Характером Оккоцу больше походил на Гето, но в последнее время он часто срывался. Иногда Годжо мог позабавиться над ним, но потом состояние Оккоцу начало пугать его. И Сатору не знал, чем помочь. Через Гето сообщил Юте об отпуске. Сделать это лично не мог.       — На сегодня у тебя запланировано ещё две встречи, — спокойно сказал Гето. — Через пятьдесят минут первая из них. Пора.       — Пошли…       Они покинули территорию кафе, Гето попрощался и собирался уйти, но его остановил вопрос, который он ожидал услышать, зная одно: Годжо спросит.       — Что-то беспокоит тебя?       — Просто будь осторожен, Сатору, — сказал Сугуру, обремененно вздохнув. — У меня чувство, будто что-то должно случиться. Не могу объяснить словами, но…       — Я понял, — перебил Годжо. — Сам будь осторожен. Это ты сегодня ворон считаешь.       — Иди к чёрту, — посмеялся Гето. Годжо не был богом морей и океанов, но шторм в его душе мог успокоить одной только шуткой. Сугуру ценил. И любил.       — Дело в том, что он сейчас от меня уходит.       — Ты не меняешься, Сатору. — Гето, медленно шагая, направился вперёд. Он знал о том, что человек за спиной сейчас улыбается. И Сугуру собирался повернуть за угол, но остановился. Цель была одна — закончить их встречу следующим: — И я этому рад.       Улыбка сошла с лица Годжо, когда Гето исчез за кирпичной стеной. С ним он мог забыть на мгновение, в каком жестоком мире живёт. С ним он забывал и то, каким жестоким человеком являлся сам. Наверное, за это чувство он так его ценил. И любил.

***

      Ветер и гром в совокупности создавали идеальные условия для взлома. Многие опытные домушники выбирали дождливые дни в целях ограбления. Во-первых, легче скрыться после. Во-вторых… А большего для взломщика и не надо. Харада сидела на дереве и прислушивалась ко звукам грозы, которая приближалась.       «Где-то полчаса до прибытия туч. Два раза по пятнадцать. Этого времени хватит». Терпение — важнейший аспект для хорошего взломщика. Недаром говорят: тот, кто умеет ждать, получает всё. Коу нуждалась в малой доле от этого всего. Лишь бы хватило сил на свершение плана…       В окне, за которым Коу наблюдала непрестанно, щёлкнул выключатель, свет потух. Значит, пора. Ей не в первый раз приходилось изучать расписание жильцов тех домов, которые она собиралась взломать, но в этот раз угроза была слишком ощутима. Она смотрела на него сквозь окна и чувствовала страх. Хараду преследовала навязчивая мысль, будто он знает о её присутствии. Годжо Сатору был страшен даже издалека. Но, несмотря на его непревзойдённый талант чувствовать опасность, он даже не догадывался о её существовании. Может, потому, что она и не была для него опасна вовсе.       В любом случае бояться, когда ты уже сам вышел на эшафот, не имело смысла. Для Коу важно было одно: переступить ту черту, после которой исчезал всякий страх. И оставалось ей сделать всего-ничего: один шаг.       Коу убрала бинокль в сумку, которая висела на поясе кольцом, и достала из неё чёрную медицинскую маску. Харада начала неторопливо спускаться с дерева, нащупывая ногой те ветки, по которым она поднималась. В голове Коу прокручивала свой план в финальный раз. С того дня, когда Коу поспорила с Ёсидой, прошло почти три недели. Кто-то успел забыть о том происшествии, кто-то всё ещё помнил. Одни считали затею сумасбродной попыткой привлечь внимание, другие боялись последствий её действий.       По договорённости у Коу имелось ровно три недели на свершение своего безумного плана. И сегодняшний день был предпоследним. Первую неделю она потратила на поиски особняка Годжо. Как оказалось, находился он недалеко от Токио: час езды по трассе. Конечно же, территория особняка охранялась, и потому вторую неделю Харада потратила на изучение. Охраны было совсем немного, но датчики движения висели на деревьях, как украшение на новогодней ёлке. И если разбить такую игрушку, точно неаккуратный котёнок, то это приведёт к определенным последствиям. Причём не очень хорошим для жизни. Вернее, её сохранения.       Ибо жизнь человеческая ломается намного легче, чем новогодняя игрушка.       «Четыре минуты и тридцать четыре секунды». Столько Коу потратила на спуск. Она ступила на листву и начала поправлять одежду, которой цеплялась за сухие ветви, пока спускалась. Плечи её дрогнули, когда позади послышался хруст ветки. Харада медленно повернула голову, чтобы рассмотреть источник звука, но не сразу смогла заметить в темноте зайца. Зверёк рассматривал её изучающе и не боялся, будто знал наверняка о том, что она не причинит ему зла. Они стояли так и смотрели друг другу в глаза, а спустя небольшой промежуток времени заяц начал к ней подходить и шуршать листвой. Коу завела руку, и он остановился, ожидая дальнейших действий от странного существа, которое было уж слишком огромным для белки, но и недостаточно большим для медведя, только отчего-то лазающего по деревьям. Харада ещё несколько минут озадаченно смотрела на зайца, потом поняла, что потратила драгоценное время, и отвернулась. Ей обязательно нужно попасть в дом до того, как начнётся ливень. Заяц ещё какое-то время рассматривал странное чёрное существо, а после скрылся в кустах.       Непредвиденный гость ушёл. Теперь пора и ей начинать движение. Бесшумная ходьба — искусство, которым она владела, пускай и не в совершенстве. Все как один твердили об её таланте, и Коу это доводило порою до бешенства, которое царапало оболочку тела изнутри. Харада ненавидела каждого человека, который смывал в унитаз всё то, что ей пришлось пережить ради приобретения «дара», одной простой фразой: «Неудивительно, талант».       Нет. Тренировки. Бесчисленное множество тренировок по взлому. Талант она считала навыком, для приобретения которого ты обязательно должен страдать. И ей приходилось мучительно и тягостно. Режим сна просел, когда она изучала принцип работы камер, датчиков движения и прочей техники, которая могла помешать ей.       «В этом мире нет ничего, что достанется тебе даром. За всё приходится платить». Слова некогда знакомого человека отбивались в голове, будто кто-то играл этим воспоминанием в пинг-понг. Коу поморщилась, будто кто-то её ущипнул. Не стоило ей вспоминать об этом перед заданием, только мысли в голове путать.       «Сначала заяц, теперь это. Скоро сойду с ума… И из-за пушистого перестала вести счёт. Дерьмо». Больше всего на свете Харада не любила сбиваться со счёта. Это было главным антецедентом к нежелательной консеквенции. Для грамотного распределения на заданиях она всегда считала, сколько времени потратила на то или иное действие. Позже эта привычка перенеслась и на повседневную жизнь. Всё-таки считать она любила ещё со времён школы.       За несколько недель она изучила всё: модели датчиков движения, расписание, по которому жил дом Годжо, и самого хозяина владений. Поначалу она подумала о том, что Сатору — младший брат самого главы или его сын. Уж слишком молодо он выглядел. И каково же было её удивление, когда к ней пришло осознание того, что этот юнец и есть глава клана. Молодой и красивый, но во всей этой обложке было что-то, что никак не отпускало Коу. Это как родимое пятно на белоснежной коже ангела. В случае человека — ничего особенного, в случае ангела — изъян. Вот и она отмечала в нём то, чего не могла объяснить словами. Будто это что-то находилось внутри него и подавало ей сигналы.       Она каждый раз ощущала страх, когда Годжо смотрел в окно. Хотя Коу и сидела в тёмной одежде на деревьях, скрытая листвой, ей чудилось, точно это не она наблюдает за ним, а наоборот. Харада ощущала чувство тревоги и навязчивого страха, которые, точно птенцы, просили Коу накормить их червями, порождёнными её негативными эмоциями.       Несколько раз Харада ловила себя на мысли о том, чтобы отступить, но…       «Нельзя». И она продолжила идти.       Инфракрасные извещатели движения работали по методу счёта импульсов. На любое передвижение они срабатывали мгновенно, однако Коу знала о недостатках механизма: итоговый сигнал у таких датчиков генерируется медленно, из-за чего стопроцентная надёжность не гарантируется. Иными словами, если передвигаться медленно, можно пройти незамеченным. Однако имелась ещё одна преграда: охрана, которая с определённой периодичностью совершала обход.       Вторую неделю Коу ломала голову над тем, как обойти систему, но решение нашлось и на эту задачу. Одна несложная махинация и охрана проверяла точку, на которой сработал датчик, противоположную её местонахождению. Харада рисковала, но азарт, закипающий в крови, того стоил.       После преодоления датчика движения, начиналось самое сложное. Годжо контролировал процесс снятия товара, но его отсутствие дома не означало отсутствие прислуги. Работа в особняке кипела в основном ночью. И всё из-за образа жизни хозяина дома. Конечно, было немного напряжно, однако Харада придумала, как обойти и это. Прислуга находилась на первом этаже, и в момент снятия товара основная её часть работала в определённой точке дома. После того, как Коу обошла датчик, она по прямой побежала до места, из которого планировала пробраться в дом.       Окно, приглянувшееся Хараде во время слежки, находилось рядом с лестницей. Оставалось незаметно подняться на третий этаж. В комнату Годжо Сатору. Коу шла медленно, потому что половица под ногами скрипела. А это уже было…       «Дерьмово». При ходьбе по скрипящим поверхностям ноги не должны отрываться от земли. Нужно скользить вперёд, плавно перенося большую часть веса с одной ноги на другую. А когда идёшь по лестнице, то отрыв ступни от пола неизбежен. Задачка не из простых, но ей удалось преодолеть лестницу незамеченной с минимальным количеством звуков.       Бесшумное перемещение — лишь одно из средств при выполнении заданий. Практика тихой походки должна быть на высочайшем уровне. Харада никогда не хвасталась: это время она тратила на отточение навыка. Коу умела делать далеко не всё, поэтому свои сильные стороны ей было важно доводить до совершенства и не останавливаться на этом.       Теперь Коу медленно шагала по коридору. Конечная точка находилась совсем рядом. Дверь, ведущая в кипящий котёл, вызывала чувство страха. Годжо там нет, чего же бояться? Но страх сжимал лёгкие и горло, мыслить здраво становилось всё сложнее. Харада сжала кулаки, зажмурившись…       Она все-таки решилась зайти. Первое, что отметила Коу, — холод. Это был совсем не кипящий котёл в адской обители, а уголок Йотунхейма, перенесённый в особняк простого человека. В углу горела тусклая лампа, из окна, настежь открытого, дул ледяной ветер. Сильного страха Харада теперь не ощущала, сейчас она увязала в трясине азарта и предвкушении эйфории. Она зашла слишком далеко и проиграть не могла. Только не в том, в чём она по праву считалась лучшей.       Звук ветра, который, точно хохотал, залетал в комнату, заглушал стук её сердца. Коу застыла на минуту и осмотрелась: комната Сатору оказалась не такой, какой она себе представляла. Наверное, единственное, что совпало с её представлениями, — просторность. Разгуляться было где, любой дизайнер присвистнул бы, потирая руки в предвкушении, но комната оказалась самой простой.       Расстановка мебели показалась девушке совсем странной: два зеркала в противоположных углах комнаты смотрели друг на друга, прикроватная тумбочка стояла подле изножья, и на ней находилось то, что Коу собиралась украсть. А уже на спальном месте лежал тот, кого Харада собиралась обокрасть — Годжо Сатору. Он спал на собственной кровати прямо в одежде.       В тот момент, когда Коу его увидела, сердце, думалось, упало не в пятки, а, точно самая тяжёлая на свете гиря, пробило пол и полетело вниз, прошибая каждый этаж дома, после чего направилось ещё ниже — к ядру Земли. Ровно в час ночи Годжо контролировал снятие товара, но сейчас он спал в своей комнате, будто так и должно быть.       «Дерьмо, дерьмо, дерьмо!»       После нецензурной брани в голову начали заползать предательские мысли. Возможно, это был ангел-хранитель, который в последний раз пытался отговорить свою подопечную от безумной затеи. А может, посланник божественный уже зазывал её к себе безмятежно, ведь от Годжо ещё никто не уходил. У бога он был в чёрном списке, и потому собственного ангела у него не имелось. Однако Сатору и сам мог себя защищать. Без помощи божественной.       Он не верил в Господа, а вот в себя — ещё как.       А Харада сейчас была готова поверить в кого угодно. Хоть в пастафарианского бога, только бы оказалось, что на самом деле Годжо ей причудился. Однако реальность отвесила ей отрезвляющую пощёчину.       «Не стой. Иди!»       Медленно Харада приближалась к вулкану, который в любой момент мог начать извергаться. Удача любит смелых, бог не любит наглых. Коу решила соизмерить силу абстракции и библейского существа. Конечно, в себе она не сомневалась, но в её затее действительно нужно было одно из двух: либо удача, либо помощь божья.       Чем ближе Коу подходила к Годжо, тем сильнее билось её сердце. Страх сжимал уже не только лёгкие, но и рёбра с горлом. Согнутые колени дрожали, в то время как Харада пыталась эту дрожь унять. Когда она стояла уже на расстоянии вытянутой руки, то навык дышать был утрачен окончательно. Харада не могла протянуть руку для того, чтобы взять то, за чем она пришла изначально.       «Нужно действовать. Быстрее». Пока он не открыл глаза.       И не прострелил ей черепушку.       Коу стоило больших усилий взять «драгоценность» в свои руки и возобновить движение. Она убрала украденное в карман сумки и мысленно выдохнула. Ближе к выходу сердце уже не стучало так сильно и быстро. Харада уже предвкушала то чувство, которое накрывало её с головой каждый раз, когда ей удавалось осуществить взлом.       И всё бы закончилось благополучно, если бы не…       Протяжный скрип.       Харада совершила ошибку. Страшную. Она ступила на мину, которая в лице проклятой половицы уже смеялась над её проигрышем. Позади не было никаких звуков, Коу только подумала о том, что не попала впросак и уже собиралась идти, как голос, точно громовой раскат, ударил ей в уши:       — А теперь назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен выстрелить сейчас.       Всё тело мгновенно напряглось. Первая мысль состояла всего из одного нецензурного слова, чуть не слетевшего с её уст. У Коу было совсем немного времени для того, чтобы сообразить ответ, который удовлетворил бы человека за спиной.       — Так будет неинтересно, — первое, что пришло в голову.       — И как нам поступить? — Харада услышала щелчок позади. Хреново.       — Сыграем в догонялки? — Мозг генерировал случайные фразы, которые могли бы оттянуть неизбежное.       — Повернись, — последовал приказ.       — Я не тот человек, которого стоит запоминать, — парировала Коу, пускай и с дрожью в голосе.       — Тогда я дам тебе десять секунд. Успеешь — будешь жить. Не успеешь — мы сыграем уже в мою игру.       Коу нервно сглотнула. Страшно.       — Время пошло.       «Поворот налево, прямо, следующая дверь…» — Коу буквально видела маршрут перед своими глазами, ноги несли её быстрее обычного, а мозг работал куда продуктивнее. Она бежала по коридору, и те страшные руки будто выскакивали из стен и хватали её, потому что Харада спотыкалась и задыхалась.       Коу сама не поняла, как сделала практически полный круг. Чертовы коридоры. Она прислушалась, чтобы определить, не находится ли Годжо рядом. Звуков не было. Харада подошла к окну и медленно, стараясь не скрипеть, открыла его. Только Коу собиралась вылезти, как позади послышался щелчок. Уже знакомый.       Она обернулась на звук и замерла. Позади стоял Годжо с ехидной улыбкой. Первым порывом было выпрыгнуть в окно, но Харада догадывалась, что он хорошо стреляет и скорее всего продырявит ей ноги, пока она будет захлёбываться в надежде на побег. И Годжо спасёт её от участи утопленника, но только затем, чтобы самому совершить преступление.       Коу видела, как Сатору заводит руку с пистолетом, будто в замедленной съёмке.       Секунда на поиск решения проблемы.       Секунда на реализацию.       Первая мысль была непрактичной, но на вторую времени уже не было. Она резко раскрыла дверь рядом, которая закрыла Годжо обзор, и пригнулась. Пуля прошла практически мимо. Сатору целился по ногам, поэтому ей задело плечо. Больно.       Сначала она хотела забежать в комнату, но выход оттуда был один — через окно. А использовать его в качестве выхода, пока адский пёс дышал ей в спину, являлось идеей, мягко говоря, глупой. Коу рванула в противоположную часть дома пригнувшись. Пуля пролетела над головой. Повезло. До следующего поворота оставалось всего-ничего — три метра. И теперь её единственной надеждой были ноги.       «Быстрее, быстрее, быстрее!»       А Годжо заводился всё сильнее. Сатору думал, что обезвредит незваного гостя ещё на том повороте, однако соперник оказался хитрее, чем он мог предполагать.       «Невероятно интересно».       План Харады состоял в следующем: увести его в противоположную часть дома, заставить думать, что она находится там, после чего ей оставалось бы спокойно убежать в лес. Конечно, идея была сырой, но и на готовку времени не оставалось.       В принципе, план был вполне реализуем, но для начала нужно выполнить один важный пункт: оторваться от смерти. А ноги подводили всё сильнее, она два раза спотыкалась на ходу…       Харада не слышала больше звуков погони позади и потому забежала в одну из комнат, оставив дверь в том положении, в котором она и была, чтобы не вызвать подозрений. Сердцебиение заглушало все звуки, поэтому для начала Коу решила успокоиться, а уже потом думать над тем, что делать дальше. Она прислушалась. Послышались тяжёлые шаги.       Коу закрыла рот ладонью и медленно начала отходить за шкаф. Она боялась издать хоть один лишний звук, который мог бы выдать её. Особенно Хараду напрягали половицы… Сегодня они успели подгадить ей изрядно.       Годжо остановился в метре от её комнаты.       И если сейчас он повернётся, то исход будет один.       — Эй, мы, помнится, в догонялки играем, а не в прятки. Мы так не договаривались!       «Он сейчас серьёзно?»       — Ладненько, можешь не выходить. Всё равно найду тебя рано или поздно.       «Провоцирует на необдуманные действия… Не дождётся».       Годжо ещё несколько секунд стоял посреди коридора. Видимо, он решил, что Харады действительно здесь нет и медленно направился вперёд по длинному коридору. Коу считала шаги и мысленно прикидывала, на какое расстояние мог уйти Годжо. Достаточно ли, чтобы выйти из укрытия?..       «Рано…» — говорила себе Харада.       Шанс на побег появляется в определённом промежутке времени, который нужно вычислить. Главное — не просчитаться. И здесь не имеет значения талант в математике: в такой ситуации человек действует на чистых инстинктах, защищая своё или себя. Конечно, всё это идёт не без удачи, однако её Харада считала лишь вымыслом.       Люди во все времена любили списывать всё на примитивные понятия или религию.       Все жалуются на течение жизни, не осознавая одной простой вещи: человек сам выбирает реку, по которой будет плыть.       И, когда Харада решила, что времени прошло предостаточно для того, чтобы бежать, она, затаив дыхание, вышла в коридор. Никого. Значит…       «Беги». Она юркнула под лестницу, услышав чьи-то шаги. Кто-то быстро поднимался на третий этаж, откуда ей только что удалось улизнуть. Харада горько усмехнулась, рассматривая проклятые половицы, которые сейчас помогли ей не столкнуться с кем-то из прислуги. Скрип прекратился. Можно двигаться.       Взгляд Коу моментально зацепился за приоткрытое окно.       «Шанс. Беги быстрее». Ноги сами понесли её к счастливому лотерейному билетику, который обещал ей поймать главный выигрыш. Харада уже не помнила деталей, но знала только одно: она ещё никогда так быстро не бегала. Мышцы адски болели, ноги словно окунули в кипящую воду. И, когда Коу уже доставала мотоцикл из кустов, боль в плече дала о себе знать.       На момент погони боль отошла на второй план и ждала подходящего момента, чтобы каменным дождём обрушиться на голову. Как же вовремя у неё получилось подгадать момент…       Харада начала выводить мотоцикл на трассу и поняла, что ей не хватает сил.       «Чёрт, такими темпами я просто разобьюсь на дороге…»       Время — ценный ресурс, сохранение которого не имеет смысла, если позже ты потратишь его в двойной мере из-за необдуманных действий. Коу достала спирт и бинты. Она не сомневалась в том, что пригодится. Только изначально Харада запасалась вышеперечисленным для обработки мелких ссадин, если во время лазанию по деревьям поранится, а для этого ей спирт и бинты как раз и не понадобились.       «Какая же, блять, ирония».       Харада сняла порванную водолазку, свернула и засунула в рот, чтобы не было слышно криков. Открыв бутыль со спиртом, она моментально вылила всё содержимое на рану. Коу зашипела от боли, впиваясь ногтями в ладони. Ей казалось, что должно быть не так мучительно. Однако боль — не наркотик, привыкнуть к ней невозможно. И каждый раз она доказывала это правило, показывая свои необъятные пределы. Коу вырвало. Кое-как перевязав плечо, она переоделась в другую одежду, которую спрятала вместе с мотоциклом, села на байк и долго не могла уехать.       «Быстрее, Харада, быстрее. Сейчас ты потратишь всё выигранное время…»       В городе её воспоминания были уже смазаны. Она вырубилась в коридоре, как только ступила за порог квартиры. Мокрая, грязная и до жути уставшая. Дверь не закрыла, благо хотя бы захлопнула, а то любой человек, увидев мертвенно-бледную девушку, лежащую лицом вниз на полу собственной квартиры в окровавленной одежде, закричал в ужасе. Харада и сама бы потеряла дар речи, если бы смогла увидеть себя сейчас со стороны.       Всё-таки план пошёл по наклонной.

***

      Коу нервно поправляла сползающую лямку лифчика. Часто её посещала мысль о том, чтобы сжечь их все к чёртовой матери, однако сделать этого не позволяла как минимум работа. Как максимум — общество. Харада ненавидела выделяться, а быть частью общей картины не так просто, как может показаться на первый взгляд. Быть таким как все далеко не самый простой путь, многим приходится жертвовать. Например, своим комфортом.       Сейчас Коу была особенно раздражена, потому что рана на плече плохо заживала, а когда ей приходилось поправлять лямку лифчика, то она иногда задевала ногтями корку, образовавшуюся в том месте, где Годжо её подстрелил.       Первые три дня, после практически проваленного задания, Харада в основном спала и мучилась в лихорадке. Ей постоянно мерещился Годжо, будто он где-то рядом, готовый в любой момент протянуть к ней руки и свернуть шею.       Чтобы другие не забывали о том, что никто и никогда не уходил от клана Годжо.       Смена подходила к концу, Коу считала часы до момента, когда сможет расправить потрепанные крылья и полететь из одной клетки в другую. Неистовое «удовольствие». По закону подлости всегда находились люди, которые приходили незадолго до закрытия. И сегодняшний день был не исключением. Дверь заведения открылась, и Харада, точно механическая кукла, уже собиралась подлететь к столику, но…       Она остановилась, когда увидела двух молодых людей в классических костюмах. Элита не ужинала в их кафе, потому что заведение было далеко не первого класса, но Коу заботила сейчас не эта дилемма. Её волновал тот, кто сейчас садился вместе со своим спутником за столик.       Это был Сатору Годжо.