Взломай меня, если сможешь

      После выписки прошло немного времени. Коу не могла отвыкнуть от больницы: запах медицинских препаратов преследовал её и дома. Но Харада была рада вернуться в любом случае. Дома она ощущала уют, в клинике — раздражение. Находиться в больнице для неё было равносильно пытке. Поэтому спать в толстовке под пледом из-за отсутствия отопления в квартире ей казалось не таким уж ненастьем. Она всё равно страдала от бессонницы, так как визит Годжо поселил в её сердце тревогу, которая разрасталась со скоростью эпидемии гриппа. Харада не знала, какие последствия повлечёт за собой их разговор. Она могла только догадываться и строить теории.       Коу думала о том, что дала Сатору кусок скатерти, который он потянет за собой и опрокинет всё то, что на ней стояло. И склеить эти осколки потом будет невозможно. А может, Годжо имел собственный план, о котором никто не знал.       Неизвестность во все времена пугала людей. Находиться в глубокой и тёмной яме страшно. Особенно когда не знаешь наверняка, спасут ли тебя. Тешиться надеждами можно бесконечно, да только в таком случае жизнь будет одним длинным сном, от которого не проснёшься до самой смерти. Вернее, смерть без стука нагрянет в страну грёз и за руку уведёт оттуда прямиком в обитель мертвецов.       Харада обрадовалась, когда Сатору назначил встречу. Ей хотелось скорее развеять туман лихорадочных и беспокойных мыслей.       «Будь готова к шести часам вечера. Заберёт Иджичи. До встречи», — так он написал в пригласительном сообщении.       Коу не потратила на сборы много времени. Она была готова задолго до этого сообщения. За несколько минут до выхода Харада стояла перед зеркалом в ванной, крепко сжимала раковину и смотрела на тонкую струю воды, которая лилась уже неизвестно сколько. Время для неё давно утратило ценность как ресурс. Она даже избавилась от привычки мысленно считать минуты и дробить их. Для Коу было важно одно: свершить месть. Хотя в её голове это слово заменялось на другое — правосудие. Ей казалось, что, убив Минору, она сможет свершить справедливость. Так было легче думать.       Харада так и стояла перед зеркалом. Она не обращала внимания ни на мигающую лампочку, которая вот-вот должна была «отойти в мир иной», ни на странные звуки за тонкой, подобно картону, стеной. Внимание сосредотачивалось на раковине, точнее, на текущей воде.       Девушка потянулась к ручке крана и почувствовала, как трясутся её руки.       «Снова мандраж…» — мелькнула мысль. Всё-таки Коу не смогла избавиться от тревоги перед неизвестностью. Хотя она и прокрутила в голове всевозможные варианты, Харада думала о том, что сегодняшний вечер пройдёт по тому сценарию, который никогда не пришёл бы ей на ум.       Коу увеличила напор воды и подставила лицо под ледяную воду для того, чтобы почувствовать себя живой хотя бы на пять минут. Однако она по-прежнему чувствовала себя овощем, который перемололи в блендере.       В салоне машины Харада ощущала две вещи: сухость во рту и духоту. Нога постоянно дёргалась от нервов. Девушка устроилась на заднем сидении, непрерывно смотря на сменяющиеся друг за другом картинки за окном.       — Нервничаете перед встречей? — точно мячом в голову, прилетел вопрос.       Не отвечая, Харада перевела глаза на салонное зеркало. Киётака смотрел на неё. Он тут же смутился и моментально обратил взгляд на дорогу. Коу увидела в его вопросе хороший шанс начать разговор, чтобы отвлечься от дурных помыслов.       — Да, — отозвалась девушка и поняла, что во рту совсем пересохло. Хотелось пить. — Я, кажется, не до конца оправилась…       — Я… — начал Иджичи эмоционально и замолк, будто передумал говорить. Спустя минуту он озвучил-таки ту мысль, которую собственноручно прервал, но уже спокойным тоном: — Я в общем-то удивлён, что вас выписали так быстро и уже вызывают в штаб. Для меня это… Да в сущности не так уж и важно, что я там думаю. Уверен, Годжо знает, что делает.       — Иногда мне думается, — Коу пыталась развить диалог дальше, почти не думая о том, что говорит, — что ваша забота о Годжо походит на братскую.       — Скорее на отцовскую. — Киётака улыбнулся мягко, но немного печально. — Знаете же такие ситуации, когда дети вырастают, становятся очень успешными, и потом родители для них, ну… Как бы это сказать…       — Пустое место? — помогла закончить Харада.       — Да! Именно так, спасибо, — поблагодарил мужчина и продолжил мысль: — Если наши взаимоотношения с Годжо и могут напоминать какой-то из оттенков семейных взаимоотношений, то только такой…       — Что же, Годжо вас не любит?       Киёта дёрнулся, будто в него прилетела пулька из рогатки.       «Неужто за живое задела?» — подумала Харада.       — Этого уж наверняка не знаю… — спустя время, тихо ответил Иджичи. — На меня он с самого детсва смотрел с… презрением, кажется…       — С детства? — уточнила девушка. — Сколько же вы работаете на клан Годжо?       — Двадцать два года, — сразу же ответил мужчина. — Ещё до рождения Годжо Сатору.       Коу точно язык проглотила от удивления. Она долго не могла сформулировать вопрос так, чтобы он звучал прилично.       — И вы ни разу не думали о том, чтобы уйти?       — Люблю стабильность, — сказал невозмутимо. — Хотя, наверное, это прозвучало странно и комично, потому что Сатору не раз говорил, что считает стабильность главным признаком регресса. А я как-никак работаю на него.       — Получается… Вы видели, как он рос?       — Видел. Больше, чем мне хотелось бы…       — Поэтому сравнили свою заботу с отцовской?       — Может быть, да… — признался Киётака. — Он уже давно вырос… Намного раньше, чем должен был, но даже так я всё ещё вижу того маленького мальчика с голубыми глазами… Я хотел бы всегда помнить его таким.       — А у вас нет детей?       — Бесплоден, — сказал слабым голосом.       — Извините, мне очень жаль…       — Не думайте об этом. Мне уже давным-давно не жаль. Время стачивает все сожаления до тех пор, пока не искрошит их до кварков. Мысли, которые тебя тянули гирями вниз, становятся сухими фактами. А потом замечаешь, что тебе не так уж и плохо на дне. Я пока не определился, что это: часть взросления или участь ничтожных людей. Возможно, одно наложилось на другое. А вообще мне кажется, что каждый человек рано или поздно падает в свою собственную яму. Ну, это я уже в философию ударился, вот балда, — мужчина посмеялся немного неестественно, ударил себя ладонью по лбу и, успокоившись, сказал то, от чего у Коу пробежал холодок по спине: — Я многое повидал в своей жизни. Кажется, действительно многое… Но, знаете, чего никогда не видел? Поражения Годжо Сатору. Я с пелёнок смотрел за ним. За что бы он не брался, любое дело давалось ему. Он в самом деле одарён. Но не думайте о том, что он не платил за свой дар кровью. Не только своей… не только… Все как один твердят: «Годжо Сатору — монстр», «ребёнок, поцелованный Сатаной». Все видят в нём предвестника бед, да только я каждый раз думаю… Вернее, вспоминаю о мальчике, которому дали в руки нож и сказали убивать ради своей свободы. И забирая чужую свободу раз за разом, чтобы обеспечить её себе и любимым, он сам не заметил, как закрепил ошейник на шее и стал рабом собственных иллюзий… Нет человека более несвободного, чем глава мафии, Харада, я точно знаю.       — Разве свобода не в том, чтобы заниматься любимым делом?       — Вопрос в том, в действительности ли это дело любимое, когда ничего другого ты и не знал?       Харада не нашлась в ответе. Она зашла в тупик в лабиринте собственных размышлений. Ей хотелось бы сломать эти стены бесконечных коридоров неизвестности, чтобы наконец взглянуть на горизонт, из-за которого встаёт солнце, освещающее правду.       — Прошу простить меня, — Иджичи прокашлялся в кулак и продолжил: — Я сказал слишком многое и неуместное здесь. Я не должен был и…       — Иджичи-сан, — её голос слегка дрогнул, когда она позвала мужчину. — Всё, что было сказано в этой машине, останется исключительно в этой машине.       — Буду верить, — улыбнувшись немного нервно и натянуто, ответил Киётака. — Вам хочется верить.       Харада искривила губы в ответной улыбке, но она вышла слишком печальной. Девушка уперлась предплечьем левой руки в спинку переднего сиденья и положила на него голову, закрыв глаза.       — Вам нехорошо? — заволновался мужчина.       — Укачивает… немного, — произнесла тихо Коу. — Мы же скоро приедем?       — Мы уже приехали, — оповестил.       Девушка разомкнула веки и медленно подняла голову. За окном высился знакомый небоскрёб, при виде которого Харада вспоминала о том, как впервые пришла туда. В тот день она в любой момент была готова броситься наутёк. Бежать сломя голову по длинным коридорам небоскрёба, как тогда в особняке.       Сейчас убегать не хотелось.       — Спасибо, Иджичи-сан. До свидания, — попрощавшись, Коу вышла из салона автомобиля. Машина позади неё уехала не сразу, Харада не торопилась заходить в здание тоже. Времени хватало на то, чтобы ещё раз прокрутить в мыслях, точно кассетную плёнку, её показания. Она будет стоять на своём твёрдо.       Внутри здания так же ничего не изменилось: та же девушка, встретившая Коу на входе, та же система безопасности, которую Харада приметила ещё в первый день, те же однотипные коридоры. Она ещё раз мысленно проговорила всё воображаемому Годжо, пока поднималась на лифте. Уже перед нужной дверью Коу прошептала себе:       — Я готова.       Годжо не думал о том, что заснёт. Он чувствовал себя бодрым. Сатору всего-то прилёг на небольшой диванчик у стены кабинета, чтобы спина отдохнула после двухчасовой возни с бумагами. Взгляд устремлялся в потолок, пока в голове беспорядочно метались мысли. Сон пришёл к нему резко и неожиданно. Это было подобно падению в глубокую и беспроглядную бездну. Годжо не почувствовал боли, когда наконец достиг дна пропасти. Вернее, приземления он не помнил вовсе.       Сатору пробирался сквозь абсолютную темноту. Вывод к нему пришёл спустя долгое время странствий по дну бездны: она не только глубокая, но и широкая. Возможно, бесконечно широкая.       Он замедлился: переставлять ноги отчего-то было тяжело. В какой-то момент возможность ходить стала непосильной. Сатору рухнул от бессилия, сжал кулаки, да с такой силой, что думалось, будто костяшки сейчас лопнут, и попытался встать. Ему потребовалось приложить неимоверное количество усилий для того, чтобы продолжить путь. Куда вела его дорога? Он сам не знал. Его путь был без финиша. Годжо старался не думать об этом. Он повторял себя неустанно, что почувствует, когда придёт к желанному концу.       Когда Сатору изнурил себя ходьбой настолько, что помогал себе переставлять ноги руками, то в его голову начали закрадываться крамольные мысли, которые он пытался отгонять другими. Годжо цеплялся за всякую идею, в которой мог найти утешение.       Как итог, он изнурил себя не только физически, но и морально.       Быть может, он и продолжил бы идти до припадка или до пробуждения, если бы не голос. Голос, который заставил сердце сжаться. Обладательница его зазывала Сатору к себе. Её слова стали невидимой рукой, которая пробила грудную клетку, вырвала сердце и сжала его в ладони, а то лопнуло, как переспелый персик.       Годжо забыл об усталости. Он бежал и задыхался. Падал и моментально вставал. Почти плакал и хотел кричать. А голос отдалялся. Утекал сквозь его пальцы, которыми Сатору хватал темноту в безнадёжных попытках задержать уходившую. Она в одно мгновение отдалялась, когда ему казалось, что вот-вот и он поймает её.       «Пожалуйста…»       В реальности Годжо ни разу никогда и никого не умолял. А вот во сне — ещё как. Стоило только ей явиться к нему в грёзах, и Годжо становился тем ребёнком, каким являлся, когда она ушла.       — Мама! — закричал он в исступлении, споткнулся, ударившись головой о что-то непонятное, и… проснулся.       Во время пробуждения он содрогнулся всем телом, схватившись за ткань рубашки в области сердца. Сатору пытался нормализовать дыхание, зацепиться за любую хорошую мысль, которая стала бы его спасательным кругом сейчас. Он тонул в негативной энергии, порождённой кошмаром. И немедленное успокоение было той единственной вещью, которой ему не хватало для того, чтобы остаться на плаву, не упасть в бескрайнюю пучину собственных страхов и не захлебнуться.       Какую бы сильную боль он не испытывал, Годжо всегда двигался вперёд. К своей, или чужой смерти.       Сатору удалось успокоиться, когда он услышал, как кто-то подошёл к двери.       «Харада…» — Годжо держал в голове мысль о её визите с самого утра, но кошмар выбил его из реальности. Если бы она пришла на несколько минут ранее и увидела его таким… Сатору не хотел думать о том, как оправдывался бы в таком случае. Он просто радовался тому, что этого не произошло.       В кабинете было настолько темно, что первая мысль, посетившая девушку, заключалась в том, а не ошиблась ли она с дверью. Но голос из темноты расколол её сомнения:       — Проходи.       Коу закрыла за собой дверь и прошла вглубь комнаты неспешно. Глаза наконец привыкли к темноте, и Харада смогла разглядеть Годжо, который лежал на диванчике с закрытыми глазами.       — Сугуру сейчас подойдёт, и мы начнём. Можешь сесть. — Его голос был не таким, как обычно. Будто с ней говорил совсем не Сатору. Годжо поднялся с дивана и начал растирать лицо ладонями. Он включил лампу, чтобы Коу не сидела вместе с ним в темноте. — Любишь же ты приходить, когда я сплю.       Коу скованно улыбнулась и решила отшутиться:       — Однако застигнута врасплох каждый раз была именно я.       — Мы оба, — рассудил справедливо.       Сатору помнил о том, что снилось ему в ту ночь, когда Харада забралась в его дом. Забыть он не мог. Тогда во сне Годжо крался по коридорам особняка, который ему ещё не принадлежал. Он не дышал, боялся издать хотя бы один звук. Остерегался, что хозяин дома услышит, а после непременно найдёт и высечет на его спине ещё одно напоминание о совершённых ошибках. Или хуже… Убьёт того, к кому Сатору так отчаянно пробирался. Холодный пот стекал по лицу и телу, оставалось совсем немного до цели. И тут… протяжный скрип. Годжо зажмурился и открыл глаза, но уже в реальном мире.       Монстра не было. Но был кое-кто другой. Сатору бесшумно взял пистолет и направил в спину чужака. Тот стоял и не шевелился, и Годжо на секунду подумал о том, что всё ещё спит. И именно в тот момент, когда он допустил эту мысль, человек перед ним медленно направился к выходу.       «А теперь назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен выстрелить сейчас», — фраза, с которой для Сатору началась эта история.       — Ты никогда не выглядел так, будто тебя удалось поймать за пятку. — Харада тоже вспомнила тот день.       — Разве я имею на то право, чтобы было иначе? — сказал уже со знакомой девушке интонацией, но болезненная отрешённость по-прежнему слышалась в его словах, пускай и не так явно.       — Глава мафии, наверное, нет, — неуверенно подтвердила Коу. Вопрос Сатору был риторическим и ответа не требовал, но ей хотелось высказать ту мысль, которая варилась в её голове, после глубоких суждений Иджичи. Однако, встретившись взглядом с Годжо, она осеклась, отвернулась и продолжать не стала. Подумала о том, что ей не стоит говорить об этом.       «У главы мафии нет такого права, а вот у Годжо Сатору — да, если бы он выбрал быть кем-то другим…» — довершила своё изречение мысленно.       Когда Коу начала говорить, Сатору посмотрел на неё с неясным для него чувством и блеском в глазах. Так, будто знал о том, что она хотела сказать, но ему было необходимо, чтобы эти слова произнеслись девушкой вслух.       Однако ничего не произошло. Харада не решилась. Годжо не стал настаивать.       Сатору вспомнил, что голос девушки показался ему сиплым, поэтому он спросил:       — Воды?       — Да, пожалуйста, — ответила с хрипотцой. Годжо взял бутылку, которая стояла на столе, и протянул ей. — Спасибо, — сказала, слабо улыбнувшись. Коу отметила внимательность Сатору и была благодарна ему за это. Наконец-то выпить воды стало для неё настоящим облегчением.       Дверь за ними открылась, в комнату вошёл Гето.       — Добрый вечер, Харада, — поприветствовал Сугуру. Его взгляд долго не задержался на девушке. Он сразу отметил нездоровый вид Сатору, когда посмотрел ему в глаза.       «Становится только хуже», — заключил Гето, сжимая свободную ладонь в кулак. Последние события вымотали и его. Он чувствовал себя так, будто бежал по не останавливающейся беговой дорожке. И страшная, даже ужасающая мысль терзала Сугуру: что если она продолжит работать даже после смерти, когда его тело сожгут или погребут под землёй? Душа останется и продолжит этот безумный марафон?       Гето верил в перерождение души, ад и рай, но каждый раз, когда ему приходилось прокручивать в голове совершённые грехи, он думал о том, что идея о небытие симпатизирует ему гораздо больше. Просто вариться в адском котле не хотелось. А Сугуру знал: если он умрёт, непременно туда попадёт. Но Гето находил в этих мыслях и хорошее: Сатору будет с ним. В том, что они оба заслужили бесплатные билеты до Преисподней, он был уверен так, как ни в чём и никогда не был. Иногда Сугуру думалось, что если не он, то Годжо так точно заслужил аудиенцию у самого Сатаны. И тогда Гето начинал рассчитывать, сколько Сатору потребовалось бы времени на то, чтобы свергнуть владыку ада.       Каждый раз он улыбался, когда думал об этом. И каждый раз он сокрушался, когда видел Годжо таким, каким он стоял перед ним сейчас: бледное лицо почти сливалось с волосами, синяки под глазами стали больше, глубже, темнее…       «Мы справимся… Мы обязательно справимся», — убеждал Сугуру себя мысленно. Сатору он повторял то же самое.       — Добрый вечер, — послышался ответ Харады.       — Что же… — протянул Гето, фокусируясь на нужной мысли. — Начнём.       Коу была готова всецело.       — Инцидент в Сибуя, — спокойно сказал Сатору. — Расскажи произошедшее в тот день ещё раз. До мельчайших подробностей. Нам нужно всё.       — Хорошо… — Коу ожидала, что её попросят об этом. В первый раз ей не хватило духу для того, чтобы наполнить показания деталями. Деталями важными, но болезненными. Харада знала, что ей придётся вернуться в тот день ещё раз, поэтому она подготовила себя к этой встрече морально. Рассказ вышел долгим. Иногда Коу делала недолгие паузы и продолжала говорить только тогда, когда ком в горле исчезал. К концу рассказа Гето уже был готов к тому, чтобы задать вопрос.       — Харада, ты уверена в том, что слышала тогда?       — Да, — сказала Коу твёрдо.       Сугуру с Сатору переглянулись. Харада почувствовала неладное.       — И ты точно уверена в том, что клан Зенин причастен? — продолжал допрашивать Гето настойчиво.       — Даже если предположить, — начала Коу с дрожью в голосе, которая была вызвана досадой и негодованием, — что я ослышалась тогда… Кому, как не клану Зенин, нужно это?       — На самом деле много кому, — бесстрастно ответил Сатору. — Ты многое не знаешь. Клан Зенин опасный и сильный враг, однако не единственный.       Харада глубоко вздохнула в попытке не потерять контроль. Она не сомневалась в том, что говорила. Коу понимала, что Гето и Годжо без причины не усомнились бы в её показаниях. Как-никак они вместе пробирались сквозь тернии вопросов в поиске ответов. На плечах каждого лежал груз большой ответственности. И неудача одного могла стать неудачей для остальных. Однако ей было страшно. Харада боялась, что сейчас всё то, в чём она была так уверенна, опровергнут.       — Но тогда у вас должны быть предположения, кто это может быть, верно? — спросила наконец.       — Не так давно глава клана Зенин созывал срочное собрание. — Коу посмотрела на Сатору в недоумении. — Двух бойцов первого уровня нашли убитыми в Синдзюку. Поиски начались не сразу. Они успешно выполнили задание, о чём оповестили, как и положено. Поэтому пропажу не заметили. Тела нашла какая-то женщина, позвонила в полицию, ну, собственно, вскоре сообщили и Наое. По слухам, он там рвал и метал, — Годжо усмехнулся чему-то. — Ты спросишь меня: как это взаимосвязано? Я отвечу: всё намного сложнее, чем ты думаешь. Сложнее, чем думали мы с Гето.       Сатору посмотрел на Сугуру, встретившись с ним взглядом и еле заметно кивнув. Так он передавал эстафету.       — У обоих бойцов клана Зенин были отрезаны уши, — неспешно произнёс Гето.       — Что? — переспросила Коу с изумлением.       — Отрезаны уши. У обоих, — повторил он спокойно. — Ты не знаешь, что это значит, но, если кратко, всё очень плохо.       — История повторяется, — шутливо произнёс Сатору, после чего поймал на себе взгляд Гето, пропитанный укором.       — Так делает Комацубара? — предположила Харада.       — Хуже, — твёрдо и серьёзно ответил Годжо. — Этот гад в разы хуже всех, кого ты можешь встретить в мафии. Ну, кроме меня, конечно, — отшутился он в привычной манере.       — Кто это?! — Коу уже не выдерживала от нетерпения.       — В мафии он известен по прозвищу Махито, — удовлетворил её интерес Сугуру. — Относится к самостоятельным единицам. И среди них он худший, кого ты можешь встретить.       Харада начала копаться в воспоминаниях: пыталась понять, рассказывал ли ей о ком-то подобном Ёсиока. Она точно помнила, что Дэйсьюк поверхностно объяснял ей, кто такие самостоятельные единицы, но про некого Махито на её памяти не было сказано и слова.       «Самостоятельные единицы сами по себе опасны, — вспоминались разъяснения Ёсиоки. — Если оценивать по системе кланов, то ты не найдёшь ни одну самостоятельную единицу, которая по способностям будет ниже особого уровня. Почему? Да потому что для того, чтобы принадлежать в мире мафии только самому себе, нужны исключительные навыки и сила. Я сам знаю только о двух самостоятельных единицах в Японии на данный момент. Великая тройка кланов ведёт охоту на них. Остальных либо убили, либо завербовали».       — Подробности, пожалуйста, — попросила Коу коротко.       — Ну, считай, самое главное мы тебе сказали, — ответил Сатору с саркастической интонацией. — Если встретишь его, умрёшь точно. Этот гад ничем не брезгует. Снять кожу с новорождённого ребёнка? Сделает. Задушить беременную женщину в квартире, а потом до неузнаваемости изуродовать тело? О, даже не сомневайся: возьмётся, если ты сможешь его заинтересовать.       От мерзких подробностей Коу почувствовала тошноту. Спрашивать о том, в самом ли деле Махито совершал настолько ужасающие, даже по меркам мафии, преступления, не хотелось, потому что на подкорке теплилась одна мысль: ответ ей не понравится точно. И, исходя из этого, она спросила другое:       — Если сможешь заинтересовать?..       — Он достаточно избирателен, — пояснил Годжо. — Если посчитает, что дело скучное, то не возьмётся, сколько ты ему денег не предлагай. Кстати, платят ему не всегда деньгами.       — Чем ещё?..       — Секретами, — послышался голос Сугуру. — Только не простыми, а мерзкими, страшными. Такими, которыми он сможет тебя уничтожить, если ты посмеешь его предать.       — Да уж… — приложив ладонь ко лбу, прошептала девушка.       — Однажды Махито сдал один из его заказчиков. Ну, как сказать, сдал… — протянул Годжо, будто размышляя. — Если выражаться точнее, то выбора у бедолаги особо не было. Он имел неосторожность выдать себя как заказчика Махито, и именно эта оплошность определила его дальнейшую судьбу, — продолжил рассказ Сатору. — Он выдал особые приметы его внешности. Выяснилось, что у гада глаза разного цвета, как это там называется?       — Гетерохромия, — одновременно подсказали Гето и Харада.       — Точно! — щёлкнув пальцами, подтвердил Годжо. — Спасибо всем, кто принимал участие. Продолжаем! — произнёс он с артистизмом. Сатору заметно оживился к середине разговора. Только оживление его походило на болезненное и лихорадочное. — Ещё выяснилось, что у гада всё лицо в шрамах. Ну и к чему по итогу это предательство привело… Сначала Махито, помнится, обнародовал весь компромат, а потом прошлый заказчик наглотался таблеток, когда узнал о том, что его сестру нашли изнасилованной и убитой.       — Заказчик же наверняка заручился поддержкой одного из кланов великой тройки, — утомлённым голосом рассуждала Харада, — тогда как так вышло, что его сестру убили? Неужто недостаточно позаботились об охране?       — Позаботились ещё как, — опроверг Гето. — Не помогло.       — Какому клану была продана информация? — уточнила Коу.       — Нам.       — Оу…       «А почему на самостоятельных единиц открыли охоту?» — шла по коридорам воспоминаний девушка.       «Это случилось через несколько месяцев после того, как Годжо Сатору стал главой клана… — всплывали на поверхность важные детали. — Тогда многие были не согласны с тем, что он стал главой, однако никто не решался высказываться. Боялись. Сильно. Только в один день бойцов клана Годжо начали убивать. Сначала низкоранговых. А потом добрались и до бойцов первого уровня. Так и продолжалось, пока наёмник не напоролся на достойного противника. Нанами Кенто. Он мой наставник сейчас. Кажется холодным и отстранённым, но такого профессионала нужно ещё поискать. Заказчика так и не нашли, поэтому Годжо объявил охоту на самостоятельных единиц. Некоторых сделал членами клана, а тех кто сопротивлялся…»       — Харада, — вырвал её из воспоминаний голос Сатору. — Ты слушаешь?       — Да, — ответила неуверенно. — Я вспомнила кое-что… Когда ты только стал главой клана, кто-то заказал наёмника, чтобы ослабить клан. Это случаем был не…       — Это был он, — прервал Гето.       — Да, гад оказался не только умелым наёмником, но и влиятельным, — подтвердил Сатору. — Возвращаемся к незавершённой истории: заказчик отправил сестру в Малайзию на время, пока Махито не выследят, но тот, видимо, позвонил, кому нужно, и вуаля!       — А может, и лично одним рейсом с его сестрой долетел, — предположил Сугуру.       — Ты его уж совсем переоцениваешь! — закатив глаза, ответил Годжо. — То, что его сестре отрезали уши так же, как и остальным жертвам, ещё ничего не значит. Он мог об этом по звонку попросить, чтобы его ещё сильнее боялись.       — Его и без этого боятся, — констатировал Гето. — Почти так же, как нас.       — Снова его переоцениваешь, — сказал строго. — Нас боятся намного сильнее. А что насчёт этого гада… Найду — убью. Вот и всё на этом. Но для начала найду всех тех, кто ему помогает.       — Почему уши? — напомнила о себе Коу. — Какой в этом смысл?       — Он складывает бабочек. — Харада ожидала точно не такого ответа.       — Что? — переспросила.       — Складывает бабочек, — повторил уже другой.       — Твою мать…       — Сказал же, — понизив голос почти до шёпота, произнёс Сатору так, что у Коу внутри всё сжалось, — этот паразит совсем пришибленный. Увидишь — беги. Думать не смей о том, чтобы вступить в бой. С ним даже бойцы первого уровня не справляются. Единственный, кто смог потягаться с ним, — Нанами Кенто. Наш боец особого уровня. Потрепали они друг друга тогда знатно… Да только этот гад умудрился ускользнуть до нашего прибытия. И убил до этого бойца предпервого уровня. Нанами держался молодцом…       — Она была его первой подопечной, — дополнил Гето к последнему. — Способная была, боевая.       — Тот боец предпервого уровня, которого убил Махито?       — Да, — прояснил Сатору, и комнату поглотила тишина. Будто они втроём устроили минуту молчания в память о талантах, покинувших этот мир молодыми.       В мафии самоцветы переставали сиять, не доживая и до тридцати, а иногда и до двадцати. Годжо и Гето больше всего на свете желали изменить положение.       — Итак, — Харада решилась заговорить первой. — Подытожим: когда-то давно у Махито заказали ослабить клан Годжо. Сейчас он действует примерно по той же схеме с кланом Зенин. Отличие одно: в этот раз сразу начал с высокоранговых бойцов. Остаётся клан Камо, который не трогали. Но в настоящий момент клан Камо и без того достаточно уязвим. Я думаю… Нет, всё, голова уже кругом… У вас есть же предположения, я права?       — Предположения-то есть, — сказал Гето с глубоким вздохом. — Да только их много. И некоторые из них в какой-то степени безумны.       — Ну-у-у, — протянула Харада, — я уже сижу, поэтому от шока точно не свалюсь на пол.       — А если со стула? — спросил Сатору с лёгкой насмешкой.       — Если только ты мне поможешь.       Годжо подавил смешок в кулаке, наблюдая за тем, как уголки губ девушки поднялись вверх. Они обменялись сдержанными улыбками, позволили себе на несколько мгновений забыться в глупой шутке. Сугуру наблюдал за ними и был рад, поскольку тоже подчинился их минутному ребячеству. Они словно стали детьми на время и залезли под покрывало, под которым, по правилам, нет места никаким проблемам. В этой скромной обители есть место только смеху и радости. И Годжо взял на себя ответственность сдёрнуть покрывало и вернуть их в жестокую действительность:       — Наши с Гето теории можно обсуждать хоть до утра. Но меня интересует только правда, до которой мы непременно доберёмся. И ты нам поможешь.       — Что я должна делать? — спросила Коу со всей серьёзностью.       — Поймать одну крысу за хвост. — Годжо подошёл к стулу, на котором сидела Коу. Наклонился к ней и продолжил: — Вырвать этот хвост с корнем, а потом и задушить им же. Справишься?       Коу не потребовалось много времени для того, чтобы сообразить ответ.       — Справлюсь.       — Вот и умница. — Сатору отстранился, и тогда Харада позволила себе дышать. Когда Годжо наклонился к ней, она затаила дыхание. Это был важный момент. Для Харады, потому что просьба Сатору символизировала доверие. Для Годжо, потому что он хотел увидеть в её глазах ту же решимость, которая отражалась огнём воздаяния в больнице. Оба остались довольны. — Мне уже пора идти. Детали прояснит Гето.       Сатору встретился взглядом сначала с Сугуру, потом с Коу. Так он безмолвно прощался. Когда Годжо покинул комнату, Гето заговорил:       — Собственно, детали… — С минуту он молчал, собирая предложения в голове в цельный рассказ. — У нас есть подозрение, что заказчик у Махито и Комацубары один. Годжо рассказывал тебе о том, какие счёты у второго были с твоим напарником? — Девушка кивнула. — Хорошо, так вот, мы предполагаем, что скорее всего цель Комацубары совпадала с целями заказчика. Убийство высокорангового бойца — сильный удар по репутации. Особенно, если наёмник до сих пор на свободе. Комацубара хотел убить Ёсиоку, а подобный расклад не выходил за рамки планов заказчика, потому-то они наверняка быстро пришли к соглашению. Клан Зенин сейчас находится в той же ситуации, что и мы, поэтому их кандидатура на роль заказчика Комацубары вычеркнута, — закончил Сугуру, но, поймав взгляд Коу, дополнил: — Вычеркнута, но карандашом. Тебе есть, что сказать на этот счёт?       — Да, есть. — Девушка пыталась сдерживать злобу, но она сочилась из её слов, как сок из переспелых фруктов. — У меня есть предположение: что если Комацубару заказал клан Зенин, а Махито кто-то, кому выгодно, чтобы вы ослабили друг друга до предела?       — Намекаешь на?..       — Да, клан Камо, — отчеканила Харада. — Я только и слышу о том, что они сейчас максимально уязвимы и у них даже нет сил на то, чтобы вступить в конкуренцию с вами. Клан Камо возвращает былое величие, но разве он не справится с этим быстрее, если два главных конкурента просто-напросто уничтожат друг друга?       — Признаться… — ответил Гето негромко. — Я думал об этом.       — И почему вы отсекли это предположение?       — Отсёк не я, а Годжо.       — Почему?       — Он проверил Норитоши на чистоту. Тот проверку прошёл.       — Ясно. — Коу вздохнула, уронив руки на колени. — Может, это действительно не Камо Норитоши. Однако я стою на том, что Зенины причастны.       — И почему ты так в этом уверена?       — Слышала.       — Коу… — остановил её Гето. — Ты очень сильно ударилась головой. Могла услышать что-то созвучное, а в голове принять за что-то знакомое.       — В Японии есть ещё один Зенин с именем Наоя? — ядовито задала вопрос девушка.       — Нет, — игнорируя её гнев, ответил Сугуру. — Но в Японии есть один влиятельный человек по имени Ишин Наоси. Человек, которому Годжо однажды перешёл дорогу.       — Наоя… Наоси… — прошептала себе под нос девушка, как будто убеждаясь в созвучии. — Но я слышала…       Коу осеклась. Этот факт, подобно стреле, пронзил щит её уверенности. Харада снова зашла в тупик в лабиринте. Выбираться из него уже не хотелось.       — Ты могла ошибиться, — мягко сказал Гето. — Мы с Сатору почти на сто процентов уверены в том, что за всем этим стоит именно Ишин Наоси. Возможно, твой вариант с тем, что два клана стравливают, верен. Я думаю, что Ишин хочет ослабить нас для того, чтобы потом уничтожить. Клан Камо не трогает, потому что их легко будет подчинить. Подчинить так, как он хотел нас в своё время.       — Так, расскажешь?       — Расскажу. Это произошло в то время, когда Годжо только встал на место главы клана. Тогда многие были не согласны. Мы уже рассказали тебе о Махито. Его заказчика найти не удалось, потому что враги были везде. Абсолютно везде. И во время этой напряжённости на наш порог ступил Ишин. Человек премерзкий. Ну, собственно, яблоко от яблони… Его отец, с которым связана совершенно отдельная история, ушёл на покой, передал бразды правления сыну. Он, видимо, сразу почувствовал власть, потому что кинул в лицо Сатору заявление о том, что теперь клан Годжо подчиняется ему. Ну, ты можешь догадаться, как Годжо отреагировал.       — И он всё ещё жив? — усмехнулась девушка.       — Убийство сына политика стало бы громким делом, вмешалось бы очень много ненужных лиц.       — Что же, Годжо совсем ничего не сделал?       — Ну, сломал два пальца той руки, которой он ему по плечу похлопал. И добавил, что в следующий раз отрежет ему бейцы и скормит их собакам.       — Легко отделался.       — Тоже так считаю. Но он здорово перепугался тогда.       — Значит, вы думаете, это он сейчас мутит воду?       — Ишин укрепил своё влияние, у него много сторонников. Не удивлюсь, если он придёт с повторным предложением. Только…       — Только что?       — Годжо сейчас на пределе. Он может сорваться и наделать глупостей.       — Например? Отрезать-таки бейцы и скормить собакам?       Гето усмехнулся.       — Примерно таких.       Они немного помолчали. Сугуру готовился пересечь финишную черту их разговора, а Коу переваривала всё за этот вечер услышанное.       — Насчёт крысы. Каждая выполненная миссия фиксируется в документах. Я проверил документацию каждого бойца, который мог вызвать у меня хоть малейшие подозрения. И один человек заинтересовал меня…       — И это?       — Харута Сигэмо. Уровень второй. Появился в клане не так давно, но по карьерной лестнице взобрался слишком быстро. Я прочитал дело о каждой его миссии. Одна из них происходила на пограничной территории. Он должен был на девяносто девять и девять десятых процента столкнуться с бойцами клана Зенин, так как территория граничила как раз с их. Но в рапорте об этом и слова нет. И это странно, потому что…       — Выполнение каждой миссии проходило слишком гладко, будто ему помогают протолкнуться на вершину, чтобы получить доступ к нужной информации.       — Ты всё верно подметила. Мы проверили его, чист. Но я уверен в том, что это Харута. Так выполнять миссии могут только высокоуровневые бойцы. Нам нужен кто-то, кто будет постоянно присматривать за ним. И в один момент он приведёт нас прямо к Комацубаре. Или к Махито…       — Значит, я стану его напарницей?       — В точку, — подтвердил её домысел Сугуру. — Но ты постоянно должна будешь поддерживать связь.       — Я не подведу, — готовность прослеживалась в каждом её слове. — Если вы с Годжо уверены в своей теории, то, значит, и я тоже.       — Мы-то уверены? — усмехнулся Сугуру. — Мы просто готовы рискнуть. Как и всегда.       — В нашем мире рисковать опасно, — подметила Харада без намерения подколоть.       — В нашем мире всё опасно, как ни крути. В возможности рисковать Годжо видит независимость от глупых правил. А Сатору не хочет быть одной из голов гидры, он хочет быть драконом. Свободным и…       — Разве глава мафии не становится её заложником? — прервав мысль Гето, спросила Коу раздумчиво. Ей снова вспомнились слова Киётаки.       — Все мы заложники чего-либо, — ответил Сугуру спокойно. — Ты, например, заложница мести. И она, возможно, тебя и погубит, если не остановишься вовремя.       Харада стиснула в пальцах ткань брюк в области коленей. Вместо того, чтобы опровергать, она только бросила вопрос сухо:       — А когда я пойму, что пора жать на тормоз?       — Откуда мне знать, где тупик на дороге, если по ней едешь ты, а не я? Может, жать на тормоз и не стоит вовсе, — предположил и развил мысль дальше: — Возможно, тебе нужно лишь сбавить скорость на повороте для того, чтобы продолжить путь.       Вскоре они попрощались. Оставшийся диалог Коу и Гето обговаривали то, как ей стоит работать с Сигэмо, чтобы не спугнуть его. Харада была рада выйти на улицу, где её встретил ночной Токио.       — Закончили, значит, — голос за спиной не испугал. Наоборот, Коу отметила мысленно, что была рада его услышать.       — А ты поджидал? — спросила в шутку.       — Встреча не затянулась, — пояснил. — И я вспомнил о том, что хотел тебе предложить.       Коу слегка склонила голову вбок, как бы говоря: «Я тебя слушаю». Его слова, точно несколько чирков камней друг о друга, породили искры любопытства, которые отражались в глазах девушки вместе с огнями фонарных столбов.       — В больнице за тобой наблюдали мои люди, за квартирой тоже следили, но я чувствую беспокойство насчёт того, что ты живёшь в таком районе.       — И что же ты предлагаешь? — спросила скептически. — Переехать?       — Именно!       — Куда?       — Ну… — протянул Сатору задумчиво. — Я найду тебе хорошую квартиру. А ты сама проверишь систему безопасности. Ну, чтобы наверняка, — добавил он, ухмыльнувшись.       Коу улыбнулась на моменте, когда Годжо сказал про систему безопасности.       — Тогда буду ждать звонка или сообщения, — произнесла негромко и мягко. Годжо невольно передалось её настроение.       — Вообще-то, — начал говорить Сатору с наигранной неловкостью. Харада сразу поняла: задумал что-то. — Я хотел предложить кое-что…       — Новая система безопасности? — Коу спросила это без особых раздумий, в шутку. После встречи с Гето и Годжо она смогла избавиться от нервозности. Пускай только на время.       — Да. — Сатору принял этот удар с достоинством и тут же пошёл в атаку: — Но в этот раз предложение менее сомнительное. Просить взламывать не буду. Предлагаю всего лишь переночевать.       — Что? — удивилась нешуточно.       — Иджичи довезёт тебя до дома, соберёшь там всё необходимое, потом в особняк. Останешься на ночь, а утром поедем в Токио. Я уже позвонил нескольким знакомым. Есть неплохие варианты. Выберешь, что по душе будет.       — Так…       Смущение, вызванное предложением Сатору, читалось на её лице явно. Годжо не мог не заметить, поэтому заговорил раньше, чем Коу скооперировалась:       — Мне так будет спокойнее. Комацубара и Махито опытные наёмники. На мою территорию сунуться не посмеют.       — Я же посмела, — подметила с иронией. — Дважды.       — Посмею заметить, что они профессиональные наёмники, а ты — взломщица, — парировал Годжо. — Тем более я менял систему безопасности. Дважды.       — Думаешь, теперь без слепых зон?       — Можем проверить, — вызов, от которого на лице девушки пронеслась взволнованность. Годжо понял, о чём подумала Харада и дополнил: — После второго раза я запомнил, что целоваться со мной тебе не понравилось. Поэтому если снова решишься проверить мою систему безопасности на надёжность, то обещаю обойтись без погони, стрельбы и…       — Я поняла, — прервала Коу, отвернувшись. — Можем просто пройтись по периметру, и я скажу, если найдутся слепые точки.       — Или так, — вздохнув, согласился он.       — Если тебе будет спокойно, — девушка вернулась к незакрытой теме, — то я останусь на ночь.       — Спасибо, — поблагодарил. — О, Иджчичи едет. Вовремя…       — Тебе спасибо, — ответила на благодарность благодарностью. — Получается, до встречи.       — Получается, до встречи, — повторил неосознанно.       Когда Иджичи припарковался рядом с ними, Сатору поймал его взгляд и кивнул. Киётака улыбнулся так, как всегда улыбался ему, но тот отвернулся и пошёл ко входу в здание. Лицо мужчины тотчас помрачнело. Его улыбка стёрлась, как надпись на песке после набегающих волн морских вод.       Коу села в машину с чувством неопределённости. Диалог с Сатору оставил за собой странное послевкусие. Большую часть дороги девушка провела в задумчивости, иногда выдавала односложные фразы, чтобы Иджичи не подумал о том, что ей неинтересно его слушать. Мужчина рассказывал об аварии, из-за которой он задержался. Хотя заминка вышла и небольшой, Киёта жутко нервничал об одной только мысли об опоздании. Иджичи принадлежал к тому типу людей, для которых опоздание — прийти не за десять, двадцать, а то и тридцать минут до встречи, а вовремя.       Собирала вещи Харада очень недолго. Она даже посидела перед дорогой, потому что сказала Киётаке, что вернётся через сорок-пятьдесят минут, а собралась по итогу за двадцать пять. Перед выходом Коу прошлась по пустой квартире. У неё не было чувства грусти или желания скорее вернуться. Она поняла, что совершенно не привязана к этому месту.       «К лучшему», — последняя мысль перед тем, как Харада ушла.       Войти в дом Годжо с парадного входа было… странно? Коу увидела особняк совсем с другой стороны. Со стороны гостьи, а не взломщицы.       Сатору встретил её на входе.       — Есть хочешь? — спросил коротко.       — Не поздновато? — пошутила.       — По расписанию дома Годжо самое время. Если не устала, то можем сначала отужинать, а потом прогуляемся вокруг дома.       После предложения Сатору она поняла, что действительно хотела есть. Ощущение пустоты в животе было неприятным, хотя Коу к нему привыкла. В больнице девушке неоднократно говорили, что шутки с питанием до добра её не доведут. Харада много раз пробовала нормально питаться, только все её попытки сводились к единой мысли: «Ну, если буду есть хотя бы один-два раза за день, уже неплохо». Когда Коу нервничала из-за чего-то, то напрочь забывала о чувстве голода. Стресс она испытывала часто. Сегодняшний день не входил в список исключений.       — Заодно систему безопасности проверю, — предложила Коу.       — Так я и хотел, — ответил, улыбнувшись.       Ужин был вкусный и сытный. Харада и не помнила даже, когда в последний раз испытывала настолько сильное чувство удовлетворения после еды. Некоторое время они просидели в молчании. Тишина между ними не заполнялась неловкостью, наоборот, Коу и Сатору наслаждались этим моментом. Список людей, в компании которых Годжо мог расслабиться и душой, и телом, был небольшим.       На улице дул холодный ветер. Коу поёжилась, она была не особо тепло одета.       — Как бы тебе второй раз в больницу не загреметь, — отметил невзначай.       — Ну уж нет, — быстро отсекла девушка. — Ненавижу больницы.       — Аналогично, — моментально поддержал он. Спрашивать о причинах не стал. Однако ему казалось, что поводы у них будут схожи.       Годжо понравилось наблюдать за тем, как Харада рассматривала датчики движения. Мысленно он сравнил её с любопытной лисой.       — Наконец-то ты установил нормальные модели, — похвалила Коу. — Когда я наблюдала за особняком в первый раз, то очень удивилась тому, что ты используешь датчики не самые лучшие.       — Ну, цена за них и саму установку была внушительной.       — Если дорогие, то это ещё не значит, что хорошие, — сказала с нудной интонацией. — Те модели работали по методу счёта импульсов, поэтому мимо них даже медведь пройдёт, если будет передвигаться очень медленно.       — Во-первых, — начал отвечать Сатору, — я не думал о том, что кому-то хватит наглости залезть на территорию моего дома, а уж тем более ко мне в комнату. Во-вторых, зверей отпугивают, поэтому если датчик сработал, то это точно человек.       — Отпугивают? — уточнила Коу.       — Да.       Сатору отметил озадаченность на лице девушки и сразу спросил:       — Что-то не так?       — Нет, ничего, просто задумалась о другом…       Годжо и сам озадачился, но решил не допытывать её.       — В общем-то я бы добавила датчик в этой точке и ещё во-о-он там, — указала девушка, растирая шею ладонью и смотря в сторону. — Система охранной сигнализации у тебя теперь хорошая. Такое будет очень сложно взломать даже мне.       — Коу. — От обращения по имени девушка вздрогнула. — Я не спрашивал никогда, но сейчас хочу узнать. Как ты этому научилась?       Харада не спешила с ответом. Ночь была безоблачная. Мягкий лунный свет освещал лицо девушки, которое Сатору рассматривал.       — Я полтора года работала в магазине техники, — начала рассказ. — Я просила отдавать мне бракованные модели, забирала домой, там копалась с ними часами. Потом мне стало мало, и я начала воровать исправную технику. Проверяла, экспериментировала… Ну, в итоге об этом узнали. Обошлось без полиции, я просто возместила всё украденное, накинула ещё денег сверху и уволилась.       — И откуда появился такой интерес? — не отставал Годжо.       — Если честно… Не хочу говорить об этом. Не сейчас. Не в этом месте.       — Мы одни. Твой секрет, если это можно назвать таковым словом, я сохраню.       — Сегодня я не хочу возвращаться в те дни. Мне было спокойно после встречи с вами, мне спокойно сейчас здесь с тобой. Может, когда-нибудь я и расскажу тебе об этом, но сегодня я хочу насладиться спокойствием.       — Я тебя понял, — вздохнув, ответил он. — Тогда пошли. Холодает.       Оба неспешно отправились в дом. Комната, которую Годжо выделил, Коу понравилась. Она была такой же просторной, как и его собственная. Девушка долго пыталась уснуть, прожигая взглядом потолок, но у неё совсем не получалась. Тогда она решилась на прогулку по особняку.       Харада ходила по дому так же, как и те два раза, в которые была не гостьей. Ей не хотелось быть замеченной. Она блуждала по особняку, изучала его, потому что в первый раз её цель была другой. Коу сама не заметила, как зашла на тот этаж, где была комната Сатору…       Девушка опомнилась только тогда, когда увидела открытую дверь. В его комнате горела лампа. Харада, точно завороженный светом мотылёк, пошла к его источнику. Остановилась она в нескольких метрах от входа в комнату. В темноте её почти не было видно, девушка вжималась спиной в стену.       Сатору сидел на стуле посреди комнаты, обнажённый по пояс. Взгляд моментально приковали шрамы на его спине. А их история возбудила интерес Коу. Она поняла, что стала свидетельницей чего-то слишком личного, интимного… Харада вспомнила о том, как её удивила расстановка мебели. Особенно её внимание привлекли два зеркала, стоящие друг напротив друга. Тогда Коу недоумевала. Сейчас она разгадала загадку зеркал. Хотя и не полностью. Зачем Годжо рассматривал эти шрамы? Как часто он это делал? Откуда они взялись?       Блуждающий по спине взгляд наконец поднялся к лицу Сатору. Его глаза походили на два небесных купола, покрытых трещинами, точно изнуренная нескончаемым градом страданий душа бросалась изнутри в эти два зеркала камнями в отчаянной попытке выбраться и улететь далеко-далеко, оставив свой храм, своё вместилище. В глубинах синевы душа Годжо тонула в тоске и сокрушённости, в сожалениях и горечи. Она жаждала свободы.       И если бы Коу смогла разглядеть эти терзания, то рухнула бы на колени сиюсекундно. Потому что её душа была такой же избитой и жаждущей.       Но, поскольку способности её зрения были ограничены, а рамки приличия кричали в голове уйти поскорее, она сделала это. Покинула второй этаж особняка так же быстро и тихо, как и пришла.       И ей даже стало совестно по пути в комнату. Ведь Сатору попросил её открыться, а она без спросу увидела то, чего не должна была. Но она не расскажет о его секрете. Никому и никогда.       И не подведёт его. Коу думала, что хочет оставаться рядом не только из-за чувства долга. Раньше она боялась Сатору, теперь — восхищалась.       «Я иду бок о бок с сильными людьми. Я не могу их подвести».

***

      Минору всегда считал себя прирождённым охотником. В мафии не было ни одного человека, способного оспорить этот факт. Комацубара слишком хорошо выполнял порученную ему работу. Зачастую ему было глубоко плевать на то, удобные условия для выполнения миссии или нет, потому что в определённых препятствиях он находил веселье. Убийство в грозу? Отлично. Догонялки по тёмному лесу? Ему срывало крышу от эйфории. В такие моменты Минору был по-настоящему безумен. И, возможно, по этой причине он так безупречно выполнял свою работу.       Только в ситуации с Харадой Коу он просчитался. Не думал о том, что девушка сможет вылезти из оврага с сотрясением и переломами. Поначалу Минору вообще не поверил в это.       «Вы меня за идиота держите?» — посмеявшись от души, спросил Комацубара в тот день. Ему потребовалось время, много времени для того, чтобы по серьёзным лицам людей вокруг понять: его не разыгрывают. Харада Коу действительно была жива и почти здорова. Ещё больше времени ему потребовалось для того, чтобы признать эту ситуацию как собственный просчёт. Мужчина сожалел не единожды о том, что не вынес ей мозги сразу же после бывшего напарника.       «Быть этого не может! Она точно мертва! Вы вообще видели, в каком состоянии её в овраг скинули?!» — кричал он в исступлении.       Тогда он и продолжил бы орать до потери голоса, если бы человек перед ним не прервал его следующими словами: «Ты просчитался. Если собираешься и дальше оправдываться, то выпусти себе пулю в лоб самостоятельно, пока я в силах терпеть тебя. Ты не убрал свидетеля. И это твоя благодарность за то, что я позволил тебе убить Ёсиоку Дэйсьюка? Посмотри на себя: стоишь передо мной и ноешь хуже, чем любая женщина. Мерзость. Не показывайся мне на глаза до тех пор, пока я не исправлю все твои ошибки».       Тогда Минору ничего не ответил. Он вышел из комнаты под презрительным взглядом человека напротив. Его провожали с позором.       В тот день он поклялся себе в том, что обязательно выследит Хараду Коу. И встречу эту она точно пережить не сможет. Он искренне негодовал от того, как девушка умудрилась выжить. Комацубара не видел в Коу выдающихся способностей. А может, здесь играла его ревность. С ней Ёсиока был другим. Он держался смелым и холодным.       «Крутого из себя строишь. Смотреть противно», — наблюдая за ними, думал Комацубара. Новая личина Дэйсьюка вызывала у него отвращение вперемешку с гневом. И эмоции эти были настолько сильны, что иногда Минору находился в шаге от того, чтобы пойти наперекор всем планам.       Когда Комацубара наконец-то вышиб мозги Дэйсьюку, то осознал, что не получил желаемого. Будто было что-то, чего ему не хватило.       После миссии бессонница окончательно завладела Минору. Ему не хотелось спать, потому что знал: во сне он снова придёт к нему. В том виде, в котором Комацубара его запомнил. Изо дня в день Минору думал только о том, как убьёт Хараду и восстановит честь великой ищейки мафии.       И вот он получил сообщение от Харуты, в котором говорилось о том, что Харада Коу мертва. Испытывал ли он радость? Одна его часть терзалась мыслями о том, что с Коу расправился не он лично, другая его часть говорила о том, что переживать так из-за этого бессмысленно. Девушка для него, как ни крути, была лишь вошью, которой посчастливилось пережить встречу с ним. Минору каждый раз заключал: «Ей просто-напросто повезло». И вслед за этим шло: «Дважды удача ей так не улыбнётся».       По плану после устранения Коу он должен был забрать у Сигэмо флешку, содержащую очень важную информацию. Харута работал на Комацубару. О собственном заказчике он ничего не рассказывал. Сигэмо просто знал, что работает не на мелкую рыбёшку, получал большие деньги. Его это устраивало.       Передача должна была состояться в городе Намиэ. Там находился их штаб. Сам Комацубара скрывался в префектуре Фукусима и жил недалеко от «города-призрака».       Минору опаздывал. Невольно он вспомнил Ёсиоку и разозлился сам на себя. Его всегда бесило, когда Дэйсьюк задерживался по неизвестным причинам.       Намиэ встретил Комацубару холодным ветром. Пересекая мост над рекой Укедо, мужчина покосился на воронов, которые сидели на бледно-красных пошарпанных металлических трубах барьерного ограждения. Они рассматривали его и совсем не шевелились, точно скульптуры на карнизе собора. Минору равнодушно отвернулся от них и продолжил идти.       Интуиция была одной из его сильнейших сторон. Быть охотником и не иметь чутья, значит, не быть охотником вовсе. Его талант проявился в детстве, когда он играл с деревенскими ребятами в прятки. Ему нравилось быть тем, кто ищет. Прятаться не любил, хотя и это делал умело. Комацубара понимал, как думает жертва. Всегда угадывал, какое место она сочтёт наилучшим убежищем.       И сейчас, когда он пересекал безлюдные улицы Намиэ, его интуиция активизировалась.       «Почему Харута не позвонил мне?» — задался вопросом мысленно. Обычно Сигэмо начинал звонить и писать за пять минут до встречи. Комацубара потянулся за телефоном в карман, и тут ему пришло уведомление.       «Ты где?» — содержание сообщения.       «Уже на месте. Почему не позвонил?»       Минору остановился напротив их штаба.       «А должен был?» — мужчина почувствовал неладное. Он был уверен в том, что отчитался об убийстве Харады именно Сигэмо, поскольку при личной встрече они обговорили кодовое слово, которое обязательно должно было присутствовать в сообщении. Но сейчас в его голову закрались сомнения, которые смешивались с громкими криками подсознания.       «Нет. Обычно ты звонишь мне за пять минут до встречи», — решил напомнить.       «Тебе позвонить?»       Комацубара застыл на месте. Осознание пришло: Харута мёртв — это ловушка.       Звук уведомления заставил его вздрогнуть. Минору обернулся — никого.       «Скроюсь в школе», — сообразил на ходу. И он незамедлительно воплотил эту идею, ринувшись влево. Комацубара запрыгнул через разбитое окно в здание и побежал на второй этаж. Попутно Минору думал и о необходимости сообщить заказчику о том, что он попал в западню. Только лунный свет, проникавший через окна и дыры в стенах, позволял видеть окружающую обстановку.       Комацубара затаился в одном из кабинетов и, восстановив дыхание, достал телефон.       «Харуту убили. Я сейчас в Намиэ. Здесь люди Годжо», — описал ситуацию кратко.       Он открыл непрочитанное сообщение от Харуты, которое гласило:       «Мне долго ещё тебя ждать?»       «Можешь разворачиваться. Встречи не будет», — напечатал в спешке.       «Значит, я сам приду за тобой».       Комацубара усмехнулся. До слуха мужчины донеслось, как что-то ударило по трубам. Ещё раз. Дождь.       «Что же, Харада, поймай меня, если сможешь».       Минору достал пистолет. Игра началась по-настоящему.       Коу не питала ложных иллюзий насчёт того, что Минору до конца последует в их ловушку. Всё-таки не зря его причисляли к самостоятельным единицам. Но Хараду особо это не волновало, ей было достаточно того, что им удалось заманить его в город. Годжо выделил достаточно бойцов для поимки Комацубары. Миссией руководил Оккоцу Юта.       — Все выходы из города перекрыты, — оповестил Юта. — Дело за малым.       — Не недооценивай его, — строго сказала Харада. — Уверена, он уже продумал план действий.       — В любом случае Комацубара отсюда не выберется, — его слова отражали абсолютную уверенность.       — Ты же помнишь, что там его нужно взять живым? — уточнила Коу.       — Это уже зависит от него, — ответил Оккоцу спокойно.       — И то верно, — согласилась она.       Люди клана Годжо медленно прочёсывали территорию города с самой окраины, постепенно сужая кольцо. Юта и Коу начали с середины. Ближе всего к штабу находилась школа, которая показалась им обоим неплохим укрытием для Минору.       — На мне первый этаж, на тебе второй, — распределил Оккоцу.       — Хорошо, — тихо ответила девушка.       Она бесшумно кралась по лестнице, наклоняясь корпусом вперёд. Коу была готова к стычке с Минору в любой момент. Пальцы крепко сжимались вокруг пистолета, сердце билось неровно.       Поднявшись на второй этаж, Харада с осторожностью проходила мимо каждого кабинета, проверяла любой угол. Чем дальше она заходила, тем сильнее щемило в груди, будто каждый шаг на пути к Комацубаре отдавал болью.       Сейчас Коу ощущала себя так, будто примерила новую личину. Личину безжалостного охотника, волка, бегущего за кроликом. Она представляла, какой логикой руководствовался Минору, куда он бежал, где попытается спрятаться.       Девушка вышла из-за угла и моментально отскочила за стену, сжав крепче пистолет в руке. Выпущенная мужчиной пуля пролетела мимо.       — Давно не виделись, — крикнул Минору.       Харада была уверена в том, что Оккоцу услышал выстрел. Она решила потянуть время:       — Не виделась бы ещё столько же, — отозвалась девушка нарочито громко.       — Ты так и осталась язвой, — присвистнув, сказал Комацубара. — Знаешь, связанной ты нравилась мне больше.       — Ничего, скоро поменяемся местами, — съязвила. — Уверена, связанным и изувеченным ты будешь нравиться мне намного больше.       — Отдам тебе должное, — уже сухо сказал Минору, — умело сработали. Пащенок выдал-таки тебе кодовое слово.       — Выдал всё, что знал, — констатировала девушка. — Его даже пытать не пришлось.       — Моё упущение.       Минору давно не ощущал страх. Он отвык от него. Комацубара привык быть причиной боязни других. Поменяться ролями было уморительно, даже он оценил эту насмешку судьбы.       Комацубара клялся бесчисленное количество раз мысленно, что Харада их встречу пережить не сможет. Но ирония в том заключалась, что Коу дала себе аналогичную клятву.       «Ну же, Оккоцу… Надеюсь, ты уже придумал, как его обезвредить», — теплилась надежда в её голове.       — Долго играть в прятки будем? — послышался голос Минору.       — Ну так выходи, — нервно кинула Коу.        Она судорожно составляла план действий на ближайшие пять минут. Времени критически не хватало, как и Оккоцу рядом.       Однако Юта был намного ближе, чем она думала.       Комацубара уже хотел ринуться вперёд, рассчитывая на свои меткость и скорость, но резкая боль в области ног свалила его на колени. Пистолет выпал. Минору не сразу, но смог развернуться. Человек позади него выстрелил теперь в руку. И ещё раз в ногу. Минору взвыл от боли. Его глаза закатывались от нестерпимого жжения.       Он отчаянно сжимал кровоточащие раны, молясь, чтобы боль ушла. Но она, точно змея, крепко обвила его шею, ожидая прибытия своего верного брата — смерти.       Комацубара много раз видел человеческую кровь. Много раз он был именно тем, кто проливал её. И сейчас его, будто мышку, поймали в мышеловку.       Теперь был не его черёд проливать кровь.       — Что же, убейте меня, — тяжело дыша и скрипя зубами, сказал Комацубара.       — Убить тебя? — послышался голос Харады.       — Такой милости мы тебе не окажем, — заговорил уже тот, кто несколькими пулями продырявил Комацубару.       — Да делайте что хотите. Плевать. Вы от меня ничего не узнаете. — Минору обессиленно рухнул на пол, задыхаясь. Он до последнего не хотел мириться с поражением. Для него этот проигрыш был равносилен унижению. Комацубара осознал, что из положения уже не выйдет. И, закрыв глаза, он мыслями перенёсся в тот день, когда встретил своё личное проклятие — Ёсиоку Дэйсьюка.