Долг крови

Гостиницу получается найти быстро, впрочем, они просто выбрали первую попавшуюся. Кисаме оплачивает два номера, между делом интересуясь, где тут можно найти бар поприличнее. Итачи мутит от жары и беспокойства за Саске. Как же он устал… Прикрыв глаза, Учиха терпеливо ждёт, пока консьерж покажет их комнаты. Тот разливается соловьём, расхваливая город и его заведения, и всё же голос мужчины напряжен, а в глазах мелькает страх, когда он смотрит на мечника. Напарник иронично вежлив и внимателен — обычное его поведение в городах, где его вид наводит ужас на гражданских. Гражданские в принципе побаиваются шиноби, даже отъявленные головорезы предпочитают уступить добычу этим матёрым, обученным хищникам. И если Итачи, сняв хитай атэ и переодевшись, ещё может сойти за обычного парня, то Кисаме такой роскоши лишён. Его профессия написана у него на лице. И как бы не была изящна его речь, любой трактирщик всегда неизменно замирает перед мечником, словно мышонок перед сытым котом. Иногда Итачи ловит себя на том, что завидует Хошигаке — если бы не нарочитая общительность Кисаме, ему бы не решились и слова сказать. Его внешность же привлекает по другой причине, и даже перечёркнутый символ Листа не гарант против навязчивого внимания и попыток заговорить. Иногда это полезно, но по большей части раздражает. Наконец закрыв за собой дверь, Итачи позволяет себе расслабиться. Комната небольшая, и обстановка в ней более, чем скромная. У стены комод, в середине стол с парой стульев и напротив кровать с балдахином на деревянной резной опоре — цзяцзычуан. Из достоинств — громадное окно в половину стены, через которое даже сейчас в комнату проникает лёгкий морской бриз, разбавляя полуденную духоту. И, главное, собственная ванна. Стащив сугэгасу с головы, он стоит, прислонившись спиной к двери и прикрыв глаза. Внутри всё клокочет. Бред! Бред! Футболка неприятно липнет к спине, кожа влажная и грязная. Ему надо в душ и успокоиться. Только успокаиваться не хочется, хочется просто разнести всё вокруг. Скинув плащ с плеч прямо на пол, Учиха направляется в ванну, по дороге снимая футболку. Раздрай в душе требует выплеснуть скопившееся напряжение хотя бы так. Нога об ногу он снимает обувь уже на пороге ванны и, наконец шагнув в крохотную душевую, дёргает пряжку ремня, стаскивая с себя брюки вместе с бельём. Поймав своё отражение в зеркале напротив, он со злостью швыряет скомканные вещи прямо в него. Выкрутив кран с холодной водой на полную, задирает голову, позволяя ледяным струям с силой ударить в лицо. Кажется, что от остывающей кожи даже поднимается пар. Пару минут он стоически терпит холод, даже, кажется, успокаиваясь, а потом, поддавшись резкой смене настроения, выворачивает кран на кипяток, внутренне сжимаясь от тревожного предвкушения боли. Обильный поток резко прекращается, кран кхекает, бурчит и наконец выплёвывает на макушку Итачи слабую струйку едва теплой воды. — Блядь! — тихо, сквозь зубы выдыхает он, опуская голову и некоторое время терпя неприятную капель по темечку. Мыться в итоге приходится в холодной воде, уже не по велению мечущейся души, а из-за банального отсутствия горячей. После душа он стирает вещи, вешает плащ и сугэгасу на вешалку рядом с дверью, приводит в порядок обувь. День тянется неспешно. Напарники успевают отдохнуть, сходить пообедать — даже вполне сносно для такого городка, а еще собрать кучу баек разного уровня достоверности, только вот про госпожу Ван местные говорят неохотно, явно побаиваясь её. Да, живёт. Да, всё здесь происходит только согласно её воле. Нет, никто не противится её воле и не собирается её оспаривать. Да, были те, кто пытался, были — да давно сгинули. А сейчас-то зачем? Все всем довольны. Вечером они расходятся: Итачи возвращается в гостиницу, а Кисаме продолжает променад по местным барам. Город неспешно погружается в ночь. Загораются красные фонари, слышатся музыка и громкий смех женщин. Итачи, раскрыв окно, впускает в комнату ночную прохладу. Наконец, духота спала и тёмная южная ночь щедрой горстью раскидывает по небу холодные огоньки звёзд. Сидя на полу подле окна, Итачи неспешно приводит в порядок оружие, методично скользя лезвием по хазуя . Ближе к полуночи он ощущает движение чакры напарника. Кисаме вернулся. Итачи вслушивается в мягкие, едва уловимые, особенно для габаритов туманника, шаги за дверью. Тот подходит к его двери, останавливается, но потом идёт дальше по коридору. Видимо, ничего нового мечнику узнать не удалось, либо он решил отложить разговор до утра. Ночь в самом разгаре, и с улицы доносятся то чья-то грубая ругань, то нестройный хор пьяных голосов, что неумело, но громко орут песни. Обычные звуки портового города. Ещё начинает тянуть чем-то съестным и, что ещё хуже, сладковатым дымом конопли. Окно приходится закрыть. Сразу становится душно и, засыпая, Итачи жалеет, что они не поискали гостиницу на окраине. А утро встречает его барабанной дробью в дверь. Но когда Итачи открывает — на пороге никого. Приходится выглянуть из комнаты в коридор, чтобы понять, кто его побеспокоил. — Я здесь, тип таво! — возле двери Кисаме стоит невысокая девушка, с аккуратно зачёсанными в высоких хвост тёмными волосами. Одета гостья в ярко-красное ципао в пол, шёлковые балетки и расшитое бисером болеро. Итачи невольно задерживает взгляд на обуви гостьи. Вопрос: «Если это их проводник, то как она собирается путешествовать в таком виде?» — повисает в воздухе. Или это служащая гостиницы? — Здрасти! — радостно возвещает гостья, заметив Итачи. Дверь в комнату Кисаме открывается, и на пороге показывается мечник в одних штанах и гостиничном полотенце на могучих плечах, одним из которых он неторопливо смахивает остатки пены с лица. — Я, тип таво, Мейли! — широко улыбается девушка. — Рады знакомству, — Кисаме скептически меряет взглядом девчушку, едва достающую ему до груди, и приветственно кивает напарнику. Мейли, разве что рот не открыв, задирает голову, пытаясь рассмотреть возвышающегося над ней мечника, и машет в ответ растопыренной пятернёй нукенину, громко звякнув браслетами на руке. — Тебе лет сколько? — рассмотрев гостью, уточняет туманник. — Ой, не прилично спрашивать девушку про такое! — кокетливо взмахивает ресницами Мейли, продолжая лыбиться. — Ну, почти сто, тип таво. — Точно? — туманник недоверчиво фыркает. И улыбка от вопроса мечника сползает с лица гостьи. — Ну пятьдесят. А что? Чёт не устраивает? — Мейли заметно растягивает гласные, от чего её речь кажется чересчур манерной. Кисаме не отвечает, просто закрывает дверь. Итачи помявшись на пороге, кивает застывшей под дверью мечника гостье, предлагая пройти в его комнату. Девушка, ведёт плечом и, покачивая бёдрами, направляется к нему. Когда гостья проходит мимо, от обдавшего его приторно сладкого шлейфа духов у Итачи перехватывает дыхание, и ему мучительно хочется проморгаться. В итоге вместо того, чтобы предложить их будущей спутнице сесть, он спешит открыть окно в комнате. Мейли проходится по комнате, разглядывая обстановку, присматривается к аккуратно застеленной кровати и неожиданно ловко юркает под навес. — Что? — взглянув из-под полога, настороженно уточняет девушка, заметив таращегося на неё Учиху. Итачи хотел было сообщить, что это его кровать, но потом решает, что это уже не важно. Сегодня они должны покинуть это место. Облокотившись спиной о подоконник, принимается ждать, когда придёт напарник. Мейли, выждав паузу, вновь скрывается под балдахином. Короткий стук в дверь через пару минут, и Кисаме без приглашения входит в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. — А? — начинает удивлённо он, быстро скользнув взглядом по обстановке. Итачи просто кивает ему на кровать. — Я туточки! — выглядывает из своего укрытия Мейли. — Нам обещали, что ты покажешь дорогу к Миргаранд, — переходя сразу к делу, начинает Итачи, мельком глянув в окошко. — Ну, тип таво, — согласно кивает гостья. — Только сначала придётся сходить к Белому Мудрецу, чтобы он дал своё благословление на встречу с Чёрной Змеёй, тогда она не сможет вас сразу сожрать — придётся сначала выслушать. — Это где? — В пещере Дракона Рьючи, чуть севернее страны Огня. Я покажу. — Девочка, — терпеливо начинает Кисаме. — Мы два преступника S-класса, мы в одиночку биджу можем завалить. Знаешь, кто это? И, дождавшись кивка Мейли, продолжает: — Поверь, мы сможем за себя постоять. — То есть, говорить вы с ней не будете? — в ответ на тираду мечника уточняет Мейли. — Захочет жить — заговорит. — М-мм, — поджав пухленькие губки, гостья качает головой. — Ну вы, тип таво, ваще без страха. Сожрёт или удерёт. — Не удерёт, — сухо замечает Итачи, тяжёлым взглядом обрывая спор. — Ну, не-е, — вздохнув, тянет Мейли. — Дело ваше, конечно, если вы, тип таво, крутые… Хотя я вас отведу на её территорию, а вы уж там сами… там поорать можете, услышит, может, придёт. Или… Мейли хитро стрельнула глазами на Кисаме: — Ловите на живца. А я посмотрю. — А почему я? — Кисаме искренне удивляется непривычно сильному интересу к нему со стороны женщин. — Ну ты, тип таво, симпатичный, — пожимает плечами гостья. — Зубы мелковаты и рогов нет, но в остальном ничего так. Зато глаза красивые, как у дохлой рыбы. И пахнешь приятно. Прикрыв глаза, Итачи взвешивает варианты, а потом достаёт конверт. — Можешь прочитать? — судьба Саске слишком сильно его тревожит, чтобы терять время. Мейли не спешит вылезать из своего укрытия, но протягивает руку, вновь звякнув браслетами. Итачи приходится подойти, чтобы отдать конверт. Гостья разворачивает послание, пробегаясь взглядом по строчкам, и корчит рожицу. — Тут сплошная ругань. — Есть что-нибудь про место встречи или про то, в чём именно заключается долг? — Про место нет, — качает головой Мейли и ещё раз перечитывает послание. — Нимрог просит принести ему Камигами но чи — кровь богов. — Это что? — Итачи едва хватает сил, чтобы голос не дрожал. — Не знаю, — обиженно надувает губки девушка. — А почему вы у матушки не спросили? И хитро стрельнув глазами на Учиху, продолжает: — Вы ей не верите, тип таво? Итачи поджимает губы, и его лицо превращается в застывшую маску. А вот Мейли наоборот бегает глазами между напарниками, азартно прикусывая губы. — И правда, зачем этой старой перечнице всё знать, — задумчиво тянет девчонка. — Штучка-то поди крутая. Может, тип таво… договоримся? Вы ведь не собираетесь отдавать её Нимрогу? — Может быть, — бросив предупреждающий взгляд на Итачи, соглашается Кисаме. Вот только на переговоры у Итачи нет времени, да и, признаться, желания. Из-под по-девчачьи длинных ресниц полыхнуло красным, и на зрачке загораются один за другим чёрные кляксы томое. — Ой-ёй! — гостья прячется под полог от взгляда обладателя шарингана, вот только это уже бесполезно. Девушка замирает, попав в гендзюцу. Там она всё ещё жмётся в обманчиво спасительную тень полога и продолжает болтать. — Ты ведь понимаешь, что добровольный союзник, тип таво, куда выгоднее раба? Меня прислали вам помогать, но чего ты добьёшься, запугав меня? Я затаю обиду и буду искать способ напакостить тебе. И я его найду — я, тип таво, очень изобретательна. Зачем это тебе? Если ты поработишь мою волю, тоже больше геморроя, чем выгоды. Да, я буду служить, подчиняться. Но тебе придётся думать за двоих, а ты, тип таво, слишком мало знаешь для этого. И опять будет лажа. — Я могу заставить тебя всё мне рассказать. — Ха! — наигранно весело смеётся Мейли. — И, тип таво, сидеть мы тут будем неделю или того больше, слушая мои рассказы. А ты, кажется, торопишься. — Время в гензюцу течёт иначе. — И всё равно одних знаний мало, нужна ещё, тип таво, привычка. Да и кто твоим проклятием будет заниматься, если ты меня тут оставишь или мозги сделаешь? А это уже нарушение твоего договора с матушкой. — Я не могу обещать тебе то, о чём я не имею ни малейшего представления. — Хорошо… тип таво, потом поговорим, — легко соглашается Мейли. — Когда будет больше информации. А пока за тобой… маленькая услуга, в обмен на мой интерес к твоим проблемам. — Юнхуа обещала нам твою помощь, — напоминает Итачи. — Да, обещала, — чуть раскачиваясь, Мейли хитро щурится. — Но ты ведь понимаешь, что помощь разная бывает? А если в этом дельце у меня ещё и, тип таво, свой интерес будет, то и старания будет больше. Всё ж просто! — Ты готова заключать сделки за спиной своей матушки? — Чё такова? — теперь в голосе Мейли слышится искреннее удивление. — Это вас, людей, в быту всякая чушь вроде товарищества, преданности, эти… как их… О! Семейные узы! У нас же, если ты не думаешь о себе в первую очередь, тебя, тип таво, сожрут или выебут, или выебут и сожрут! Нельзя о себе забывать в угоду чужих интересов. Ты у себя, тип таво, один! — Хорошо, считай, мы договорились, — Итачи развеивает гензюцу. — Отбываем сегодня. Где находится территория Чёрной Змеи? — Не далеко — в Узу но Куни. Значит, ща в порт? — Погоди, — тактично дождавшись, пока его напарник закончит допрос и примет решение, вмешивается в разговор Кисаме. — Ты собираешься путешествовать в таком виде? — А чё не так? — проморгавшись после техники Итачи, Мейли подозрительно оглядывает себя, поправляет складки платья, явно не понимая, на что намекает туманник. — Ну, твой наряд, — подсказывает Кисаме. — Он не подходит для похода. Лучше подобрать более удобную одежду. И, наверное, менее приметную. Ты ведь не рассчитываешь, что мы будем перемещаться в каретах? — Да? — Штаны, куртка, верх с длинным рукавом, удобная обувь, сменная одежда тебе не нужны? Оружие? — Я и есть оружие! — девушка недовольно морщится, продолжая усиленно разглаживать юбку. — Я, тип таво, для вас старалась! Это должно быть красиво. — Это должно быть удобно, — поправляет её мечник. — У нас планируется поход, а не вечеринка. Как ты в таком виде собираешься мокнуть под дождём или карабкаться по горам? — Мы перемещаемся обычно с помощью пространственных техник, — Мейли надувается окончательно. — Зачем месить грязь? — Нас тоже переместишь? — холодно уточняет Итачи. — Нет, — возмущённо вскидывается ведьма, но потом, прикусив губу, уточняет. — А вы не умеете? Кисаме с почти нежной улыбкой отрицательно качает головой. Впервые за время их разговора Мейли выглядит настолько растерянной и сбитой с толку. — Ещё один важный вопрос, — продолжает шиноби. — Ты что жрать будешь, солнышко? Человеческая еда тебе подходит? — Нет, — растерянно моргает Мейли. — В смысле, есть могу, но зачем? Я, тип таво, путешествую аж с двумя ниндзя S-класса. Нафига мне ещё что-то? — Так, — делая шаг вперёд, Кисаме присаживается на корточки напротив кровати, так что его оскаленное лицо оказывается напротив лица Мейли. — Давай договоримся, вопрос питания — твоя проблема! Если попробуешь жрать нас, я тебе башку оторву и сам сожру. Поняла? Мейли несколько раз мелко кивает. — Тогда у тебя полчаса, чтобы привести себя в порядок. Мы будем ждать тебя на пристани, — мечник резким кивком задаёт девушке направление в сторону двери. — Время пошло! Мейли молнией выскакивает из комнаты под провожающими её скептическими взглядами напарников. — Да… — задумчиво тянет Хошигаке. — Признаться, не думал, что, принимая предложение вступить в Акацуки, окажусь в роли няньки. Итачи подбирается, бросая на напарника гневный взгляд. — Кажется, нам сплавили ребёнка, — продолжает свою мысль туманник. Итачи спешит отвернуться, понимая, что неверно истолковал чужие слова. — Тебя никто не просил идти со мной. — Не сочтите за грубость, но я участвую в этой истории чисто за интерес. Мой интерес, — Кисаме смотрит на Учиху снизу вверх, не торопясь вставать. — Мне срать с большой горы на ваши семейные проблемы. Но есть один нюанс! Я крайне, скажем так, не люблю контингент, предпочитающий таскать каштаны из огня чужими руками. И мне в кайф въебать такому индивиду, чтобы у него юшка носом пошла, и потом смотреть, как эта сука захлёбывается собственными испражнениями. Кисаме делает паузу, оскалившись и демонстрируя ровный ряд заточенных зубов. — А подобного контингента в этой истории очень много. И уж простите за откровенность, у вас, Итачи-сан, при всех ваших неоспоримых достоинствах и первоклассных боевых навыках, не хватит мозгов с этими ребятами самостоятельно разобраться. Потому что, вопреки устоявшемуся мнению, многие человеческие поступки иррациональны и дебильны по своей сути. И чтобы разобраться в данной ситуации, потребуется не только логика, но и опыт, который нарабатывается только временем, и то не всегда успешно, — под конец тирады Кисаме поднимается, поправляя ремень Самехады. — Смею надеяться, мы друг друга поняли. И вопросы мотивации между нами сняты. Вы со мной согласны, Итачи-сан? Итачи некоторое время молчит, взвешивая слова напарника, а потом всё же кивает, демонстрируя, что принял к сведению полученную информацию. Глупо пытаться доказывать, что в свои семнадцать Итачи видел больше, чем Кисаме в его двадцать девять. И сколько бы не бунтовало самомнение, Итачи понимает, что за плечами мечника не менее сложный путь, чем у него самого. Оба видели много всякого, оба из особых отделов, оба получали задания на ликвидацию своих же товарищей. Только Кисаме на двенадцать лет старше. И всё же что-то внутри не даёт согласиться с этой простой, в общем-то, математикой, поднимаясь в душе глухим раздражением за намёк на его возраст. Резко оттолкнувшись от подоконника, Итачи подходит вешалке, снимая плащ и сугэгасу. — Мы теряем время, — бросает он через плечо, накидывая плащ. — Тогда нам следует поспешить, — откликается Кисаме, выходя из номера следом за напарником.