Долг крови

Просыпается Итачи резко, словно вынырнув из тёмной вязкой глубины болота. — Утречка! — видимо почувствовав, что Итачи зашевелился, тут же откликается, пристроившись у него под боком, Мейли и затем, раскинув руки и ноги, сладко тянется, перекатываясь по гальке. Ведьма довольно щурится, причмокивает и облизывается, изгибаясь всем телом. Это окончательно выводит из себя. Багровая пелена застилает взгляд яростью. Мейли мгновенно чувствует смену настроения Итачи, буквально в последний миг выскальзывая из-под удара куная. — А-а! — Мейли с воплем отскакивает в сторону. Итачи бросается следом, но девчонка оказывается удивительно вёрткой, шарахась по пляжу от озверевшего шиноби. Отслеживать её движения он успевает, но чуть-чуть уступает в скорости. И всё же Итачи её дожимает, выносливости у Мейли явно меньше, к тому же она не прекращает вопить. В какой-то момент поняв, что на берегу ей не выиграть, Мейли бросается в лес, но и тут опыт бывшего АНБУ решает ситуацию — ему почти удаётся достать её кунаем. Лишь в последний момент Итачи чуть останавливает руку, понимая, что убивать ведьму глупо. Это просто бессмысленная беготня. Увернувшись от его атаки, Мейли сигает обратно к морю, а Итачи со злостью впечатывает кулак в ствол дерева. Надо её догнать и как-то разрешить эту дурацкую ситуацию. Стремительный шаг в шуншин — и вот он уже на берегу. Им навстречу идёт Кисаме, удивлённо притормаживая и пытаясь сориентироваться в обстановке. Но Мейли успевает первой, буквально нырнув за спину могучего мечника. — Он меня убить хочет! — вскинув руку, ведьма обвинительно тычет в Итачи из-за спины Кисаме. — Почему? — после паузы уточняет тот, смерив подозрительным взглядом помятого с дико горящими глазами напарника, а затем заглядывает себе под руку, где прячется от потерявшего контроль Учихи Мейли. — Он меня соблазнил! — моментально выпаливает Мейли. — А когда я пообещала рассказать всё матушке, решил убить! — Что?! — возмущённый и удивлённый возгласы сливаются в один. — Это ложь! — приходит в себя Итачи. — Ой, да ладно! — морщится в ответ Мейли. — Хорошее же, тип таво, объяснение! Нет бы, болван, подыграть! — Позволю себе заметить, жертвой тут, — Кисаме красноречиво оглядывает всклокоченного Учиху, — выглядишь не ты, солнышко. Впрочем, не моё дело, чем вы занимались. Предлагаю двигаться дальше. — Ой, нам, тип таво, яйца нужны! — спохватывается Мейли. Итачи всё ещё злится, и укротить клокочущую в груди ярость никак не получается: — Какие? И зачем? — цедит он через губу. — Куриные, тип таво, лучше десяток. Ну хотя бы штучек пять надо, — с готовностью отвечает Мейли, но выходить из-за спины Кисаме не спешит. — И корзиночку. А то что вы, тип таво, дарить старухе-то будите? — А как в прошлый раз платок не подойдёт? — уточняет Хошигаке, оборачиваясь к деревне. — Та нее! — отмахивается Мейли, тоже переводя взгляд на деревню. — У моей перечницы перед папаней этого, тип таво, долг был. Ну вот и обошлись малой кровью. А тут надо прийти с весомым подарком. — Яйцами?! — Ну да, они, тип таво, вкусные! — Ждите здесь, — принимает решение Итачи, чувствуя, что ему буквально физически надо побыть одному. — Я с тобой! — тут же подхватывает Мейли. — Нет! — рыкает Итачи, срываясь в шуншин. — Корзиночку посимпатичнее бери! — следом за ним над пляжем звенит голос ведьмы. Голова неприятно гудит и тянет почему-то в затылке. Скрывшись от глаз спутников, Итачи присаживает на валун в тени раскидистого куста, тяжело роняя лицо в ладони. Как он умудрился вляпаться во всё это дерьмо? Почему он?! Но даже эти мысли — недостойная ниндзя слабость. Он привычно одёргивает себя, однако выносить всё это уже нет никаких сил. Мир, пускай жестокий и грязный, но привычный и понятный, рушится под напором абсурда и нелепости ситуаций, с которыми ему приходится сталкиваться. Логичная, понятная реальность рассыпается, и сквозь осыпающуюся глазурь проступает нечто странное, иррациональное и чуждое. Кажется, он допускает ошибку за ошибкой. И где-то там, в этой чудовищной реальности, его брат в руках хтонических тварей, чья логика за гранью его понимания. Надо собраться, откинуть эмоции и принять ту реальность, с которой он столкнулся. Он элитный боец, отступник S-класса должен достать десяток яиц, чтобы задобрить древнее чудовище. Да ещё эта Мейли… Как у неё язык только повернулся сказать про него такое?! Нет, объяснение в чём-то логичное и понятное. Парень и девушка провели ночь на берегу моря вдвоем, что ещё тут думать? Но можно же было сказать, что они тренировались! Да, возможно, это не лучшее объяснение и тоже звучит как-то двусмысленно, но не так же! Разве недостаточно объяснения, что он просто сумасшедший убийца, одержимый силой? Такому, как он, вообще не нужен повод для убийства, достаточно мимолётного желания. Почему его вообще задело это нелепое обвинение? Ведь чем хуже его репутация, тем лучше? Но отчего-то глаза начинает пощипывать, и Итачи ловит себя на том, что странно шмыгает носом. Только этого не хватало! Подорвавшись, он порывисто встаёт, растирая лицо ладонями. Надо собраться, надо просто сделать то, чему его учили. Вдох-выдох! Отринуть эмоции и действовать. Он не будет красть эти чёртовы яйца, просто пойдёт и купит. В деревне его встречают настороженно. Он забирает постиранные вещи у Туи, но в ответ на просьбу о яйцах та пожимает плечами — у неё столько нет. — Так собери по соседям! — требует Итачи и чуть мягче добавляет. — Я заплачу. Вдова уходит, её нет довольно долго. Он видит, как женщина ходит от дома к дому. Наконец она возвращается с десятком яиц в плетёном коробе, переложенных соломой. Итачи отсчитывает двадцать рё. Туя некоторое время смотрит на деньги в своих руках, потом равнодушная усталость сменяется удивлением: — Господин, здесь слишком много. Итачи разворачивается спиной к деревне и уходит. Лишь через пару минут его догоняет встревоженный голос вдовы: — Господин, подождите! Сэн?! Вы не видели мою Сэн? Моя дочь, она прислуживала вам вчера. Она не ночевала дома! Господин! Где моя Сэн? Итачи резко отталкивается от земли, запрыгивая на ветку, и скрывается в лесу под крики матери.

***

Они движутся в глубь острова, ловко перепрыгивая с ветки на ветку. Периодически Мейли останавливается и замирает, прикрыв глаза, и тогда они меняют направление, иногда на точно противоположное, и тогда они возвращаются назад до очередной остановки. Наконец Мейли спрыгивает на землю, призывно махнув спутникам следовать за ней. — Давайте сюда корзинку! — Мы пришли? — уже привычно уточняет Итачи. Со времён вступления в Акацуки, кажется, ещё ни разу ему не приходилось задавать столько вопросов, но с ведьмой лучше перестраховываться. Благо она идиотски честно отвечает на прямые вопросы. — Нет. — Тогда зачем тебе корзинка? — Ну, я, тип таво, хочу проверить, вдруг яйца побились, — невинно хлопает ресничками девчонка, выдавая подозрительно милую улыбку. Напарники переглядываются, и Итачи достаёт короб. — Всё цело, — сняв крышку, демонстрирует содержание ведьме. — Но как-то, тип таво, не празднично, — морщится Мейли, сверкнув на яйца жадным взглядом и тут же отвернувшись, и, всплеснув руками, начинает рыться в карманах, выуживая оттуда ярко-алую шёлковую ленту. — Вот, — машет перед ниндзя лентой Мейли. — Сейчас повяжу ленточкой и, тип таво, всё будет, как надо. Дай мне корзинку! Итачи настороженно передаёт в руки Мейли короб, и девчонка тут же, крутанувшись на пятках, отворачивается от них. Выбрав место, Мейли присаживается на корточки, спиной к спутникам, и, положив перед собой короб, принимается возиться с лентой. Итачи бросает настороженный взгляд на напарника, поведение Мейли слишком подозрительно. Впрочем, Кисаме тоже насторожен. Мечник бесшумно скользит следом за девчонкой и останавливается за её спиной, заглядывая через плечо. — Ты что делаешь, солнышко? — почти нежно спрашивает туманник, заставляя Мейли подскочить на месте. — Ленточку повязываю, — лилейно тянет в ответ та, подымая голову и оборачиваясь на нависающего над ней отступника из тумана. — Да? А я было подумал, что ты их случайно сожрать хотела. Как некрасиво с моей стороны подозревать тебя в такой глупости. Мейли хихикает в ответ и, судя по движениям рук, перевязывает короб лентой. — Вот, Киса-аме-са-ан, правда мило вышло? — Очень. Отдав короб, Мейли вздыхает и уже серьёзнее добавляет: — Мы входим на территорию Миргаранд, дальше лучше идти пешком. И это, тип таво, не надо делать всё, что она вам будет говорить. Даже самая невинная, тип таво, просьба может таить для вас огромную опасность. Вообще, верить ведьме дело рискованное. Лучше ничего не есть и не пить в её логове. Если она пригласит вас в гости, то статус гостя, тип таво, будет гарантом вашей безопасности, но только до тех пор, пока вы не выйдете из её логова со всеми вытекающими. Она намного старше меня, а значит, больше, сильнее и хитрее. Если завяжется бой, я не буду вам помогать. Но до логова ещё надо будет дойти, и на этом пути нас будут ждать ловушки. Не верьте глазам, не верьте слуху — вообще ничему не верьте. После речи Мейли надувается, принимаясь хмуриться и грызть ноготь на большом пальце. — Есть ещё что-то, что мы должны знать? — уточняет Итачи, глядя на устроенную Мейли пантомиму. Мейли скалится в ответ, качает головой и затем резко выдыхает, принимаясь снова рыться в карманах. Достав золотую ленточку, Мейли плюхается на попу и прикрывает глаза, зажав ленту в кулаке. Затем подносит кулак с лентой к губам и так замирает. Всё что им остаётся — ждать. На вопросы Мейли больше не отвечает, погрузившись похоже в медитацию. — Знаете, Итачи-сан, — пройдясь по полянке, Кисаме тоже присаживается у корней могучего дерева. — Я возьму на себя смелость предложить вам не отражать в отчётах эту историю с яйцами? И, поймав удивлённый взгляд напарника, поясняет: — Не хотелось бы, чтобы над нами всей организацией, простите, ржали. Итачи обдумывает слова напарника и затем едва обозначает кивок. Ждать приходится довольно долго, пока Мейли, резко выдохнув в кулак, не открывает глаза. Затем она рвёт зубами ленту на три куска, один из которых завязывает на своём запястье. — Тип таво, защита, — поясняет она. — Не ахти какая, но лучше чем ничего. — И после твоих слов мы тебе должны верить? — уточняет Кисаме, поглядывая на протянутую ему ленту. — Нет, — усмехается Мейли. — Но я заинтересована в том, чтобы вы выжили, тип таво, а она нет. По крайней мере, пока. Мейли пожимает плечиками, и им приходится принять такое положение вещей. В чём-то, конечно, она права. И всё же в голове с трудом укладывается подход, когда тебе в лицо говорят, что тебя могут предать в любой момент, и при этом ждут доверия. Между тем Мейли сама завязывает ленты на их запястьях, и, отряхнув попу, бодрым шагом направляется на север почему-то прямо через кусты. Нукенинам приходится идти следом, пробираясь через переплетение ветвей. Продравшись через колючие заросли, они оказываются на заросшем изумрудным мхом берегу лесного водоёма. Небольшое озеро с настолько прозрачной водой, что видно каждый камушек на его дне. С одной стороны, озеро наполняется искрящимися голубыми потоками, ниспадающими с уступов поросшей мхами и кустарником горы. С другой — излишки воды уходят вниз по течению, перескакивая по каскадам небольших порогов, где они собирались в естественные каменные чаши, прежде чем выплеснуться дальше. Яркое солнце, пробиваясь сквозь листву золотистыми лентами, порождает у подножия яркую радугу. И всё это, несмотря на довольно быстрое течение, отражается в воде озера, словно в зеркале. В центре водоёма закручивается небольшой водоворот, оправдывая название страны и уходя вглубь аккуратной воронкой. Оба нукенина невольно застыли, поражаясь тишине и дивной красоте места. Кажется, что ещё мгновенье и в сказочный пейзаж вольётся тихий мелодичный перезвон кото. Мейли ведет носом и, несколько раз высунув язык, идет в обход озера к водопаду, ловко пробираясь между скользких валунов почти к самому водопаду. Затем недовольно разворачивается, причмокивая губами, направляется обратно. — За водопадом, тип таво, в горе проход, — поглядывая по сторонам, докладывает она. — Но там скорее всего лабиринт, и похоже, что коридоры заполнены ядовитыми газами. Я-то, тип таво, пройду, а вот вы не знаю. Второй проход похоже вон. Девушка кивает на воронку. — Но в воду лучше не суваться, она кишит ван-сян. — Кем, прости? — хмурится Кисаме. — Ван-сян. Ну такие с большими ушами и когтями, чем-то на трехлетнего ребёночка похожи. Только, тип таво, черненькие и жрут, как не в себя. Пока вы на берегу, им до вас не добраться. Ну а как сунетесь в воду — обед, тип таво, подан. — Если по воде идти? — уточняет Итачи, внимательнее приглядываясь к рельефу и прикидывая варианты решение. — Тебе, тип таво, пятки не жалко? Туманник подходит к самой кромке воды, присаживается на корточки и задумчиво потирает подбородок. — Могу предложить воспользоваться суитондзуюцу и создать сухопутный коридор до нужного места, — выдвигает своё предложение Кисаме. — Ну, наверное, сработает, — склонив голову на бок, Мейли задумчиво складывает губы трубочкой. — Только надо так, чтобы не прямо до самой воронки, а возле неё. Иначе, если всю воду уберешь оттуда, проход закроется, тип таво. Итачи кивает, и туманник складывает печати, активируя суитон. Под волей туманника воды озера расступаются, образуя коридор по дну. Компания настороженно вступает на мокрую гальку, продвигаясь к середине озера. Не удержавшись, Итачи активирует шаринган. Взгляд, обострившийся под действием врожденного доудзюцу, ловит юркие тени, что скользят за ними вдоль созданных волей Хошигаке водных стен, но и только. Не дойдя пары шагов до конца коридора, Итачи останавливается, оглядываясь на Мейли. Та непривычно тихая и собранная, кивает в ответ. Легко оттолкнувшись от дна, ведьма взмывает в воздух, и, развернувшись в воздухе, рыбкой ныряет в воронку. За ней прыгает Итачи, на долю секунды задумываясь, как в от силы двадцати-тридцати сантиметровую воронку пролезет его широкоплечий напарник. Стоит ему коснуться воды, как воронка превращается в тёмный туннель, который, словно глотка змеи, проглатывает его, погружая в невесомость. Он зависает в пустоте без всякой возможности сориентироваться и оценить место, в которое попал — не получается почувствовать ни движения и увидеть что-либо вокруг. Миг растягивается в вечность, пока она не заканчивается так же внезапно, как началась, отдаваясь болью в отбитых пятках, что искрой простреливает в колени от слишком жёсткого приземления. А мир вокруг наконец обретает чёткость.