Долг крови

Дверь за его спиной закрывается, и поэтому приходится активировать шаринган, чтобы хоть как-то ориентироваться в темноте. Итачи подходит ближе. Мейли лежит на том же месте, только опять свернулась клубком. Каналы ее чакры едва видны, аура слабая, девушка судя по всему умирает. Ее почти жалко, но этого почти все же не хватает. У Итачи не получается выкинуть из головы образ деревенской девочки. С другой стороны, разве можно обвинять кошку, сожравшую канарейку по недосмотру хозяев? В отличии от самого Итачи, мир Мейли, кажется, в чем-то намного проще. Или же он не прав, и она — ненасытное чудовище, убивающее ещё и ради удовольствия. Присев рядом, он зовёт: — Мейли? Но та не реагирует. Помявшись, он решительно берет вялую девичью руку и нагибается, прижимаясь основанием шеи к чужой ладони. Проходит секунда, и… Ничего. — Мейли! Свободной рукой он пытается ее растормошить. Опять ничего. Итачи снова прокручивает в голове воспоминания, восстанавливая свои ощущения от того раза, как Мейли им питалась. Он старается задушить глухо ворчащее в груди раздражение на не вовремя появившегося Кисаме, который своим приходом не дал рассказать Мейли важную информацию, а также на себя за то, что устроил глупую беготню вместо того, чтобы использовать время с большей пользой. Ран на Сэн не было, на нем, не считая пореза, вроде бы тоже — значит, кровь не подходит. Что еще? Концентрируя чакру в ладони, он подносит руку к лицу Мейли. Снова ничего, она не реагирует. Думай, думай, думай! Они питаются природной энергией, но он никогда работу с ней особо не практиковал, хватало своей чакры. Баку сказал: отоспится, придет в себя, поест. Надо привести в сознание?! Итачи хлопает ее по щекам, снова тормошит. Но ответной реакции нет. — Как ваши успехи? — в небольшую щель приоткрытой двери заглядывает Кисаме. Наградой ему становится горящий алым злой взгляд. — Видимо, не очень. — Умирает. Я не знаю, что делать. — Давайте наверх, — принимает решение туманник. — Тут темно и слишком мало места. Итачи подхватывает практически невесомую Мейли на руки и выходит в любезно приоткрытую Кисаме дверь. Мечник за его спиной закрывает темницу, возвращает засов на место и даже вешает обратно печать. Поднявшись наверх, Итачи аккуратно опускает девушку на кровать и делает шаг назад. Кисаме поднимается следом и встает рядом. Некоторое время они молчат. — Что мы знаем? — Кисаме переводит взгляд на пол, и Итачи, проследив его направление, понимает, что примерно в этом месте на первом этаже спит Баку. Итачи тоже задумывается над вариантом разбудить Баку и заставить его им все рассказать, но Кисаме качает головой. — Я не уверен, что мы сможем сейчас до него достучатся даже с помощью вашего доудзюцу, — вздыхает мечник. — Он пьет, как губка. К тому же, пока будем приводить его в сознание, мелочь окончательно окочурится. В комнате повисает молчание. — Она все время крутилась возле вашего лица, — наконец произносит Кисаме. — а с Сэн они, кажется, целовались. Но тут не уверен, далеко стоял. И на гневный взгляд Итачи, поясняет: — Конечно же, я за ней следил. Поймите правильно, мне тоже было любопытно. Хотя, признаться, не ожидал, что вы, Итачи-сан, будете столь решительны в своем интересе. В комнате повисает настороженная тишина. — Ну? — через пару минут кивает Кисаме. — Вы ее вроде спасать собирались. Уже передумали? Одарив напарника резким, как росчерк куная, взглядом, Итачи переводит взгляд на Мейли. В конце концов он уже не ребенок, его глупое замешательство тут просто неуместно. Тем более, что это всего лишь часть миссии. Перевод ситуации в рабочее русло всегда помогало отбросить лишние эмоции и метания, и сейчас эта тактика срабатывает так же хорошо. Итачи решительно делает шаг вперед, присаживается рядом с девушкой на край кровати. Кисаме следует за ним, опускаясь на корточки возле изголовья кровати. — Так и будешь пялится?! — Итачи было подается вперед, но слишком пристальный интерес напарника вызывает раздражение, по крайней мере, он очень надеется, что это именно раздражение, а не смущение. — О, прошу прощение, что смущаю вас, — эхом на его мысли откликается Кисаме. Итачи чувствует, как предательски начинают гореть уши. — Просто пытаюсь понять процесс, — отстегнув ремень Самехады, Кисаме укладывает меч рядом, но взгляда не отводит. — Может, тогда сам поучаствуешь? — огрызается в ответ Итачи. — Ты ей явно нравишься куда больше. — С вашего позволения, не я на это подписывался, — тихо, почти хрюкнув, Кисаме старается скрыть смешок. Итачи склоняется над Мейли, недовольно то и дело бросая жгучие взгляды на напарника, который тоже чуть подается вперед, внимательно следя за происходящим. Резко и зло выдохнув, Итачи зажмурившись наклоняется ниже. — Стойте! — в последний момент, когда он уже едва касается губ Мейли, настигает команда напарника. — Она вас чует, смотрите! Итачи мгновенно открывает глаза и внимательнее присматривается к лицу девушки. И правда, когда его дыхание достигает ее лица, крылья носа Мейли заметно дергаются. Кажется, она даже едва заметно тянется за ним. — Возможно, это как-то связано с дыханием, — выдвигает теорию Хошигаке. — Мне не очень хорошо видно… с этого ракурса! — огрызается в ответ Итачи, отстраняясь. — Тогда меняемся, — принимает решение мечник. Активировав шаринган, Итачи наблюдает, как Кисаме, втянув носом воздух, начинает осторожно дуть на лицо Мейли. Реакция есть, но слабенькая, словно мечник пытается раздуть уже потухшие угли. Крохотные искорки чакры разбегаются по телу Мейли даже с помощью шарингана по едва различимым каналам. — Мало, — качает головой он на вопросительный взгляд Кисаме и выдвигает следующую идею: — Возможно дело в дистанции. Кисаме действует решительнее, попросту зажимает нос Мейли одной рукой и надавив на челюсть другой, а затем, наклонившись, накрывает рот Мейли своим, резко выдыхая. Потом еще раз и еще, словно делая искусственное дыхание. Этот метод дает куда больший эффект. От каждого выдоха Мейли словно вспыхивает, но потом так же резко гаснет. Циркуляция чакры не восстанавливается, и Итачи не может понять причину. Вновь и вновь он прокручивает в голове теорию, заученную еще со школьной скамьи. Но его знаний не хватает, тут нужна более глубокая специализация. Они оба не ирьенины, поэтому это максимум, что они могут сделать. Минут через пять Кисаме останавливается, щурясь и чуть потряхивая головой. — Ну как? Каков наш прогресс? — Есть, но этого мало. Возможно, надо больше времени. — Меняемся, — Кисаме снова трясет головой. — А то у меня уже от гипервентиляции голова начинает кружится. — Отвернись! — требует Итачи, хмурясь. — Итачи-сан, это просто искусственное дыхание, совершенно обычная практика… — Я дал слово, — прерывает его Итачи, вспомнив помимо прочего некоторые нюансы его договоренностей с Мейли и предостережения Юнхуа. — И не горю желанием сейчас выяснять последствия его нарушения! Кисаме отворачивается, садясь прямо на пол и прислоняясь спиной к краю кровати. А Итачи поворачивается к Мейли и неожиданно встречается с темным немигающим взглядом, но сказать ничего не успевает, узкая девичья ладошка цепко хватает его за шею и тянет на себя. Следом за ней холодная волна оцепенения прокатывается по телу. В первый момент он еще пытается собраться, не потерять контроль. Упирается руками в кровать, пытаясь не рухнуть прямо на лежащую под ним девушку, но дышать тяжело и мысли путаются. Кисаме! Надо предупредить Кисаме. Такое чувство, будто ему на плечи положили гранитную плиту, его неумолимо клонит вниз вслед за рукой Мейли. Силы и, главное, желание сопротивляться, стремительно тают. Итачи пытается уцепится за ускользающую мысль о Кисаме, но поздно. Боковым зрением Итачи замечает, что вторая рука Мейли забралась под воротник Мечника. Вот и все, глаза закрываются. А потом становится так хорошо, как не было никогда в жизни.

***

Сознание возвращается, только в этот раз голова немилосердно гудит, тело затекло от неудобной позы, щеку колет грубая ткань матраса. Ошалело оглядываясь и резко оттолкнувшись от кровати, Итачи садится, потом прикрывает глаза, пытаясь избавится от мельтешения, и едва не наступает на лежащего возле кровати Кисаме. Тот резко на рефлексах поджимает ноги, уходя от легкого касания. Итачи отдергивает ноги и шарахается от края кровати, врезаясь спиной в стену. Кисаме же стремительно распрямляется пружиной, молниеносно атакуя, и подрываясь следом для новой атаки. Адреналин бьет в кровь, мгновенно вымывая остатки сонливости. Пару секунд они пристально смотрят друг другу в глаза, а потом мечник, сориентировавшись, прикрывает широкой ладонью лицо и падает обратно на пол. Итачи медленно опускает ноги на матрас, расслабляясь. — И вам, Итачи-сан, с добрым утром, — глухо стонет Кисаме, растирая лицо руками. — Боги, что он в свои настойки намешал?! Мне так хреново не было со времён выпускных в академии. Я этому горе самогонщику руки поотрываю за такую адскую бурду, что он гонит. Делитант херов! — Это не он, — в ответ на жалобы Кисаме замечает Итачи. — Мейли пропала и мой плащ вместе с ней. Кисаме со стоном шарит по бедру в поисках контейнера с пилюлями, а когда находит, отщелкивает шарик обезболивающего прямо в рот, глотая его без запивки. — Пять минут, — просит мечник. — Дайте мне пять минут… И, если вас не затруднит, подушку. — Здесь нет подушек. — Жаль, — тянет Кисаме, хотя Итачи кажется, что он собирался сказать совсем другое. Мечник просто подкладывает под голову вторую ладонь и затихает, ожидая пока лекарство подействует. Адреналин удивительным образом вымыл из головы вату и боль. И хотя в висках еще тянет, в целом Итачи чувствует себя привычно собранным, только в горле отчего-то немного першит. В этот раз он слезает с кровати, аккуратно перешагнув через ноги напарника, и осматривается. Окно с заглядывающим в него кусочком лазурного неба закрыто, впрочем, зная о способностях призывных тварей, это мало что значит. Возможно, девчонка спустилась вниз. Но проверить он не успевает. — Итачи-сан, — зовет его Кисаме, так и не потрудившись встать, а просто повернув голову, что-то рассматривает под кроватью. — Кажется, ваша пропажа нашлась. Присев рядом, Итачи тоже заглядывает под кровать. В дальнем углу, у стены комком лежит его плащ. Кисаме медленно тянет руку и, аккуратно подцепив край ткани, неторопливо тащит на себя. Плащ ползет следом за рукой туманника, но в какой-то момент стопорится, а потом и вовсе натягивается, сопротивляясь попытке вытянуть его на свет. Из-под широкого ворота выглядывает всклокоченная Мейли, дико сверкнув на наемников глазами, открывает рот и шипит. Кисаме отпускает плащ и так же медленно убирает руку. — Вытаскивать будем? — уточняет Кисаме. — Или подождем пока сама вылезет? — Подождем. Итачи отходит и садится на кровать, першение в горле становится сильнее. Некоторое время он борется с неуместным приступом, пока Кисаме так же медленно поднимается и, подхватив Самехаду, не подходит к окну. Мечник выглядывает на улицу, оценивая обстановку, и оборачивается на звук сдавленного кашля. Приступы пока редкие и обычно бывают только после тяжелых боев с применением аматерасу, и все же Итачи понимает, чем все это закончится. Он старается не смотреть на мечника, и, лишь почувствовав, что тот отвернулся, бросает настороженный взгляд на спину напарника. До этой миссии о его проблемах знал лишь Мадара. Некстати вспоминается его насмешливое предостережение: не использовать мангекьё шаринган. А теперь… Кисаме не дурак и несомненно выводы сделал быстро. Итачи, гадает на что теперь это может повлиять. Впрочем, если все настолько серьезно, скрывать долго все равно бы не вышло, так что Юнхуа лишь ускорила неизбежное. Странно только, что после первого раза с кормлением Мейли побочных эффектов не было. Или девчонка сделала тогда что-то еще? Кисаме усаживается под окном прямо на пол, устраивая меч между ног. Время течет медленно, но ждать они умеют. Мысли Итачи возвращаются к последствиям применения мангекьё шарингана. Неужели это правда и есть способ избежать слепоты и последующей смерти? Смешно, что именно у него есть шанс найти этот способ, хотя его судьба предрешена им же самим. И все же в этом, возможно, будет польза для Саске. Где-то через час, под кроватью начинается движение. Мейли, подобравшись к краю, осторожно выглядывает. Не выдержав, Итачи снова кашляет в кулак и упускает момент, когда девчонка выскальзывает наружу. Останавливаясь посреди комнаты, она кутается в плащ акацуки и оглядывается. — Я ничего вам не должна! — наконец выпаливает ведьма, переводя испуганный взгляд с одного наемника на другого. — Вы сами ко мне пришли! Я вас ни о чем не просила! — А люди в таких случаях просто говорят спасибо, — после небольшой паузы замечает Кисаме. — За что? — недоверчиво присматриваясь к туманнику, уточняет Мейли. — Я вас чуть не убила. — Что ж, спасибо, что чуть, — отвечает Кисаме. — Теперь, может быть, пояснишь, что вообще произошло? — Что? — Почему старуха на тебя напала? — поясняет Кисаме. — Это потому, что ты сожрала ту девчушку или есть другие мотивы? — Наверное, — Мейли обнимает себя руками и хмурится, дергая плечами. — Я чем-то ее разозлила… Сэн — нет, тип таво, слишком мелко. Это не повод ссорится с моей матушкой. Возможно, я могу, тип таво, помешать карге. Но где она, а где я?!.. Или они, тип таво, что-то делят между собой. — Или виной тому наш договор, — подаёт еще одну версию Итачи, снова срываясь на кашель. — Да, — поджимает губы Мейли. — Неудачно, тип таво, получилось. Мейли делает маленький шажок в сторону Итачи, но явно боится приближаться. — Ты, это… Посиди так, — покусывая губы, она удобнее перехватывает плащ, комкая его на груди. — Я ща поправлю все. Да? Выдавив кривую и искусственную улыбку, Мейли ждет его разрешения приблизиться. — А с похмельем ты тоже можешь помочь? — уточняет Кисаме. — Ну, тип таво, — с готовностью кивает Мейли. — Давай, — Кисаме прикрывает глаза. Робко улыбнувшись в ответ, она подкрадывается к мечнику. Вытянув шею, Мейли долго не решается подойти вплотную, словно ожидая от Кисаме подвоха, но потом все же тянет руку, окончательно сокращая дистанцию. Ведьма долго примеривается, и наконец зарывается пальцами в жесткие вихры Хошигаке. Итачи следит, как вокруг головы напарника появляется зеленоватое свечение, а тот блаженно выдыхает. — С таким талантами, солнышко, тебе цены нет, — прикрыв глаза, Кисаме заметно расслабляется. Через пару минут Мейли отходит от него и оборачивается к Итачи. Тот кивает, позволяя к себе приблизится. С ним девчонка возится дольше — сначала кладет руки на виски, прижимая локтями сползающий плащ, с которым почему-то никак не хочет расставаться, хотя в доме тепло., потом опускает одну ладошку на грудь, согревая грудную клетку медицинским дзюцу. От расходящегося от ладони тепла размаривает и снова начинает клонить в сон. Мейли между тем забирается к нему на кровать и устраивается за спиной. Ладошка плавно скользит вверх, по плечу, а потом обе руки ложатся на лопатки, и в следующий миг разомлевший от уютного тепла Итачи с воплем подскакивает с кровати. Крутанувшись на пятках, он прожигает взглядом тут же сжимающуюся в комочек Мейли. Лопатки горят так, будто девушка не ладони на них положила, а раскаленное железо. — Какого черта?! — рычит Итачи. — Больно, да? — зажмурившись, Мейли втягивает голову в плечи. — Но, тип таво, надо там все зачистить… А то потом хуже будет. Гнев получается успокоить не сразу, Итачи едва сдерживается, чтобы не пришибить мерзавку, но потом все же подходит к кровати и, развернувшись, тяжело садится спиной к ней. — Заканчивай, — цедит он, внутреннее собираясь, заставляя себя расслабить тело и готовясь терпеть.