Долг крови

Баку проснулся только к полудню. Обвел мутным взглядом гостей, что терпеливо ждали его побуждения, устроившись возле погасшего очага, и замер, заметив сидящую в самом углу Мейли. Потом он бросил взгляд на дверь темницы, где белым пятном висела печать, и вновь на нахохленную, кутающуюся в плащ по самую макушку, девушку. Почесав затылок и широко разведя руки, мужчина сладко потянулся. — Ну-с, с добрым утром, дорогие гости. Завтракать будете? Сейчас все организуем! Не дожидаясь ответа, Баку выходит из дома. Через некоторое время хозяин возвращается, тряся мокрыми вихрами, и, пройдясь по дому, словно невзначай, подходит к темнице, снимая печать и задумчиво ее разглядывая, но с расспросами к гостям не пристает, а просто комкает бумажку, пряча ее в карман штанов. — Когда прибудет твой Нимрог? — уточняет Итачи, следя за передвижениями Баку. — Скоро, — кивает Баку и замирает, вытягивая шею и клоня голову на бок. — Но вообще да, можно выдвигаться, он уже в Карюкай. Но давайте хоть перекусим на дорожку. А там и на посошок можно! Кисаме-сан, м? Баку направляется к одному из шкафчиков, доставая еще одну бутыль с мутно зеленым настоем. — Тут у меня эксклюзивная настоечка — жемчужина моей коллекции. Уверен, вы оцените сей экзотический фрукт — фейхуя! — поглаживая бутылку, Баку зазывно подмигивает мечнику. — В наших широтах его не найти! — Благодарю, но предполагаю, что Нимрога не стоит заставлять ждать, а ваш славный напиток, несомненно, требует вдумчивости и времени. Вежливый отказ мечника явно печалит Баку и тот, вздохнув, отставляет бутылку. — Ну что ж… Воля ваша, но учтите, что не знаете, от чего отказываетесь! — назидательно грозит Баку и направляется к другому шкафу. Оттуда Баку достает коричневое облачение монаха и плетеную шляпу-такухацугаса, а затем посох кольцом на навершии, на которое нанизаны еще четыре. Облачившись в кэса, Баку поправляет шляпу и кивает гостям. — Что ж, гости дорогие, тогда прошу. Подойдя к двери, Баку звучно ударяет три раза по ней посохом и распахивает. За дверью открывается вид на празднично украшенную улицу, где играет музыка и слышится смех. Гирлянды лампочек горят, несмотря на день. По обе стороны улицы теснятся двухэтажные домики. Мимо неспешно прогуливаются зеваки, тут и там мелькают яркие кимоно местных красавиц. Девушки сидят и на небольших балкончиках, заливисто смеясь и зазывая посетителей. Вот только гости веселого квартала лишь на первый взгляд похожи на людей. Шиноби замечают мелкие странности у обитателей улицы, вроде рожек или мелькнувших во время улыбки клыков. Мимо, изящно покачиваясь, проплывает женщина с распущенными длинными волосами, скромно прикрывая лицо широким рукавом кимоно, но заметив стоящего в дверях Баку, приветливо машет ему рукой, на мгновение позволяя увидеть свой жутко изуродованный рот. Рваные края ран выглядят свежими, даже кровь всё ещё сочится с висящих лоскутов кожи, пачкая шею и кимоно на груди. Только вот до мощенной камнем мостовой алые капли отчего-то не долетают. Сама же дама, кажется, не просто не чувствует боли, а даже не замечает этого, кокетливо стреляя Баку глазами, вновь прикрываясь рукавом. Тот улыбается в ответ, распрямляя плечи и явно рисуясь. Первым в веселый квартал шагает Итачи, за ним следом выходят Кисаме и Мейли. Баку последний, и дверь за его спиной закрывается, тут же исчезая. Он проходит вперед и ведет гостей вдоль улицы мимо чайных домиков, кабурэндзо и окия. Нужное им место находится быстро. Это респектабельный домик с красной черепичной крышей и яркими тайконорэнами, свисающими с самой крыши и у земли закрепленные каменными утяжелителями в виде львиных лапок. Над входом горят бумажные фонарики и светло-голубые наганорэн читнно свисают почти до земли. Баку делает шаг вперед, но шторки распахиваются прямо перед ними. Из-под ткани выныривает спиной вперёд мужчина в форме Анбу Листа, поправляя на лице маску Сокола и застывает, оглядывая стоящих на пороге нукенинов. Итачи напрягается, пред ним один из людей Данзо. Раньше эта маска принадлежала Гозу, но тот вроде бы погиб незадолго до того, как Итачи покинул деревню. Гозу был крайне скрытен даже со своими товарищами, игнорируя общую раздевалку. Работал в основном один, выполняя секретные одиночные миссии напрямую от Данзо. Память молниеносно выдергивает подробности, помогая анализировать неожиданную встречу. Баку тоже останавливается перед загородившим ему проход ниндзя. Тот уже готов шагнуть в сторону, как следом выпархивает ярко раскрашенная девица в красно-белом кимоно, небрежно повязанном золотистым оби. — Шо-он-хо-ор! — приторно сладким голосом тянет юдзё, повисая на плече коноховца. Сокол глухо фыркает под маской и, крутанувшись, подхватывает девушку на плечо. Та звонко принимается голосить, грозясь гневом матушки на наглеца, но то и дело срывается на заливистый смех. Ниндзя делает шаг сторону, пропуская новых посетителей в чайный домик. Девушка азартно брыкается на его плечах, а из-под подола кимоно выскальзывают несколько лисьих хвостов, принимаясь хлестать шиноби по бокам. Сокол чуть приседает и под радостный визг, оттолкнувшись, взмывает на ближайшую крышу. — Это кто? — провожая взглядом фигуру нинздя уточняет Итачи, пытясь сопоставить по памяти телосложение и манеру движения Гозу и этого ниндзя. Что-то неуловимо знакомое все же чувствуется в этом АНБУ, но Итачи не уверен до конца что это один и тот же человек. «И человек ли вообще?» мысленно поправляет он сам себя. — Шонхор — сокол по вашему, — пожимает плечами Баку. — Давайте-давайте, не стоим на пороге, а то Нимрог ща напьется и поговорить с ним уже не получится. Баку первым шагает в заведение, за ним идёт Кисаме. Итачи провожает взглядом ниндзя, тот уходит, перескочив на другую крышу и лишь мельком напоследок мазнув взглядом по отступнику из Листа. Мейли рядом тоже внимательно следит за парочкой. — Странный какой-то, — наконец комментирует ведьма и, поймав вопросительный взгляд Итачи, пожимает плечами, направляясь следом за их проводником. — Почему? — догоняя ее, спрашивает Итачи. — Да, тип таво, мутный какой-то, — морщится Мейли, восхищенным взглядом обводя обстановку чайного домика. — Вроде человеком пахнет, а вроде нет. Перекинувшийся что ли? Или меняющийся — эти ваще… Не поймешь их. Внутри чайный домик разделен на отдельные кабинки, вход в которые закрывают шелестящие и сверкающие в свете ламп шторки из бусинок. Стайка официанток, хихикая и перешептываясь, поглядывают на гостей, а самая смелая из них подскакивает к Кисаме: — Господин желает отдохнуть? Но Баку машет на них рукой, отгоняя от людей. — Отстаньте, вертихвостки, не до вас! Нас ждут! Повелитель где? — Я провожу вас, хоси! — девушка опускает глаза, кланяясь, и затем манит за собой, уводя вглубь заведения, не забывая мимоходом сверкунть маленькими клычками, даря Кисаме озорную улыбку. Они проходят по коридору до дальней комнаты. Официантка предупредительно раздвигает шторки перед гостями. Внутри стол и две скамьи со спинками. Напротив входа сидит уже знакомый им мужик в цветастой рубашке. Рядом с ним пара ярко накрашенных девиц, по-видимому, таю, в дорогих даже на вид кимоно и с тяжелыми прическами, усыпанными заколками, словно кричащими о статусе и профессии девиц. Одна откровенно льнет к Нимрогу, что-то азартно нашептывая ему на ухо. Вторая наливает вино в стоящую перед ним на столе высокую цилиндрическую чашечку для саке о-тёко. — О, какие люди! Здрасти! — Нимрог радушно вскидывает руки, но вставить из-за стола не спешит. — Вот, — кивает Баку на наемников. — Ты просил встретить и проводить. Повелитель Кошмаров благодарно складывает руки на груди, кивая Баку, и широким жестом приглашает всю компанию за стол. Баку обходит стол, присаживаясь с правого краю на табуреточку. Касаме и Итачи достается широкая скамья напротив Нимрога. Мейли, покрутившись, повисает на спинке скамьи между отступниками — ей места нет. Впрочем, кажется, девчонку всё устраивает, и потому ожидаемых Итачи возмущений не следует. Крутя бедрами, под легкий шелест занавесок к ним подходит официантка, жеманно стреляя глазами на собравшихся за столом, и расставляет дополнительные о-тёко, при этом низко склоняясь, чтобы продемонстрировать глубокий вырез на неприлично распахнутом кимоно. Затем, повинуясь жесту Нимрога, уходит, и следом за ней комнату покидают две другие девицы. — Рад, очень рад, — широко улыбаясь, кивает Нимрог, едва официантка уходит, и сам разливает на всех мужчин саке. — Будьте моими гостями! Окажите честь. — Мы принимаем ваше приглашение. Итачи смотрит на свою стопку, понимая, что тут уже, похоже, не отвертеться. Баку тоже недовольно морщится, глядя на слишком маленькую для него о-тёко, но не возмущается. Хотя видно, как ему неудобно брать маленькую чашечку его толстыми грубыми пальцами. — Обстоятельные разговоры, с вашего позволения, требуют ясности мысли, — Кисаме не спешит браться за предназначенное ему вино. — Красиво сказал, — хвалит его Нимрог и поднимает свою о-тёко. — Но, как по мне, обстоятельные разговоры требуют хорошего настроения и доверия. Пейте! Под внимательным, насмешливым взглядом они дружно выпивают. Дыхание перехватывает, и, едва не брызнув слезами из глаз, Итачи приходится приложить усилия чтобы не закашляться. Даже Кисаме, резко выдохнув, крякает от чересчур крепкого вина. Баку же по-простому занюхивает рукавом. — Крепкое у вас тут вино, — делится впечатлениями Хошигаки. — Холодно у нас тут, — пожимает плечами Нимрог. — Но давайте что ли к делу… И протянув руку, Нимрог щелкает пальцами над курильницей, стоящей в центре стола, поджигая благовония. — Расскажите, гости дорогие, с чем пришли? Чего принесли? — Твоё послание, ты на нем адрес забыл написать, — горло немилосердно дерёт, вымывая у Итачи всякое желание соблюдать этикет. — Да? — гримасничая и покачивая головой, Нимрог выпячивает губу и вновь наливает себе вина. — Что, адресата не нашли? Печально… Что же вы так? Выпив, он обводит взглядом наемников: — А зачем же вы тогда пришли-то? — Адрес уточнить, — алкоголь неприятно туманит голову, а дым от курильницы раздражает, забивая нос и горло. Итачи силится вдохнуть, но из-за дыма кажется, словно в помещении разом испарился весь кислород. — А ты что же, не знаешь, где твой родитель? — продолжает расспросы Нимрог. — Последний раз был в гробу. Могу оставить письмо на кладбище до востребования. Оценив шутку, Нимрог громко смеется и запрокидывает голову. — А чего не оставил-то? — снова разливает всем четверым Повелитель Кошмаров. — Имя адресата решил уточнить, — несмотря на шум в голове, Итачи следом за Нимрогом подхватывает свою о-тёко. Кисаме рядом ёрзает, настороженно следя за обстановкой за столом. — Господа, может быть, закусочку организуем? А то позволю себе заметить, вино на пустой желудок чревато похмельем. Особенно с непривычки. — Да, — подхватывает предложение мечника Баку, подорвавшись из-за стола. — Хорошая закуска, крайне важна на любом мероприятии. Я сейчас всё организую! И здоровяк поспешно выскакивает из-за стола, спеша в главный зал. — А что с именем-то? Запамятовал? — проводив взглядом Баку, уточняет Нимрог. — Некрасиво забывать имена родителей. Стыдно! — Я убил своих родителей! — фыркает в ответ Итачи, резко опрокидывая в себя стопку, и не удержавшись кашляет, пытаясь прочистить обожженное горло. — Так ты что, сиротка, значит? Поздравляю! Игра в слова начинает раздражать, и Итачи ловит чужой взгляд, буквально чувствуя, как резче становится мир под действием шарингана. Однако тут же ему по затылку прилетает тычок — Мейли, резко наклонившись вперёд, с силой выдыхает прямо на стол, буквально сметая своим дыханием посуду и туша курильницу. — А вот это уже было невежливо! — шипит девчонка. — Мы твои гости, будь добр соблюдать традиции. — Разве это я не соблюдаю традиции? — откидываясь назад, Нимрог в возмущении приподнимает брови. — Разве не ваш мальчишка сейчас пытался атаковать? — Ты, тип таво, берега-то не путай! С больной головы на здоровую не перекладывай. Ты начал, мы ответили, все в рамках кодекса, — Мейли нагло укладывает руки на плечи шиноби, скалясь на Нимрога в ответ. — Ты задавал вопросы, мы отвечали. Так, тип таво, и ты ответь на наши! Итачи пытается возмутится, но ноготь Мейли больно впивается под ключицу. Да и под столом ему прилетает легкий тычок от Кисаме, по-видимому, тонко намекающий сбавить обороты. Он чуть подается назад, неожиданно понимая, что стоило погаснуть курильнице, как стало легче дышать. И хотя голова от выпитого все еще шумит, но лезть в драку уже не хочется. Нимрог сидит напротив все так же расслабленно, и все же голубой огонек глаз холодеет, становясь цепким и оценивающим. — Милая, а ты не лопнешь? — неожиданно уточняет он у Мейли. — А тебе, тип таво, завидно что ли? Третьим хочешь быть? — Нет, расценки у вас великоваты. Да и пиздите вы много. Но спасибо за предложение. Постепенно взгляд Повелителя Кошмаров теплеет и он, потянувшись, проводит рукой над столом. Следом за ней на столешницу возвращаются скинутые Мейли чашечки и бутылка с вином. — Кому как, — извернувшись, Мейли усаживается на спинку скамьи, пристроив локоть на плечо Кисаме, а второй рукой забираясь Итачи на основание затылка. — Я хоть и намного младше тебя, но я твоя гостья! Будь вежлив и не забывай, что их жизни мои — попробуешь тронуть, и я найду способ вырвать тебе сердце и уничтожить всё, что ему дорого. Надеюсь, мы, тип таво, друг друга поняли? — Ха-ха! — закинув голову, в голос смеется Нимрог. — Какая маленькая злобная тварь! Я смотрю, вы, мужики, прямо джекпот сорвали. Редкий шанс, но сомнительная удача. Ведьмы способны подарить избраннику силу, богатство, молодость, даже бессмертие, а будь на то такое желание — то весь мир ляжет под тебя. В свое время Василиск так и поднялся — пока он был с Мидгаранд, ему не было равных. Вот только есть нюанс — получив дар, его придется положить к ногам ведьмы. Такова цена. И на моей памяти ещё никому не удалось её заплатить. К тому же дар нельзя получить ни обманом, ни силой — только искренним желанием ведьмы. А искренность явно не их конёк, сучки пиздливы сверх всякой меры. Вот и получается: пообещают тебе горы золотые, а по результату ты гол, как сокол, да ещё в долгах, как в шелках. Нимрог искреннее смеется, глядя на злобно сверкающую глазами Мейли. — Так что вам от меня надо-то? — отсмеявшись, он подается вперёд, упираясь локтями в стол, и переходит на деловой тон. — Где Василиск, я не знаю. — Оставь Коноху в покое и верни моего брата, — вместо продуманного ответа, выпаливает Итачи. — Нет. У меня нет иных рычагов давления на ящерицу. Если хотите получить пацана обратно, то либо верните мне моё, либо найдите мне Василиска. — О, — Мейли жалобно вздыхает, возвращая себе уже привычную игривую манерность. — Если, тип таво, его даже ты не мог найти, то как его найдут они? — Ох, детка, — эхом повторяет Нимрог. — Недооценивай этих ребят. Ниндзя куда сообразительнее остального скота. Они справятся! — По нашей информации, Василиск ищет ключи, — подает идею Кисаме. — Мы можем использовать этого Саске как приманку. — Нет, — снова отказывает Нимрог и затем поясняет. — Зачем лишние телодвижения, если он и так сам ко мне придет за своим ключиком? — Ой, вот ему делать нечего, как до тебя бегать! — закатывает глаза Мейли. — Просто, тип таво, дождётся, когда ваш Саске помрёт. И, тип таво, ключик тю-тю. — Возможно да, а может нет, — Нимрог хитро щурится. — Я могу себе позволить подождать, а вы? За столом повисает молчание. — Отправляйтесь в страну Болот и прибейте ему на дверь мое послание, — через некоторое время предлагает Нимрог. — Это по сути всё, что от вас требуется: передать письмо. Миссия D ранга, даже чунин справится. Выполняйте! Остальное не ваша забота. — И почему вы так уверены, что мы будем работать для вас почтальонами? — Кисаме хмурится, задумчиво вертя в руках пустую о-тёко. — Тем более бесплатно. — А зачем тогда вы проделали весь этот путь до меня? — усмехается в ответ Нимрог. — Выбросили бы письмо в ближайшую канаву и пошли по своим делам. Какое дело нукенину до того, что будет с его бывшей деревней? Да и баратец уже не так уж и нужен, как я посмотрю, — Нимрог переводит взгляд на Мейли. — Отдайте письмо адресату или до востребования под дверь киньте. А хотите, просто выкиньте. Мне все равно. — Если Кагуя вернется, наш мир погибнет, — вспоминая слова Миргаранд, хмурится Итачи. — Я не хочу этого. Нимрог заметно мрачнеет и снова разливает, но Кисаме перехватывает о-тёко Итачи, отставляя в сторону. — При всем уважение, хватит. Разговор серьезный, а в голове уже прилично шумит. Это явно лишнее. — Ну, как скажешь, — кивает в ответ Нимрог, оставляя свою стопку. — Тогда вопрос к тебе. С этим все ясно, а чего жаждет твое сердце? — Разве это важно? — усмехается Кисаме столь откровенному вопросу. — Да. Мальчишке по жизни не повезло. А ты-то что тут забыл? Ставки в этой игре высокие, не спорю. Но не вы в ней игроки. И до игроков вам не дотянуть, не тот масштаб. Вот и возникает закономерный вопрос: много ли тебе кайфа скакать по клеточкам в чужой игре? Мечник не торопится с ответом, взвешивая подтекст вопроса. — Знаешь, да вот как-то подустал по чужому полю прыгать разменной монеткой. Хочется какой-то альтернативы, — аккуратно и замысловато наконец отвечает Кисаме. — А ты думаешь, альтернатива есть? Все равно кто-то будет пытаться решать свои дела вашими руками. Но даже если вы спасете этот мир, он не станет лучше. Люди останутся людьми со своими слабостями, пороками и страхами. Они так же будут лгать, предавать и убивать себе подобных. Стоит ли этот мир спасения? Итачи опускает голову, пряча взгляд, и следит за задумавшемся над словами Повелителя Кошмаров напарником. Мейли тоже притихла, ожидая ответа Кисаме. — Если наш мир погибнет, вы тоже передохнете, — находит еще один аргумент Кисаме, явно пытаясь уйти от прямого ответа. — Не факт, — усмехается Нимрог. — Миров много, всегда можно найти замену, только вот лучше или хуже — вопрос открытый, как и то, сколько погибнет в процессе поисков. Сильные и удачливые выживут, слабые сдохнут. Но… Для нас вопрос не настолько критичен, как для твоего вида. — Зато люди способны видеть куда больше красок мира, чем мы, — тихо возражает Мейли. — У них есть свобода выбора, кем быть и по какой дороге идти. — Вот только ценят ли они эти краски и свободу? Нет, люди сами загоняют себя в рамки условностей, прикрывают свою слабость и нежелание брать в руки свою судьбу обстоятельствами. Им нравится быть рабами. Жить в иллюзиях и собственной лжи. — Может быть, наш мир и не совершенен, но глуп тот, кто пытается жить иллюзиями. Это путь в никуда. Даже в несовершенстве есть своя красота, куда более искренняя, чем искусственная идеальность лжи. Нимрог и Кисаме замолкают после реплики Итачи. — Да, этому явно хватит, — после паузы глубокомысленно изрекает Нимрог. — Так что делать-то будете? — Мир спасать, — усмехается в ответ Кисаме, но взгляда от Итачи не отводит. — Достали меня до печенок ваши тёрки, как и всякие уроды, которые думают, что могут решать за других. — И как вы его спасать будете? — Нимрог хитро щурится. — Ваши соперники сильнее и хитрее вас. А срок вашей жизни даже не позволит вам увидеть всех завязок, заложенных в эту историю за долго до вашего рождения. — И что ты хочешь чтобы мы сделали? — Кисаме поднимает на уровень глаз стопку, размышляя над словами Нимрога. — Не, мужики, не надо путать меня со своими чешуйчатыми подружками. Готовых решений я вам не дам. Но вот что скажу: если бы я был на вашем месте, то играть на чужом поле по чужим правилам в заведомо проигрышную партию я бы не стал. Я бы внес хаос в расклад, — Нимрог поднимает свою стопку, повторяя движение Кисаме и пытаясь поймать в вине блик от лампы. — Логика, ребята, ваша самая сильная сторона, но она же и ваша слабость, ибо эта партия уже расписана и ее финал предрешен. А значит, не можешь выиграть — разбей доску. — За это тебя и не любят, — задумчиво тянет Мейли. — Там где ты, все летит вверх дном. — Да, есть такое… Зато и связываться со мной не рискуют. Себе дороже, — Нимрог ядовито улыбается, глядя на притихших гостей. — А чтобы у вас был простор для действий, я вам еще вот что расскажу. Ключи Василиска не единственный вариант вернуть вашу прародительницу. Не так давно, ну по нашим меркам, лет двадцать-двадцать пять назад или около того, с Луны была похищена божественная статуя Гедо. С помощью нее-то и была запечатана Кагуя. А вот что делать с этой информацией, думайте сами.