Долг крови

Наганорэн распахиваются, и Итачи делает шаг на улицу, но его пятка проскальзывает на невысоком порожке чайного домика. Впервые в сознательной жизни он оступился на пустом месте. Голова нещадно шумит, путая мысли и вселяя непривычную легкость в тело. Кисаме стоит рядом, сосредоточенно хмурясь и оглядываясь, шумно выдыхает носом. Из-под его локтя выскакивает на улицу Мейли, отфыркиваясь и прочихиваясь. Натянув на кулак рукав форменного плаща Акацуки, девчонка с силой трет нос и отплевывается. — Это мой плащ! — хмурится Итачи, наблюдая за ней. — И что? — тут же настораживается Мейли. — Мне он, тип таво, нужнее. Я тут мерзну. Глухая злость бьет адреналином, не желая уступать даже в такой мелочи, и Мейли застывает под силой его воли. Два коротких шага, и Итачи просто вытряхивает обездвиженную гендзюцу девчонку из своего плаща. — Не могу не отметить правильность данного действия. Стоит один раз спустить, и все решат что… Да, — Кисаме подвисает, не закончив мысль. — Кажется, количество выпитого не пропорционально степени опьянения. И почему сейчас вечер? Итачи оглядывается. Красные фонари горят ярко в наплывающем с гор тумане, и в легких белесых лентах квартал преображается, раскрашиваясь странными потусторонними цветами. Лица гостей меняются, теряя всякое сходство с людьми. Толпа обтекает их, приглядывается, заинтересовано ведет носами и клацает клыками, но никто не вмешивается. — Кай! — развеивает он технику и, дождавшись, когда Мейли проморгается, задает следующий вопрос: — Что было в курильнице? — Зубник, — глядя на Итачи исподлобья, фыркает в ответ Мейли. — Если бы вы взбесились и напали, это было бы нарушением кодекса. И тогда он был бы в праве вас убить или еще чего. Рядом с Кисаме останавливается высокое черное существо в маке Но. Будучи на две головы выше мечника, оно склоняется, рассматривая человека. Из его тела отделяется отросток, формируясь в руку, и медленно начинает тянуться к туманнику. — Да что ж такое-то?! — возмущается Кисаме, вытягивая в ответ из-за спины Самехаду. — Пошел прочь! Низкий рокот, издаваемый легендарным мечом, заставляет существо отшатнуться. — Уходим, — коротко командует Итачи, дергая Мейли за собой. Кисаме прыгает следом, приземляясь на одну из крыш рядом с напарником. Итачи оглядывается, выбирая достаточно укромное место для разговора, вновь грубо дергая за собой возмущающуюся Мейли. — Что за кодекс? — отпустив девушку, в темном переулке Итачи начинает допрос. — Свод правил, по которым мы живем, — пожимает плечами та. — Ну, тип таво, что приходя в гости, нельзя нападать на хозяина, а хозяин, в свою очередь, не должен пытаться навредить гостям и обязан следить, чтобы другие не навредили, пока гости в его доме. Но Нимрог это Нимрог — вас предупреждали, что он беспредельщик. Так-то зубник не особо опасен, так лишь на нервы давит и дуреешь слегка от него. Расслабься, скоро выветрится. Могло быть и хуже. — Что значит наши жизни твои? — не отступает Итачи, продолжая давить на девушку, но тут она уже закатывает глаза: — Ну, это, тип таво… А забей! Ерунда! — пытается отмахнутся от него ведьма. — Отвечай! — Да что ты ко мне привязался?! — шипит в ответ Мейли, пытаясь вывернуться. — Отвали! Подумаешь, наврала чутка. Для вас же старалась! — Как бы не перестаралась, — тихо замечает Кисаме, мрачно разглядывая ведьмочку. — Давай выкладывай, о чем этот ваш Нимрог говорил. — Ну он же, тип таво, уже все рассказал, — возмущается Мейли и все же аккуратно делает шажок назад. — Че вам еще надо-то? Мы же с вами договоров-то не заключали, сами же знаете! Я просто его разыграла! Мейли улыбается, разводя руками, и в следующий миг с визгом впечатывается в стену от резкого удара Кисаме, сползая на землю. Рядом с ее головой тут же впечатывается кулак мечника, вышибая щепки из темных брусьев, заставляя девчонку вновь взвизгнуть. — Не стоит врать, — холодно комментирует действия напарника Итачи. — Рассказывай, что такого увидел в нас Нимрог? Что ты сделала? — Катитесь в Бездну! — скидывая образ маленькой девочки, огрызается ведьма. — Вы сами виноваты! Баку ведь меня запер, да? И не просто так! Вы сами меня выпустили! Какие ко мне теперь претензии?! — Просто ответь, что ты сделала? — повторяет вопрос Итачи. — Метки я на вас поставила! — крысится в ответ Мейли, но потом тише добавляет. — Нечаянно. Ну это что-то вроде защиты. Тип таво, «моя миска, и кто попробует из нее жрать — огребет». И если вас кто-то кроме меня убьет, то это, тип таво, личное оскорбление, и я буду мстить. Для меня это тоже геморрой, я просто не соображала тогда… А рядом этот Баку. Я почуяла в нем конкурента, вот и застолбила стол на инстинкте, тип таво. — И все? — с сомнением уточняет Кисаме. — Все, — фыркает Мейли. — Хотя вообще-то это довольно круто… Но если еще раз меня ударишь, прокляну! — А что там с дарами? — усмехнувшись на ее угрозу, уточняет Кисаме, делая шаг в сторону. — Это совсем другое, — вставая, Мейли насупленно потирает ушибленные места. — Нимрог просто смешал все в кучу. За дар не надо платить, это не договор. Но обязательное условие дара — чтобы я сама, тип таво, захотела выполнить ваше желание бесплатно. Бесплатно, просто так! Даже не спрашивайте меня, как это работает, я сама не понимаю, как можно что-то кому-то дать просто так, без выгоды для себя. Это даже звучит абсурдно. Мейли отряхивается, поправляет одежду и наконец одаривает напарников слащавой улыбкой: — Вы, тип таво, зря так легко относитесь к моим предупреждениям. Я, конечно, сейчас весьма к вам лояльна в силу обстоятельств и договоренностей. Но не стоит меня обижать. Иначе я вам так жизнь испорчу, что вы взвоете и даже не поймете, в чем причина ваших несчастий. — Это ты про семь лет несчастий? — уточняет Кисаме, внимательнее приглядываясь к ведьме. — Тип таво, — лучезарно улыбается в ответ Мейли. — Ну раз мы друг друга поняли… У меня тоже вопросы появились! А чем вы, тип таво, по жизни занимаетесь? — Мы ниндзя, — усмехается в ответ Кисаме. — Мы выполняем разнообразную работу за деньги: шпионаж, убийства, охрана. Итачи отводит взгляд, принимаясь крутить кольцо на пальце, сейчас оно кажется ему особенно тяжелым. Мелкие детали, всплывающие в рассказах тварей, складываются в очень знакомую картину, вот только суть этой картины совсем иная, чем он предполагал раньше. — А причем тут, тип таво, биджу? Вы говорили, что охотитесь на них. — Мы состоим в организации Акацуки и выполняем миссии, — наблюдая за реакцией ведьмы, отвечает Итачи. — И одна из ее целей — захватить всех хвостатых демонов, поместив их в статую Гедо. — То есть цель вашей организации, получается, призвать ту тыщалетнюю прошмандовку, которая тут все уничтожит? — Создать мир правды, — тихо поправляет Кисаме, сам присаживаясь у стены и отводя взгляд. — Ну, тип таво, да! — соглашается Мейли с мечником. — Мертвецы не лгут. А кто у вас главный? — Это неважно, — отвечает Итачи, тоже отворачиваясь и смотря на узкий проход между домами, из которого в переулок попадает свет с главной улицы. — Важн, кто второй ключ. И как его найти. — Как это неважно?! — всплёскивает руками Мейли. — Если вы ходите под Василиском, то да, вернётся зазноба, и всем, тип таво, конец сразу. Если под Мидгаранд, то девку ту она изведет. — Но человечество будет погружено в сон бесконечного цукуёми. И тогда тварь избавится и от соперников по, как ты выразилась, столу. — Бесконечное цукуёми, это, тип таво, что? — Древняя тайная техника клана Учиха, — поясняет Итачи, прикрывая глаза и вспоминая строки, высеченные на каменной скрижали, что столетиями хранил его клан и осторожные разговоры Мадары на эту тему, когда предок пытался увлечь его своей идеей. — Это абсолютное гендзюцу, в котором жертвы видят свои идеальные иллюзии, где их мечты и желания исполняются. Для этого необходимо отразить глаз Синдзю на поверхности луны — это породит свет, попав под который любое живое существо погрузится в мир личной иллюзии. Предположительно жертвы этой техники будут жить вечно в своих мечтах. — Глаз Синдзю? — уточняет Кисаме у задумавшегося Учихи. — Ринне шаринган — древнейшее доудзюцу, предок шарингана и риннегана, — Итачи опускает глаза. — Для его получения предположительно надо объединить риннеган, шаринган и чакру девяти биджу. — А, тогда, тип таво, да, — Мейли задумается, вытягивая губки трубочкой, и глубокомысленно качает головой, соглашаясь. — А если к вашим заморочкам добавить нашу кухню, то картинка получается совсем грустная. Метка-то это не просто подпись, но еще и защита, ее нельзя обойти, пока хозяин метки жив. А чем больше ты жрешь, тем ты, тип таво, сильнее. Если у нее получится, то она станет хозяйкой этого мира, милостиво разрешая остальным кормится с ее стола. Вот оно как задумано! — Поэтому ведьма Водоворота пыталась тебя убить, — продолжает делится выводами Итачи. — Ты слишком много болтаешь. В переулке повисает тягостное молчание, в котором каждый погружен в свои мысли. По темному небу медленно ползут тучи, скрывая и без того слабый свет звезд. — Саске нельзя оставлять у Нимрога, — задрав голову к небу, Итачи пытается понять, сколько в этом решении целесообразности, а сколько его собственных чувств. — Ну предположим, да. Но куда ты его денешь-то? — возражает Мейли. — Вашего Саске в кармашек-то не спрячешь! А у Нимрога он хотя бы под защитой, ну, пока Василиск не созреет отдать долг. В ответ Итачи лишь качает головой, на этот вопрос у него ответа пока нет. — Вы уверены насчет бесконечного цукуёми? — подаёт голос молчавший до этого Кисаме. — Да, — уверенно отвечает Итачи, вспоминая день после гибели Шисуи и откровения Фугаку. — Мой отец сам показывал мне каменную скрижаль в храме Нака. Древний камень с предсказанием для рода Учиха, оставленного нам великим мудрецом Рикудо. На слове «великий» Итачи горько усмехается и продолжает: — Бесконечное цукуёми станет спасением Учиха. Вопрос только в том, кто настоящий автор того текста. Хотя сейчас это тоже неважно. — Ну хорошо, — наконец после долгой паузы кивает Кисаме. — Предположим, мы вытаскиваем мальчишку. Кстати, где дом Нимрога? — Да тут недалеко, — машет куда-то в бок Мейли. — Карюкай как раз расположился у стен его замка. Но дальше-то что? Может, убьем его, а? — И что это даст? — качает головой Кисаме. — Позволю себе предположить, что у Василиска куда больше возможностей отследить местонахождение ключа. Как вообще можно определить, кто ключ? — Ну это, тип таво, чуется, — пожимает плечами Мейли. — С какого расстояния? — уточняет Итачи, обдумывая, стоит ли говорить напарнику о Мадаре или это уже лишнее, ведь до сих пор у него нет уверенности, что Кисаме не подослан следить за ним. — Ну, тут, тип таво, зависит от уровня силы, — между тем рассуждает Мейли, хотя в ее голосе чувствуется сомнение. — Я, наверное, смогу почуять ключ ну метров с пяти. У Василиска естественно, как у хозяина ключей, есть преимущества. Но точно не скажу, такие вещи знает только хозяин ключа. — Значит, Саске надо спрятать так, чтобы никто не знал, где он, — развивает мысль напарника Итачи. — Только это дает гарантии, что этим путем не сможет воспользоваться Василиск. — Или кем-то его прикрыть, того же уровня, что Василиск и Митгаранд, — выдвигает еще одно предложение Мейли. — Ну и кто не в теме, тип таво, этой истории. Например, пойти к Белому Змею-Мудрецу. Только как-нибудь адаптировать историю, ну, чтобы он нам помог. — То есть ты предлагаешь пойти к вашему главе? — с сомнением переспрашивает Кисаме. — И хочешь сказать, что он не в курсе, что тут происходит? — Ну да, — уверенно кивает Мейли. — Кто ж в своем уме будет такое рассказывать главе рода? Типо мы тут подумали и решили править миром, а тебя заставить нам ножки целовать, либо вообще на поясок себе пустить собираемся? Нет, конечно, скорее жабы будут в курсе, что тут творится, эти вечно в каждой бочке затычка, в отличие от нашего Белого Старикашки. От него все будет скрываться в первую очередь. И матушка моя, чтобы ей икалось, к нему посылала не просто так, а чтобы сестрицу подставить, если не выгорит ее подвинуть самой. Как говориться, если у тебя есть семья, враги тебе уже не нужны. А еще лучше растрещать об этой истории по другим родам, пусть в задницы Василиска и Мидгаранд вцепятся все, кому не лень. Только рассказать все правильно, чтобы лишнего там, тип таво, не было. — То есть ты предлагаешь разбить доску? — обдумывая слова ведьмы, Итачи хмурится, просчитывая варианты. — Слишком рискованно. Это может закончится войной всех против всех. — И что? Воевать-то не ваш вид будет? — равнодушно пожимает плечами Мейли. — Но вообще, вряд ли. Старперы для этого слишком ленивы, у них есть статус, сила, удобные кормушки, они не захотят перемен. Зачем что-то менять, если тебе и так хорошо? Мидгаранд, несмотря на ее силу, вышибли из пантеона, она там что-то сильно накосячила. И Старикашка, хоть и бережет ее место, но и назад не пускает, типо она наказание за гордыню отбывает. Или он просто боится, что карга слишком сильна и может его подвинуть. Василиск тоже изгой за свою связь с той прошмандовкой. Да и кто будет связываться с тем, кого прокляла ведьма. Вот как-то так! — Хорошо, — принимает решение Итачи, оставляя вопрос о необходимости крови богов Василиску на потом, для понимания его мотивации у них пока слишком мало информации. — Но ты обещала мне кое что рассказать. — Ну, я, тип таво, рассказала про метку, — поводит плечами Мейли, снова принимаясь улыбаться. — Разве этого не достаточно? — Нет. Есть же еще варианты, я прав? — и проследив взгляд Мейли на Кисаме, добавляет. — Он все равно в курсе. Кисаме следил за тобой. И в этом деле лучше иметь как можно больше козырей в рукаве. Мечник, прищурившись, тоже наблюдает за ведьмой, но та не спешит с ответом. — Может быть, мне тоже тебе пообещать никому не рассказывать и не показывать и что там еще было? — растягивая губы в хитрой улыбке, Кисаме почти задорно подмигивает Мейли. Та начинает улыбаться в ответ, игриво стреляя глазками на мечника: — Ну, тип таво, только это уже не очень актуально теперь. А вот если вы ребята пообещаете мне еще, ну кроме того, что никому никогда не расскажете, больше меня не обижать и защищать, то это совсем, тип таво, другой будет разговор. — Только до конца этой истории с Кагуей, — вносит корректировку в текст договора Кисаме. — Не обижать и защищать до конца истории, — подхватывает Мейли и педантично уточняет. — А никому никогда не рассказывать — значит, никому и никогда. После чего она переводит взгляд на Итачи. Вздохнув, тот кивает, но ведьма, прикусив губу, ждет, пока он не повторит дополнительные условия вслух. Кисаме повторяет полный текст клятвы. — Договорились, — хлопает в ладоши Мейли. — На самом деле все, тип таво, просто. Если вы не дадите своего согласия — осознанно или нет, это уже не важно, то тогда у людей ничего нельзя будет взять. Свобода воли, тип таво. Ну с осознанным согласием все понятно. А вот если согласие не осознанное, то заметить, что из вас тянут энергию сложнее, но тоже можно. Тут вам в помощь, тип таво, физиология. Если вдруг начинает болеть что-то, тип таво, что болеть не должно. То есть оно здоровое, но все равно болит, особенно если это внутренние органы и болит только с какой-то одной стороны. Обычно справой. А уж если это все сверху лакируется упадком сил и затяжной депрессией, то это верный признак того, что кто-то вас жрет. Хотя, конечно, у вас шиноби вечно где-нибудь что-нибудь да болит. Но между тем это работает именно так. Напарники недоверчиво переглядываются, а Мейли просто разводит руками на их настороженные взгляды. — Да, звучит очень просто, — соглашается с невысказанными сомнениями ведьма. — Но за этой простотой кроется очень многое. Мимолетно брошенная фраза, над которой человек даже не задумается — и вот он уже на крючке. Просьба, озвученная в момент отчаянья или слабости — и ему уже выставляют счет. Иногда даже вслух произносить не надо, достаточно четко сформированного желания. Но вслух, конечно, лучше. — И бесконечное цукуёми… — Итачи пытается уложить в голове сказанное, чувствуя, как дыхание перехватывает от осознания масштаба грядущей катастрофы. — Да, — подтверждает его догадки Мейли. — Все человечество дружно скажет «да». И такое банальное и легкое «да» станет вашим приговором. Ведь все захотят, чтобы их желания исполнились. И никто даже не подумает о цене. Некоторое время люди молчат, переваривая полученную информацию. В конце концов, резко оттолкнувшись, Кисаме встает, поправляет ремень и плащ, тем самым выражая готовность двигаться дальше. Итачи уже готов сорваться в шуншин и двигаться к замку, как неожиданно Мейли дергает его за рукав: — Отдай мне плащ! Я тут мерзну, — сделав бровки домиком, просит ведьма. — Вы обещали! — Мы обещали тебя не обижать и защищать, — напоминает Итачи. — Вот и защити меня от холода! — самодовольно улыбаясь, требует Мейли. Секунду Итачи пристально смотрит в незамутненные совестью глаза ведьмы, а потом бросает короткое: — Ждите здесь! И исчезает, сорвавшись в шуншин.