Долг крови

Едва шагнув вперед, он оказывается на до боли знакомой традиционной террасе-энгава. Сверху безучастно смотрит полная луна. За спиной небольшой дворик засыпанный песком, фусума сдвинуты и в прихожей видна обувь. Мамины сандали стоят в углу, рядом отцовские. Так тихо. Кажется единственный звук в доме это стук его сердца. Не надо быть гением, чтобы понять, что это за иллюзия. Итачи проходит в прихожую гэнкан, оттуда по коридору дальше. Ноги сами несут его в ту комнату. Седзи задвинуты, тогда они тоже были закрыты. На миг прикрыть глаза. Вдох. Выдох. Главное контроль и четкое осознание: зачем он здесь. Плавно сдвинув двери, Итачи входит. Все как тогда. Но вместо тел лишь обведенные мелом силуэты на полу. И высохшие темные пятна на татами. Где же Саске? Стоит отвлечься, как на полу в центре мелового контура появляется свернувшаяся клубком фигурка брата. Только почему-то тот выглядит младше. — Саске? — осторожно зовет Итачи, делая шаг вперед, все еще неуверенный что перед ним брат. В ответ лишь тихий всхлип. Фигурка брата лежит подтянув колени к груди и спрятав голову руками. — Саске вставай, — обходя комнату по кругу Итачи старается разглядеть лицо мальчика. — Надо уходить отсюда. — Зачем? — тонкий голосок надрывно дрожит, если это иллюзия, то очень хорошая. — Это гензюцу и если ты останешься — умрёшь тут. Саске затихает, и все же в белом пятне лунного света видно как расслабляются плечи. — Это хорошо, — дрожащим голосом отвечает мальчик. — Значит мне больше не будет страшно и больно. — Глупый маленький брат, разве ты больше не хочешь мне отомстить? — его голос звучит холодно и отстраненно, так как должен. — Мне никогда тебя не догнать, — возражает мальчик. — Лучше я останусь тут. — Ты настолько слаб и жалок? — вздыхает Итачи, все-таки иллюзия решает он. — Мне больно и я устал, — признается Саске садясь. Некоторое время они молчат. — Зачем ты оставил меня в живых? — хмурится Саске и опустив глаза, качает головой. — Лучше бы я умер. За что ты со мной так? — Мне нужны твои глаза, — диалог бессмысленен Итачи отвечает почти машинально даже не вдумываясь в слова. — Тогда я умру здесь и это будет моя месть тебе. Хорошее решение, да? — Это глупо, — вздыхает Итачи, понимая что спорить с иллюзией бесполезно. — Ты просто порождение моего разума. Разговор с тобой бессмысленен. — Разве? — на месте мальчика теперь сидит тринадцатилетний Саске, вертя в пальцах кунай. — Проверим? В ответ Итачи просто отворачивается, направляясь к дверям. Саске за его спиной фыркает. И все же уже в дверях Итачи оборачивается, Саске лежит опять в меловом контуре на спине и разглядывает левую руку то сжимая, то разжимая пальцы. Брат скашивает глаза на него и в одно движение рассекает вены на руке. — Здесь все иллюзия, придурок, и ты тоже! Но тебя здесь быть не должно. Ты не вписываешься в алгоритм этого места. — Алгоритм? — последняя реплика заставляет развернутся на пятках. — Да, тут есть определенные закономерности. Если следуешь им, то сюжет развивается предсказуемо, начинаешь менять и все переворачивается. И так по кругу. — Саске? — И тебя здесь быть не должно, — растянувшись Саске смотрит в потолок продолжая рассуждать. — Или я нашел еще одну сюжетную ветку… — Если ты умрешь в иллюзии, в реальности твое тело тоже умрет, — иллюзия не может знать, что она иллюзия, дыхание сбивается и Итачи неверяще качает головой. — Да похер. Но к тебе у меня есть пара вопросов. — Если ты понял, что это иллюзия, почему не прервал ее? Почему ты до сих пор здесь? — Придурок, а для чего это по-твоему? — Саске поднимает окровавленную руку. — С Орочимару сработало. Тут нет. — Ты помнишь зачем ты тут? — Да, у меня к тебе есть вопросы! Идем! Саске встает направляясь к выходу. Итачи с ужасом следит, как за братом тянется россыпь кровавых капель. — Твоя рука, надо перевязать. — Не надо. Рано! — Для чего рано? — Ты сам иллюзия, значит должен тут ориентироваться, а тупишь хуже усуратонкачи. Я хочу понять, как новый цикл повлияет на ранение. — Нам надо встретится с Великим Змениным Мудрецом, помнишь? — начинает было Итачи, но Саске его словно не слышит, сосредоточенно сводит брови, увлеченный своей идеей, но все же это дико, ранение слишком серьезное. — Хотя бы перевяжи рану. Просто чтобы не давать мозгу неверных команд. — Цикл начнется, как только выйдем за ворота. Чтобы дать команду мозгу, надо верить в то что умираешь, чувствовать боль. Я ее не чувствую. А вот в твоих гендзюцу чувствовал. — Это необычная иллюзия. Саске отмахивается и уверенно идет прочь из дома. Все что остается Итачи следовать за братом с все больше нарастающей паникой. — Саске, перевяжи рану, пожалуйста. — Не тупи, ее нет! Как и тебя! Так что не действуй мне на нервы. Они выходят на улицу и младший Учиха уверенно идет прочь из квартала. Улица пуста, дома оклеены желтыми лентами. Кровь замыта, тела убраны. Место почти физически давит гнетущей атмосферой. Но Саске это не трогает, он щурится на луну и целеустремленно шагает по улице. Вскоре они выходят к клановым воротам. Итачи украдкой озирается. К горлу подкатывает ком, словно он оказался в одном из своих кошмаров. Выйдя за ворота Саске задрав голову останавливается глядя на громадный лунный диск, низко висящий над их головами. Итачи тоже поднимает голову, наблюдая как стремительно меняется цвет с белого на красный. — Готово. Пошли. Братья снова входят в квартал. Но Саске останавливается, равнодушно глядя на залитые красным светом улицы. Тел немного. — А у тебя иллюзии поярче будут, — комментирует Саске.— Реки крови, трупы кругом и все это стонет, дохнет и бьется в агонии. А в реальности все было куда... банальнее. Всего-то несколько кусков мяса, да несколько пятен. Скучно! У тебя даже запах был, как на скотобойне. А тут… чувствуешь не пахнет ничем. И равнодушно перешагивает через тело тётушки Камэ. Заставляя Итачи вспомнить момент ее смерти. Женщину он застал на пороге дома. Та успела отшатнуться и смертельный удар настиг ее уже почти по середине улицы. Итачи переводит взгляд на Саске. И тот отвечает пожимая плечами, лицо словно маска бледно восковое, только глаза лихорадочно горят. От осознания через, что он провел брата становится душно. Хочется рвануть ворот. Сила его гензюцу огромна и спустя годы, Итачи почти готов признать, что ту иллюзию он создавал на эмоциях. И возможно, немного переборщил. Или же это место так влияет на брата, делая его сердце пугающе равнодушным. — Я же говорил, что привык, — речь брата то ускоряется, то затихает. — Этим меня уже не поймёшь. Лучше посмотри вон туда! Кто это? Отследив взгляд Саске Итачи замечает на одной из крыш фигуру в характерной маске Сокола и форме АНБУ. — АНБУ, — отвечает очевидную вещь Итачи. — И почему он не поднял тревогу? Стоял и смотрел, как я тут мечусь мелкий. — Возможно он порождение этого места, — выдвигает аккуратное предположение Итачи. — Нет, не думай, что сможешь меня запутать, — по звериному дергает верхней губой Саске. — Я его видел тогда, просто забыл. А потом ещё гензюцу ты меня приложил, хрен поймёшь где настоящее, а где твое дерьмо. Только сейчас вспомнил. Да и не смотрел я тогда на него толком. Идём дальше. Ща второй появится. — Саске, — не выдерживает Итачи, хватая брата за руку. — Перевяжи! — Вот, дерьмо! — хмурится брат, недоверчиво опуская взгляд на запястье. — Я думал оно зажило. И выдернув руку делает несколько шагов дальше по улицу. Еще шагов пять и рядом с наблюдателем появляется новая фигура. Итачи мельком бросает взгляд на вторго наблюдателя и тянется за пачкой бинтов. Догнав брата он снова хватает Саске за поврежденную руку, и сам накладывает бинт. — А этого знаешь? — необращая внимание на действия Итачи Саске с любопытством разглядывает парочку шиноби. — Нимрог, — приглядевшись отвечает Итачи, фиксируя бинт. — Это тот хер, что меня похитил? — Да. Закончив с перевязкой Итачи активирует шаринган, пытаюсь понять о чем говорят те двое. — Бесполезно. Это мои воспоминания. Тогда я так ещё не мог видеть. Подходить ближе тоже бесполезно. Саске вздохнув заглядывает в лицо брата, словно пытаясь там что-то увидеть. — Это еще не все... Тут ещё один есть. Дальше по улице. Нии-сан, тебе не кажется, что как-то много у тебя свидетелей? Издевательски растягивая слова почти безумно усмехается Саске и продолжает: — И ведь ни одна сука даже пальцем не пошевелила, чтобы нас спасти! Итачи нечего ответить и он молчит в ответ. — Вон смотри! — Саске машет рукой в сторону темного переулка. Едва уловимая рябь, хорошо видна через шаринган. Воздух закручивается в знакомую спираль. Это остаточный эффект от техники Мадары. — Пространственная техника, — комментирует Саске. — Я даже не подозревал, что столько всего забыл. Идем... дальше тоже будет интересно. Впереди вратами преисподней распахнуты ворота их поместья. За ними хорошо видна мрачная громада дома, залитого зловещим красноватым светом луны. И правда тихо. А еще Итачи понимает, что не хочет туда идти. — Саске, не стоит туда идти. — Почему? Ничего нового я там уже не увижу. Надо пройти по контрольным точкам, иначе так и будешь топтаться тут. Одна из таких точек в доме. — Тебе вообще не надо тут быть, — вновь пытается убедить брата Итачи. — Вспомни: мы шли к Белому Мудрецу в пещеру Рьючи. — Зачем? Что он мне может сказать? Его тут не было. На остальное плевать. Чем ближе ворота родного дома, тем тяжелее дышать. Это сила его отчания? Итачи встряхивает рукой, недовольно крутя запястьем. И ловит себя, что пытается сорвать ленту. Медленно расслабив пальцы, он присматривается к тонкой желтой полоске. — Саске остановись! Мы должны вернутся! Послушай меня! Но брат не обращая на него внимание, идет к дому. Итачи шагает следом, вытягивая руку в попытке отстановить глупого отото. Но это тяжело. Он задыхается, каждый вдох словно из-под воды, раздирает легкие. Ещё и рука горит огнем, так что уже нет никаких сил терпеть. — Саске, стой! Здесь нельзя оставаться! Младший Учиха все же останавливается, оборачивась. И с интересом разглядывает тяжело дышащего старшего брата. Итачи не пытается держать лицо, удушье заставляет бестолково хлопать ртом, словно он карп попавшийся в сачок рыбака. — Тебе больно? — Саске даже делает несколько шагов навстречу. — Черт! А я ничего не чувствую! — Саске, это место оно тебя убивает! — каждое слово через силу, удушье и боль затмевают разум, вымывая из него все логические связки и планы. — Вот облом да? — жестоко смеется в ответ Саске, наблюдая за его мучениями. —Ты в пролете! — Пожалуйста, отото! Соберись! Тебе надо уйти отсюда! — Зачем? Мне нужны ответы! — Их тут нет! — Ты врешь! — Саске отодвигается от него, брезгливо кривя губы. — Ты хочешь меня запутать! — Саске! — ощущение уже такие, будто он сунул руку по локоть в кузнечную печь. — Я хочу тебя спасти! — Я тебе не верю! — брат оборачивается к дому. — Ты что-то скрываешь и я найду это! Саске недовольно хмурится, словно разрываясь между желаниями посмотреть на страдания брата и все же пойти искать свои ответы. — Вот дерьмо тебе, и правда, больно? Ты хреново выглядишь, — прикусывает губы Саске и неожиданно зло продолжает. — Везет. А я ничего не чувствую. Даже тут ты лучше меня, урод! Я тебя ненавижу! Даже родители тебя любили больше! — Неправда! — Отец так точно! — Нет! Саске, он никого не любил! — За это ты его убил? —Саске с интересом вытягивает голову, пытливо вглядываясь в лицо брата. — А мама? Тоже тебя не любила? А я? — Саске давай поговорим потом? Пожалуйста! Надо уходить отсюда! — Ты опять заладил? Достало твое потом! — Это все ловушка! — почти кричит Итачи, отчаявшись достучаться до брата. — Испытание! Вспомни! — Что? — но тот словно не слышит его, продолжая рассуждать о своем. — У тебя все было! Гений, гордость семьи... Я тоже был лучшим на потоке и что? Даже потом, когда вы с отцом поссорились, я не смог ему заменить тебя! Я… Саске спотыкается на фразе, но потом со смехом продолжает: — Я никому не нужен! Нужны только части. Тебе глаза, Орочимару тело, этому твоему Василиску сердце… А я… я сам никому… — Ты нужен мне! — Ну да, глаза, я помню! Обломись, ты их не получишь! Мать мне лгала, ты мне лгал! Меня никто не любит! — Твои друзья… — Ты их слышал! Усуратонкачи ищет меня ради Сакуры. Он дурак в нее влюблен. А она... Думаешь она меня любит. Она даже не знает, что это такое! Я для нее, как трофей, которым она будет хвастаться подружкам. Ты это понимаешь? — Ты не прав! — Отвали! — кажется еще мгновение и брат толи бросится прочь от него, толи ударит. В глазах окончательно темнеет. Зрение сужается до туннеля. Кажется он сейчас сам умрет. Нужно собратся. Он должен. Всего одно усилие! Рывок. Его сил хватает сократить расстояние. Встать с колен не получается и он обнимает отото прямо так, упираясь лбом ему в живот. — Я люблю тебя! — кажется он хотел это крикнуть, но из горла лишь хрип. И мир окончательно схлопывается утягивая его в круговерть тьмы.