Долг крови

— Саске! Крик прорывается наружу и Итачи подрывается следом, резко садясь. — Ну, тип таво, с возвращеньецем! Перед ним на корточках сидит Мейли, любопытно вглядываясь в глаза. — Тип таво все! Итачи судорожно оборачивается. Рядом лежит Саске все такой же бледный. — Саске! Вздергивая брата за плечи, Итачи тормошит его, в идиотской надежде изменить непоправимое. Утыкается лбом в плечо, повторяя имя, как мантру. И неожиданно чувствует отклик. Саске начинает ёрзать в объятиях, пытаясь отстраниться. Грудь сводит резкой болью и вырывается наружу натужным приступом кашля. Кажется, его сейчас просто стошнит. А приступ все не утихает. Итачи рефлекторно прикрывает рот рукой, чувствуя, как по пальцам течет. Только это не рвота — это кровь. — Эй! Так не честно! Я же тебя вылечила! — возмущенно вопит Мейли хватая его за руку и чуть ли не носом утыкаясь в ладонь. — Бездна тебя побери, опять?! Мейли по хозяйски отпихивает Саске и лезет к Итачи, вцепляется ему в волосы, дергая так чтобы поднять голову. Младший Учиха пялится на испачканную ярко красным ладонь брата и не противится, когда его совсем отодвигают в сторону ведьмы, обступая старшего. — Ничего не понимаю! - ругается Мейли. — Может ты просто неумеха? — злорадно хихикает Ичикишимахиме. — Смотри, как бы он у тебя не помер тут. — Девочки! — строго поджимая губы вмешивается Тагорихимэ. — Ведите себя достойно! И наклонившись принюхивается. Пока Итачи пытается отмахнуться от настырно лезущей к нему Мейли. — Запах странный, — задумчиво замечает старшая из ведьм. — Милая сестрица, это ведь не последствия твого испытания? — Что вы, дорогая, нет конечно. Он такой изначально был. Да и на вкус как-то не очень… прямо скажем бе! Мейли, как ты вообще это жрешь? — А ты на чужой то каравай, рта не разевай! — вскакивает Мейли упирая руки в боки. — Нечего чужое хаить! У тебя и такого нет! — Я серьезно! — не уступает Ичикишимахиме. — Как будто ложку дегтя лизнула. Я еле вытерпела пока он испытание пройдет. Отвратительно! — Да нормально, — чуть сдает позиции Мейли. — Когда жрать то хочется там, тип таво, не до изысков. — Девушки, могу я вам предложить несколько позже обсудить вкусовые предпочтения? — аккуратно вмешивается в разговор Кисаме. На плечи ложится плащ. Кисаме даже позволяет себе плотнее укутать дрожащего Итачи. Сидящий рядом Саске, ошалело оглядываясь, отползает к стене и оттуда таращится на ругающихся ведьм. Пока младшие ведьмы ругаются, Тагорихиме склоняется над Итачи, заставляя Кисаме чуть подвинутся. Аккуратно тянется, перехватывая испачканную кровью руку, и, высунув длинный раздвоенный язык, быстро слизывает пару капель. — Действительно вкус странный, — соглашается привратница покатав на языке слюну. — Возможно, это потому что его папашка, тип того, Василиск, — пожимает плечами Мейли. Итачи дышит носом, стараясь контролировать дыхание и унять приступ. Сил чтобы заткнуть болтливую ведьму просто нет. Надо сказать, чтобы замолчала, только с силами собраться. — Ханъе?! Это, конечно, редкость. Но вымески встречаются. Это не должно так влиять. Тут явно, что-то другое. К тому же, как я понимаю, у второго ребенка таких проблем нет? Или они не родные братья? — Да я откуда знаю! — возмущенно всплескивает руками Мейли. — Я там свечку не держала. — Заткнитесь! — резко выдыхает Итачи, подкрепляя приказ тяжелым взглядом горящих багрянцем глаз. Девушки замолкают, настороженно глядя на разозленного шиноби. — Дамы, с этим можно что-то сделать? — вежливо возвращает в нужное русло разговор мечник. — Его словно что-то жрет изнутри! — качает головой Тагорихиме. — Пока не избавишься от первопричины, болезнь будет возвращаться. — В чем первопричина? — уточняет Кисаме. — Что-то в нем сидит и травит его. Что-то мощное, и тело с этим не справляется и портится, — Тагорихиме принимается жестикулировать пытаясь пояснить свои слова. — Я не знаю что это. Может наш Старикашка в курсе? На проклятие не похоже… Кстати, где его проклятие? Род Учиха проклят, а у него по этой части никаких проблем с глазами нет. — Проклятие? — тут же откликается Мейли и бросив взгляд на притихшую Ичикишимахиме поясняет. — Так я его уже, тип таво, сняла. Теперь у него это ихний вечный мангеку без всяких побочек и пересадок. — Идиотка! — ахает Тагорихиме прикрывая рот рукавом и распахивая глаза в ужасе. — Кто тебе разрешил?! Великая будет в ярости! — Она сама и разрешила, так что тут все тип-топ! — отмахивается Мейли. — Тогда я даже не знаю, что делать с этим ребенком, — разводит руками Тагорихиме. — Тогда может убьем? — азартно улыбнувшись вклинивается Ичикишимахиме, но встретив осуждающие взгляды сестер тушуется. — Что?! Я учусь милосердию! Ему же явно плохо, что не так? — Во-первых: несравненная Ичикишимахиме, милосердие это про бескорыстную помощь, перечитай определение. Ты опять все напутала! — назидательно поднимает пальчик Тагорихиме. — Убийство из милосрдия — это когда иначе облегчить страдания живого существа нельзя. Тут явно другой случай. Если вовремя снимать симптоматику, то жить он будет вполне себе нормально. Ну и во-вторых: достойная Гуйжэнь Мейли, будь скромнее в своих аппетитах. Ты совсем заездила мальчика, необходимо давать ему время на восстановление. — Достойнейшая Тагорихиме, благодарю тебя за рекомендации, я обязательно прислушаюсь к твоим советам! — церемонно кланяется Мейли. — Вы же понимаете, что это звучит унизительно? — сухо интересуется у ведьм Хошигаке. — Но я была вежлива! — непонимающе качает головой Тагорихиме. — Для нас унизительно, — выделяя интонацией “нас” поясняет Кисаме. — А… мы с сестрами приносим свои глубокие извинения доблестным воителям, если наши неосторожные слова задели их, — ведьмы горы Рьючи синхронно кланяются трем нинздя, Мейли помявшись присоединяется к ним. Постояв Кисаме мрачно кивает принимая извинения. После неловкой паузы Мейли было суется к Итачи снова, но Тагорихиме ее останавливает. — Лучше оставь пока так. Пусть Старикашка посмотрит сначала… И так, — старшая ведьма чинно складывает руки в замок. — Если все готовы... Да возрадуются ваши сердца ибо вас ждет высокая честь предстать перед Великим Мудрецом Белым Змеем. На что Мейли пожимает плечами и возвращет ему шнурок. Забрав украшение, Итачи встает, утирая губы рукавом. За ним поднимается Саске. Кисаме кивает ведьмам, показывая, что все готовы. Тагорихиме делает шаг в сторону и приглашающе ведет рукой. Пещеру окутывает сизый туман и тут же опадает к их ногам. Стены расступаются и они оказываются в громадном зале, украшенным каменными статуями, в виде переплетающихся телами змей и драконов. Некоторые в раскрытых пастях держат свитки, у других вместо глаз горят свечи. У дальней стены на возвышении стоит не большая и даже какая-то скромная для такого зала кушетка. На ней в простеньком домашнем кимоно и тюрбане украшенном темным камнем сидит круглолицый морщинистый старик с глубокими мешками под глазами. На руках тяжелые золотые браслеты, а на шее ожерелье, видимо символизирует высокий статус существа. Старик с удовольствием курит длинную трубку, поглядывая на гостей сквозь ленивый прищур. — Приветствую вас о Великий Мудрец Белый Змей, — кланяется Мейли. — Да будут долгими ваши дни и безграничным ваше могущество! Я Гуйжэнь Мейли, достойная дочь Великой Пеламиды Хозяйки Южных морей. Я привела к вам этих доблестных воителей. — Ога! Мои уши слышут все, шо происходит в пещере драконьих костей, — кивает старик тягуче и сильно окая. — Но! Один из тех шо идет следом за тобой не прошол испытания! Это не по правилом. Алчущий знаний и власти должон пройти испытания, дабы докозать шо достонин стоять передо мной! — Прошу прощение, — Кисаме вежливо кланяется. — Я… мне от вас ничего не надо. — Зачем же ты пришол ко мне? — чуть приоткрыв глаза желтые глаза, тварь ухмыляется. — Чего алчет твое сердце? — Я тут, как бы поточнее сказать, за компанию. Мне ничего не надо. Ответом мечнику становится глубокий грудной смех. Итачи ловит себя на дурацкой мысли, что голос скорее бы подошел древней старухе, чем старику. Но стоит ли мерить этих существ человеческими стандартами? Ему все еще приходится прилагать волю, чтобы не кашлять, что лишь изредка прорывается приглушенным кхеканьем, несмотря на его усилия. Саске молчит и кажется отстраненным, погруженным в свои мысли, и то что здесь возможно решается его судьба не волнует отото. — Забавный человечишко, — продолжает разговор с мечником мудрец. — Влезть в токую историю на позиции ноблюдателя интересное решение... Редко среди вашего рода встречаются те, что ничего не алчут и довольны своей судьбой. — Все познается в сравнении, — открещивается Кисаме. — Хорошо! — кивает Мудрец. — А вы братья? Вы прошли испытания. О чом вы хотите меня попросить? — Мы принести черные вести о Великий! — вместо братьев отвечает Мейли. — Ваша дочь Великая Черная Змея Миргаранд и ее любовник задумали предать вас, поработить человечество и стать единственными хозяевами рода людского! — Это который из полюбовников? — уточняет Мудрец затягиваясь и выпуская дым плотной струей. — Великий Хозяин Болот Василиск! — с готовностью отвечает Мейли. — Хозяин Болот мертв, — укладывая голову на локоть возражает мудрец. — Его могила пуста, — вступает в разговор Итачи. — У Хозяина Болот нет могилы, — поправляет старшего Учиху Мудрец. — Победив Великого Ящера мой ученик Орочимару запечатол тело во тьме трясин Великих Топей. — Когда? — Три зимы тому назад. — В Коноху пришел Нимрог, забрал Саске, — Итачи кивает на брата, что стоит рядом так и не подняв голову. — И потребовал вернуть ему кагами но чи, угрожая выжечь Коноху и вырвать Василиску сердце. Нам удалось выкрасть Саске... — Не торопись, — останавливает его мудрец. — Вырвать сердце, пожечь дом и уничтожить сокровенное — это распространенная гроза. Но причом тут Сокрытый Лист? Дом Василиска — Великие Болота. Да и брат твой, хотя хроронит в себе ключ, не настолько вожная птица. Помрет этот, народится следующий. — Я уничтожил клан Учиха. Мы последние. — Кровь Болотного Цоря разошлась среди рода людского — достаточно капли. Ты, отрок, лучше поведай сам ли Повелитель Кошмаров назвал вам имя должника? — Нет, — вместо Итачи отвечает Кисаме. — Когда Нимрог пришел в Коноху он обращался к Фугаку Учиха… когда мы пришли к Нимрогу, он дал нам задание: либо вернуть кагами но чи, либо найти Василиска. — Как я погляжу, все ответы на ваши вопросы у вас уже есть. Тогда я не пойму, что вы от меня то хотите? Про козни дочери я знаю, большой беды в этом нет. Воли ее не суждено сбыться. В зале повисает тишина. Гости молчат, пытаясь переварить полученную информацию. Выстроенная ими и такая логичная теория рухнула, как карточный домик. Итачи воскрешает в памяти разговоры сопоставляет известные данные. — Значит, если не вернуть кагами но чи, Коноха будет уничтожена, — приходит к выводу нукеннин. — Коноха ваша сегодня есть, завтра нет. Людские селения, как и ваши жизни, что рябь на воде. Ответ был вам дан. Но Саске непочтительно прерывает мудреца: — Что с ним? — небрежно кивает брат. Змей выпускает облачко дыма и растягивает губы в усмешке: — Сие есть дар, что нельзя взять силой, а лишь получить с последним вздохом. Жесток ваш родитель, как я погляжу. Жесток и хитер, не спроста его дочь моя привечала. Укротить сию силу сам не смог, но способ нашол, как от дара избавится. — Кагами но чи? — тихо почти шепотом уточняет Итачи. — Она самая. Древняя и могучая. Да только, чтобы с пользую ей владеть, надо быть совсем других кровей. Али секрет какой знать. Про то мне неведомо. — И как от этого, тип таво, избавится? — настороженно спрашивает Мейли. — Дар на то и дар, его можно передарить. Только не каждый его принять сможет. Ночь должна быть особая и жертвы кровавые уперед него. Условий всех не знаю я, поговори отрок с отцом своим. Может смягчится сердце его, научит тебя, как судьбу обмонуть. Али с Нимрогом, уж он то должон знать, как свое получить. — Да, но Итачи то помрет, — возмущается Мейли. — Он там чет кому то передарит, тип таво, а сам то тю-тю… а я?! Я то что с этого получу?! Моя то выгода в чем?! — Простите, — Кисаме, как ученик Академии поднимает руку. — Погоди, мелкая. У меня вопрос: что это вообще такое и откуда оно взялось? — Сие знание покрыто тьмой веков и резону мне эту тьму развеивать нет. — А если я просто погибну, — мозг работает четко, отыскивая варианты решения, и даже, кажется, находит его. — Не передавая кагами но чи никому? — Не получится, — разочаровывает его Мудрец. — Тело твое язывами и ранами покроется, коровию и гноем истекать будешь, но сметри не примешь. Так и будешь терпеть муки страшные покуда дар этот не зоберут у тебя. — Ахринеть подарочек то, — совсем растеряв всю церимониальность всплескивает руками Мейли. — Только вот зачем Нимрогу такое богатство? Поди ради того, чтобы от него избавится, тип таво, он к шинигами то и ходил в гости. И вдруг назад затребовал, с чегой-та? — Повелитель Кошмаров мудр и непредсказуем, его чаянья мне не ведомы. Но вопрос ты задала хороший, — змей тыкает мундштуком в Мейли. — Может нашел он способ укротить силу эту без вреда для себя? — И что делать? — Саске хмурится в первые за время разговора поднимая глаза на Мудреца. — Идти к этому Нимрогу? — Воля ваша. Только чую я, что ее истинные хозяева уже ходят по вашим дорогам. Вот с ними вам точно встречаться не след. — Ох, бездна, и че? — недовольно морщится Мейли. — Не одни, так другие. Какая разница-то? — А разница у том, дуреха, что с одними сторговаться можно. А другие так возьмут. — Покойнику, тип таво, то без разницы так или эдак! — Не скожи, — качает головой мудрец. — Смотря чей покойник. Люди то они бывают разные, кто ради алчности своей родную мать не пожолеет, а бывают те, что не только о животе своем пекутся. Бывало сами под нож ложатся ради целей высоких. Хоть и слабы они, и черны и алчны души их бывают, а все ж не все одинаковые… Бывало и самый последний негодяй, вдруг принимал решение ради рода людского жертву великую отдать. Всяко бывало… Малого вашего я помогу схоронить от глаз чужих. Даже дорохо не возьму. Пользы от него живого все же поболее будет, чем от мертвого. — Спасибо, но тут мы сами! — отмахивается Мейли. Итачи дергается было остановить ее, но Мейли буквально шипит на него. Выступив вперед, ведьма, уперев руки в бока, вздергивает нос. — Где это видано, чтобы надо было платить за то что, тип таво, у него и так есть? У нашей принцессы такая защита, дай бедзна любому такую! Да и характер мерзкий — не помрет! — Но помимо защиты нужны еще знания, сила, — Мудрец вновь принимается улыбаться. — Не уж то юный мститель не жаждет вкусить сил, что позволят ему превзойти самых легендарных предстовителей его рода? — Тебе оно надо? — вдруг крутанувшись на пятках Мейли прогибается в спине наклоняясь вперед и, сложив руки у подбородка, уточняет у настороженно смотрящего на нее Саске. — Нет, — хмурится в ответ Саске. — Вот, видишь! Не надо, — снова развернувшись улыбается ведьма. — Но если вам, о Великий Мудрец, так хочется посодействовать нам, то я готова рассмотреть ваше предложение, но на моих условиях. — Ключнику нужон наставник. — Отлично, но только не ты! У тебя ведь есть ученик? Че б ему, тип таво, нашего не поучить. Людям то друг друга, тип таво, понять сподручнее. — Орочимару сейчас слаб. — На голову? Али язык не работает? — Третий запечатал его руки в животе Бога Смерти, — подсказывает Саске. — Отлично! — подхватывает Мейли. — Болтать это не мешает. Некоторое время старик молчит и все же в этом молчании чувствуется насмешка. Постепенно зал заполняется дымкой. И вот вместо старика вокруг кушетки складывает гигантские кольца громадный белый полоз, заполняющий собой все пространство чуть ли не до потолка. Мейли едва ли не приседает, но все же храбрится, расправляя плечи и вздергивая голову перед змеиным повелителем. Ниндзя за ее спиной хватаются за оружие, готовые в любой момент сорваться в бой. Гулким эхом по залу расходится смех твари. — Хорошо, маленькая принцесса Южного Моря. Я уступлю твоему напору сейчас и поговорю с Орочимару. Но запомни, услуга за услугу, и однажды придет время тебе уступить мне. А вы пока будьте моими гостями. — В чем? — настороженно уточняет Мейли. — В споре, где не будет прямой твоей выгоды, но мне нужна будет твоя поддержка. Девушка хмурится явно не понимая, что в чем подвох, но в итоге кивает. — Покажите гостям их комнаты, — даже в змеиной ипостаси тварь не рассталась с сигаретой, и теперь говорила зажав мундштук в пасти. Им только и остается, что поклонится. И когда они подымают головы зал уже пуст. Аудиенция окончена, оставив после себя еще больше вопросов, чем ответов.