Долг крови

— Итачи? — Мама! — слова застревают комом в горле Итачи вглядывается в родные черты. Но чем пристальнее его взгляд, тем мутнее ее образ. Итачи пытается расслабить глаза, но губы дрожат. Надо что-то спросить, он ведь пришел не просто так. — Как… как ты тут? — выталкивает из себя Итачи. — Итачи? — Да, мама, — Итачи подается вперед. — Эй, стоять! — дребезгом стекла раздается голос Мейли. — Спроси, будет ли она с тобой говорить? Но не подходи! Подходить нельзя! — Мама, ты поговоришь со мной? — голос ведьмы помогает собраться. — Пожалуйста. Но призрак молчит. — Ну, что? Ответила? — Нет, — качает головой Итачи. — Спроси, может ей че надо? — командует Мейли. — Скажи пусть расскажет,что ей надо, а ты, тип таво, сделаешь потом, если она ответит на твои вопросы. — Мама, тебе что-нибудь надо? — голос дрожит, и не выдержав Итачи опускает глаза. — Я могу для тебя что-нибудь сделать? Скажи? — Итачи? — снова вопросительно зовет его призрак. — Это я, мама! Тебе нужна помощь? Я все сделаю! Только скажи! — Условие! Скажи про условия! Помощь не бесплатная! — злится ведьма. Собравшись он поднимает глаза. И встречается взглядом с внимательными темными глазами. Мать стоит рядом с ним, внимательно рассматривая его лицо. — Лилии. Белые лилии. Никто не приносит мне лилии. Мои сыновья забыли меня! — Нет, мама, мы не забыли! Мы далеко, — глупая попытка оправдаться. — Лилии! — требует призрак. — Ну что? Сказала? — нетерпеливый голос Мейли режет уши. — Ей нужны лилии. — Скажи будут ей лилии. Путь ответит на твои вопросы! И все будет! — Хорошо, мама, тебе принесут лилии. — Могилка грязная, плита тяжелая, — глухо жалуется Микото. — Помойте! — Хорошо, — кивает Итачи. — Мама, мне нужна твоя помощь. Но горло давит, мысли путаются. Как сказать ей про отца? Где найти сил спросить такое?... он так виноват! — Мама, ты знаешь, — каждое слово через силу, Итачи почти задыхается. — Ты знаешь про кагами но чи? Откуда оно у папы? — Почему ты тут? — Микото клонит голову то на один бок то на другой. — Зачем? — Мне надо знать откуда у папы кровь богов? Что с ним случилось? — Зачем ты тут? — повторяет призрак. — Тебя не должно здесь быть! Зачем тебе меч, сынок? Он снова меня обманул? — Кто, мама? — мысли ворочаются с трудом, он словно пытается продраться сквозь толщу воды, что невыносимым грузом давит на плечи. — Кто тебя обманул? — Он! Он сказал вернет все как было. Нужна только жертва! Моя жертва. Это же моя вина! Я погубила Фугаку! Я должна все исправить! Почему ты тут?! Где он?! — Мама, я не понимаю, о ком ты? — холодные руки обнимают его за щеки, тянут лицо вверх. — Мама, кто тебя обманул? Назови имя?! — Где он? Найди! — в темных глазах разгорается сложный узор мангекьё. — Отомсти! Ты ведь любишь маму? Найди! Он виноват! Он во всем виноват! Я не хотела! Я не хотела этого! — Кого?! Кого мне найти?! — Я не виновата, это все он! Он погубил Аими! Я не этого хотела! Я ее любила! — Мама, я не понимаю! — Итачи, соберись! Не теряйся! Ты теряешься! Итачи! — сердится где-то на периферии сознания Мейли. Вдох-выдох. — Мама, скажи кто тебя обманул? Кого я должен найти? — Он обманул! Опять обманул! — шепчет призрак. Лицо матери бледнеет, глаза западают. Лишь из глубины черепа горят шаринганы. Микото подается вперед было. Но следующий миг ее словно отбрасывает от него. Прямо перед его взглядом мелькает трех лезвенная коса и вперед шагает могучая тень, загораживая его от тьмы, в которую вновь превращается Микото. В первое мгновение Итачи, кажется, что перед ним Хидан. Но нет, фигура шире в плечах и ниже ростом. И следом за незнакомцем выходят еще две фигуры, вставая в ряд. Они точно так же вооружены с буджугаями Джашина. Итачи оглядывается по бокам от него еще по две фигуры с каждой стороны и еще двое за спиной. Всего девять теней. Они не безлики, у каждого свои черты, но все они раскрашены знакомым рисунком техники Хидана. Дышать становится легче. Итачи понимает, что все это время стоял на коленях. — Хозяин? — вопросительно оборачивается центральная тень. Это мужчина лет сорока, нос сломан, тяжелая челюсть сильно выдвинута вперед, словно у бойцового пса, маленькие глубоко посаженные глазки, смотрят на Итачи осуждающе. — Зачем без нас то голодных звать? Сколько веков то прошло, а ты все дурак-дураком, Джашин! — качает головой призрак. — Уймись, Раджан, не уш то спутал? Серьезно? Глаза то разуй, защитничек! — голос Хидана раздается совсем рядом, заставляя вздрогнуть. — То чужой мотылек к нам залетел на огонек. Знающий стоит рядом, с видом человека обнаружившего, что в его тапки только что нагадил любимый кот. И бить животное жалко и тапки испорчены. — Ты зачем сюда полез? — все-таки определяется с вопросом Знающий. — Мне надо знать, кто обманул и зачем мою мать, — собирая по кускам мысли отвечает Итачи. Джашин качает головой, вздыхает и оборачивается к тьме притаившейся в дальней стены. — Эй, Микото Учиха, поведай мне кто твой обидчик и чем тебя обидел? — Хозяин Болот обманул! — воет потерявший всякое сходство с матерью призрак. — Обещал силу дать. Обещал меня любить будут. А он страдал. Сестру мою сгубили, а ко мне так и не повернулся. Я просила дар забрать, а пришел не он! Убей его! — Которого? — облокотившись на косу, устало спрашивает Джашин. — Болотника! Убей! Отомсти за всех! Мне легче станет! — Не станет! — морщится Джашин. — Еще хуже будет. Тебе легче станет, когда о тебе все забудут и тогда ты исчезнешь. Вот тогда все закончится, не раньше. — Лилии хочу! — стонет призрак. — На могилку принеси! Белые. — Лилии можно, — соглашается Знающий и оборачивается к Итачи. — Все? Или еще чего спросить хочешь? Но сил хватает лишь отрицательно покачать головой. Итачи чувствует себя потерянным и опустошенным. — Ну иди тогда себе с миром, — отпускает призрака Джашин. Тень матери вновь собирается в образ Микото с тоской глядя на них. — Тяжко мне! — жалуется женщина. — Иди-иди, горемычная, — вздыхает Джашин только жалости в голосе нет. — У всех своя ноша и свою ты сама выбрала. Так что уж теперь — терпи. — Мама! Бросается было следом Итачи за тающим на глазах призраком Микото. Но Джашин перехватывает его за шиворот. А стоящие впереди призраки единым движением перегораживают ему дорогу буджугаями. — Куда, мотылек! Сожрет же! — рыкает на него Знающий. — Сколько хлопот то с тобой. Пошли, провожу. Не хер тебя тут быть пока. Комната исчезает и они оказываются посреди ничего, лишь густой туман вокруг. В голове тоже пусто, он словно заторможен, мыли едва рождаясь застывают в этом гнетущем ничего. Только отчетливое ощущение от тепла руки Джашина на его плече, вроде и лежит спокойно. Но Итачи чувствует, что чуть что и пальцы сомкнутся стальной хваткой. — Куда ж вы полезли то без сноровки? Попер, как ребенок первогодка против джоунина, — почти ласково отчитывает его Джашин. — Вроде ж умный пацанчик? И где твои мозги?! Серьезно! Хорошо хоть, догадался стрекозой прикрыться. А то сожрали бы тебя там, мотылек, в раз. Слизнула б, как лягушка, языком. Кто ж с пустыми руками против онрё выходит? Качает головой Знающий вздыхая. А Итачи постепенно успокаивается, собирая по кускам мысли. Вспоминая, о чем его предупреждала ведьма. — В чем моя ошибка? Мейли сказала… — Аякаши живут страстями и чем больше в них страсти, желания, тем они сильнее, гармоничнее, — начинает пояснение Знающий. — Людям этот подход не заходит. У нас другие дороги. Нам свои страсти надо в кулак собрать и держать — тогда польза будет. И соизмеримо желаниям волю свою прикладывать. Как с птицей, сожмешь кулак сильно сдохнет, раскроешь ладонь улетит, а прикормишь, так она сама на ладонь сядет. Баланс нужен, умение отпустить. Итачи хмурится, недоверчиво рассматривая идущего рядом. Знающий за разговорами идет уверенно, подталкивая вперед Итачи, пока впереди не показывается знакомый домик, на краю заболоченного озера. — В Учиха есть кровь аякаши, — этот вывод лежит на поверхности, его Итачи и озвучивает первым, пытаясь выстроить схему диалога со Знающим. Эмоции отступают и голова начинает работать привычно ясно. — Есть не спорю, отсюда и ваши мульки. Да! Полыхнешь посильнее, ответочкой тебя накроет и опа. Взмахнув буджугаем Джашин изображает взрыв. Уже подойдя к дверям, они встречают застывшую у порога тень. Рыжий ниндзя ждет их, тоскливо глядя на порог. — Но людского все же в вас больше. По этому ты за желаемое то не держись, отпусти его, тогда оно к тебе само придет. Нельзя себя в кулак зажимать, но в постоянном послабления держать тоже проку нет. Баланс нужен. Вон вишь, стоит горемыка неприкаянный. Попробуй поговори с ним. Ток помни, тебе на его проблемы срать. Захочешь помочь — помоги, не захочешь — пройди мимо. Только не держи. Это как со зверем, сначала тебе его взять надо, силу свою показать, хозяина. А потом кулак расслабить, чтобы почуял он в тебе безопасность. А после ладонь то раскрыть, тогда он сам с этой ладони есть будет. Предложение соблазнительно. И все же Итачи чувствует подвох: если эти знания так сокровенны, зачем ими с ним сейчас делятся? — Зачем ты мне это все рассказываешь? — не найдя самостоятельно ответа, задает вопрос Учиха. — Затем, что ты лезешь, не понимая процессов, и можешь мне все испортить. А если ты будешь знать, как оно, даже попробуешь испортить уже не получится. Ибо твой хаос будет упорядочен, а значит предсказуем, — ухмыляется в ответ Джашин, терпеливо ожидая его решения. — Мироздание штука динамическая. Не бывает планов, которые не приходится дорабатывать на ходу. Серьезно! Понимаешь? Итачи переводит взгляд на призрака, что выглядит, как Лидер Акацуки, только без пирсинга. — Что тебе надо? — приняв решение задает вопрос Итачи парню. — Передай! — шепчет призрак, не подымая головы. — Что передать? Кому? Эмоций нет, даже любопытства, даже странно. Просто вопрос — просто ответ. — Если ты Знающий, почему не знаешь, что ему нужно? — все же цепляется за едва не ускользнувшую от него мысль Итачи, оборачиваясь к Джашину. — Вот ты чудак! Серьезно! — смеется в ответ Джашин. — Я потому Знающий, что мне местная братия толпой жаловаться бегает. От них я все и знаю. Душам то тут потерянным делать то не хер, вот они и ходят за миром живых смотрят, а потом мне рассказывают. Главное понять, что они сказать хотят. Чем дольше душа с людями не говорит, тем тяжелее ей связно доносить информацию. А нам ее понять. Привычка нужна. Рыжий призрак оборачивается к двери и та словно от порыва ветра распахивается. За ней залитая теплым светом очага комната. В центре он сам и рядом встревоженно заглядывающая ему в лицо Мейли. К двери спешит Кисаме. Видеть себя со стороны ни странно, с техникой теневого клонирования быстро к такому привыкаешь. Осознавать что ты настоящий там, а тут что — душа? А ветер, пройдясь по комнате, сдергивает старую тряпку со стены. За ней полка, над которой висят три карточки, две крайних затрепетав едва не разворачиваются, но не успевают. Кисаме перехватывает дверь и, зыркнув по сторонам, закрывает ее. — Итачи! — голос Мейли врывается диссонансом. — Давай назад! Легкое головокружение и кажется он просто моргнул. Нос забит, а чтобы восстановить четкость зрения приходится расстереть глаза ладонями. Отняв от лица руки, Итачи понимает они мокрые и не только они еще щеки, подбородок. От этого становится неловко. Кисаме вежливо отводит глаза, пока Итачи торопливо утирается рукавом. — Ну что? — допытывается Мейли, тормоша его. — Узнал что-нибудь? Надо ответить, но на него накатывает такая сонливость, что хочется лечь прямо там где сидит. Он и ложится. — Нет-нет! — настырная ведьма дергает его не давая расслабится. — Скажи главное! Сейчас! А то можешь забыть. Ну? — Лилии белые, — едва ворочая языком, сквозь дрему отвечает Итачи. — Надо принести на могилу. — Это получается нам сейчас обратно в Коноху? — уточняет Кисаме. — Та не! — отмахивается от мечника Мейли. — Подпряжем эту… как ее… Сакуру. Это, тип таво, подружка Саске-куна. И снова трясет его, не давая уснуть. — Что еще? — Василиск, во всем виноват Василик. Он должен был прийти за даром в ту ночь. А пришел я… Мейли еще что-то говорит, но он просто отворачивается, подтягивая колени к груди и пряча голову в сгиб локтя. И наконец засыпает. Из тяжелой мути тянущего кошмара он выныривает лишь ближе к рассвету. Лежит покрываясь холодным потом и долго не может понять где он. Сон вспомнить не получается, как и снова уснуть. И некоторое время он просто лежит в темноте, слушая дыхание напарника. Мейли опять пропала. Зато неожиданно становится ясно, куда может уходить ведьма. Пока это лишь теория, но чем дольше Итачи размышляет, тем логичнее и обоснованнее она выглядит.