Долг крови

Глубокий вздох и Итачи открывает глаза. Впрочем, вставать совсем не хочется, хочется остаться в этом безвременье. В нем тепло и комфортно. В кольце его рук спит Мейли, он так и не разомкнул объятия, а свое колено пропихнул между ее бедер. Более того навалился во сне, буквально подмяв под себя, спящую на животе, худенькую ведьму. Топ задрался и теперь его ладонь плотно прижимает обнажившуюся грудь, вторая рука лежит на мягком животе. Наверное, ей так неудобно, вялая, почти равнодушная мысль, размыкать объятия не хочется. Хочется, чтобы в доме они были одни. Зарывшись носом в интимное местечко за девичьим ушком, он жадно втягивает теплый запах кожи, вслушиваясь в едва различимое дыхание спящих по соседству шиноби. Надо вставать. Обычно Мейли просыпается тут же, стоит ему открыть глаза, но сейчас почему-то ведьма не двигается. Он аккуратно пытается вытащить руку. Но стоит почувствовать, как пальцы скользнули по горошине соска, Итачи ловит его, зажимая между фалангами, и затем сминает грудь. Благо под одеялом этой возни не видно со стороны. Зачем тут так много народу?! Мейли сонная, расслабленная и такая мягкая, ее запах пьянит. Итачи старается контролировать дыхание, чтобы оно не стало глубже и тяжелее, пока сам елозит притираясь плотнее бедрами к лежащей под ним девушке. Это неловко, постыдно, но настолько сейчас необходимо, что ему почти все равно, что они тут не одни. Длинный вздох и Мейли вытягивает шею, поворачивая голову так, чтобы Итачи мог впиться губами в тонкую кожу. Просунув под себя руку Мейли накрывает его ладонь своей, настойчиво толкая ниже, пока его пальцы не забираются под резинку штанов и белье. Разводит шире ноги, позволяя их пальцам проникнуть глубже. Итачи раздвигает складки, массируя и сжимая лобок. Там горячо и влажно. А пальцы Мейли, пользуясь, тем что он раскрыл ее, проскальзывают глубже. Девушка под ним поджимается и, качнув бедрами, сама насаживается на них. Места для маневра не так много, и все же его пальцы следом за ее погружаются в сладостную тесноту. Мейли направляет его движения, покачивая бедрами, и ее ягодицы ритмично трутся о его пах. Следить за дыханием становится тяжелее, особенно, когда после нескольких плотных движений внутри Мейли становится не просто влажно, а мокро. Вытащив свою руку ведьма заводит ее назад, позволяя ему почуять свой насыщенный солоноватый запах. Мажет мокрыми пальцами по щеке, губам. Итачи открывает рот, ловя губами стекающие с пальцев Мейли капли. Дыхание срывается и голова плывет, когда тонкие пальчики забираются к нему в рот, повторяя его движения внутри нее. Она играет с его языком, позволяя облизывать свои пальцы, разводит их. И теперь уже он повторяет движения, растягивая ее. Еще минута и Мейли снова кончает, выплескивалась в его ладонь. Снова возится, пытаясь стащить с себя штаны, но тут уже Итачи перехватывает ее руку. — Нет... нет, — едва различимо протестует Итачи, хотя бы один из них должен сохранять благоразумие. — Не сейчас! Надо спуститься в деревню и наконец купить презервативы, иначе его выдержки просто не хватит. Мейли прогибается под ним, заставляя его член тереться между ее ягодиц. Не спасает даже одежда. До того невыносим пылающий в нем огонь. Резко оттолкнувшись, Итачи откидывается на спину. — Не сейчас, — без звука только губами, как мантру твердит он, прикрыв глаза и пытаясь успокоить собственную кровь. — Когда? — требовательно уточняет тварь, тут же развернувшись и пристроив голову на его плечо. — Надо исправить печати, — врет он, чувствуя, как ведьма принимается неторопливо гладить его сквозь ткань штанов. — Ты знаешь как? — Печати Баку? — Хым, — фыркает Мейли, на мгновение сильнее сжимая пальцы. — Если только вы запрете мальчишку в этом храме. А потом, чтобы он не помер с голоду, будете подбрасывать ему еду под дверь. — Хакке но Фууин Щики? — от настойчивых действий Мейли скулы горят лихорадочным огнем. — Восемь Триграмм — штучка полезная, — соглашается ведьма продолжая мучить его. — Но… — Остановись, пожалуйста, — голос все-таки подводит его. — Ты просишь? — тут же реагирует ведьма, вспоминая их глупый спор. — Да! — Тогда ты проиграл! — подтянувшись тварь прикусывает мочку уха, но все же терзающие его пальцы замирают. — Да, — соглашается Итачи, едва сдерживаясь, чтобы самому не толкнуться в чужую ладошку. — Почему “но”? — Стиль Восьми Триграмм позволяет чакре запечатанного просачиваться сквозь печать и контролировать ее носителю, — интимно шепчет тварь. — Но как бы она не была сильна, из года в год такая печать слабеет. Не наш, тип таво, вариантик. — Тогда что делать? — Ну, ты же серьезно не думаешь, что такие шутки я буду, тип таво, рассказывать в гостях? Это, знаешь ли, не очень вежливо! — ведьма возмущенно приподнимается на локтях, заглядывая ему лицо. Он этого не видит, но ему и не надо, достаточно ощущений. Резкий рывок и он опрокидывает Мейли на спину, отыскивая ее губы. Но их прерывает деликатный кашель Кисаме. Постепенно дом братьев Кодон оживает, наполняясь утренней суетой. Шкварчит сковородка на очаге с тамагояки. О ночном происшествии никто не вспоминает. Кина ловко орудуя палочками скручивает рулетики. Конан умывшись вежливо предлагает помощь братьям. Те сначала отказываются, но под мягкой настойчивостью куноичи сдаются. И женщина принимается за готовку. Мейли же увлеченно исследует храм. В первый момент Кина порывается одернуть ведьму, но его останавливает Рейши, встретившись на мгновение взглядом с Итачи. Под рукой Конан завтрак получается до невозможности домашним, когда-то по тому же принципу итидзю сансай готовила мама Итачи. В небольших порционных мисках на столе стоит мисо-суп с тофу, плошка пропаренного риса, тарелочка солений, запеченная форель в качестве горячего и омлет. Все выглядит аккуратно и вкусно. Итачи подхватывает палочками рулет, но донести до рта не успевает. Его руку перехватывает Мейли. — Нет, — давит на запястье ведьма, вынуждая опустить руку. — Да что ты ко мне прицепилась! — не выдерживает Кина. — Отличный тамагояки! Вот смотри! Перегнувшись через стол мальчишка хватает из тарелки Итачи рулетик и демонстративно запихивает его в рот. Мейли задумчиво наблюдает, как Кина работая челюстями жует и проглотив широко открывает рот. — Из рук врага пищу не берут даже в гостях, — нисколько не впечатлившись поступком Кины, отвечает Мейли. — Я не враг! — аж задохнувшись выпаливает мальчишка. — Ну, соперник, — отмахивается тварь. — Да нафиг ты мне не сдалась! — злится Кина, впиваясь яростным взглядом в ухмыляющаяся ведьму. Выслушав перепалку, Кисаме молча отодвигает свою порцию омлета, пока Итачи сидит гипнотизируя свою тарелку. У него нет сомнений, что Кина не хотел ему навредить и обижать мальчика как-то неловко. Лишь Конан как ни в чем не бывало продолжает завтракать. Старший Кодон тоже берется за палочки, тревожно поглядывая на брата. — Кина, успокойся, — просит он, примирительно замечая. — У тебя получился прекрасный омлет. Спасибо. Но Кину так просто не успокоить, мальчишка зло пододвигает ведьме миску супа. — Это готовила ваша спутница. Можешь есть! — Нет, — сев между Кисаме и Итачи, отказывается ведьма. — Не хочу. Кина порывается продолжить спор, но его прерывает Рейши: — Хватит! Успокойся Кина. Не докучай гостям. Тот возмущенно оборачивается, меряя брата полным обиды взглядом и, бросив палочки, выскакивает из-за стола. Но Рейши кажется полностью сосредоточен на еде. Громко хлопает дверь за спиной Кины, эхом прокатываясь по залу. Положив палочки, Рейши выдерживает паузу. — Итачи-сан, вы говорили, что можете помочь с печатями, — напоминает фармацевт. — Давайте обсудим это в вашем магазине, — предлагает Итачи. Старший Кодон кивает, не протестуя. — Спасибо, все было очень вкусно, — церемонно кланяется Рейши Конан. — Прошу меня извинить. Я буду ждать вас в Ренгьёдо. С этими словами Рейши встает и выходит следом за Киной. Некоторое время шиноби сидят молча, а потом Конан принимается собирать посуду. — Хей, кликуша, — грубо зовет ее ведьма. — Сходила бы ты за малым… а то походу он когда психует, там все плохо становится. Как бы он старшого то, тип таво, не сожрал. Соплей потом будет… — О чем ты? — забыв возмутится на фамильярность твари, застывает куноичи с мисками в руках. — В смысле? Печать говорю у этого Кины, какая-то галиматья на коленке сляпанная. Воля Роена сквозь нее просачивается. Вот и кроет паренька. А ты же, тип таво, сильная, разрулишь этим вашим клубом по интересам. Если что сдержать волчару сможешь, пока мальчики свои вопросы порешают. — Ты что-то скрываешь, — поставив посуду на стол, куноичи пристально следит за ведьмой. — Конечно! Все что-то скрывают и ты тоже. Это нормально! — Прошу прощение что вмешиваюсь, — вклинивается в женский спор Кисаме. — Я, конечно, все понимаю, ребят по своему жалко. Но нам эта история зачем? Солнышко, альтруизм явно про тебя. — Роен что-то знает про Ящерицу, — отвечает мечнику Мейли. — Но в обмен на информацию он хочет меня в невесты. В общем нам надо получить секретик и сделать так, чтобы Роен потом за нами не бегал в попытке отомстить. Сосредоточившись на своей миске Итачи сидит не поднимая глаз. — Что же ты не согласилась на такое “выгодное” предложение? — пытается задеть ведьму Конан. — Такое сокровище, как я, абы кому не достается! — надменно усмехается ведьма. — Моя помощь стоит очень дорого! И уступать в цене я не намерена. — То есть из-за твоего самомнения… Брезгливо усмехнувшись начинает Конан, но Итачи ее прерывает: — Если не исправить печати мальчик погибнет, а с ним и многие жители Рооукоку, — не поднимая глаз, тихо поясняет ситуацию Итачи. — Ну, тип таво, вот! — подхватывает его слова Мейли, меряя Итачи долгим взглядом. — Ну и че тебя в таком раскладе не устраивает? Или эти не той крови, чтобы им помогать? Недостаточно бедненькие? М? Щеки Конан вспыхивают пунцовой краской и женщина теряется, но потом выдохнув кивает. — Я прослежу за мальчиком. Когда его надо привести в магазин? — Их! — поправляет ее Мейли. — Это дела семейные, печать должен ставить старший. Часика два пусть погуляют, а когда будет все готово мы тебе дадим знать. Когда Конан уходит, за столом повисает молчание. Кисаме подперев щеку кулаком, крутит в пальцах пустую миску из под риса. — Нам следует поторопится!— поднимаясь со своего места, объявляет Итачи. Они составляют посуду в таз и накинув плащи выходят из хайдена. — Тут озерко не далеко, — объявляет Мейли, едва они выходят из главных тори. — Мне нужны будут кисти и тушь. Покажу развертку на теле. Но самой мне во время ритуала присутствовать нельзя. Лучше бы этот Рейши все сделал сам. Но если он весь в папашку, то как бы не портачил. — Тебе клона будет достаточно? — уточняет Кисаме. — Да, — пожимает плечами ведьма. — Тогда, Итачи-сан, я могу попросить вас оказать мне услугу, — глядя на плывущие по небу облака Кисаме обращается к напарнику. — Нужен спарринг с упором на суитон. — Как минимум полчаса у вас будет, — откликается на вопросительный взгляд Итачи Мейли. Озеро на которое их приводит ведьма оказывается совсем крохотным. Его берега большей частью покрыты ковром все тех же желтых иголок. Лишь изредка то тут то там виднеются проплешины травяных кустиков. Вода в озере темная торфяная, в ней, как в зеркале, отражается синева неба. Кисаме кратко обрисовывает задумку. Оказывается мечник не оставил идею с перехватом чужих техник и даже успевал выделять время на тренировки. И теперь Хошигаки хочет проверить эффективность этих навыков в бою. Выдав Мейли кисть, походный набор туши и создав теневого клона, они выходят на середину озера. Пока Мейли заставив клона снять футболку и сев у него за спиной начинает роспись. Напарники обговаривают условия. Первая атака Итачи водяной клык. Итачи складывает печати формируя небольшой водяной вихрь рядом с Кисаме. Тот настроившись протягивает руку, но наполненные чакрой Итачи струи режут грубые пальцы в кровь. Кисаме отступает, а затем прикрыв глаза вновь тянется к чужой технике. Но в этот раз не пытается коснуться, а просто ведет в почти ласкающем движении вдоль водяного хребта конуса. И тот изгибается под его волей льнет к ладони, перетекая на предплечье. Резкий взмах, и вода сорвавшись с руки Кисаме буквально вспарывает озерную гладь. — Вас не затруднит еще раз? — просит Кисаме встряхивая рукой и разминая пальцы. Так проходит минут двадцать. Туманник экспериментирует с силой атаки, скоростью, дальностью. Пока не остаётся довольный результатом. — А теперь будьте любезны добавить динамики и элемент неожиданности. Итачи отвечает россыпью кунаев. Завязывается тренировочный бой. Они сталкиваются в рукопашную и разлетаются. Новая атака. Звон оружия. И в следующий миг Итачи активирует катон. Кисаме отвечает водяным щитом и едва тот гасит огонь, как следом за ним Итачи посылает в напарника суигадан. Кисаме принимает удар на вытянутую ладонь, круговым движением уводя смерч за спину. И крутанувшись вокруг своей оси, посылает водяной клык обратно в Итачи. Развеять технику не выходит, приходится уворачиваться. — Забавно, — довольно ухмыляясь, комментирует результат тренировки Кисаме. — Попробуем с огнем? — предлагает Итачи. — Нет, — отказывается напарник. К этому времени Мейли заканчивает роспись. Шаринган легко позволяет сохранить в памяти раскладку и особенности техники. В целом ничего сложного в печати нет. Как и все техники тварей она удивительно проста, чем-то напоминая восемь триграмм. Незначительные отличия, кажутся мелочью. Но похоже именно эти мелочи и важны. Самое сложное в ней повторить тонкую вязь незнакомых шиноби знаков на теле. — Что это за символы? — едва касаясь пальцами плеча собственного клона уточняет Итачи. Некоторые символы он даже узнает. Именно на этом языке было написано письмо Нимрога. — Это? Это на нашенском написано, — отмахивается ведьма. — Язык аякаши. Перед запечатыванием не забудьте из волчары вытрясти секретик… Или может лучше я с ним поговорю сначала? — Нет. — Ну тогда удачки, тип таво, — Мейли принимается раздеваться. Кисаме приходится призывно коснуться его плеча. И только тогда Итачи понимает, что загляделся на то как длинное черно-золотое тело плавно соскальзывает с берега в темные воды озера. Сверкнув им на прощание антрацитовым блеском чешуи, Мейли полностью погружается на дно.