Долг крови

Мейли делает было шаг к заключённым в гендзюцу ниндзя, но оборачивается, глядя куда-то за спину Итачи. Там облокотившись на жерди забора, за ними наблюдает Роен. — Чё тебе? — настороженно кивает ведьма. — Они шли ко мне, — неотрывая жадного взгляда от людей, отвечает ей зверь. Уходить Роен, судя по всему, не собирается, тянет носом воздух, принюхиваясь, поводит плечами, напоминая изготовившегося к прыжку из засады волка. А Итачи тоскливо размышляет, что похоже сейчас начнется новый виток препирательств между чудовищами. Но Мейли дипломатично делает шаг в сторону. — Я пришла в твой дом без подарка, — тянет ведьма, прищуривая глаза. — Это невежливо. Прими, скромный дар, в знак нашей признательности за твое гостеприимство. — Забирать чужую добычу, тем более у самки, недопустимо, — возражает зверь, хотя крылья носа предательски дергаются. — Услуга за услугу, — улыбается Мейли, отступая в сторону и чинно складывая руки в замок. — А твой кобель не разозлится, что ты отдала его дар мне? — но недождавшись ответа, одним движение перемахивает через забор. — Не твоя забота, — наблюдая за сородичем, отвечает ведьма и затем кивает уже Итачи, зовя за собой. Ему ничего не остается, как последовать за ней, гадая о подтексте внезапной щедрости ведьмы. — Эй, Учиха, сними гендзюцу! — уже им спину прилетает требование волка. — Люблю, когда добыча бегает. По земле начинают струится тонкие языки тумана, а со стороны леса, где туман плотнее, загораются голубые огни чужих глаз. Итачи, стараясь не смотреть по сторонам, идет следом за Мейли. Наверное, это неправильно обрекать двух людей на такую участь. С другой стороны, это был их выбор прийти сюда. Незнание не освобождает от последствий. Теплый свет красит золотом лесные прогалины, мягко стелет под ноги ковер из пожелтевших иголок. Здесь все дышит гармонией и миром. В другое время Итачи, наверное, мучился бы вопросам о диссонансах жизни: где красота природы соседствует с ужасами войны и смертью. Сейчас в голове пусто. Его взгляд скользит по спине, идущей впереди Мейли, то и дело соскальзывая ниже. Кровь медленно закипает, вымывая из головы экзистенциальные вопросы и сводя все к куда более приземленному, животному. Та оборачивается, бросая на него хитрый взгляд. Улыбаеться. И от этой улыбки становится жарко. Решение принято, запреты сняты и весь мир лишь в этих темных глазах. Мейли ведет его к облюбованному ей озеру. Так вот какова сила страсти Учиха, что пламенем аматерасу палит в груди. Этой силой проклятие разливалось по жилам, она пробуждала мангекьё, погружала во тьму глаза и сводила с ума. Он уже не гадает любовь это или страсть. В нем горит огонь, такой же сильный, как когда-то ненависть, терзавшая его душу к тем, кто стал причиной падения клана Учиха. И, так же как тогда, сомнений в выбранном пути нет. Все метания остались позади. Тот же пружинящий уверенный шаг, которым он последний раз прошел через клановые ворота. Это та дорога, которую он выбрал сам. Выйдя на знакомую полянку, ведьма, не оборачиваясь дергает застежки на плаще и тот оседает к ее ногам. Следом за ним Мейли снимает водолазку и топ, стягивая их разом через голову. Изящно сгибает ногу, чтобы снять ботинок. Еще один шаг к озеру и приходит черед второго ботинка. А потом плавным движением ведьма тянет вниз штаны, наклоняясь и покачивая бедрами. Итачи не единожды уже видел, как она раздевается, но впервые она раздевается только для него. И это завораживает, сбивает дыхание, когда его взгляд замирает на открывшемся ему виде. Кровь, ударив в голову, откатывается вниз. Шаг следом и он, опустившись на колени, ловит руками бедра. Мейли было дергается ускользнуть от него, но Итачи не пускает. Прикрыв глаза, он мягко вылизывает, раздвигая языком сочащиеся соком складки. Расслабившись, ведьма прогибается в спине, глубоко довольно дышит, пока его руки оглаживает ее спину, отслеживают изгиб талии. Наощупь находит кнопки форменного плаща, дергая их, тянет сражаясь с упирающеймя с молнией. Выпутавшись из плаща, скидывает футболку. Мейли разворачивается к нему лицом, позволяя ласкать живот, покрывая поцелуями нежную кожу. Она опускается рядом, подставляя под губы Итачи груди и плечи. Обхватывает пальцами его голову, направляя. Пока он остервенело сдирает с себя оставшуюся одежду. И наконец раздевшись, сжимает тонкий стан в руках, опрокидывая ведьму на спину. Кожей ощущать ее кожу, ласкать ее плечи, бедра, чувствовать ее под собой. Что может быть восхитительнее?! Губы к губам и одно дыхание на двоих. Голова идет кругом. Мейли разводит ноги, обхватывая его бедрами. Она идеальна. Надо всего лишь качнуть бедрами, и она примет его. — Защита, — на остатках контроля, притормаживает Итачи. — нужно воспользоваться защитой. — А? — задыхаясь под ним стонет Мейли, но все же поднимает руки. Легкий хлопок их накрывает куполом барьера. Итачи улыбается, почти смеется, прикусывая губы. И отстранившись, подтягивает штаны ближе, в его поясной сумке лежат презервативы. Рвет упаковку, раскатывает резинку по члену, пока девушка с любопытством следит за ним. Подернутые поволокой страсти глаза Мейли прекрасны. Она тянется за ним, обвивая руками за шею. Целует грудь, мягко и нежно ловя зубами за сосок. И утягивает обратно на себя. Вот теперь можно. Плавным тягучим движением он входит, позволяя мыслям растворится в этих древних как сама жизнь движениях. В какой-то момент ведьма, давит на плечи, вынуждая поменять позицию. Теперь она сверху. Узкие ладошки ложатся на основание шеи, а она сама склоняется к нему. Мир плывет перед глазами, погружая его в новые глубины наслаждения. Когда Итачи приходит в себя, Мейли все еще лежит на нем. Он бездумно поднимает тяжелую руку, обнимая и прижимая к себе девушку. Двигаться не хочется. Под установленным Мейли барьером тепло и уютно, словно всего остального мира с его проблемами и тревогами просто не существует. Член опал и выскользнул из Мейли. Итачи устало тянется, чтобы стащить с себя презерватив. А затем накрывает их своим плащом, позволяя себе поддавшись приятной слабости уснуть. Второй раз он открывает глаза уже под вечер. Несмотря на то, что они спали на голой земле, Итачи чувствует себя на удивление отдохнувшим. Надо возвращаться их ждут. Позволив Мейли соскользнуть с него, он вновь нависает над ней, втягивая в милую возню. Ведьма ластится, отвечает на нежные легкие поцелуи. Но время не ждет, сгущая лесные тени. Наконец оторвавшись друг от друга, они одеваются. — Ты с псиной то будь, тип таво, поаккуратнее, — неожиданно предупреждает его ведьма, подвязывая свои ленты. — Ему нельзя дать убить Василиска… это дела семейные и чужакам в них лезть не следует. Итачи кивает, понимая куда клонит хитрая тварь. Ведьма снимает барьер, и они покидают берег лесного озера. *** Святилище Кодон они покидают в ночь. Кина выходит их проводить до тори, где во тьме леса их ждёт женщина. Одета она, так же как духи, что еще утром не стали причиной смерти братьев и Конан. Разве что это не призрак, а существо из плоти и крови. Женщина кланяется Роену и тот отвечает церемонным поклоном. Та проходит тори и мгновенно превращается в обычную женщину средних лет в зеленом кимоно, подвязанным простеньким оби, на голове на манер крестьян, что возделывают рисовые поля, повязан платок. Только глаза льдисто серые — смотрят пристальным звериным взглядом. — Будь спокоен, вожак, я буду хранить людских щенков, как своих, — голос у нее глухой тяжелый. — Мы, — смело вскидывается Кина. Но договорить не успевает волчица одним движением отвешивает ему затрещину, едва ли не сбивая с ног. — Пока старшие говорят, младшие молчат! — поясняет женщина. — Право голоса еще надо заслужить, щенок. Роен не вмешиваться в воспитательный процесс, но все же замечает: — Не требуй от щенков слишком много, Моро-сама, они все-таки люди. Ответом ему становится глухое рычание. — Иди! — кивает Моро Роену. — Здесь я разберусь сама. Уже углубившись следом за новым проводником в лес Кисаме все же оборачиваеться. — Роен, ты не мог бы прояснить один момент? — обращается к зверю мечник. — Ты же теперь вожак, а тебе вот так вот почти в лицо хамят — это нормально? — Самка, — пожимает плечами тот. — Это Моро одна из старших самок и еще довольно миролюбивая. Со щенками они достаточно ласковы и терпеливы, но надо соблюдать правила. — Позволю себе заметить, — задумчиво продолжает расспросы Кисаме. — Во многих ваших семьях, как я заметил, царит матриархат. — Это естественное положение вещей, самки выносливее, способны производить потомство и намного свирепее самцов. Там, где самец уступит, самка будет драться до последнего. На самом деле все женщины такие и ваши тоже. Но вы хитро внушили вашим идею о их слабости, что они нуждаются в вас. Но истинное положение дел таково, что женщина самодостаточна, а мужчина нет. Если ты подумаешь хорошенько, то поймешь, что оно так и есть. Их путь пролегает звериными тропами, вдоль русла горного ручья, заросшего папоротником. Бледный лик полного диска луны почти не дает света, лишь еще больше сгущая ночные тени. По земле легкой дымкой стелется туман, его особенно хорошо заметно у воды. Лес молчит, лишь редкий скрип деревьев нарушает тишину. Впереди черно громадой возвышается горный хребет, который им предстоит миновать. Роен выводит их к водопаду, что с тихим журчанием падает с горных уступов. Туман становится плотнее и поднимает им уже по пояс. Оттолкнувшись от земли Роен, легко заскакивает на уступ, шиноби следуют за ним. Некоторое время ни идут по дну расщелины. Пока дорогу им не преграждает отвесная скала. — Ждем, — объявляет Роен, глянув на луну. Время по ощущениям Итачи близится к полночи. Роен, прислонившись плечом к камню, прикрывает глаза в ожидании. Ночь ясная, нет ни одного облачка. Они не задают вопросов, просто ждут. Где-то позади раздается одинокий вой. Роен клонит голову на бок вслушиваясь в чужую песню, а потом внезапно отвечает, задрав голову и напрягая горло, таким же протяжным воем. Его сильный с переливами голос эхом отражается от стен ущелья, разливаясь тоскливой песней. Не то чтобы Итачи боялся волков, но все же эта песня вселяет какое-то беспокойство на уровне инстинктов. Роен делает новый вздох и снова воет, теперь ему отвечает сразу несколько голосов. Что заставляет людей поправлять оружие озираясь. Их позиция с одной стороны достаточно выгодна, если что их спины прикроет скала, с другой слишком узкое ущелье не даст нормально развернутся с техниками. Но они всегда смогут подняться выше. Роен затягивает песню в третий раз. И в месте с ответным воем в ущелье затапливает густой белесый туман. — Не стоит, — голос Роена останавливает Кисаме. Туманник замирает, так и не сложив печати. Туман не естественный и все же для шарингана Итачи он не проблема, и Учихе хорошо видна светящаяся фигура напарника, что застыл на середине активации техники. Туман опадает к ногам и оказывается вместе с ним исчез уступ, что преграждал им дорогу. — Пока мы будем идти волчьей тропой, постарайтесь держать язык за зубами, — предупреждает Роен. — Никакой человеческой речи! По пути нас могут встретить мои сородичи, не обращайте внимание и не бойтесь. Им просто интересно. — Не бояться — это именно не бояться, — встревает в объяснения Роена Мейли. — Бесполезно показывать, тип того, что не страшно. Надо чтобы не было страшно. — Поверь, солнышко, нас тяжело напугать, — усмехается Кисаме. — Да, ладно, — тут же цепляется к нему Мейли. — А орал ты тогда, тип таво, от радости? Кисаме молчит в ответ, но красноречиво показывает ведьме кулак и, поправив Самехаду, шагает вперед. Выдержка Итачи и ночная тьма позволяет скрыть, едва мелькнувшую предательскую улыбку, когда он вспоминает утро в Итосима. Конан же, как истинная куноичи хранит непроницаемое выражение, и все же потому как она проводила взглядом фигуру мечника, Итачи понимает, что та искусно скрывает любопытство. Тайный путь через ущелье кажется бесконечным. Но зато несколько светлее, пускай их путь и сокрыт плотным туманом, что смыкается за их спинами стоит пройти несколько шагов вперед. Изредка в нем мелькают голубые огоньки чьих-то глаз. Иногда они следуют какое-то время за ними, а потом пропадают. Итачи чует каким-то потусторонним чувством чужое присутствие. Он даже может точно сказать сколько тварей сейчас следят за ними из тумана. Ускорив шаг, он ловит ладошку Мейли, крепко сжимая ее. Та сначала удивленно вскидывает брови, но потом усмехается, считав состояние Итачи. Чуть притормаживает, пропуская Итачи вперед и теперь идет за ним, даря наглые улыбки невидимым наблюдателям. Утро встречает их на выходе из ущелья. Перед ними открывается вид на тонущую в легкой дымке желто-красную долину, разбавленную мазками всех отеноков зеленого. Великие болота — это бесконечные просторы, заросшие желтым тростником, каким-то красными цветами, прорешинами зеркально черных топей, темными островками пихт и елей. Эти дремучие заросли не проходимы даже на вид. И все же величие и гармония красок этого места завораживает. В лазурном небе с резкими хриплыми криками пролетает несколько цапель. Роен стоит с видом победителя на самом краю утеса, уперев руки в бока и обозревая долину взглядом, хозяина, размечающего землю для будущей пашни. Мейли отпустив руку Итачи тоже подходит к краю. — Красиво тут, — довольно тянет сообщает ей Роен. — Просторно. — Свежо, — неопределенно отвечает ведьма. — Да, — вдыхая полной грудью откливается волк. — И все это будет моим! Ответный взгляд Мейли становится колючим, и та молча отходит, задумчиво меряя взглядом Итачи и затем сородича. И от этого взгляда становится тревожно, тварь явно что-то задумала. Роен оборачивается воодушевленно скалясь, и Мейли тут же отвечает приторно сладкой улыбкой: — Ты Велик Роен! — льстит ему девушка. — Тебя ждет достойная награда. — А люди здесь где живут? — уточняет Кисаме. — Вон там, — машет рукой влево волк. — По крайней мере раньше так было. — А дом вашей девы там? — ориентируется Кисаме, указывая чуть правее. — Да, примерно, — кивает Роен. — Будьте внимательны, земли тут как таковой мало, большая часть — это озера поверхность, которых заросла на несколько метров вверх мхом. Не верьте глазам, то, что кажется надежным местом, на проверку может оказаться ловушкой. И людям местным не доверяйте. На скептический взгляд ниндзя волк поясняет: — Многие из них служат аякаши. Некоторые, возможно, еще помнят искусство У, следуя пути клыка Ши. С таким опасно иметь дело даже для вас ниндзя. Лучше сразу убить. — Что за путь Ши? — уточняет Конан, сосредоточенно вглядываясь в болота. — Во все времена были люди, которые хотели уметь и знать больше, чем другие. Люди жаждавшие силы повелевать стихиями и духами. Кто-то приходил в поисках силы к нам, кто-то обращался к богам, а некоторых учили Знающие. Они были весьма скрытны и не спешили делится своими знаниями, изпользуя их ради собственной корысти. И все же постепенно эти знания начали объединятся, писались тайные свитки — так появилось искусство У, а практиковавшие его получили название фан-ши. Люди называли их по-разному маги, шаманы, предсказатели, но суть одна. Когда же Звездные Пожиратели пришли сюда, то первым делом уничтожили их… Аякаши живут во тьме, боги тут в принципе редкие гости, Знающие всегда стоят в тени, а фан-ши... они любили власть, роскошь и были на виду. И все же некоторые смогли выжить и укрыться во владениях Василиска. — Звёздные Пожиратели... ты сейчас говоришь об Ооцуцуки? — хмурится Кисаме, сопоставляя факты. — Никогда не слышал ни о искусстве У, ни о фан-ши. — Да, Звездные Пожиратели из Ооцуцуки Ичизоку, — кивает Роен. — Сука и при ней кобель. Потом влез Василиск, что-то у них там не заладилось. И в итоге Звездная сучка применила Бесконечное Цукуёми, позже освободив из него часть людей, но стерев им память о прошлом мире. Естественно, ни Знающие, ни уцелевшие фан-ши не попали под действие техники звездной принцессы. Со Знающими все понятно, их в принципе нельзя ничем прошибить. А искусство У хоть и сложно и запутано, но весьма эффективно. С тех пор Великие Болота живут по своим законам, храня свои древние тайны. — И че эти фан-ши умеют? — Мейли подозрительно щурится, приглядываясь к обозначенной как место обитание людей стороне. — Основа искусства У — ритуалы на крови, в основном человеческой. Сферы: барьеры, проклятия и предсказания. — Разве ваши техники не просты в использовании? — Итачи цепляется за нестыковку в рассказе зверя. — Ты знаешь много наших техник? — усмехается в ответ Роен. — К тому же на искусство У большое влияние оказали божества. А эти любят тридцать три приседания. — А боевые техники? — продолжает допытываться Итачи. — Их практически нет, — качает головой Роен. — Искусство У требует времени и вдумчивости. Оно не для боя. — Что еще о них можешь рассказать? — задает следующий вопрос Итачи. Роен пожимает плечами, выдвигает челюсть обдумывая вопрос Учихи. Но потом качает головой: — Не стоит ничего есть или пить в их доме, — наконец находит в закоулках памяти еще один полезный совет зверь. — Каннибализм никогда не был в чести у человечества. А в доме фан-ши подобные блюда легко отведать. Либо самому стать им. Эта информация им, по сути, бесполезна, к людям отряд ниндзя идти не планирует. На этом разговор закончен, и они спускаются в долину.