Долг крови

Страна Болот встречает их непроходимым заболоченным лесом. Упавшие деревья наслаиваются, друг на друга, прикрывая глубокие присыпанные прошлогодней листвой ямы, затопленные водой. То, что сверху казалось обычным лесом, через метров триста превращается в сущий ад. Еще не сгнившие деревья с тонкими стволами растут молодым подлеском чуть ли не сплошняком. А внизу бурелом прикрывает неровную бугристую землю, изрезанную разлившимся ручьями с множеством разномастных заросших мхом островков и кочек. Этот лес больше похож на лабиринт. Наверное, за последние лет пять Итачи впервые настолько искренне радуется, что он тренированный ниндзя, а не гражданский. Пройти тут обычному человеку, конечно, можно, но сил и времени бы это заняло в разы больше. Их навыки позволяют двигаться прямо по воде, а не проверять на прочность очередной заваленный листвой островок, который на проверку может оказаться природной ловушкой присыпанной листвой. И пускай не смертельной, но все равно не приятной. Роен же движется чуть ли не по прямой, буквально проламывая им тропу. Пройдя так с километр, они выбираются на более открытую местность. Здесь деревьев практически нет, а те, что еще стоят, просто голые стволы без листьев или с обломанными кронами. Под ногами непрерывно чавкает влажный мох, скрытый обильной порослью осоки. Унылый пейзаж разбавляют только чахлые низкорослые и кривые сосенки. Мир здесь вполне обычный, гудит гнус. И как бы не было велико терпение отступников, а все же люди то отмахиваются от насекомых, то изредка пытаются прихлопнуть особо настырных тварей. Скрываться, терпя наглую мошку, сейчас необходимости нет и можно позволить себе эти небольшие поблажки. У чудовищ таких проблем нет, насекомые их игнорируют, предпочитая людскую кровь, набрасываясь на шиноби стоит тем хоть на минуту остановиться. — Не идите след в след, — предупреждает спутников Конан. — Лучше ставьте ногу рядом с чужим следом. Теперь Роен уже выбирает дорогу внимательнее: часто останавливается, приглядывается к земле, смотрит вдаль, планируя их маршрут. Иногда ведя их совсем причудливыми зигзагами. Стоит хоть чуть-чуть потерять концентрацию, как ты тут же проваливаешься в воду сантиметров на тридцать. И какой бы колоссальной не была выдержка ниндзя все же все они умудряются хотя бы разок да промочить ноги. Постепенно мох становится все более темным и уходит в оранжевые или серебристые оттенки, а места — суше. Деревья тут хоть и выше, но все равно болезненно тонкие покрытые всевозможными наростами. Но зато мох под ногами плотный устоявшийся, спокойно держащий вес Роена и Кисаме. Здесь отряд останавливается на короткий отдых. Отсюда начинается дорога к дому Накисавамэ. Это поросшая все тем же кружевом мха древняя гать. Удивительно как бревна до сих пор не сгнили. Толстые почерневшие стволы деревьев уводят в очередной темный участок заболоченного леса. И все же здесь куда больше зелени, даже встречаются заросшие желтыми звездочками калужницы кочки, в лужах цветет белокрыльник. Здесь главное не поскользнуться. В остальном дорога вполне сносная. Она приводит их к озеру, заросшему рогозом, кувшинками и цветущими желтыми ирисами. Плотная стена леса почти в плотную подходит к берегам озера. В центре небольшой островок с плакучими ивами. Место кажется тихим и красивым. Вот только стоит шагнуть на шаткий мостик из все тех же поваленных и связанных друг с другом бревен, как они сталкиваются с неожиданной проблемой. По мостку может пройти спокойно только Конан. У Кисаме и Итачи бревна просто начинают крутится под ногами, едва ли не скидывая их в воду. Чудовища же так и вовсе даже зайти на мостик ведущий к острову не могут, словно натыкаясь на невидимую преграду. Попытка пройти по воде тоже не дает результата. Похоже берег озера надежно закрыт барьером. И лишь куноичи по какой-то неведомой причине может его миновать. Женщина переводит вопросительный взгляд на зверя. Но тот только разводит руками. — Может это потому, что ты, тип таво, девственница? — вместо него выдвигает предположение Мейли. — Или еще в чем-то проблемка. И че наш Великий Роен скажет? Че дальше то делать? — Там в центре острова часовня, в ней алтарь. Надо три раза позвонить в колокольчик, — начинает путано объяснять зеварь. — А нет! Сначала зажечь благования, потом положить на алтарь цветы и позвонить три раза в колокольчик. Тогда можно будет задать вопрос… Спроси почему она нас не пускает? — Какие цветы? — сварливо уточняет ведьма, тыкая в ирисы. — Эти пойдут? — Нет, эти трогать нельзя! — Как вовремя ты это вспомнил! — вспыхивает Мейли. — Бумажные подойдут? — не меняясь в лице уточняет Конан, складывая букет оригами. — Благовония где взять? — пока Роен размышляет над предложением Конан, задает следующий вопрос Итачи. На это Роен просто достает не большой сверток из-за пазухи, передавая его Конан. — Раньше барьеров не было, — огрызается на реплику ведьмы зверь. — И этот ритуал нужен был для людей. Нам достаточно было просто позвать. — И что же, интересно, тут изменилось? — Кисаме вальяжно прогулочным шагом проходиться по гати, осматриваясь. — Может хозяйки дома нет? Вопрос мечника остается без ответа. Куноичи уходит на остров, пока остальным остается только ждать, отмахиваясь от мошкары. Та, кажется слетается на свежую людскую кровь со всего болота, противно гудя над ними темным облаком. Она лезет в нос, глаза несмотря на маску, раздражая даже не столько мелкими укусами, сколько своей вездесущестью. Не спасают даже закрытые веки, твари забираются в карункулы глаз. Вынуждая Итачи злобно тереть глаза, выковыривая гадов, и отфыркиваться. Стратегия Кисаме оказывается более выгодной. И не выдержав он присоединяется к нарезающему круги напарнику. Роен некоторое время крутя головой наблюдает за людьми. Но затем, видимо устав от их мельтешения, резко втягивает в себя воздух, а потом выдыхает. Мошка тут же опадает вниз, словно попав в облако яда. Но это приносит облегчение ненадолго, вскоре к ним слетаются новые твари. Конан возвращается минут через пятнадцать. — Там никого нет, — докладывает женщина. — Как нет?! — ошарашено переспрашивает зверь, смешно клоня голову на бок, словно большой пес. — Ты все правильно сделала? Зажечь благовония, положить на алтарь цветы, позвонить три раза… — Звонить не во что. — Как? Там колокольчик был серебряный… с ручкой такой, — на пальцах пытается показать, как должен выглядеть священный предмет, Роен. — На алтаре стоял всегда. — Нет. — А ты рядом то посмотрела? Может он упал куда? — подключается к решению возникшей проблемы ведьма. — Сходи, поищи хорошенько! Вздохнув, Конан отводит глаза, чуть заметно качая головой. Но тварей этим не проймешь: — Точно, пошурши там, вдруг его чем присыпало! — подхватывает идею ведьмы волк. — Он должен быть там! Давай иди! — Там нет колокольчика, — терпеливо повторяет куноичи. — Я все осмотрела. Резкий хлопок разрушает повисшее молчание, тихо ворча под нос Кисаме потирает щеку. Удивительно, но Конан стоит совершенно спокойно на мостике к острову, а их с Кисаме едва ли не сжирают заживо болотные мошки. Мейли тоже замечает аномалию, задумчиво поглядывая то на отступников, то на куноичи. — А что там есть? — задается новым вопросом ведьма. — Тори, от них выложенная камнем дорога к часовне, в ней статуя шести рукой Гуань Инь на лотосе, перед ней курильница и ваза для цветов, — докладывает Конан. — В вазе стояли увядшие ирисы. Я их выкинула. — Если кто-то приходил до тебя, — задумчиво поясняет Роен. — то Плачущая дева должна была забрать подношение. И это статуя Накисавамэ, а не Слушающей звуки мира. — Возможно некто приходил до нас и забрал колокольчик? — выдвигает простое решение Кисаме. — Пришел, но его плакуша, тип таво, послала, он обиделся и спер цацку, — подхватывает идею Кисаме Мейли. — Ну, вариант. И где мы его теперь будем искать? — Можно у местных поспрашивать, — выпятив челюсть, вносит предложение Роен. — Тут недалеко было небольшое поселение людей. Возможно, они что-то знают. — Не далеко?! Ха! — поводив носом фыркает ведьма. — Да и потом, даже если они накосячили, в жизни не признаются. Лучше каппу поискать, эти любят сплетни. — Где ты их искать будешь? — недовольно морщится волк. — А я в истинной форме легко доберусь до поселения. — Угу, а народец там, как тебя увидит, так сразу к тебе сбежится посмотреть че же это такое к ним из болота то, тип таво, прискакало? Угу… лучше поищем озерко или речку почище и воду замутим, каппы сами выскочат! — И покроют вас с ног до головы бранью, — не уступает волк. — Разделимся! — прерывает спор чудовищ Итачи, взвесив предложения тварей. — Конан вы пойдете с Роеном и допросите местных людей. Мы попробуем найти аякаши. Встречаемся здесь. — Зачем? — принимается спорить Роен. — Там стояли цветы, значит последний раз к ней приходил человек. Но Накисавамэ пропустила к себе только девственницу, а вас нет. Значит ее обидел мужчина. — Вас она тоже не пустила, — напоминает Итачи. — Значит и аякаши виноваты перед ней. Возможно, человека подговорили похитить колокольчик. К тому же неизвестно, когда это случилось. Среди людей может не остаться свидетелей. На это Роену уже возразить нечего. Он отходит от людей и перекидывается, принимая свое истинное обличие. — Садись и держись крепче, — встряхнувшись зверь зовет куноичи. Оттолкнувшись от бревен, Конан запрыгивает на спину чудовища, помогая себе подняться на нужную высоту взмахом бумажных крыльев. Ее фигура почти теряется на фоне темной громадины Великого Зверя. Тот, клацнув на прощание клыками, легкой трусцой скрывается из виду вместе с Конан. Итачи складывает печати и следом за колоритной парочкой летит ворон. Не то чтобы он не доверял сейчас куноичи и зверю, по крайней мере в данном вопросе, это скорее въевшаяся под кожу привычка держать все под контролем. — Ангел верхом на демоне, увозящим его при полной луне в трясину древних болот, — провожая взглядом улетающею птицу, делится мыслями Кисаме, затем достает одну из масок, щедро подаренных им Киной, и предварительно сплюнув, одевает ее. — Готовый сюжет для пьесы. Она бы имела несомненный успех у впечатлительной публики. Не находите? Пожав плечами Итачи одевает свою маску и кивает, засмотревшейся на волка, Мейли. — Че? — не понимает намека ведьма. — Маску надень, — подсказывает Итачи. Демонстративно закатив глаза, девчонка все же подчиняется. — А с чего ты это взял? — поправляя маску на лице пристает к мечнику Мейли. — Бессмертная классика. Инь и янь — единство противоположностей и страсти запретной любви. Беспроигрышный сюжет. Публика такое любит… Ладно, мелочь, показывай где нам твоих капп искать. Мейли спрыгивает с мостика, ведя их противоположную сторону от той, куда убежал Роен. И снова марш-бросок по топям. Вот только едва впереди показываеться заросшее рогозом озеро, как ведьма останавливаеться, поводя головой то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. Ниндзя тоже останавливаются, наблюдая за спутницей. — Кровью свежей сильно тянет, — задумчиво объявляет ведьма и порывается было снять маску. Но Итачи перехватывает ее руку, одаривая осуждающим взглядом. — Ну мешает же! — капризничает ведьма. — Дзюбокко, — напоминает Кисаме. — Посмотрим, — принимает Итачи решение, подчиняясь смутному порыву, что тянет его к лесу. Кисаме с сомнением смотрит в сторону слишком уж светлого и привлекательного на вид лесочка. Молоденькие тонкие стволы ольхи пушатся пышными кронами с сочной нежной листвой. У его кромки россыпь бледно розовых соцветий сердечника. — Позволю себе высказать мнение, что слишком отрадная картина для глаз. Как бы она не оказалась ловушкой. — Это и есть ловушка, — соглашается с напарником Итачи. — Нам туда. — Даже так, — оценивающе смерив взглядом Учиху, Кисаме подходит ближе, вставая рядом с Итачи. — Признаться, Итачи-сан, последнее время я все чаще ловлю себя на мысли, что не всегда понимаю вашу мотивацию. Итачи скашивает глаза на мечника, но лишь поджимает губы, пытаясь оформить в слова свои ощущения. Но слов нет и он молчит. Кисаме ждет. — Я так чувствую, — не найдя ни одного логичного аргумента, выдавливает из себя Итачи. — Это, тип таво, кагами но чи так может влиять, — подсказывает Мейли скептически настроенному мечнику. — Пошли! Ведьма идет вперед, но несмотря на уверенность твари, самому Итачи это объяснение не нравится, вызывая раздражение своей неопределенностью. Догнав Мйели, он перехватывает ее за руку, заставляя сбавить темп. Кисаме оглянувшись на озерко тоже следует за ними. — А вот моя интуиция настойчиво не рекомендует нам туда идти, — все же замечает напарник, поправляя ремень Самехады. На первый взгляд лес оказывается именно тем, чем кажется издалека. Ровная земля с яркой зеленью травы. Здесь чисто, светло и тихо. Лишь шелест крон легким шорохом сопровождает их. Ни звона уже надоевшего гнуса, ни голосов птиц. Идти не приходится далеко, перед ними поляна с единственным деревом в центре. Это неожиданно оказывается дуб. Его толстый темный ствол поддерживает объемную пышную крону. Тяжелые массивные ветви широко раскинулись, почти полностью скрывая в своей тени поляну. — Дзюбокко, — подтверждает мысли напарников Мейли. — Только… а цветочки то где? Ни одного нет. Странно. — И что же мы тут хотим найти? — Кисаме явно недоволен, смотрит колко на дерево. — Смотрите корни в крови! — радостно взвизгивает ведьма, указывая на могучие темные корни, что выпирают из земли поддерживая демоническое дерево. То, что сначала показалось Итачи обычной влагой, покрывающей корни, скатываясь на траву, пачкает зелень ярко алым. Обходя поляну по часовой стрелке, он пытается понять, что же могло его сюда так влечь. Кисаме идет следом. А Мейли так и вовсе приходится то и дело одергивать, чтобы та не выскочила на поляну. Низенькая ведьма вытягивает шею, крутится то забегая вперед него, то отставая. — Смотрите-смотрите! Там кто-то есть! Там, где бугристый ствол дерева расходится первыми толстыми ветвями и правда угадываются очертания человеческой фигуры. Голова безвольно свесилась на грудь, руки расходятся следом за ветвями, ступни скрыты в корнях. Издалека, кажется, что человека просто распяли на дереве, но если присмотреться, то становится понятно, что скорее он врос в него. Тонкие молоденькие ветви растут прямо сквозь его тело. Сам же человек полностью покрыт кровью, так что создается ощущение что с него содрали кожу. Активировав шаринган Итачи с ужасом, понимает, что, судя по каналам чакры, несчастные еще жив, более того его каналы выходят из тела вливаясь в жизненную систему дерева. — Ого! — ахает рядом ведьма. — Парниша, тип таво, приветик! — Он что еще жив? — голос мечника звучит недоверчиво и глухо. Несчастный вопреки всем законам открывает глаза, отыскивая в вечерних тенях мутным полным боли взглядом нежданных гостей. Обостренное гендзюцу зрение позволяет Итачи рассмотреть блеклые, покрытые сеточками лопнувших сосудов белки. Человек похоже интуитивно ловит его взгляд. Тяжело дышит, выталкивая слабые струйки крови из ран на груди и животе, сквозь которые растут свежие побеги дерева. На его плечах еще висят грязными тряпками полу истлевшие обрывки одежды — значит он тут уже достаточно давно. Если, конечно, побеги дзюбокко не растут быстрее, чем у обычных деревьев. Но в любом случае не нужно быть ирьенином, что бы понять с такими ранами и кровопотерей невозможно выжить. И все же человек жив.