Долг крови

— Эй, ты нас, тип таво, слышишь? — выкрикивает Мейли, приподнимаясь на цыпочки, в попытке рассмотреть лучше жертву дзюбокко. Несмотря на опасения Итачи, ведьма не спешит выскакивать на полянку, крутясь на самой ее границе. Несчастный хоть и шевелится, но не отвечает им. С сухим щелчком, Кисаме отламывает веточку от ближайшего дерева и, на манер дротика, примерившись запускает ее в человека. Бросок мечника достигает цели, щелкая несчастного по лбу. В ответ тот дергает головой. — Эй, мужик! — зычно гаркает Кисаме. — Ты там живой? Кивни один раз, если да! Стратегия Кисаме оказывается более действенной, зрачки человека расширяются и в них мелькает осознание. Глаза вспыхивают надеждой и тот наконец кивает. Потрескавшиеся губы дрожат, когда несчастный беззвучно открывает и закрывает рот, словно пытаясь что-то сказать, но никак не может сложить вздохи в слова. — Кто здесь? — все же набравшись сил стонет бедолага. — Помогите! — И как тебе, тип таво, помочь то? — с готовностью откликается тварь. — Погоди, мелочь! — одергивает Мейли Кисаме. — Ты кто мужик? Несчастный молчит, клоня голову к плечу и поднимая слезящиеся глаза к небу. — Мне больно, — наконец с долгими перерывами отвечает человек. — Так больно… не бросайте! Я не могу… больно! — Мы поняли, — опережает ведьму Кисаме. — Давно тут висишь? — Эй, — пытается пихнуть мечника ведьма, пока человек собирается с силами для следующего ответа. Но мечник в ответ на возмущённые выпады ведьмы дергает ее за край капюшона, натягивая тот ей на глаза. — Не мельтеши, нам нужна информация, а его, возможно, надолго не хватит, — поясняет свои действия мечник. — Я… я не помню, — между тем созревает для следующего ответа бедолага. — Колокольчик Накисавамэ ты его брал? — подключается к допросу Итачи. — Дева не ответила мне, — всхлипывает несчастный. — Боги оставили меня. Я обречен… мне нет спасения… Но вы… вы ведь поможете мне? Не бросайте! — Колокольчик у тебя? Ты его брал? — Больно! — стонет в ответ несчастная жертва дзюбокко. — Это мы уже, тип таво, поняли, — пытается успокоить его Мейли. — Ты расскажи, что с тобой случилось? Но в ответ несчастный лишь воет, начиная мотать головой, словно пытается вырваться из древесных оков. Разговаривать с ним в таком состоянии просто невозможно. От этого хочется отвернутся, хотя Итачи казалось, что пронять его уже ничем невозможно. Даже Кисаме морщится, чуть отклоняясь. Решение у задачи простое, Итачи лишь остается поймать хотя бы на мгновение обезумевший взгляд несчастного, чтобы погрузить того в иллюзию. Только в этот раз необходимости в пытках нет, это гендзюцу наоборот отсекает все телесные ощущения, оставляя лишь древесные путы. В иллюзии Итачи смело шагает на поляну, подходя ближе к дзюбокко. Останавливается у самых корней и ждет пока человек успокоится. Тот еще какое-то время мечется, пока под волей Итачи один за другим исчезают побеги, пронизывающие тело несчастного. Тот даже не сразу замечает, что постепенно обретает свободу. Итачи сдвигает кору, и человек, потеряв опору, падает на землю. Еще несколько мгновений уходит на то, что бедолага бестолково скребет пальцами землю, катаясь по ней, но потом затихает. Это щуплого вида парень лет двадцати с когда-то темными, но теперь словно выцветшими глазами. Длинные волосы спутаны и сальными плетьми лежат на болезненно худых плечах. Наконец немного придя в себя, он поднимает недоверчивый взгляд на стоящего рядом с ним Итачи. — Кто ты? — сипло спрашивает его бедолага, робко протягивая руку, в попытке прикоснуться к подолу плаща Акацуки. — Неважно, — Итачи наблюдает, как человек, так и не встав с колен очерчивает контур облака Акацуки на его плаще. — Ты знаешь, где колокольчик Накисавамэ? — Плачущая Дева отвернулась от меня, — прикрывая дрожащими руками лицо жалуется бедолага. — Но ты так добр, ты спас меня… — Это иллюзия, — разрушает его надежды Итачи. — Здесь лишь твое сознание, тело же все так же скованно дзюбокко. Мне нужна информация. Некоторое время бедолага сидит, глядя пустым взглядом перед собой, изредка качая головой, словно отрицая слова Итачи. А затем поднимает на Учиху растерянные глаза. Медленно встает, делая несколько нетвердых шагов к дереву. Накрывает место, где он висел ладонью, тяжело опираясь на руку. Клонит голову и так застывает. — Сжалься надо мной — сруби дзюбокко, — шепчет человек. — Твои каналы чакры переплелись с деревом, если его уничтожить — ты умрешь вместе с ним. Человек ведет рукой по коре, в хаотичных на первый взгляд движениях. Но Итачи видит в легких движениях пальцев систему, хотя и не понимает ее значения. — Быть жертвой дзюбокко… такая участь хуже смерти. — Если ты ответишь на мои вопросы, я уничтожу дерево вместе с тобой, — предлагает Итачи. — Я бы с радостью помог тебе, — вздыхает человек оборачиваясь через плечо и смотря в глаза Итачи полными обреченного смирения глазами. — Но я не знаю где священный колокольчик Накисавамэ. Мне жаль… Возможно, я еще чем-то могу отплатить тебе за твою доброту? Итачи молчит, пытаясь сообразить, что полезного можно узнать у бедолаги. — Ты сказал дева не ответила тебе, — выстраивая цепочку событий замечает Итачи. — Когда ты у нее был? — Мне кажется вечность назад, — человек отходит от дерева вновь приближаясь к Итачи. — Но знаешь, я бы не стал тут доверять моей памяти. Когда ты мечешься издыхающем зверем, время теряет всякий смысл… Доверительно тянет руку к Итачи, на мгновение замирая, прежде чем положить ее на плечо. Лицо человека озаряет робкая улыбка. — А ты, мой спаситель, что ищешь тут? Зачем тебе Плачущая дева? Не бойся, я сохраню твои тайны. Ты ведь сам скоро подаришь мне покой. — Это не твое дело, — Итачи ответным движением небрежно скидывает чужую руку. — Извини, я слишком навязчив. Я так давно не имел возможности с кем-либо поговорить. Прости мне эту слабость… твои глаза… ты Учиха? — Ты знаешь Учиха? — тут же настораживается Итачи. Облизнув пересохшие губы, человек отходит от него, отворачиваясь. — Однажды… давно… я встретил девушку с таким же глазами, как у тебя. Ее звали Микото… Учиха Микото. — Что ты о ней знаешь? — сердце пропускает удар, прежде чем Итачи возвращает себе контроль. — Она приходила сюда в поисках сестры. Такая красивая и нежная. Кто она тебе? — Мать, — это простое слово раздирает горло раскаленными щипцами и все же голос Итачи не дрожит. Можно собой гордится, он всегда был прекрасным лжецом. — Так ты сын Микото-чан? — человек оборачивается открыто улыбаясь. — Я мог бы сразу догадаться, у тебя ее глаза. Итачи молчит, ожидая продолжения, и человек кивнув принимается за рассказ. — Она пришла сюда вместе со спутниками… у них еще была такая забавная собачка. Славный пес, — человек сбивается на описание собаки Инуздзука, но Итачи терпеливо ждет, когда тот вернется к главной теме. — Как же его звали?... Айбо! Да точно Айбо, а его хозяина Ивао… В имени Инуздука человек ошибается, но Итачи его не поправляет. И все же человек теряется, прикусывая губы. — Нет, Изао! Эх, моя память… Изао, да… А второго, кажется, Фугаку. Он мне не понравился. Прости, если мои слова тебя задевают, но Фугаку показался мне мрачным и сухим типом. Не понимаю, что такая милая девушка, как Микото-чан, могла в нем найти? — А Аими? — уточняет Итачи. — Сестра Микото, что с ней стало? От его вопроса на лицо человека ложится тень, глаза тускнеют. — Извини, я мало знаю подробностей. Их отряд пришел селение, в котором я жил. Они искали Василиска. Знаешь о нем? — Великий Ящер, Хозяин Топей. — Да. Они почему-то были уверены, что Василиск похитил Аими и искали его. Странно… зачем демону человеческая девушка? — Что было потом? — Потом они ушла в топи. И больше я их не видел. Ты за этим ищешь встречи с Плачущей Девой? Хочешь знать, что с ними тут приключилось? Да? — человек замолкает. — Жаль, что я больше ничем не могу тебе помочь. — Ты сказал, что Дева не ответила тебе, — вспоминает Итачи начало разговора. — Почему? — Это долгая и печальная история, я бы не хотел утомлять ей тебя, — уходит от ответа пленник дзюбокко. — Я был глуп и наивен и попал в ловушку. На самом деле это совсем не интересно и банально. — Когда ты приходил к Накисавамэ, ты выполнил все условия? — продолжает расспросы Итачи. — Благовония, цветы в дар богине и три раза позвонить в колокольчик? — Конечно, я все так и сделал, тогда колокольчик еще был на месте, — плечи человека поникают и тот опускает голову. — Но она мне не ответила. — Какие цветы ты принес? — Какие-то, — растерянно пожимает плечами человек. — Кажется, ирисы. Какая разница? Теперь уж точно никакой… — Ты врешь, — делает простой вывод Итачи. — Посмотри на себя, тебе на вид от силы лет двадцать. Мне восемнадцать, ты не мог помнить мою мать. Человек оборачивается полностью, обезоруживающе улыбаясь открытой улыбкой. — Ну что ты, — разводит руками пленник дзюбокко. — Это же все твоя иллюзия. И в ней я выгляжу так, как я себя помню. В этом нет ничего странного. — Тогда дзюбокку давно должен был убить тебя. Человек отводит глаза, мнется, прежде чем ответить на новое обвинение Итачи. — Я не хотел этого говорить… Пойми меня правильно, это не то, чем стоит гордится. Но поверь, я не пытаюсь обмануть тебя. Это мой позор. Я был самонадеян и любопытен… Я… ты слышал когда-нибудь о пути У? — Ты фан-ши? — прерывает метания человека Итачи. Тот в ответ поджимает губы и делает паузу, тем самым подтверждая догадку Итачи. Его собеседник похоже не ожидал от него такой осведомленности. — Срок моей жизни отличен от сроков, отмеренных богами обычным людям, — вроде бы все тем же виновато-проникновенным тоном начинает человек, но Итачи отчетливо видит, как аккуратно тот подбирает слова. — Путь У сложен и извилист, но на нем ты способен обрести удивительные способности далеко превосходящие человеческие возможности. Вот только цена этих знаний поистине ужасна. — Ты учился у аякаши, — Итачи едва намечает ухмылку, пристально следя за человеком. — И у кого же? — Как ты много уже знаешь, Итачи-чан, — чуть наклоняет голову вперед человек, пряча взгляд. — Я… — Я не называл тебе своего имени, — останавливает его Итачи. — Кто ты? Но вместо ответа человек делает шаг назад, вновь прижимая ладонь к стволу дерева. А потом оборачивается. На Итачи смотрят два изумрудных шарингана со сложным рисунком мангекьё. И мир вокруг переворачивается, расыпаясь осколками. Его иллюзия разбита. Вместо лесной поляны Итачи стоит в просторном темном зале. Высокие колонны скрыты штандартами, только разглядеть гербы не выходит, взгляд соскальзывает. Потолок тает во тьме. А перед ним на небольшом возвышении величественно стоит позолоченный трон, на котором вольготно сидит невысокий мужчина в богатых, но старомодных одеждах. Белые хакама под коленями подвязаны красными шнурами с колокольчиками и кистями на концах, поверх традиционной рубахи-кину фиолетовая накидка без узоров. На ногах черные башмаки-асагуцу с загнутыми мысами. Темные с серебристым отливом волосы, поделенные ровным пробором, убраны в аккуратные петли-мизура, подвязанные баранками над ушами и напоминающие по форме бобы. На шее на тонком золотом шнурке нефритовый кулон в виде одиночного томоэ. Открытое, располагающе лицо с правильными чертами, мягкой линией губ можно было бы назвать приятным, хотя и не выразительным. В нем нет привычной для ниндзя твердости. Большие все-таки темно-серые глубокие глаза в обрамлении пушистых ресниц смотрят ласково и печально. И, пожалуй, эти глаза самое главное на блеклом лице, в них хочется смотреть. — А ты сам как думаешь? — тихо спрашивает его Хозяин Болот. Теперь его улыбка уже не наивна, это ухмылка сытого зверя. Взгляд потерял теплоту, он пронизывает душу насквозь завораживая и пугая одновременно. Темная колючая ки давит на плечи. Итачи едва хватает не склонить голову перед древним чудовищем. — Что ж раз уж ты вырос таким догадливым, — продолжает демон, изящно переплетая в замок когтистые пальцы, усыпанные перстнями. — Спрошу напрямую: зачем ты искал меня? — Я принес тебе послание, — и голос Итачи эхом отражается от колонн, святотатно нарушая величие этого места пересмешками на разные голоса. Небрежным жестом тварь требует продолжения. — Письмо от Нимрога, — в горле немилосердно сохнет. — С требованием вернуть долг. — Это все? — Нет. Каждое слово, как шаг по заминированному полю, любая ошибка — смерть. Вот только в этот раз шаринган ему не поможет избежать ловушек. Перед ним тварь, куда искуснее него. — Я хочу знать правду. — М-мм, — Василиск прикрывает рот рукой, задумчиво скользя пальцами по губам. — Какую правду ты хочешь знать? — Почему моя мать считала, что ты ее обманул? — из множества вопросов Итачи выбирает самый неопределенный. — Какой интересный вопрос, — Василиск поднимается с трона, мгновенно оказываясь у Итачи за спиной. — Я никогда не обманывал Микото-чан. Условия договора нельзя нарушить ни с какой стороны. И я честно выполнил свою часть. Обернувшись Итачи молчит, искоса глядя на чудовище. Тот чуть приобнимает его за плечи, похлопывая ладонями. — Ладно-ладно, — миролюбиво приговаривает тварь. — Наше знакомство немного не задалось. Извини. Я не хотел тебя пугать… Но пойми правильно, в моем положении следует очень аккуратно принимать гостей... Зачем ты привел сюда ведьму? — Она наш проводник, я заплатил хорошую цену, чтобы получить ее. — Кому? — потемневшие глаза смотрят на Итачи тепло, а вопрос звучит слишком небрежно. — Ее матери Великой Пеламиде, хозяйке Южного моря. — Слепая плутовка значит, ну надо же… Задумавшись, Василиск тянет Итачи на себя захватом локтя мягко фиксируя шею. И все же угрозы в этом действии нет, напоминая скорее дружеские объятия. — А имя Миргаранд тебе о чем-нибудь говорит? — продолжает расспросы Ящер. — Это старшая сестра Пеламиды, — ровно отвечает Итачи, нарушение личных границ раздражает, но бывало и хуже. — Они, кажется, не очень дружны. — О, этот прелестный змеиный клубок, насквозь пропитавшийся собственным ядом, они настолько полны ненависти, что готовы пожрать даже самих себя, — тихо смеется Василиск. — Ты с ней спишь? — Какое это имеет значение? — в ответный взгляд Итачи даже не надо ничего вкладывать нарочно, достаточно его вполне искреннего непонимания столь сильной фиксации чудовищ на данном вопросе. — Извини, я был бестактен, — отстраняется ящер. — Это обычное любопытно. Мне интересно насколько в потомках клана Учиха сильна моя кровь. Ты знаешь эту историю? — В любом конфликте есть две стороны, — пряча глаза отвечает Итачи, словно вступая на тонкий лед. — Я знаю лишь одну сторону. — Недоверчивые вы ребята ниндзя, никому не верите на слово. Разве можно так жить? — Василиск возвращается на трон. — Что ты знаешь о долге? — То что он у меня, — ощущение трещащего под ногами льда, становится все отчетливее, кажется одно не верное движение и он провалится с леденящие тиски чужой ловушки. Задивчиво кивнув на ответ Итачи, Василиск прикрывает глаза. — Хорошо, — принимает решение демон. — Приходи в мой дом, я хочу видеть послание Повелителя Кошмаров. А потом я отвечу на твои вопросы. — Мои спутники? — уточняет Итачи. — Зачем они тебе? Это дела семейные… Но я буду добрым хозяином. Никто не уйдет обиженным. — Гость приходит с даром, что будет даром для тебя? — Девственница, — прищурившись Василиск, следит за Итачи. — Ведь за этим ты взял ту прелестницу с собой. Я прав? Человеческие девы прекрасны, как весенние цветы. Их судьба цвести и увянуть под яркими лучами солнца. Или… зачем губить бедную девушку? Подумай, возможно, у тебя есть другие решения? Впрочем, выбор за тобой, но не ошибись с ним. — Она не моя собственность. — В данном случае речь не о владении как таковом, а о, скажем так, сфере интереса... ответсвенности, — поясняет Василиск. — А со змеей вас связывает договор, как я понимаю. Это всегда, такие волнения, суета... зачем оно тебе? Мир аякаши не для людей, поверь. — Разве договор можно нарушить? — Нет, нарушить нельзя. Но всегда есть варианты. Темные глаза Великого Ящера вновь начинают отливать зеленью, а черты лица заостряются. Добродушная личина хозяина болот теряется в глубоких тенях, и сквозь нее проступает истинный хищный лик демона. — Иди к старому тису — мой дом там. Я буду ждать. Последние слова ящера разносятся громом, заставляя стены зала содрогаться, и с хрустальным звоном колонны осыпаются черными осколками. Эти звуки вгрызаются в уши, разрывая барабанные перепонки, невыносимым гулом резонируя в черепной коробке. Итачи терпит, пытаясь ухватится за знание, что это всего лишь иллюзия. Но его решимость едва ли не смывает штормовой волной боли, глупый мозг не способен отличить реальность от гендзюцу такой силы. Все что остается лишь зажмурится, затыкая уши в бесполезной попытке спастись от кошмарного звона крошащегося стекла. Кажется, проходит вечность, прежде чем до Итачи доходит, что ему на лицо щедро льется прохладная вода. С трудом открыв глаза он видит суетящуюся рядом Мейли. Вот только пошевелится не получаеться. Чьи-то жесткие пальцы крепко держат запястья, придавливая его тяжестью к земле, даже ногами не быркнуть. Пока ведьма, налив в горсть воды и дыхнув на нее, не умывает его еще раз. Дикая какофония, что еще мгновение назад терзала его, затихает. Вот только пошевелится не получается. — Очухался? — подозрительно вглядываясь в его лицо, уточняет Мейли. — Итачи-сан? — над ухом раздается настороженный голос Кисаме. Стоит слабо, даже не кивнуть, просто моргнуть, как хватка слабеет. Руки, что прижимали его к земле, помогают сесть, подают флягу, придерживая, пока он пьет. Лицо Кисаме сосредоточенно, и все же на дне блеклых рыбьих глаз отчетливо видно беспокойство. Да и не старается мечник его скрыть. Чтобы прочитать Мейли не надо быть ниндзя, все ее эмоции написаны у ведьмы на лице. Отдышавшись Итачи не торопится вставать, но находит в себе силы кивнуть, показывая, что он в относительной норме. — Нам нужно зеркало, — отдышавшись и немного придя в себя, определяется с главным выводом из встречи с хозяином болот Итачи.