one and a half vampires

Хонджун остался еще на одну ночь. Улыбки Сонхва оставались такими же нежными, хотя напряжение в его глазах соответствовало его пальцам, которые все чаще сжимали перо для письма. Он заверил Кима, что чувствует себя хорошо, но признаки были тревожными. Сегодня Хонджун должен покинуть мавзолей. Он не слышал лая собак снаружи, был уверен, что жители деревни либо искали его в другом месте, либо отказались от этого после успешного изгнания. Не было причин задерживаться, и он был в долгу перед Сонхва за его гостеприимство. Теперь вампир заслужил свой отдых без постоянного присутствия Хонджуна и человеческого запаха, щекочущего его ноздри. Утром Ким принял еще одну чашу вина и несколько монет, которые Сонхва вложил ему в руку. Это был самый близкий контакт, который у них был до сих пор. Их кожа была на расстоянии одного вздоха друг от друга. Когда Хонджун не отшатнулся, Сонхва наградил его улыбкой. — Хоть они и не мои, но думаю, что мертвые в них больше не нуждаются. Если вы отправитесь дальше на запад отсюда, то найдете город на берегу. Я слышал, что в землях за океаном вампиров боятся не так сильно, как... Ты можешь начать там новую жизнь, — предложил ему Сонхва с мягкой улыбкой. В его выносливости чувствовалась сила, и Хонджун начал восхищаться им, вместо того чтобы бояться. Тронутый, он сжал в кулаке драгоценное золото. — Я тоже думал попытать счастья там. Это прощание, хотя я никогда тебя не забуду. Я обязан тебе своей жизнью, и, несмотря на твою родню, ты предложил свой дом в качестве убежища, в то время как мы, люди, убили бы тебя на месте, — сказал Хонджун. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на утонченное существо перед ним, и Сонхва усмехнулся в ладонь. — Считай, что я так же рад встрече с человеком, который дал мне возможность представиться и продемонстрировать свою добрую волю. Прощай, Хонджун. Пусть судьба больше не преследует тебя своими капризами, — Киму будет лучше в другом месте. Если люди, которым он доверял, так легко предавали самих себя, он не мог рассчитывать на их преданность. Другие люди подарят ему новый дом. — Ты тоже береги себя, — улыбнулся в ответ Хонджун. — И... и найди что-нибудь поесть. Он старался не думать о Сонхва, вонзающем зубы в живое существо, прижимающем его к своему лицу и высасывающем из него жизнь. Когда он представил, как ресницы вампира трепещут, когда он смакует вкус на своем языке, ожидаемой дрожи так и не последовало. Вместо этого что-то забавное защекотало внутренности Кима. Он не понял и просто последовал за Сонхва, когда тот повел его к выходу. — Я обещаю позаботиться о себе. Спасибо тебе за доверие, кроха, — Сонхва задержался в полумраке туннеля, соединяющего гробницу с выходом наружу. Его рука поднялась в темноте, чтобы обхватить щеку Хонджуна, гладя его кожу с нежностью, от которой трепещет сердце. Удивленный тем, как ему понравилось это нежное прикосновение, Ким подавил свое негодование по поводу прозвища. — Неужели я на столько мал для тебя? — Усмешка заплясала на губах Сонхва. Они не стали друзьями, но Хонджун не скрывал, что был рад познакомиться с вампиром. За то короткое время, что они провели вместе, он многому научился и обрел новую надежду в своем страхе. — Так и есть. Такой маленький по сравнению с тем, как долго я здесь нахожусь. Ты намного слабее, чем нужно этому миру, чтобы выжить. Я искренне надеюсь, что тебе больше не придется убегать, — промурлыкал Сонхва. Его голодные глаза наполнились состраданием, которым не овладел инстинкт даже сейчас, когда его легкая добыча покидает свое логово. Когда Хонджун перестал краснеть, Сонхва протянул руку поверх их голов. Если он и услышал биение пульса Кима, то не подал виду. Этот вампир был одним из самых очаровательных существ, которых встречал Хонджун. Мощь вампира была без усилий заключена в его непритязательном теле, которое так легко отодвинуло тяжелую крышку саркофага в сторону. Киму было любопытно увидеть это подробнее, узнать, как быстро Сонхва может двигаться и когда валун становится слишком тяжелым для него. Вместо того чтобы пугать своей непохожестью, он являл собой зрелище уникальности. Сердце Хонджуна горевало, когда он поднимался по лестнице, чтобы выбраться. Их встретил холод ясного неба, и его дыхание образовывало в воздухе белые облачка. Сонхва снова открыл для него засов на мавзолее. Предательский разум Хонджуна почти задался вопросом, почему бы ему не остаться и не узнать больше о Сонхва. Они могли бы спрятаться вместе в потайной гробнице, и Хонджун мог бы дождаться весны, когда жители деревни забудут о нем. Но нет, это было невозможно. Сонхва впустил его при условии, что он скоро уйдет, чтобы вампир мог жить без ограничений. Учитывая, что оставаться было опасно, и это злоупотребляло благосклонностью вампира. Если бы только они не были такими разными. Хонджун вздохнул про себя, но не стал уклоняться от черствого и неприветливого мира. Он скучал по солнечному свету и бодрящему аромату зимы. Вдалеке, среди тумана, его ждал океан, полный возможностей. Ему не нужно было бояться жизни. Там было нечто большее. — Тебе не будет одиноко? — спросил Хонджун, ступая на замерзшую траву. Она хрустнула у него под ногами, когда Сонхва прислонился к дверному проему мавзолея. При дневном свете Хонджун заметил четыре статуи по углам здания. С печальными лицами женщины в развевающихся платьях несли крышу, укачивая умерших. Солнце не причиняло Сонхва вреда, но он отпрянул, чтобы спрятать свою грациозную фигуру в тени. Он был таким же причудливым, как эти статуи, таким же безмятежным и неподвластным времени. — Мои воспоминания сопровождают меня в моих снах. Я буду думать о тебе еще долго, — ответил Сонхва с загадочной улыбкой. Блеск его глаз был таким очаровательным, таким соблазнительным, что Хонджун упал бы на колени и стал бы неуклюже прислуживать ему, как дурак. Пораженный существом Сонхва, Ким кивнул. — Тогда я тоже желаю тебе мира. Будь осторожнее. Теперь, когда он сказал это, он понял нерешительность Сонхва отправить его, настоятельность его пожеланий. Если Хонджун представлял, как люди врываются внутрь, чтобы обезглавить умеренного вампира, у него сжималось горло. Возможно, чары Сонхва уже окутали его, потому что Ким предпочел бы, чтобы Сонхва убил каждого незваного гостя, чем прислушался к его манерам и был уничтожен. — Постараюсь, — Сонхва застенчиво поднял руку, и Хонджун помахал в ответ. На сердце у него было тяжело, когда он повернулся, чтобы уйти. Позади него со скрипом закрылись железные ворота. К тому времени, когда Хонджун задержался у линии деревьев, чтобы оглянуться, саркофаг лежал как будто нетронутый, и призрачная красота, преследующая это место, исчезла. Внезапно, уже не уверенный, не было ли это все сном, Хонджун поборол очередную дрожь. Он поспешил миновать утес и спуститься в долину, все дальше от своей деревни и ее жителей. Прохладный туман окутал его и вернул в этот мир и его реальность. Как будто вампира в гробнице никогда не существовало, Хонджун бросился между знакомыми кустами и деревьями. Он видел, как мимо сновали белки, а вороны наполняли зимний воздух своими призрачными криками. Дорога в город была пустынной, и Ким редко ходил по ней, но следы повозок и копыт вели его. Хотя его сердце трепетало от неуверенности в том, что его заметят и донесут в его деревню, его мысли также были заняты его новым знакомым. Скоро ли Сонхва покинет гробницу, чтобы найти себе еду? Как он выглядит на охоте? Будет ли он неподвижно сидеть на корточках, пока мимо не пробежит животное? Или он устроит ловушку, чтобы затащить непритязательного человека в могилу и сложить их кости в кучу? Возможно, тот саркофаг, к которому Хонджун не должен был прикасаться, был до краев заполнен черепами. По его коже пробежали мурашки. То, что он ушел, было к лучшему. Если бы он остался подольше, соблазн привлекательного вампира, возможно, заставил бы его подчиниться иррациональным желаниям. Даже сейчас он ускорил шаг, как будто призрачное прикосновение духов, предупреждающих его о могиле, задержалось у него на затылке. Хонджун остановился у ручья, чтобы освежить пересохшее горло глотком воды. Когда он бежал из своего дома, ему не удалось ничего взять с собой. Он дрожал без пальто, но, по крайней мере, на несколько монет в кармане ему хватило бы на еду. Возможно, у него не хватило бы денег, чтобы купить поездку на лодке. Примут ли они руку помощи в качестве оплаты? Он скорее стал бы шарить по палубе, чем оставаться в этом месте дольше, чем осмеливался. Хотя он мог бы сбежать сразу же, Ким поставил на первое место свое выживание. Войдя в город, он нырнул в переулки, чтобы сначала найти швею. Он купил у нее самый дешевый плащ и закутался в него. Простая еда в захудалой гостинице согрела его желудок, когда он отвернулся от шумных мужчин, празднующих долгий рабочий день со служанками. Хонджун затолкал все это в свое тошнотворное тело и ни на кого не посмотрел, когда уходил. К нему медленно возвращалась сила духа и укреплялась уверенность в том, что он сможет пережить свое неизвестное будущее. Судьба не смогла бы приговорить его к смерти, если бы сняла его со своего крючка сейчас. Спрятавшись среди других замерзающих горожан, которые весело вели свою жизнь, Хонджун поспешил в порт. Никто не узнал его, и никто не заподозрил, что его изможденная фигура провела последние две ночи в могиле с вампиром. Они беззаботно смеялись до тех пор, пока плеск воды о лодки и деревянные мостки не заглушил их голоса. Заплесневелое дерево смягчило шаг Хонджуна, когда он подошел к ближайшему матросу. Он отжимал свои сети после целого дня тяжелой работы. Обветренные черты его лица и рук придавали ему мрачный вид в туманном воздухе. — Здравствуйте, — сказал Хонджун, стараясь выглядеть как обычный человек, дрожащий от холода, а не как беглец. Если его поймают, он либо вызовет охрану, либо цена его билета возрастет. Мужчина что-то проворчал ему в ответ. Его рыбацкая лодка покачивалась на грязной воде у их ног. — Я хочу пересечь море, чтобы посетить землю на его краю. Не могли бы вы сказать мне, куда я должен пойти для этого? — Хонджун сжал руки в кулаки, чтобы не шевелить пальцами. Его взгляд был бегающим, но вместо этого он заставил себя посмотреть на колючего рыбака. Мощные мышцы, опоясывающие его постаревшее тело, напряглись, когда он отжимал промокшую сетку. — Торговые суда проходят здесь трижды в неделю, и они принимают пассажиров в качестве исключения. Тебе нужно подождать еще два дня до следующего, паренек. Последний ушел только сегодня утром, — Хонджун выдохнул. Два дня, не все так плохо. Он мог бы спрятаться в какой-нибудь гостинице, но хватит ли его монет? В этом месте было мало работы для тех, у кого не было связей, и Ким боялся, что ему придется продать свое тело. Но если бы это был единственный способ жить, он мог бы это сделать. — Вы знаете стоимость проезда? — Рыбак оглядел Хонджуна с головы до ног. Извиваясь, Ким молился, чтобы складки его пальто скрыли его изодранную, окровавленную одежду. В конце концов, он пожал плечами. — Они требуют больше у тех, кто выглядит так, будто у них много чего есть, но тебе придется спросить их самому, — Хонджун кивнул сам себе, пытаясь привести в порядок свои скачущие мысли. У него было два дня, и за это время он мог найти деньги. Может быть, ему хватит, если он откажется от гостиницы? Разведение костра в лесу было бесплатным, но сопряжено с риском, из-за чего его было легко выследить как волкам, так и кровожадным жителям деревни. В противном случае он мог бы спросить, как только они встанут на якорь, и продать себя до их отплытия. У него было много вариантов, в том числе какое-то время поработать на корабле. Он мог бы это сделать. Его путь открылся перед его глазами. — Спасибо, — сказал Хонджун. Рыбак вернулся к своей работе, а Хонджун улизнул, чтобы снова спрятаться в тени. Он пересчитал свои монеты. Сонхва дал ему щедрую сумму, но он не мог знать, что Киму надо будет остаться в городе на два дня. Или, возможно, он не считал это безопасным и хотел, чтобы он немедленно ушел? Прикусив губу, Хонджун взглянул в сторону утесов. День скоро должен был закончиться, и в это время года небо темнело рано. Если он поторопится, то сможет вернуться в мавзолей до наступления темноты. Это было безопаснее, чем оставаться снаружи. Сонхва не причинил ему вреда, и Хонджун мог попросить у него совета, как торговаться. Мысль о возвращении окрылила его сердце. Сердце заколотилось у него в груди от неожиданной возможности снова увидеть Сонхва. Вскоре ноги сами понесли его обратно вверх по склону. Дверь в мавзолей не была заперта, когда прибыл Хонджун, что еще раз доказывает его точку зрения о том, что Сонхва, должно быть, ушел на охоту и примет его обратно. Хонджун вошел сам и забаррикадировал дверь, прежде чем проскользнуть в саркофаг и с усилием захлопнуть его. На этот раз в дальнем углу гробницы горел только один факел. Сонхва приглушил свет, чтобы уснуть, поэтому Хонджун ходил на цыпочках, чтобы не разбудить его. Проходя мимо, он заглянул в гроб, который приглянулся вампиру, и обнаружил, что крышка приоткрыта. Во сне красота Сонхва была еще более вечной, чем наяву. Его великолепные глаза были закрыты, а мягкие губы двигались так медленно, что он казался мертвым. Хонджуну захотелось прикоснуться к его волосам, ощутить гладкость его кожи, но он сдержался, так как не хотел его беспокоить. Вместо этого Ким забрался в свой - все еще открытый - гроб и накинул одеяло на тело. Он чувствовал себя в безопасности, по-домашнему уютно даже в безвестной гробнице. Когда его глаза закрылись, он не мог дождаться, когда проснется и расскажет Сонхва о своих успехах.