one and a half vampires

В ту ночь Хонджун спал не так хорошо, как в прошлый раз. Его сон был легким, как будто он все время был на грани пробуждения. Он не мог сказать, что его беспокоило, но поскольку это была не разъяренная толпа с факелами, ломающая ворота в гробницу, он закутался в одеяло и доверился своему телу, чтобы задремать. Так продолжалось много часов. Один раз он услышал скрежет камня, но подумал, что это часть его сумбурных снов. Позже в комнате стало слишком светло для него, поэтому он перевернулся, но только для того, чтобы оказаться в безопасном укрытии и снова устроиться поудобнее. Каждый раз, когда он впадал в очередной прерывистый сон, его сны обманом превращались в кошмары. Хонджуну приснилась стая волков, преследующая его по лесу. Он знал, что находится в целости и сохранности в своем гробу в могиле Сонхва, но во сне его отбросило назад, в жестокую реальность, в которой он жил всего несколько дней назад. Его ноги были изодраны в клочья ежевикой, когда он спотыкался и тяжело дышал. Послышался звук скребущих лап по лесной муке, и ему показалось, что он чувствует их мокрые штаны у себя на затылке. Как бы он ни бежал и ни рыдал, он не мог убежать. Случилось неизбежное, и он споткнулся о предательские корни и рухнул в снег. Волки оказались над ним в мгновение ока, тяжелые лапы легли ему на грудь, а пасть, полная острых зубов, пустила на него слюну. Хонджун резко проснулся, когда капля слюны на его щеке показалась ему слишком реальной. Он резко вскочил, и видение желтых глаз, сверкающих в темноте, было свежо в его памяти. Только для того, чтобы оказаться в ловушке не у волка, а у Сонхва. Крик, который клокотал у него в горле, вырвался изо рта Хонджуна. Он отполз назад, но высокие стенки гроба поймали его в ловушку, а над ним навис вампир, утративший все прежнее очарование. В зеленом свете факелов Сонхва выглядел охваченным безумием. Его не встревожил крик Хонджуна, он смотрел на него сверху вниз, стоя над ним на четвереньках. Его спина была сгорблена, лицо повернуто так, что одному Богу известно, как долго он смотрел на Кима. Безумие отражалось в его горящих глазах, и их красный цвет был таким неестественным, но в то же время драгоценным, как рубины. Если бы на его лице не было гримасы, Хонджун, возможно, счел бы их красивыми. Нос Сонхва сморщился в оскале, обнажившем его зубы. Они оскалились на Хонджуна, как у собаки, и его неестественно длинные клыки выделялись среди остальных, как кинжалы. Слюна стекала с него на щеку Кима, и все тело вампира дрожало от его усилий сдержаться. Хонджун лежал бледный как полотно, не смея дышать. Рубашка вампира свисала с него в беспорядке, открывая вид на тонкую талию. Он не потрудился надеть обувь, раздвинув ноги, чтобы придавить окаменевшего человека в его гробу. — С-Сонхва? — пискнул Хонджун, почти не узнавая его. От его нового друга веяло опасностью, и каждая рациональная мысль в мозгу Кима кричала, что пришло время бежать от этого существа. — Беги, — прорычал Сонхва сквозь зубы, еще раз доказывая правоту Хонджуна. Его вены вздулись на коже шеи, когда он сдерживался. Когда шок прояснил разум Хонджуна, на него снизошло озарение. Сонхва еще ничего не ел. Ким вернулся без предупреждения и принес свой восхитительный аромат внутрь, не проверив, голодный ли Сонхва. Теперь его инстинкт требовал своей пищи. Охваченный ужасом, Хонджун лежал под ним. Он не мог пошевелиться, не мог даже моргнуть, уставившись на чудовище наверху. На Сонхва не осталось ничего стильного, когда ужасающая правда о его существовании выплыла наружу. — Беги, — рявкнул он еще раз, заставив Хонджуна вздрогнуть. Сонхва был словно прикован к своему месту, не доверяя ни одному движению, прежде чем его решимость рухнет. — Я не... Я не хочу причинять тебе боль, — его голос звучал так напряженно, так страдальчески из-за той судьбы, которую Хонджун навлек на него. Стыд прятался за безумием в его глазах. Он не хотел, чтобы Ким видел его таким. Хонджун уставился на него глазами, похожими на блюдца. На эти клыки, на дрожь его мощных мускулов и осторожность в выражении его лица, даже сейчас. Горячий румянец залил щеки Кима. Его ночной кошмар и холодок испуга были забыты вместе с легким ветерком, поскольку он не сдвинулся с места. Через секунду недоумение на лице Сонхва вытеснило его ненасытный голод. Как Хонджун мог винить его? Если он не ел несколько дней, он также не мог отказаться от еды. — Почему ты не... — начал Сонхва, обеспокоенный отсутствием у Хонджуна инстинкта самосохранения, когда он так хорошо бежал до этого. Он наклонился, чтобы откинуться на спинку стула, приходя в себя, только для того, чтобы случайно ткнуться бедром в живот Хонджуна. Человек резко втянул в себя воздух. Сонхва снова застыл. Оцепенев, он посмотрел вниз, между их телами, на выпуклость на штанах Кима, которая дернулась в его сторону. Новая волна стыда и желания прокатилась прямо по животу Хонджуна, заставляя его еще сильнее натянуть штаны. Поморщившись, он прикрылся руками. — Я... мне так жаль, — прошептал он. Жар пробежал по его венам и заставил учащенно биться пульс. Сонхва все еще не перестал пялиться, и его ноздри раздулись, когда он вдохнул запах Хонджуна. — Ты... возбудился? — указал вампир таким ровным голосом, что это прозвучало пренебрежительно. Хонджун издал какой-то звук и спрятал румянец за плечом. Ему некуда было бежать, только великолепный вампир перекрывал ему дорогу. Хонджун отчаянно нуждался в священнике. — Мое тело просто... я… — Подходящего оправдания не было. И ни одного здравомыслящего человека тоже. Сонхва появился над ним ночью, рыча ему в лицо, готовый убить Хонджуна во сне, и это зрелище было настолько возбуждающим, что его тело действовало само по себе. Ким не знал, ужасаться ему или унижаться. Слишком удивленный, чтобы думать о том, чтобы съесть его, Сонхва снова поднял взгляд, чтобы изучить покраснение Хонджуна. Человек не осмеливался встретиться с ним взглядом, глядя на край гроба, пока земля не поглотит его. Этому должно было быть медицинское объяснение. Он определенно возбудился не только из-за того, что был напуган Сонхва. — Прости меня, — заикался Хонджун, пока Сонхва был в здравом уме. — Мне следовало разбудить тебя, когда я вошел. Я не знал, куда еще пойти, но это была не такая хорошая идея, как я думал. Ты, должно быть, страдал, — он зажмурился, униженный своим положением и глупостью. Сонхва ухаживал за ним с такой терпимостью, а он ворвался и все испортил. — Я проснулся от твоего запаха, — выдохнул Сонхва, все еще нависая над ним. Его волосы красиво спадали на лоб. — На мгновение я был вне себя от радости, что ты вернулся, но потом... Просто от тебя так аппетитно пахнет, — он простонал последнюю часть, наклоняя голову, чтобы уткнуться в обнаженную шею Хонджуна. Ким захныкал, не подозревая, что обнажил её как бы в приглашении. Он дышал так ровно, как только мог, когда прохладный нос провел по его подбородку. Смерть оставила на нем свои ледяные поцелуи, так близко к этому живому, трепещущему пульсу. Сонхва задрожал, наслаждаясь ароматом Хонджуна. Что бы он ни учуял, это, должно быть, было восхитительно, и Ким проклял себя, когда опасность, нависшая так близко к его шее, заставила еще больше крови хлынуть. Он мог чувствовать мягкие губы Сонхва, скользящие по его коже, гладкость его клыков, прижимающихся, но не погружающихся внутрь. Хонджун подавил стон. Его руки, прижатые к бокам, дернулись, словно хотели дотянуться до вампира и притянуть его ближе, чтобы их тела выровнялись, чтобы он мог прижаться к этой соблазнительной полоске бледной кожи. Сонхва мог бы получить столько крови, сколько хотел, если бы только Хонджун прижался к нему, как животное в период течки. Красивый, проворный вампир был всем, чего только мог пожелать его глупый человеческий мозг. — Сонхва, — захныкал он, умоляя о чем-то, сам не зная о чем. В его мозгу осталось недостаточно крови, чтобы думать, но ему это нравилось, нравилось чувствовать зубы Сонхва так близко к своей шее, когда его тело дрожало от возбуждения. Его кончина была так близка, ее можно было ощутить на его губах, и это заставило его закатить глаза от того, насколько сладким было ее искушение. В ответ Сонхва выдохнул ему в горло. Его дыхание было ледяным, щекоча ухо Хонджуна, заставляя его вздрогнуть. Его темные волосы смешивались со спутанными каштановыми прядями Кима, а изгиб его тела был таким грациозным в жутком обрамлении гроба. Возможно, умереть от руки вампира было не худшим итогом. — Возьми мою кровь, — заикаясь, пробормотал Хонджун, больше не думая из-за своего страха и тоски. — Выпей. Возьми её всю, — от этого приглашения дрожь пробежала по телу Сонхва, когда тяжесть слов Хонджуна эхом разнеслась по гробнице. Зубы цвета слоновой кости царапнули его, не решаясь причинить боль. — Я не хочу убивать тебя, — прорычал Сонхва, с трудом выговаривая слова из-за слюны и клыков, закрывающих его язык. Его голос был музыкой для ушей Хонджуна, и его бедра тщетно дергались, нуждаясь в облегчении. И он знал, как этого добиться. — Пожалуйста, — повторил Хонджун, наконец поднимая руки, чтобы обхватить ими спину Сонхва. Вампир упал на него, сопроводив стон Кима удивленным фырканьем. Хонджун закрыл глаза в блаженстве от этого давления. Пальцы Сонхва зарылись в его волосы, наклоняя его голову. — Ты странный, — прошептал Сонхва. Он запечатлел нежнейший из поцелуев на шее Хонджуна, и ответная дрожь пробежала по всему телу до кончиков пальцев ног. Нуждающийся, Ким прижался к нему. Сонхва тихо засмеялся, обнимая его, пока его глупый ужин растворялся в удовольствии, разлившемся по его венам. Первый укол зубами был осторожным. Это было больно, сильнее, чем от иглы, но меньше, чем от охотничьего болта, который однажды пронзил руку Хонджуна. Боль добавила беспорядка в его внутренностях, заставила его захныкать и прижаться своим тяжелым телом к Сонхва через их одежду. Стало еще хуже, когда зубы вонзились глубже, открывая рану, из которой хлынула кровь. Мгновение спустя боль утихла. Горячие губы впились в плоть Хонджуна и впитали жизненные соки, которых он так жаждал. Сбросить вампира было не так уж трудно, но достаточно для того, чтобы он дотянулся до бедер Кима, прижимая его к земле и подставляя вместо этого свое бедро. Хонджун тяжело дышал, обезумев от боли и удовольствия. Это было так приятно - страх, неуверенность в том, убьет ли его Сонхва, тяжесть тела вампира. Теперь он мог чувствовать очертания Сонхва, мог вцепиться в него руками, пока вампир пил из него и скользил языком по его плоти. Всхлипы и стоны Хонджуна разносились по гробнице. Он перегрелся в своем ограниченном пространстве, но Сонхва принес облегчение от холода, обхватив его голову одной рукой, в то время как другой откинул одеяло, чтобы облегчить ему доступ. Заостренные уши прятались под его темными волосами, и они были бледны, как луна, когда касались лица Хонджуна, такого соблазнительно нечеловеческого. — С-Сонхва, — выдавил Хонджун, когда потерся о ногу Сонхва, как собака. Он жаждал прикосновения, но когда его рука опустилась, чтобы сделать именно это, Сонхва отреагировал быстро, как молния. Он схватил Кима за запястье, останавливая его прежде, чем тот успел зайти так далеко. Легким нажимом он заставил руку Хонджуна опуститься рядом с его головой. Затем он вернулся к расстегиванию жилета и шнурков рубашки. Прежде чем у Хонджуна закружилась голова, Сонхва замедлился. Он слизал всю оставшуюся кровь и поцеловал рану такими мягкими губами, но больше не трогал ее. Неистовство в его теле утихло, когда его ласки стали такими мягкими, что Киму захотелось плакать. Ему хотелось поцеловать эти губы, но он был слишком застенчив, чтобы попросить. — Ты так хорошо справился, — прошептал Сонхва, сладкая похвала, которая контрастировала с потом на лбу Хонджуна и его бедрами, прижимающимися к вампиру. Он был готов взорваться. Влага окрасила его бриджи, и теперь Хонджун вздрагивал от каждого толчка бедра Сонхва. — Ты прекрасный человек. Моя милая кроха, — Сонхва поцеловал ключицу Хонджуна и спустился вниз по его груди, восхищаясь его влажной кожей, разгоряченной желанием. — Пожалуйста, — рыдал Хонджун, сжимая пальцами разреженный воздух. Ему нужно было протянуть руку, нужно было держаться за Сонхва или засунуть руку себе в штаны, чтобы двигать ею более вульгарно, чем когда-либо прежде. Его чресла болели сильнее, чем когда-либо могла болеть шея, и слезы навернулись на глаза, когда похоть захлестнула его. — Тсс, доверься мне. Ты предложил мне себя, так позволь мне оказать тебе услугу, — Сонхва успокоил дрожь Хонджуна. Он подцепил тонкими кончиками пальцев пояс брюк Хонджуна, но передумал и сначала поднял взгляд. Непостижимо нежные глаза изучали состояние Кима, его залитые слезами щеки и дрожащие губы. Они были такими красными, что соответствовали двум красным точкам, украшавшим его, как ожерелье. — Если ты позволишь мне? — предположил Сонхва, держа пальцы так близко к тому месту, где они были нужны Хонджуну. Ким кивнул, несмотря на острую боль в шее. Должно быть, он выглядел обезумевшим, потому что Сонхва одарил его ослепительной улыбкой, прежде чем опустил голову, чтобы придумать, как освободить Хонджуна от штанов, не порвав его важные части, которые натягивали ткань. С терпением, которым Хонджун восхищался в любой другой день, но которое мучило его сегодня вечером, Сонхва освободил его от бриджей и жилета. Он отбросил их в сторону, небрежно разбросав по гробнице и могилам, чтобы осквернить последнее пристанище тех бедных проклятых душ, которым пришлось присутствовать при этом святотатстве. Хонджун оказался в ловушке под высоким вампиром, дергаясь, когда у него, наконец, появилось пространство для дыхания. Смешок, сорвавшийся с губ Сонхва, когда он обхватил его рукой, был почти снисходительным. Хонджун дернулся в его хватке. Несмотря на холод и страх поцарапаться об острые ногти Сонхва, он усиливал каждое движение его бедер. — Отдохни, — промурлыкал ему Сонхва, укладывая свои длинные ноги в гроб, как будто его не беспокоили ограничивающие стенки. Его свободная рука пробежала вниз по груди и животу Хонджуна, проводя по нему кончиками ногтей, не вонзая их в трепещущую плоть. — Ты потерял много крови, — слишком отупевший от удовольствия, чтобы обращать на это внимание, Хонджун захныкал про себя. Он сжал руки в кулаки, повинуясь желанию своего прекрасного спутника держать их опущенными. Каждый раз, когда Сонхва прикасался к нему, Хонджун переходил на новый уровень рая, и будь он проклят, если даст Сонхва повод остановиться. Тем не менее, он втянул воздух, когда вампир переместился ниже, устраиваясь так, чтобы он мог встать на колени над ногами Хонджуна. Широко раскрытыми глазами наблюдал, как Сонхва заправил волосы за заостренное ухо. С этого ракурса Ким мог заглянуть в свободный вырез его рубашки с оборками. Очертания его груди были безупречны, словно высечены из мрамора. Сонхва щелкнул пальцем по подпрыгивающей длине Хонджуна. Он забился в конвульсиях, заставив вампира хихикнуть над его чувствительностью. — Вот, ты так сильно напрягаешься, — предложил он, обхватывая запястья Хонджуна изящными кончиками пальцев. Он поднес сведенные судорогой руки к голове, предлагая вцепиться в густые черные кудри. Когда Хонджун понял их положение, его сердце замерло. Сонхва сверкнул клыками в своей ухмылке. Игривые пальчики обхватили член Кима, направляя его блестящую головку к сиянию его соблазнительного рта. — Ты ведь не возражаешь, правда? Онемев, Хонджун покачал головой. Его румянец залил всю грудь, такой оскорбительно человеческий по сравнению с безупречной красотой Сонхва. Ничто в нем не выдавало того, что за несколько минут до этого он пил кровь Хонджуна. — Я так и думал, — промурлыкал Сонхва себе под нос. Он высунул язык, чтобы попробовать в первый раз, и он оказался длиннее, чем думал Ким, отчего у него закружилась голова от возможностей. От его влажного прикосновения, холодного, но такого соблазнительного, у него вырвался сдавленный звук. Сонхва делал это так же, как он делал это с его кровью, не боясь вкуса Хонджуна. Напротив, его ресницы затрепетали, когда он поднес набухшую головку к губам. Прикосновение было божественно мягким, но страх защекотал мозг Хонджуна, когда он проскользнул между этими удлиненными клыками. Он чувствовал их постоянное присутствие слева и справа от своего члена, загоняя его в клетку с опасностью укусить в любой момент. Обезумев от желания, Ким потянул Сонхва за локоны. Он прикусил губы, чтобы подавить грубый вопль, настолько ошеломленный привлекательностью этого вампира. Сонхва крепче обхватил его губами, лениво засасывая глубже. Прикрытые веки хлопали, наблюдая за его реакцией, пока Хонджун извивался и звал его. Боже, он был напуган. Так боялся, что вампир просто набросится на него и проглотит кусочек за кусочком. Хонджун позволил бы ему. Он бы плакал от радости, пока его съедали, и Сонхва осторожно вытирал руки, когда ничего не оставалось. Каким красивым он был бы. Каким красивым он был. Мягкие губы скользили по твердой плоти Хонджуна, пока Сонхва поднимал и опускал голову. Несколько раз Киму казалось, что его зубы могут порезать его, но Сонхва обводил его языком, покрывая слюной, которая делала скольжение безвредным. Его взгляд затуманился, когда он взял Хонджуна так глубоко, как только мог, используя дополнительный барьер из зубов. Он не возражал, даже когда кончик уперся ему в горло, а голова Хонджуна откинулась назад, когда его бедра задвигались сами по себе. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — взмолился Хонджун, так сильно, что напряжение в его животе стало невыносимым. Он не мог вынести смертельной красоты внизу, страха, леденящего кровь в жилах, и боли, так опасно пульсирующей в шее, где его только что укусил вампир и он пережил поцелуй вампира. Сонхва замолчал, освобождая его из тюрьмы зубов и губ. Изящный вампир наклонил к нему голову. — Ты получишь все, что пожелаешь, — пообещал он. — Но я еще далек от того, чтобы покончить с тобой, так что наберись немного терпения, — такая элегантная просьба, и от нее у Хонджуна навострились уши. — Что... что ты планируешь? — он захныкал, так страстно желая получить все, что Сонхва мог ему дать. Со вкусом рассмеявшись, Сонхва просунул руку под ногу Хонджуна. Он перекинул ее через плечо и поцеловал чувствительную внутреннюю поверхность бедра, не прерывая зрительного контакта. — У меня тоже есть желания, мой дорогой. Позволь нам разделить эту прекрасную ночь, — сердце Хонджуна снова остановилось. Он уже сбился со счета. Когда его биение возобновилось, он затрепетал быстро, как птичьи крылья. Невозможно. Означало ли это, что Сонхва воспринимает его как настоящего любовника? Это было больше, чем маленькое одолжение? Внезапно Хонджуну понадобилось все и сразу. Нужно было пощупать кожу Сонхва, нужно было увидеть, что он делает, нужно было каждое прикосновение и каждый поцелуй. Когда он поднялся, Сонхва прижал его обратно нежной, но сильной рукой. — Осторожнее, — напомнил он со своей раздражающей улыбкой. — Сначала я должен подготовить тебя. Ты весь напрягся из-за своей дрожи, — его сочувственное воркование сопровождалось прикосновением губ к бедру Хонджуна. Когда он повернул его под углом, сгибая так, чтобы он был раскрыт, он попытался дотянуться уже не до длины Хонджуна. Щеки Хонджуна вспыхнули от жара, но он не жаловался. Когда он приблизил голову Сонхва с жалобным поскуливанием, вампир с радостью подчинился. Острые зубы прошлись по его плоти, прежде чем осторожно погрузиться внутрь. Сонхва наслаждался сдавленным стоном Хонджуна и вкусом красных капель, окрасивших его губы. Дрожа от страха и желания, Ким слабо дернул бедрами, но нашел только холодный воздух, в который можно было вонзиться. Влажный язык прошелся по открытой ране, затем погрузился глубже, оставляя дорожку поцелуев к раздвинутым ногам Хонджуна. Сонхва прижался носом к коже чуть выше входа Кима, заставив его дернуться, когда это давление пощекотало что-то внутри него, и удовольствие разнеслось по его венам. Он никогда раньше не делал этого таким образом, только слышал об этом от других деревенских мальчишек, но он доверял Сонхва в том, что тот знает, что делает. Его острые ногти держались подальше от чувствительной кожи Кима, осторожно впиваясь в его задницу. Первое прикосновение холодного языка к его сжимающейся дырочке заставило Хонджуна вскрикнуть. Смущенный, он прижал запястье к губам, не в силах отвести взгляд, когда Сонхва лизнул его, не приближая клыков. — Расслабься, — промурлыкал вампир, и его голос дрогнул из-за напряженного возбуждения Хонджуна. Когда он подался навстречу влажной ласке языка Сонхва, кровь потекла из его бедра, присоединяясь к трапезе вампира у него между ног. Он жадно лакал его, засовывая кончик своего длинного языка в Хонджуна, пока тот не начал корчиться в гробу. Дергающиеся кисти свернулись на плече Сонхва, возвещая об их нечестивом поступке любому наблюдательному взгляду. Сонхва взглянул на Кима, опьяненный его вкусом и очарованием похоти. Его человек так мило извивался перед ним, с растрепанными волосами и припухшими губами, хватая ртом воздух. Хонджун выглядел таким милым, вертелся у него на языке, и желание омрачило взгляд Сонхва, когда его терпение иссякло. Как только его язык оторвался от Хонджуна, он недовольно заскулил. Губы Сонхва проследовали по кровавому следу обратно к ране, стирая поцелуями красный след на бледном бедре. Когда его руки обхватили Кима, в теле человека не осталось сил, чтобы сесть. Он повис в руках вампира, как мешок с мукой, когда Сонхва выбрался из гроба. Прежде чем Хонджун успел пожаловаться, он взял его с собой. — Ты можешь встать ради меня? — Сонхва замурлыкал, и Хонджуну стало так больно, он так сильно нуждался в нем внутри своего тела. Ответом был только бессмысленный кивок, когда Сонхва поставил его на ноги рядом с закрытым саркофагом. Он помог Хонджуну опереться на него, целуя его в затылок, в то время как человек дрожал на холодном воздухе. Его колени были мягкими, как перышки, и грозили подогнуться под ним, но Сонхва прижался к его маленькой фигуре своей грациозной фигурой, удерживая его в вертикальном положении. Поскольку он все еще был полностью одет, Хонджун заскулил от того, что его живот прижался к его заду. Нуждаясь в том, чтобы он поскорее разделся, Хонджун потянулся сзади, чтобы помочь Сонхва расстегнуть его штаны. С громким смешком вампир освободился от рубашки. Когда холодная рука легла на затылок Хонджуна, чтобы помочь ему опуститься и наклониться над гробом, он подчинился. Камень охладил его, когда он стоял, обнаженный перед вампиром, развязывающим шнурки на его бриджах. Судорожный выдох сорвался с его губ, мечтательный, когда его возбуждение вырвалось на свободу, чтобы найти тело Хонджуна. Прижав пальцы к лицу и прикрыв их свободными рукавами рубашки, Хонджун собрался с духом. Ему нужен был Сонхва, чтобы наполнить его, остудить кипящую кровь в его венах. Несмотря на ужас перед болью и голодом вампира, Хонджун ничего так не хотел, как быть съеденным. Он вздрогнул, когда Сонхва провел руками по его дрожащим бокам, с благоговением очерчивая выступающие ребра. Возможно, это был конец. Возможно, Хонджун решил свою судьбу в ту секунду, когда наткнулся на это место. Но он не пожалел об этом. Когда его тело само собой выгнулось от прикосновения, и тень Сонхва упала на него, Хонджун оказался именно там, где хотел быть. — Потерпи, — прошептал Сонхва ему на ухо. Его темные кудри щекотали кожу Хонджуна, когда он провел кончиком по нервному входу человека. Толчок казался навязчивым, совершенно неправильным, но Хонджун хотел этого. Хотел почувствовать Сонхва внутри себя, с его зубами, его твердостью, всем, что он мог дать. Рот Хонджуна открылся с гортанным стоном, когда Сонхва медленно вошел в него, навалившись всем телом на закрытую крышку гроба. Пока Хонджун скулил и мяукал под ним, вампир медленно проникал в разгоряченное тело человека. Его судорожный выдох сопровождался еще одним поцелуем в затылок Хонджуна. Холодный язык слизнул остатки крови с его укуса. — Вот так. Ты прекрасен, мой Хонджун. Так красив подо мной, — пропел Сонхва, как сирена. Он расслабил свое тело, чтобы выровняться с телом Хонджуна, беря управление на себя. Придавленный более могущественным существом, которое может съесть его, а может и не съесть, Хонджун обнажил себя, чтобы стать его орудием для получения удовольствия. Каждый раз, когда у Сонхва перехватывало дыхание, сладкое наслаждение наполняло его грудь. — Ты такой тихий. Тебе больно? — Сонхва успокоился. Невесомые поцелуи покрывали шею и ухо Хонджуна, еще больше ослабляя его пошатнувшуюся оборону. Он растаял на могиле, пальцы коснулись надписи о мертвых, покоящихся внизу, когда зубы вампира скользнули по его шее. Ему потребовалось некоторое время, чтобы подобрать слова, когда его тело было так сосредоточено на том, чтобы обхватить Сонхва, но его возлюбленный терпеливо ждал. — Мне так хорошо, — простонал Хонджун. Его бедра извивались, не испытывая боли, когда они искали большего трения. — Пожалуйста, Сонхва... — начал он, и это было все, что Сонхва хотел услышать. Оказавшись на одном уровне с Хонджуном, он приподнялся, чтобы использовать рычаг, и нанес первый осторожный толчок. Он заполнял каждую частичку Хонджуна, доставлял удовольствие в места, которые он никогда не считал возможными, и Ким вздохнул от блаженства. Их тела поняли, как это работает, нашли толчок и притяжение, которые были приватными только для них двоих. Вскоре Хонджун выгибался навстречу каждому толчку Сонхва, когда вампир подстраивал свое тело под него. Непристойные звуки наполнили гробницу. Духи умерших были свидетелями их совокупления, когда воздух наполнился их запахом. Тело Хонджуна нагревало холодную плоть Сонхва, превращая их обоих в субстанцию, которая становилась единым целым. Его сердце трепетало в груди, живое и такое восхитительное для его потрясающего вампира. Острые когти прошлись по влажной спине Хонджуна. Они угрожали ему болью, но никогда не докапывались до сути, просто наслаждаясь мурашками, которые они оставляли после себя. Внизу его бедра снова и снова соприкасались с задом Кима, болезненно хлюпая. Прикосновение грубого камня к бедрам Хонджуна причиняло боль, но он беспомощно вцепился в него, когда Сонхва со временем стал грубее. Его бедра задвигались сильнее, наполняя Хонджуна до тех пор, пока дыхание не вышибло из его легких. Он задохнулся, пальцы ног едва доставали до земли. Кровь и другие жидкости щекотно стекали по его бедрам. Тюрьма его плоти казалась удушающей, поскольку он хотел быть единым целым с Сонхва в глубине их душ, которые были такими разными, но в то же время похожими. В то же время именно его плоть ощущала каждую вспышку удовольствия, которая могла охватить их похоть и запечатлеть ее в его сознании. Хонджун и не думал, что это может быть так приятно. Рана на его шее пульсировала, и его разум путался от стыда за их размещение и скандальные капли жидкости, которые он оставил на могиле благородного воина, но туман вожделения заволакивал все. Он больше не мог сказать, где заканчивалась его нормальность и начинались чары вампира. Все покалывало и содрогалось лучшим образом, и Сонхва пульсировал у него внутри, заполняя пустоту. Обезумев от удовольствия, Хонджун растянулся на крышке гроба. Если бы его сейчас нашли жители деревни, они бы увидели, как он подчиняется вампиру, пускает слюни и стонет в эйфории, когда его непристойно раздвигают на части. Они увидели бы нежность, с которой вампир держал его, и желание, светящееся в его глазах, когда его зубы изогнулись, чтобы впиться в готового на все человека. Хонджун не хочет расставаться с ним. Он нуждался в этом, во всем этом, все больше и больше, пока не узнает каждый дюйм Сонхва. Когда ледяные руки обвились вокруг его талии, человек ахнул. Сонхва развернул его, стараясь не раздавить его важные части о камень. Как только Ким столкнулся с ним лицом к лицу, он оценил его состояние. Слабые подергивания его тела и болезненно-красный цвет его возбуждения. Ноготь, тянущийся по всей его длине, напоминал острые зубы. — Должен ли я освободить тебя от твоих мучений? Ты так хорошо поработал для меня, — промурлыкал Сонхва. Его волосы были взъерошены на лбу, красиво растрепанные, а зубы сверкали в зеленом свете. Его красота была неземной, и Хонджун плакал, когда его тело напрягалось при каждом медленном толчке. — Мой дорогой, доверься мне в этом падении. Я буду хорошо заботиться о тебе, — пообещал Сонхва, так же затаив дыхание, когда провел пальцами по щеке Хонджуна. Он наклонился над Кимом, меняя угол, чтобы войти в него поглубже. В тот момент, когда Хонджун подавился своим стоном, мягкие губы прижались к его губам, чтобы испить его удовольствие. Этот хитрый язычок дразнил его чувствительную плоть, предлагал ему игру, от которой Хонджун не смог отказаться. Он порезался о клык, и Сонхва застонал, когда его бедра задвигались глубже, двигаясь в тандеме с его кулаком на Хонджуне. Всего стало слишком много, как будто океан обрушивался на Кима. Он извивался и хныкал в талантливый рот Сонхва, хватаясь за все, до чего мог дотянуться, прежде чем жар в животе взял верх. Его разум постыдно побледнел, когда его семя испачкало изящные пальцы Сонхва, пролив так много, что он почувствовал себя опустошенным и признал свою одержимость мастерством вампира. Сонхва усмехнулся одними губами, с удовольствием впитывая все звуки, издаваемые Хонджуном. Мгновение спустя он содрогнулся от оргазма, сухого, поскольку вампиры не могли создать дальнейшую жизнь таким образом, но приятно было наблюдать за его чертами, когда выражение его лица сменилось экстазом. Он дрожал над Хонджуном, и прикосновение его костей к камню внизу причиняло боль, но Ким не отстранился бы ни за какие богатства мира. Когда Сонхва был более ошеломлен своим удовольствием, чем он ожидал, и упал на грудь Хонджуна, Ким укачал его, покрывая легкими поцелуями его виски и щеки. Они все еще были блаженно связаны. Хотя все остальное было липким и отвратительным в душном воздухе, он дорожил каждой секундой, когда Сонхва отдыхал на нем. Прошли долгие минуты, пока они просто обнимали друг друга на этой могиле. Вампир пришел в себя и откинул волосы с глаз, чтобы посмотреть на Хонджуна сверху вниз. Пораженный любовью, Ким изумился в ответ. Его раны и распухшие губы были доказательством их обожания. Сонхва с улыбкой провел большим пальцем по губе Хонджуна. — Тебе было хорошо? — Да, было, — прошептал Хонджун, не жалея о возвращении и не сожалея о том, что застал Сонхва в этот непрактичный момент голода. Когда его обеспокоенный взгляд прошелся по вампиру, Сонхва наклонил голову. Его бледное тело было гладким и таким изысканным, словно жемчужина в песчаной могиле. Многие хотели бы, чтобы он украсил их дома, но он был здесь, склонившись над растрепанной фигурой Хонджуна. — Ты насытился? Если ты... если тебе нужно больше... — Хонджун позволил предложению повиснуть в воздухе. Его щеки разгорелись, и Сонхва проворковал над его рвением: — На данный момент я сыт, так что давай приберемся, ладно? У нас будет время поговорить, как только мы отдохнем, — сердце Хонджуна пропустило удар. Сонхва не хотел отсылать его прочь, пока нет. Теплота в его глазах стала нежнее, он был уверен, что ему нравится присутствие этого человека. Не в силах поверить в свою удачу, Хонджун кивнул. Он позволил Сонхва раздвинуть их тела и отступить назад, несмотря на дискомфорт от его потери. Когда ноги Хонджуна подогнулись под его весом, Сонхва предложил ему свою руку, чтобы он мог за нее ухватиться. Застенчивый человек стоял рядом с ним, пока Сонхва заворачивал его в свой плащ. — Неподалеку есть ручей. Если я возьму тебя, никто не посмеет напасть на нас, —пообещал он, поцеловав Хонджуна в лоб. Зачарованный, Хонджун последовал за ним. К этому времени Сонхва уже не заведет его ни в какую ловушку. Он знал, что уедет через несколько дней, он был настроен проводить каждую секунду со своим великолепным вампиром. Их новая связь была уникальной, и, несмотря на ее опасность, Хонджун чувствовал себя с ним в большей безопасности, чем с кем-либо другим.