***
Исцеляющая девочка уже давно дружила с Чизоме, бывшим учеником Юэй. Мужчина всегда носил толстовку с капюшоном, мешковатые джинсы и в целом вид у него был довольно неряшливый. Но Чиё была достаточно стара, чтобы быть уверенной – он был добросердечным гражданином, любящим бескорыстную помощь. Именно поэтому, когда он позвонил ей и рассказал про раненного мальчика, она не удивилась. Да, она была встревожена, но она уже привыкла к таким звонкам ото всех знакомых. Поэтому посреди ночи Чиё добралась до квартиры в нехорошей части города и постучала в дверь. На работе сегодня был сложный день, так что свободного времени едва хватило на то, чтобы помочь Чизоме. Тот открыл дверь, смотря на неё красными от усталости глазами. Чиё улыбнулась: — Где тот мальчик? — В гостиной, он сейчас спит. Он довольно нервный пацан, так что постарайся не разбудить его, — проворчал Чизоме, выглядя более взволнованным, чем обычно. Чиё мягко потрепала его по плечу. — Не волнуйся, с ним всё будет хорошо. Я могу излечить практически всё. — Я не уверен, что в этот раз у тебя получится, Чиё, но всё равно решил сначала позвонить тебе, — Чизоме провёл её к дивану, где миниатюрный мальчик – не старше тринадцати, на первый взгляд – тихо спал. Эдгар, питомец Чизоме, решил, что ему нравится гость и устроился у него на груди. Чизоме прогнал маленького мопса и осторожно разбудил мальчика. Чиё увидела, как он мгновенно распахнул глаза и уставился на неё. В этих глазах плескался первобытный страх, а тело излучало волны панического ужаса. От этого у неё сразу заболело сердце, но то, как он прижал руки к груди при её попытке приблизиться было явным поводом для беспокойства. Она сразу же постаралась его успокоить: — Я пришла вылечить твои руки. Ты не против, если я взгляну на них? Мальчик начал обкусывать губы. Чиё ждала, пока он заговорит или кивнёт. Она не получила ни того, ни другого: он просто отвернулся и протянул две дрожащие руки. Чиё осторожно взяла одну из них и развязала обильное количество розоватых бинтов. Она была не слишком сильно встревожена, пока Чизоме не включил свет и она не осмотрела руку более пристально. При нормальном освещении синяки и отёки стали видны гораздо чётче, и она вздрогнула, когда мальчик отдёрнул руку, задыхаясь от боли. — Всё дело в руках, — пояснил Чизоме. — Все кости раздроблены на мелкие кусочки. Ты сможешь что-нибудь сделать? — Нужно будет сделать рентген, — задумчиво ответила Чиё. — Он должен будет много отдыхать, но пока я смогу снять хотя бы отёки. Какое-то время ему нельзя будет ходить в школу. — Согласен, — вздохнул мужчина, — я уже позвонил в школу и сообщил, что какое-то время его не будет. Когда мы сможем сделать рентген? Чиё подняла руку и задумчиво потёрла подбородок. В принципе, она могла устроить это рано утром... Ей придётся отвезти мальчика в лазарет Юэй ранним-ранним утром, но в конце концов она сможет его втиснуть. Это всё, что имело значение. — Завтра утром, если сможете проснуться, — наконец объявила она. — Чем раньше, тем лучше. Мы проснёмся, если нужно. Спасибо, Чиё-сан. — Не надо меня благодарить, это моя работа – помогать людям, — твёрдо сказала ему Чиё, похлопав робкого мальчика по руке, прежде чем отпустить его. — Как тебя зовут? — обратилась она к маленькому подростку на диване. Мальчик не произнёс ни слова, сколько бы она ни смотрела на него. Он только слегка пошевелился и продолжил настойчиво избегать её взгляда. Продолжительная тишина быстро начала напрягать. — Он немой, — твёрдо сказал Чизоме предостерегающим тоном. — Он тебе не ответит, а языка жестов не знает. — Почему же он не знает языка жестов, если немой? — нахмурилась женщина. — А это уже не наше дело, не думаешь? — мрачно пробормотал Чизоме. — Как рано надо быть готовыми завтра? — Чиё пожала плечами. — Где-то к пяти утра. Не думаю, что кому-то в Юэй понадобится медсестра так рано. Сделаем рентген, и я посмотрю, что ещё смогу для него сделать. Она наклонилась поближе к мальчику и поцеловала его в лоб. На лице подростка на секунду промелькнуло замешательство, прежде чем эмоция была искусно замаскирована. Чиё мягко улыбнулась ему, и Чизоме отвёл её обратно ко входной двери. Двое встали в дверном проёме, и Чиё пристально посмотрела на него. — Ну и? — Его зовут Изуку Мидория, но больше я о нём мало что знаю, — поморщился мужчина. — Судя по тому, что я увидела, его раны довольно серьёзны. Как ему удалось так сильно пострадать? Я раньше ничего подобного не видела. — Завтра об этом поговорим. — Тебе правда стоит прекратит уклоняться от моих вопросов, Чизоме, я ведь всё равно узнаю, — поджала губы Чиё. Она посмотрела в эти глаза, так сильно напоминавшие ураган. В них проносилось слишком много разных эмоций. Но одна появлялась чаще остальных – тревога. Она знала, что Чизоме был в чём-то замешан, но вот в чём именно, казалось, ускользало от неё, сколько бы она ни размышляла. Она была героем, и она должна была выяснить, что происходило с Чизоме и Мидорией. Всё, что она знала точно – это было что-то опасное. Чиё не позволила бы Чизоме упасть в тёмные глубины, даже не попытавшись его спасти. Как она смогла бы называть себя героем после такого? — Увидимся завтра. — И ты ответишь на мои вопросы. Ответа она не получила, поэтому повернулась и вышла из квартиры. Она бы солгала, если бы сказала, что не оглядывалась время от времени, чувствуя, что за ней кто-то наблюдает. Чиё определённо не пропустила то, как местные жители краем глаза поглядывали на неё. С кем бы ни был связан Чизоме, у этого человека было очень, очень большое влияние.***
Шота Айзава стоически переживал головную боль от этого собрания персонала. И от Сущего Мика. Да, он был замужем за этим человеком, но это не помогало подавить раздражение, когда тот вёл себя чересчур громко. Хизаши широко улыбался и уверенно говорил с директором Незу о новой художественной программе, в которую они только что вложили финансирование. Теперь этот курс присутствовал в Юэй не только для галочки. В новом учебном году Сущий Мик сможет преподавать свой любимый предмет, а не только основы героики. — Я считаю, что это идеальное дополнение к Юэй! — радостно объявил Незу. — Геройские курсы, курсы поддержки и общие курсы требуют от наших учеников очень многого! Искусство может оказаться расслабляющим делом для каждого ученика, но оно также может стать отдельным курсом, помимо других наших занятий. Мы могли бы стать первой академией героев с успешной программой изучения искусства, представляете?! — ЧЁРТ, ДА! — оглушающе прокричал Сущий Мик, выпятив грудь, — Я ОБОЖАЮ ИСКУССТВО! — Действительно, очень красивое и изящное дополнение к нашей школе. Раз уж мы заговорили об этой теме, я хотел бы добавить, что Юэй будет уделять больше внимания нашим стипендиям в области искусства. Раньше эти стипендии были по сути бесполезны, но хорошо смотрелись в резюме для учеников общеобразовательного курса, ищущих работу после окончания учебы, — Незу широко раскинул руки (лапы???). — Теперь в год будет выдаваться только одна стипендия по искусству, и мы будем полностью оплачивать обучение этого ученика за всю школьную карьеру! Искусство никогда не пользовалось большим уважением в нашем мире, а причуды, связанные с искусством, в наши дни далеки от идеала! Я считаю, что миру будет полезно время от времени остановиться и полюбоваться чем-нибудь прекрасным. — Я ПОЛНОСТЬЮ СОГЛАСЕЕЕЕН! Шота закатил глаза, раздражение росло вместе с головной болью. Он был рад, что мечта Сущего Мика о художественном курсе наконец исполнилась, но сейчас ему действительно не помешали бы обезболивающие. Он хотел, чтобы эта встреча наконец закончилась, проспать пятнадцать часов и может быть поговорить с Незу о вступительном экзамене. Он уронил голову на стол и изо всех сил постарался игнорировать вдохновлённую речь Незу о новом учебном году. Он репетировал свою речь для церемонии открытия или что? — ...и, конечно же, как вы все уже должны были знать, в этом году к нам присоединяется новый учитель! Он возьмёт на себя обязанности Мика в качестве учителя основ геройской деятельности, так как наша художественная программа требует нового полноценного преподавателя. Наш новый учитель – никто иной, как герой номер один, Всемогущий! Шота зевнул, краем глаза наблюдая за Яги Тошинори. Никто в мире, за исключением, может быть, Исцеляющей девочки, не знал об ослабленной форме героя, но в этом году всех учителей Юэй уведомили об этом. Айзава, конечно, был удивлён, но это многое объясняло о недавнем изменении расписания часов работы Всемогущего. Как только Тошинори сел, Незу продолжил говорить: — Всем хорошего учебного года! Продолжайте подготовку к предстоящему вступительному экзамену! Шота чуть не заплакал, когда наконец вышел из комнаты и направился к кабинету Исцеляющей девочки. Сейчас было едва ли пять ёбаных часов утра, а у него ещё весь день впереди. Ему определённо не обойтись без магического поцелуя героини сегодня, или он не выживет. Он пробирался по пустым коридорам Юэй, все остальные направились в отдел поддержки, помогая с роботами, так что Шота пока был в блаженном одиночестве. Когда в поле зрения появился офис женщины, он услышал голоса. Два голоса, если быть точным, и один из них был голосом Исцеляющей девочки. Он был не из тех людей, что любят подслушивать, но то, что они говорили, было довольно интересно. — ...–таких ранений с тех пор, как Всемогущий... — Шота остановился и прислонился к стене недалеко от двери, на достаточном расстоянии, чтобы в случае чего успеть скрыться. — Как его руки пострадали настолько сильно, Чизоме? Этот вид повреждения нервов... и суставы в пальцах совершенно уничтожены, такое не подлежит восстановлению. Кости-то срастутся с соответствующим уходом, но вот его нервы, к сожалению, исправить невозможно. Руки в будущем будут сильно дрожать, хоть с такими ранениями это ожидаемо. У него как будто бомба в руках взорвалась... Ладно, возможно, Шоте не стоило это подслушивать. Это было не его дело, но чёрт возьми, ему было интересно. Поэтому он не ушёл. Шота прекрасно себя знал: если бы он ушёл сейчас, не подождав завершения истории, она бы потом преследовала его весь день. — Я... я правда не могу сказать тебе, Чиё-сан. — Тогда скажи хотя бы, почему у него руки изрезаны в форме пентаграммы? Что с ним произошло? Где ты был последние полтора месяца? — голос Исцеляющей девочки звучал огорчённым и обеспокоенным. Это было очень похоже на неё – слишком сильно волноваться о своих пациентах. — Я не смогу его вылечить, и не смогу предотвратить появление шрамов. Чизоме, я ничего не смогу для него сделать, если ты не скажешь мне, во что вы ввязались! Чёрт... — Да прекрати так волноваться, старушка, — грубо, но незло проворчал мужчина. — Я хочу помочь вам. — Если ты не можешь вылечить его, то ты не можешь помочь, — возразил Чизоме. — Ничего страшного, мы просто обратимся к кому-нибудь ещё. — "Кто-нибудь ещё" скажет тебе то же самое, — со вздохом ответила Исцеляющая девочка, и Шота воспользовался шансом. Он хотел посмотреть, о ком говорили эти двое. А ещё он хотел взять обезболивающие и получить поцелуй героини, который сразу же рассеял бы головную боль. К тому же, разговор, похоже, становился слишком эмоциональным для женщины. Он специально сделал походку слышимой и за долю секунды завернул за угол, войдя в кабинет. Исцеляющая девочка и этот мужчина, Чизоме, выглядящий как преступник, уставились на него. Шота слабо помахал рукой и прошёл вглубь помещения. — Я за таблетками от головы, извиняюсь. Он не пытался ни перед кем извиниться. Ему просто хотелось взглянуть на мальчика, о котором они говорили. Он порылся в её шкафу с лекарствами и схватил правильный флакон, подписанный "Обезболивающие", бросив испытывающий взгляд в дальнюю часть комнаты. Его взгляд упал на трясущиеся руки с россыпью синих, фиолетовых и тревожных чёрных синяков. Его ладони были изрезаны, а кожа кое-где содрана, и тут Шоту окончательно парализовало. Пальцы мальчика были кошмарно искривлены и каждый показывал в разном направлении. Айзава не мог не скользнуть взглядом по его изуродованным рукам снизу вверх, и совершил огромную ошибку, встретившись своими глазами с глазами тёмно-изумрудными. Мальчик громко пискнул и сжал руки в кулаки. Шота с сочувствием поморщился. Должно быть, в таком состоянии шевелить руками было очень больно. Чизоме в голову, видимо, пришла та же мысль. — Мидория, пойдём, и блять, прекрати уже двигать руками. Ты себе только навредишь, — Мальчик – Мидория? – быстро встал, Чизоме схватил со стола бинты и быстро перевязал его руки. — Ещё увидимся, Исцеляющая девочка. Потом они ушли, и Шота в замешательстве посмотрел на героиню: — Кто это был? — Сотриголова, ты же знаешь, что информация о моих пациентах конфиденциальна... — Да, просто... У меня такое ощущение, что я его где-то уже видел. — Кого, мужчину? — Нет. Мидорию.