***
убийца лучших годов жизни.
— Ну и как?— такие кресла удобные, не поверишь!
— Работа как?— я еще не приступала хахаха
— Нормальная? Час дня, ты чем занимаешься?— в переливайки играю, а чо?
— Тебя уволят, ало— связь плохая, не слышу…
— Боже. — Займись делом— нечего делать так-то
— Почему?— система не дает задания
— вот и сижу без дела
— тут такая парилка.
— я не могу уже
— Ты в осеннем свитере пошла туда, что ты хотела?— я уже поняла, какая я тупая
— но тут даже кондиционер не спасает
— невозможно вообще
— Хочешь привезу кофту и штаны?— было бы славно…
— Мне так-то не сложно — И так в молл нужно заехать — Приехать?— АЛИСА
— ТЫ ЧЕРТОВ ГЕНИЙ
— МОЛЮ, ПРИВЕЗИ!
— Хахахаха — Тридцать минут потерпи, я приеду сейчас— БОЖЕ, СПАСИБО, ЧТО АЛИСА ЕСТЬ В МОЕЙ ЖИЗНИ!
— Но ты ради приличия сделай хоть вид, что работаешь— буду играть в переливайки с более заумным видом
— Смотри не попадись— обязательно хахахаха
Приделу счастья девушки не было. Наконец она сможет избавится от этого жуткого чувства духоты, которое ее душило уже больше часа, стискивая в ужасных муках ее обожжённое жарой тело. Спасибо огромное отличной сноровке Алексеевой, которая быстро нашла весьма удачный выход из данного неудобства, которое Цой на голову себе создала сама же. Да, решение надеть глубокую осень в сорокоградусную жару на себя оказалось не самым умным и хорошим намерением. Оно и ясно сразу. А ведь она же чувствовала, когда передвигалась по апартаментам, тогда уже немного давящий дискомфорт. Но почему-то махнула на это рукой и побежала, как итог, опоздала на первый рабочий в день на первую же работу и к первому своему начальнику, кабинет которого она умудрилась во второй раз попасть. Уж точно дьявол решил поиздеваться. А вы так умеете? Уголки блестящих розовых губ синеглазой неумолимо приподнялись вверх в легкой и спокойной улыбке. Аж легче дышать стало, что сказать! Настроение взлетело с минуса тысячи до плюс одного, что не смог не заметить уже подошедший Феликс. Счет до ста усмирил возникший горячий пыл, введя его обратно в свое типичное состояние. Так что непреодолимое желание вступить в разговорные дебаты с Цой под шумок испарилось, но неумолимое чувство задушить ненавистную Элен вновь вспыхнуло, отравляя только что очищенное сознание. Вновь эта дура, уже плевал он на свое обещание, нашла к чему придраться, что, несомненно, вмиг вывело из шаткого равновесия аналитика, который яро презирал такой тип абсурдных людей… — Мисс Цой! — откуда-то не возьмись раздался писклявый голосок Брук. Под скептичный взгляд мужчины, она в свой деловитой показательной манере подошла к их месту, окликнув еще раз студентку. Как говорится в простонародье вспомнишь говн… лучик, вот и солнце! Какая же радость, идиотка, снова тебя видеть! Встреча в коридоре бухгалтерий была так давно, будто три минуты превратились в три года! Брук опять поразила своими навыками так нужных, нет, появлений в ИХ части офиса, где от силы бывают три-четыре человека, но не более и тем более не эта больная уж точно. Но ей было плевать. Элен делала все, что хотела. А на предъявленные нарекания, по крайне мере со стороны Феликса, она лишь отмахивалась и говорила, мол, я же личный помощник гендиректора, мне все можно. И ужасно улыбалась своей гнусавой улыбкой. Эту неадекватную блондинку из-за ее валидного высокомерия хочет придушить здоровая часть состава команды, от которой она никак не может отстать. — Мистер Дуров интересуется, не приступили ли Вы уже к своей работе? — на высоких нотах пролепетала она, показательно задев плечом стоящего сзади парня, проходя ближе к столу, к сидящей в кресле не о чем не подозревавшей Малики. Брук повторила еще раз, но более агрессивней. Но студентка не удостоила ответом посчитавшей уже себя оскорбленной дивой секретаршу, у которой глаза вспыхнули неожиданной яростью. Феликс прикрыл всплывшую улыбку в кулаке, уже готовясь к драке. Но Элен было далеко не до смеха. Она быстрыми шагами преодолела на высоких каблуках расстояние, отделяющее ее от сидящего аналитика. И с большим нажимом в высоте голоса, воскликнула, переходя на крик: — Мисс Цой! Но брюнетка никак не отреагировала. Она также с умиротворенном видом продолжила тыкать что-то телефоне, абсолютно не замечая отвлекающие ее от процесса надоедливые внешние факторы. — Цой! — в приступе яркого недовольства вскричала Брук, резко дернув спинку кожаного кресла, в котором утопала синеглазая. Вмиг испортившееся настроение девушки отразилось в острых и точных чертах лица. Брюнетку бессовестно прервали от весьма трудноподъемного мозгового процесса, от чего и последовало неровное движение руки, и жидкость с голубым веществом перелилось совсем в другое место, на которое студентка вовсе не рассчитывала. Острый и холодный взгляд опалил ледяным пламенем голубое платье ассистентки Дурова. Настроение окончательно было испорчено. Безвозвратно. — Что ты делаешь? — с напором спросила блондинка, скрестив свои маленькие ручки на груди, тем самым приподняв и так коротенькое платьице. — Работаю, — безразлично кинула в ответ брюнетка, взглянув пустым взглядом на наёмного мозготрепа. Музыка, до этого играющая в ушах, была с жалостью в душе остановлена из-за наплыва вопроса от этой мегеры. — Очень видно, — злобно сказала Брук, осмотрев девушку с ног до головы весьма нетактичным взглядом. — И к чему это? — без интереса спросила девушка, выказывая все свое нежелание продолжать ввести диалог с раскрасневшийся от эмоций ассистенткой. Цой очень сильно не понравился тон, с которым блондинка задала с ней диалог. Может она и не услышала, как та ее звала, но это не наделяет ее никаким абсолютным правом так вот грубо и жутко несуразно разговаривать с ней. Может Элен этого и не понимала, но Малика ясно и трезво видела границы дозволенного, которые глупая девушка очень смешно перешла. — К чему? Почему-то мистер Дуров не видит твою активность на сайте, как и в работе, — выплюнула слова, будто змея яд, ассистентка, смерив расслабленную студентку критичным взглядом. Но Цой было как-то диагонально. Она и бровью не двинула при упоминании фамилии своего Босса, а лишь вяло посмотрела в юродивые глаза собеседницы, ожидая какой-то итог от вышесказанных слов. — И? — двинув плечами, апатично продолжила синеглазая, скептично смотря на стоящую перед ней Брук. Та закусила в вспыхнувшем раздражении губу, еле сдерживая табун эмоции, искрившейся в ней. — И, Цой, не навлекай на свою голову бед. Потом будет плохо, — угрожающе процедила она, сделав перу шагов на встречу сидящей темноволосой. — И? — лениво кинула она, поспешив прикрыть неожиданный зевок тыльной стороной ладони. Весь интерес к этой персоне был исчерпан сразу же. Ее не многогранная цель предъявлений в адрес брюнетки никак не впечатлил ее. Лишь вызвало какое-то тяготящее чувство отвращения к скудной блондинке. — Мистер Дуров недоволен, — с нажимом добавила Элен, пытаясь создать более глубокое и осмысленное впечатление на скучающую студентку указанным прямым намеком. Надеясь на силу сказанных ею слов, Брук нацепили неприятную улыбку торжества от чего Лику валило в еще больший внутренний презрительный смех, который с огромным старанием был заглушен. На Цой, видимо, такой весомый, на первый взгляд, аргумент не сильно-то и впечатлил, впрочем, в своей типичной манере она в ответ, раскинув руки от себя по две стороны, произнесла: — И? — И?! — взвизгнула ассистентка, яростно посмотрев в синие глаза аналитика. От злобы на лбу смешной блондинки прояснились неровные морщины, которые подтверждали наличие плохих эмоций к спокойной Малике. Цой внимательно следила за поведением агрессирующей собеседницы с таким безразличием, что со стороны Элен выглядела настолько абсурдной и глупой в своих словах и в своем поведение, что указательный палец руки бессознательно крутился у виска. — Ты вообще понимаешь, что говоришь? — вспыхнула она с гневным блеском в глазах, подлетев к креслу темноволосой, нависая над ней. Синеглазая не стала отталкиваться и отъезжать от нее. Пусть выговориться. — Да, понимаю, — без раздражения ответила студентка, точно и безразлично смотря в дурные глаза Брук. — Меня еще не сразила афазия. — Походу ты меня не так поняла, — проигнорировав последнее неясное слова, с горящими глазами высоко пролепетала блондинка, резко натянув мелкую и сучью улыбку на свое омерзительное лицо. — Мистер Дуров крайне недоволен твоей работой… — тут она состроила задумчивое лицо, прижав острие ногтя к кончику губы, будто неожиданно провалилась в бездну раздумий. — А, или в ее отсутствии. — И? — также продолжила издеваться синеглазая, от чего Феликс прыснул со смеху в кулак, еле сохраняя его конфиденциальность. Малика кинула быстрый взгляд в сторону коллеги, который он не без сияющего смеха в глазах словил. Но Цой явно поднадоел этот цирк с наездами. Она смерила неугомонную собеседницу тяжелым и проницательным взором холодных синих глаз, мол, ты уже ходишь по острию. — Вы можете уже прямо сказать, что Вы хотите, а не устраивать концерты посреди рабочего дня? — Вот именно, мисс Цой, по среди рабочего дня! — говорливо произнесла Элен, сделав яркий акцент на последних двух словах. Лика же тяжело вздохнула, опустив голову на левую руку. Еще чуть-чуть и ее бомбанет. Тут уже и скорая не поможет. — А ты чем занимаешься? — Если мистер… — резко остановилась брюнетка, на мгновение забыв фамилию своего Босса, но резко встретившись глазами с Феликсом, который беззвучно-четко произнес фамилию генерального директора, спася этим компаньонку, — Дуров так выказывает свое отрицательное отношение к моей работе или, как Вы выразились ранее — ее отсутствием по причине заторможенности сайта в обработке персональных данных, он вполне способен сказать об этом сам. И я вполне уверена, что он не отзывался настолько бескультурно и грубо в заторможенности своей же системы, при этом виня меня, перекидывая ответственность на меня, как Вы сейчас. — Невозмутимо выдала Цой, не желая и секунды долее продолжать терпеть это феноменальное неуважение со стороны собеседницы. — Впредь, будьте более внимательны в своих словах, а то можете потом получить, — твердо изрекла темноволосая, терпения которой окончательно иссякло. Элен с нескрываемой злобой посмотрела в холодные потемневшие синие глаза студентки. Ей сделалось неприятно от своей безысходности в словах и в действиях. Цой это яро ощутила. — Если Вам больше нечего сказать, то можете отойти от меня, хотя бы на метр, — с ледяной сталью в чуть хрипловатом голосе озвучила свое требование темноволосая. Мстительная хрипота туго прошлась мурашками по затянутой голубой тканью спине. Брук будто отойдя от гипноза отшагнула в легком тумане от восседавшего на черной кожи кресла аналитика. — Элен, ты же сейчас идешь к мистеру Дурову? — неожиданно поинтересовался Феликс, внезапно оказавшийся возле ассистентки генерального директора и своей новой коллеги. Брук остепенившись взглянула на рядом стоящего Феликс, который в свою очередь смотрел то на равнодушную синеглазую, внимательно следившую за ним и на немного смутившуюся блондинку. — Да, а что? — придав своему голоску привычный пискливый писк, спросила она, осветив обоих лицемерной улыбочкой, которая вновь отразилась на ее тонких губах. Цой закатила глаза, пытаясь подавить первые неспокойные волны, вспыхнувшего раздражения. Мужчина же в меру своей ядовитой личности подавил презрительный взгляд в себе и натянул ответную, неискреннею улыбку, которую в силу своего тугодумия ассистентка не сумела распознать в отличии от раздражения сдерживающей в тот момент себя брюнетку. — Можешь передать ему вот эту папку, — парень, взяв перед этим со стола, протянул ей документы в переплете сдержанного черного цвета. — Мистер Дуров еще утром сказал, чтобы я передал тебе документы около часа дня, когда он свободен, и ты отнесла их. К нему, — невинно хлопая своими светлыми глазками, в лживом простодушии добавил он, без явного намека свалить с их территории. Цокнув в своем смешном образе, она резким движением перехватила предложенные документы с рук Феликса. От такого поведения секретаря долларового миллиардера Малика прикрыла глаза ладонью, спрятав взгляд от посторонних и прошептала себе поднос: — Слабоумная… Феликс на удачу блондинке в тот момент еле сдержал в себе роковой и безвозвратный порыв удушения, скрепив руки за спиной крепко, до побеления кисти и пальцев, когда Брук ужасно некстати толкнула своим неровным движением руки кружку с неяркой мрачной жидкостью, которая мигом вылившись на рабочие столы обоих товарищей, запачкала собой большую часть записей на столе парня и какую-то часть бумаг на столе девушки, а про всякие промокшие шнуры и кабели говорить что-то было лишним. Бог лишь знает, как он не накинулся в тот момент на дурную секретаршу. — Упс, я не хотела, — не натурально проговорила она, лживо-сожалеюще взглянув в мутные от разгоравшееся ярости глаза Феликса. — Верим, — отдаленно отозвался позади двух людей хриплый скептичный голос синеглазой. Парень кинул быстрый и осуждающий взгляд на сидящую впереди брюнетку, которая сразу его словила и посмотрела на него с долей вопроса. Феликс понимал, что надо как-то быстро и срочно выгонять с их территории Брук, а иначе будет еще одна перепалка, которая без скорой помощи не обойдется. А студентка со своей верой может помешать. — Можешь отнести сейчас, пока обеденный перерыв не начался? — поторопив уже приготовившуюся к ответу Малике ассистентку немного раздраженный аналитик. — Мистер Дуров же не поощряет опозданий, как и на работу, так и в сроки, — кротко посмотрев на ухмыльнувшуюся в этот момент Цой, надавил он на слабые места блондинки. — Да, ты прав, — улыбка, — он ненавидит тех, кто опаздывает, — во всей своей глупой показательности повернулась на смотрящую в панорамные окна темноволосую. Цой на такую колкость ничего не ответила, сделав вид, что ровным счетом не услыхала абсолютно ничего. Внутренне Феликс поблагодарил коллегу за такую оперативную помощь. Ведь Бог один знает, что могло бы произойти если Малика решила бы что-то сказать в ответ. А Брук хлебом не корми, водой не пои — сразу вспыхнет и будет, неважно, оправданно или нет, всячески донимать ее, задевать своими высокомерными словами и в последствии не оставлять человека в покойном покое оставшуюся неделю, как уже она делала. — Ладно, пока. Не скучайте, — вновь ужасная улыбка ослепила то парня, то синеглазую, сидевшую в пол оборота к их фигурам. Лика не удостоила блондинку даже кротким и быстрым взглядом, обычно посещавших людей, которые закончили разговор с ней. Лишь пустой и безразличный ко всему взор, лениво направленный на огромный мегаполис, простиравшийся под ногами, освещенный жарким и пылким ближневосточным солнцем, озарявший и их часть офиса, неумолимо охватив в свои светлые и горячие путы темноволосую. Брук поняв, что ловить от Цой было абсолютно ничего, развернулась и пошла в сторону кабинета своего Босса, показательно-случайно задев рядом стоящего Феликса плечом. Даже желание как-то отпало. Может виною был тот самый Павел Дуров, который всем своим видом внушал и страх, и какое-то щемящее чувство в сердце, от которого ассистентка миллиардера не может избавиться уже полгода. При виде его статной и внушительной фигуры дыхание перехватывалось, а ноги чуть подкашивались. На щеках проступал неумолимый румянец, а слова теряли всей смысл, который только может быть заложен в них. Она буквально из самоуверенной, смелой и самонадеянной девушки при виде Дурова превращалась в точную свою противоположность — в робкую, неуверенную, неуклюжую ассистентку, которая в первый же день на новой работе принесла ему на стол чашечку кофе, совсем позабыв о накануне установленных рамках. Бог один знает, а нам лишь остается догадываться, как тогда Павел не уволил чуть не заплакавшую в тот момент блондинку от осознания своего фатального промаха. — Боже, наконец-то! — воскликнул в припадке парень, когда ненавистная всему офису девушка скрылась за встречной стеной, уйдя куда-то в глубь коридоров. — Цой, ну ты, конечно, можешь тоже, — завуалированно подметил он, упав в свое кресло позади другого аналитика. — Нормальный бы человек не терпел в свой адрес такого хамства и беспардонности, а на голову здоровый уж тем более не стал бы так разговаривать с таким глупым гонором абсолютно ни с кем: ни со взрослым, ни с ребенком, — ядовито выплюнула темноволосая, пересиливая себя ж в саму в круговороте негодований и возгорающихся в нем все новых эмоций. Она оттолкнулась ногой от того места, где провела около десяти минут, пока Феликс разбиралась с Брук, и уже не скрывая неспокойных порывов, накопившихся за это небольшое время сокрушительных эмоции, резко перехватила все бумаги, которые были испорчены на ее части стола и с праведным гневом скомкала их в безжалостной ярости. Не читая их, она безвозвратно кидала испорченные листки в мусорную урну, перед этим рвя их в жалкие клочья. Злость так и пылала в ней, затуманивая разум. — В первые два месяцы ее работы такого не было, на самом деле, — призадумавшись вспомнил Феликс, просматривая тоже испорченные документы, которые уже мало чем смахивали на свою подлинность утраченного оригинала. — Потом ей резко ударило в голову воображаемая власть, — мотнув в осуждении своей светлой шевелюрой продолжил он. Лика странно посмотрела на него, прибывая в нетронутом молчании. Его тонкие и бледные пальцы в своей точности перебирали листы документов, а его глаза бегло и цепко рассматривали каждое сохранившиеся слово в неповрежденной строчке захватывая каждую крупицу информации свои терпким вниманием. — Типа, я секретарша генерального директора, поклоняйтесь мне, ублюдки, — сказал Феликс, столкнувшись с внимательным взглядом безмолвной собеседницы. Она ничего не говорила, оставив свои губы в недвижимом состоянии и только тихо наблюдая за парнем. Он, оторвавшись от кипы бумаг, свободным и сосредоточенным взглядом прошелся по острым чертам лица никак не реагирующей на его комментарии синеглазой. — Однако, глупо, — с резонной хрипотцой промолвила девушка, чуть щурясь от непонятно чего; от непоседливых лучиков кипящего солнца ее ограждала глянцевая спинка неживого кресла. — Вся эта напыщенность… Ей нет места в разговорах, — пожав освобожденными плечами от пиджака, сказала Цой, дополнив себя же. — Хах, если бы ты услышала, что она говорила некоторым сотрудникам, которые, как и ты сейчас не промолчали… это было незабываемо… — отдаленно промолвил Феликс, откинув голову на спинку, вспоминая те многочисленные слова, сказанные секретаршей их Босса уволившимся сотрудникам. — Представляю, — кивнула она в ответ, выкидывая очередной документ, принесенный ею незадолго до этого разговора с весьма специфичной Брук. — Переизбыточная власть плохо влияет на человека, а несуществующая и подавно уж. Что толковать-то? Славен человек не словами а делами. — Делами своими она прославилась многим и на долго, — хмыкнул Феликс, не смея разорвать зрительный контакт с потемневшими синими глазами. — Бог один знает, как Дуров еще не узнал об ее авантюрах, которые она проворачивает и по сей день с теми, кому ее высокоблагородию не угоден. — Может он и знает, но просто не хочет вмешиваться, — изложила всплывшую мысль в ненавязчивом предположении Лика. Аналитик чуть наклонил голову толи в согласии, толи в раздумиях. — Не думаю, — отрицательно помотав головой, он отпустил вспыхнувшую в голове думу. — Он бы хоть как-то отреагировал, а не дальше позволял вершить этой своей сумасбродный самосуд, который она тут устроила. — Может и так. Но если он знает и молчит, то это на самом деле очень смешно, — усмехнулась Цой, отведя взгляд на полупустой стол. — Почему смешно? — задал всплывший вопрос Феликс, сдержанно проследив за взглядом брюнетки. — Ну-у-у, это же очень глупо, на самом деле, — сказала она, — в твоей команде есть человек, который, буквально, препятствует в работе остальным, при этом вовсе не относящейся к ней. Да, она ассистентка генерального директора и у нее есть свой ряд каких-то полномочья, данные ей… — тут Цой запнулась, вновь позабыв треклятую фамилию. — Дуровым? — усмехнулся блондин, смекнув причину остановки мысли синеглазой. — Точно, — кивнула она, вспомнив вечно забываемую фамилию. — Ты лучше запиши куда-нибудь, а то, когда придется окликивать его, ты будешь кричать «Извините»! — посмеивался аналитик над студенткой, закатившей глаза после сказанных слов своего товарища. — Фамилия же простая, в чем сложность ее запомнить, я не пойму? — Тебе вот смешно, а с запоминанием фамилий у меня некоторые проблемы бывают, — передразнивала Малика смеющегося Феликса, который явно не скрывал свои эмоции в этой комичной ситуации. Тяжело вздохнув, темноволосая, взяв свою сумку, начала что-то в ней активно искать то и дело, вытаскивая с нее какой-то предмет. — Что ты ищешь? — пытаясь остановить приступ смеха, поинтересовался он, прослеживая за действиями Цой внимательным взором, в котором искрились яркими бликами необузданные смешинки. — Ручку, — в нескрываемом недовольстве буркнула Лика, не оставляя свои поиски в этом бермудском треугольнике. — Была же где-то, я же помню… — На, лови! — неожиданно воскликнул парень, чем и насторожил немного ошарашенную девушку, и, кинув некую ручку черного цвета, чудом найденную со своего стола, пытливо следил, как студентка пыталась словить ее. Не предполагая о такой быстрый ответной реакции со стороны, Лика, нормально не совладая со своим телом, чуть не пропустила кинутый в ее сторону предмет. — Боже, я не ожидала даже, — словив чуть не выскользнувшую ручку, пробурчала Лика. Феликс не утаил всплывшего смешка, так гармонично заигравшего на красивых розовых губах. Солнце неумолимо слепило его, мешая разглядывать синеглазую, от чего он немного щурился в надежде улучить сию ситуацию. Но привычная усмешка, которая очень часть любила сиять на его лице неожиданно перетекла в легкое недоумение, моментально отразившееся в досадливом выражении. Он с чутким и острым вниманием наблюдал, как Цой аккуратно и четко начала выводить известную всем фамилию на своей ладони правой руки. Бесформенное удивление терпко закололось в кончиках пальцах, оставляя под кожицей ощущение легкой интриги. — Что ты делаешь, — с нескрываемым любопытством поинтересовался парень, следя как Малика неспешно очерчивала знакомую фамилию на руке. Он, конечно, и ожидал, что брюнетка может прибегнуть к такому разрешению проблемы со своей забывчивостью, но так использовать предложенный им способ — довольно неожиданное развитие. — Дурнев же? — подняв голову, будто и не услышав вопроса заданным своим коллегой, спросила девушка. Уголки губ Феликса тронулись в привычном смешке после услышанных слов, сказанных ею. Смена эмоции синеглазой вновь произошла очень быстро; немного сконфуженное обращение по своей чистой невинности тепло развеселило парня, укрыв плотным одеялом то острое недоумение, поселившееся у него в светлых разводах глаз. После пары секунд пришедшего осознания светлые глаза блондина заблестели от прилившего к щекам смеха. Глаза прям заискрились в волне взрывного хохота, а рука прильнула ко рту в попытке хотя бы заглушить смех. — Какой Дурнев… Хахахаха… Дуров! — прикрывая ладонями лицо посмеивался аналитик, не веря, что Цой смогла и тут прогадать с несчастной фамилией долларового миллиардера. — Да ну тебя, — отмахнулась она, немного разозлившись на встречные смешки коллеги. — Мог бы и заранее сказать! — Сказать, что? — еле произнес блондин не в состоянии успокоиться в новом приступе смеха. — Смотри, Цой, пиши Дурова, слышишь? По буквам: Д-у-р… хахахаха… — о-в… хахахаха… — Все! заткнись! — не выдержав натиск издевательств Феликса, в тотчас вспыхнула студентка, разгорячившись. Ее синие глаза запылали темным, недобрым пламенем. Но Феликсу хоть бы что — смех не переставал звонко колоть слух. И где-то в перерыве, когда он делал небольшой вдох, слышалось не тихое шептание имеющее свою форму Дурнев. Он как в приступе горячки, будто сумасшедший вторил ошибочную фамилию своего Босса, сказанной обознавшееся синеглазой. Лика же вовсе не разделяла такую поддержку со стороны товарища и смотрела на него с ярким гневом. Наконец не выдержав подколы и смешки хохочущего парня, она одним точным и неожиданным для него движением запульнула обратно данную им ручку попадая в самого же Феликса. Такой точный удар немного обескуражил дернувшегося до этого в лихорадке хохота блондина, который со слезами на глазах посмотрел с легким наигранным непониманием на раскрасневшуюся Цой. Она в тот момент почувствовала себя, что ли… неловко? Нет, не из-за того, что она одарила своего неугомонного коллегу ударам его же оружием, а за несчастную фамилию Босса, которую ну никак она не могла запомнить и вбить себе в голову. Как бы он ей не нравился, но не знать surname их руководителя это уже пик плохого тона. А Феликсу полезно. С него не убудет. — За что?! — возмутился он, немного обиженный таким ударом равносильным ножом в спину. — За все хорошее, — передразнивала теперь уже она. — Это уже насилие так-то, — поднял указательным палец с важным и недовольным видом парень, пытаясь состроить невозмутимое, но в тоже время оскорбленное лицо. — И так тоже бывает, — хмыкнула Лика, уже сидя с переписанной фамилией на правой ладони. — Знаешь, бывает и так, что люди не могут запомнить фамилию своего единственного руководителя! — в полуусмешке произнес он. — И вообще, ты слишком уж дерзкая. Смотри, не перепутай Дурова со мной, а то ой-как некрасиво будет, — как лис хитрый с прищуром указал на потенциальную ситуацию Феликс в громком шепоте. — Не бойся, такого красавца, как ты, я не перепутаю ни с кем, — обнадеживающе кивнула Малика, говоря это с очень серьезным тоном, который сначала немного сбил блондина с толку слова и вид, но быстро смекнув что к чему он не удержал всплывшую ухмылку и в чистой невинности, но с ядовитым оскалом на губах спросил: — Даже с Дуровым? — Он не в моем вкусе, — в наигранной антипатии скривилась она, цокнув. — Даже так? — фыркнул в своей манере аналитик, взглянув на собеседницу в нескрываемом недоверии. — Да, так, — твердо и ясно. — Ясно… Они оторвали друг от друга взгляды, обратив свои взоры в тот момент на громко проходящую мимо их стороны офиса, идущей весьма агрессивной походкой Брук, которая параллельно нервно перебирая свои светлые упавшие локоны, с кем-то активно ругалась по телефону. Феликс и Малика многозначно переглянулись и одновременно пожали плечами. Новое появление неприятной им секретарши директора не обрадовало обоих. Неприятное раздражение разлилось по кровяным сосудам обоих напарников от неприятной и звонкой походки ассистентки их директора. — Наверное Дуров в не настроении сегодня, — будто про себя произнес парень, позабыв на мгновение про сидящую в двух метров от него студентку, которая тоже с легким скептизмом проследила за убегающей в другую часть офиса Элен. — Разве? Утром он был на прикольчике, — в дурманах мыслей прошептала она, вспоминая сегодняшний разговор с ее Боссом, который прибывал уж очень несвойственным, казало бы, для такого, как он, личности расположении духа. Девушка уже не слышала, что ей ответил коллега. Будто из-под толщи воды в ее голове слышались разные громкие, но в тоже время глухие высказывания со стороны разгорячившегося Феликса, на которые темноволосая тихо ничего не отвечала. Она также сидела в своем кресле, потупив взгляд куда-то в бок. Противный холодок пробежал по тонкой спине Цой, оставляя невидимые шрамы на побелевшей от неприятных воспоминаний коже. Его помрачневший, объятым непроглядным густым иссиним мраком взгляд критично-мнимо прорисовался в волнующей молодую кровь голове. Властные и резкие изгибы лица четко очертились и отпечатались в сознание студентки. Его образ, выкованный из абсолютного мрака, обрушил на девушку стадо безудержных токовых импульсов колючего холодка. Он и тут захватил ее голову тугими и крепкими оковами губительного неуместного испуга. Его поступь в ее сознании неминуемо, губительно долго и тяжело, шла по длинным и по длинным коридорам ее сознания, ища хозяйскую спальню в этом огромном особняке ужасов и подавленности. Она даже не поняла, как допустила ему совершить над собой такой роковой эффект. Как пропустила его через себя. Придала ему легкое очертание жалящий фобии. Как она тогда разрешила ему перехватить ее дыхание. Боже, что же она натворила… — Земля вызывает Цой, ало! — говорил Феликс, маяча перед неподвижной синеглазой. Она будто в трансе посмотрела на него странным и немного пустынным взглядом. Что-то смешанное с тихой подавленностью в них покорно отразилось, но по какой-то причине блондин не смог различить. Тому причина была легко читаемая спешка в его словах: — Эй, обед начался как бы, а ты зависла на пяти минут! — Что? Уже? — резко отмерев переспросила она, параллельно пытаясь вспомнить как она оборвала связь с внешним миром и вновь пустила его в свое сознание. — Я даже не… — Да, ты заснула с открытыми глазами, я это заметил, когда начал рассказывать про Дурова и Брук, — перебив свою коллегу, недовольным голосом сказал блондин, одарив девушку осуждающим взором. — Я пошел, чао! — Пока… — глухо отозвалась брюнетка, смотря в след внезапно уходящему напарнику, перед котором так и не успела подобрать нормальное оправдание своей внезапной смене миров. И, черт побери, как он там оказался! Но пришедшее уведомление, которое прошлось оповещающей вибрацией по левому бедру брюнетки, ничейно оторвало ее от сомнительного недорасследования.убийца лучших…:
— Я приехала, выходи— ок, щас
***
— Господи, Цой, я думала, ты уже вовсе не выйдешь! — воскликнула Алексеева, завидев подходящую к ней синеглазую, вышедшую из огромного небоскреба. Малика выглядела как-то вяла, даже чуть больна. Она сложила руки на груди, рассматривая приехавшую к ней Алису, которая в свою очередь дожидалась ее за турникетами с сеющей лучезарной улыбкой на губах, но неожиданно спавшей с них в моменте, когда она увидела бледное лицо синеглазой. Еле передвигая ногами, она тягостно подошла к подруге, пройдя перед этим турникет с охраной. — С тобой все хорошо? Ты не заболела? Ты уж очень бледно выглядишь! — не скрывая искреннего беспокойства, засуетилась Алиса, осматривая словно неживую темноволосую. — Я просто затерялась в коридорах, когда искала выход к лифтам, — глухо прохрипела девушка не своим голосом, смотря на шатенку немного засыпающим взглядом. — И совсем неожиданно меня начало знобить, что ходить как-то стало тяжело, — бесцветно произнесла Цой, еле стоя на ногах от схватившегося озноба. — От поисков в коридорах лифтов не заболевают, — скептично произнесла Алексеева, приложив тыльную сторону ладони к горячему лбу подруги. — Да, Алис, я походу немного приболела, — озябшим голосом прохрипела студентка, взглянув на подругу немного виноватым взглядом. — Блин, Маль, ты оделась как на Северный полюс в сорокоградусную жару. Да еще же под кондиционером спала перед этим. Как тут не заболеть! — Не знаю, — судорожно передернув плечами, ответила она, не имея какого-либо понимания о своем состоянии. Выйти на работу и в первый же день заболеть — бинго, Цой! — Тут есть кофейня неподалеку, рядом. Пойдем туда, как раз-таки и чая теплого выпьешь и переоденешься в туалете. Я тебе, кстати, вещи привезла, — улыбнувшись девушке, торжественно сказала Алексеева. — Давай, пойдем! В аптеку еще зайдем, я ее тут тоже приметила. Как знала! Ей-Богу! — приобняв брюнетку за плечи, заботливо пророчила их ближайшие тридцать минут голубоглазая, желая как-то уменьшить мучения, сразившие ее подругу. — Спасибо, Алис, — прохрипела свистящим голосом Лика, опуская голову на плечо беспокоящейся Алексеевой.***
Переодевшись в более удобную и практичную одежду для своей работы, студентка покинула своего друга, оставив ее добивать новый стакан китайского зеленого чая, который она заказала якобы себе, но в тихую хотела его споить ей. Алексеева настояла на том, что Цой нив коем случае не ушла от нее, не выпив перед этим всяких разных жаропонижающих и обезболивающих, которые были куплены в откуда-то найденной, Бог знает, как, ею аптекой. — Алис, это уже третья! Я не могу! Я умру от передоза, — ныла Лика, завидев как безжалостная Алиса протягивала ей уже другой препарат. — Ты нормальная? Ты дрожишь, у тебя жар! Господь с тобой, Цой, у тебя голоса нет! — оправданно возмущалась прокурор, не скрывая своей чистейшей досады на лице. Синеглазая же в никакую отнекивалась от принуждений шатенки, которая по натуре своей не могла отступить, пока не получит свое. Чуть ли не со слезами Малика сглотнула противную таблетку от температуры. Алиса победно же улыбнулась. Потом встал вопрос об питье. Тут тоже голубоглазая преуспела и заказала на их столик три чайника разного чая, тем самым до смерти испугав Цой, содрогающейся итак в нервных судорогах от каждого слова подруги. — А что у тебя левый глаз дергается, Цой? — в слух осведомилась шатенка, заметив, как беспокойно дергался левый глаз подруги. — С тобой и правый скоро начнется дергаться, Алиса, — лихорадочно прошептала синеглазая, услышав сколько чайников чая заказала ее компаньонка. — Зачем тебе столько чая? — Тебя же лечить надо? Надо. Вот и экспрессом подлечим твое хлипкое здоровье, — легко ответила Алиса, будто говорила об типичной жаре в Дубае, а не об муках, уготованных ее подруге. Лика сочла такой ответ лишь несмешной шуткой, а заказанные чаи всего-навсего обеденным приколом голубоглазой, который тоже вовсе не являлся комичным. Но все оказалось далеко не так. — Алис, ты нормальная? Как я тебе за десять минут выпью каждый чайник по 600 миллилитров? — открыто показывая свое возмущение, недовольно воскликнула Цой, до этого услыхав условия поставленной уж слишком жесткой подругой. — Я говорю, выпьешь — пойдешь дальше работать, — вновь повторила свои ограничения для немного глуховатой брюнетки. — Давай! Ты сможешь! Я в тебя верю! Темноволосая девушка посмотрела на Алексееву со всей безграничной болью, которая только могла отразиться в ее синих глазах. Но молящий и плачущий взор больной студентки никак не смягчил непреклонного ни к чему прокурора, а подействовал вовсе наоборот. — Сейчас четвертый придет, если не справишься в десять минут, — ласково пригрозила улыбавшаяся девушка, мягко и тепло смотря своими чистыми голубыми глазами в грустные глаза аналитика, сидящего напротив квадратного стола. — Алиса! — Малика! Вот и выпив три чайника по шестистам миллилитров, Цой, ели как встав из-за стола, чуть не упав вновь на мягкий стул обшитый благородным зеленным цветом, направилась к выходу из этой треклятой чайханы какой-то, будь она проклята в четвертый раз! Шатенка, оставшаяся пить свой индивидуальный китайский чай с горными травами, который так и не удалось впихнуть его Цой, со смешком на губах смотрела в след удаляющейся студентки, которая уже знатно так опаздывала. Бог знает, как в эту худощавую тушку влилось столько воды! Правда она не раз бегала в туалет, но это всего лишь ненужные мелочи. — Ты опаздываешь! — крикнула в след подруга, не сдерживая вырвавшийся смех. — Иди к черту! — крикнула в ответ по-русски Малика перед тем как слабо хлопнуть дверью за собой. Что-что, а чаи в этой арабской чайхане были действительно лечебными. Синеглазую действительно отпустило; жар спал, а голос вернулся в более-менее в рабочую форму. Перед глазами уже не так сильно плыло. Люди теперь шли нормальной походкой, а не как алкаши с трехнедельного запоя, как до этого, идя в кофейню, казалось Цой в лихорадке. Да и в одежде, в которую она переоделась стало намного удобнее и комфортнее. Алиса привезла ей хлопковую облегающую майку, которая была немного укороченной — часть живота оставалась открытой, обнажая плоский стан и пупок. Поверх майки была надета атласная рубашка того же цвета с короткими рукавами, которая вовсе не сковывала движения девушки. Брюки же были поменяны на удобные и практичные свободные льняные черные штаны на заниженной талии. Они висели на низе талии синеглазой, как-то красиво дополняя картину получившегося образа. Открытая часть тела не выглядела как-то вульгарно и неприлично. Напротив, даже привлекательно. Глаза же защищали черные очки, надвинутые на глаза. Быстро преодолев расстояние между окрещенной брюнеткой чайханой и зданием, где как раз-таки и находился офис ее кампании, она попала внутрь стеклянных стен высокого небоскреба. Не сбивая скорость набранного шага, Цой целенаправленно прошла к тем же турникетам, обогнув весь холл и оставив его позади себя. Пройдя по пропуску, переданный Форбсом ей ранее, она спокойно прошла через железяки и охрану. В левой руке ее был зажат телефон, который периодически вибрировал в ней от входящих оповещений. Немного поднадоевшая вибрация добилась наконец своего. Аналитик в раздражении, не смотря на дорогу, уже по феноменальной памяти продолжала идти, параллельно что-то открывая на своем iPhone'е. Многочисленные входящие сообщения от знакомых, от различных приложений, соцсетей и всякой там ереси всплыли на экране все разом. Лика лишь оторвалась на минуту от печатания ответа в чат с университетской группой, чтобы посмотреть на движение лифтов, дабы попасть на нужный этаж. На удачу своего первого рабочего дня один из лифтов был на ее этаже и еще находился с открытыми дверями. Оставив все свои дела в телефоне, она незамедлительно проскользнула в еще не закрывшуюся дверь. После того, как темноволосая оказалась в кабине, стальные двери начали идти друг к другу, запирая Малику, и не только, в себе. Повернувшись назад она неожиданно натолкнулась на своего Босса и на его внимательно изучающий взгляд. Он облокотился на стеклянную стену лифта своей широкой спиной, скрестив свои жилистые руки на широкой груди. Его рельефное тело облегала черная в тон майке Цой футболка. Часть рук тоже была облеплена мрачной тканью, выгодно подчеркивая всю их мощь и превосходство над маленькой и ничтожной на его фоне девушкой. Он выигрывал в росте где-то на голову, но с учетом своей массивности в пространстве, эта разница ощущалась в многократно, обостряя все шесть животных органов чувств. Его глубокие бездонные глаза проницательно и неотрывно всматривались в спрятанные под черным стеклом от посторонних взглядов синие глаза. Очки и вправду спасают от солнца, но точно не спасли ее от грозного, нависшего над ней генерального директора. Его зоркие и бдительные глаза прошлись достаточно основательным взором по девушке, замечая каждую деталь в изменившимся образе. Путь начался от скрытых от него синих глаз, по припухшим розовым блестящим губам, по тонкой оголенной шее, останавливаясь на выпирающих и доминирующих явных ключицах, будто оценивая их тонкость и остроту. Взгляд пошел ниже — черная тонкая, чуть просвечивающаяся, хлопковая майка, выгодно облегавшая немаленькую грудь. И от упругой грудь, он уверен, еще ниже, по плоскому животу, который, не стыдясь своей обнаженности предстал перед ним в своей чистой наготе, не скрывая от него ни один миллиметр бледной кожи. Штаны же были не так интересны, но все же, Павел подарил и им свой острый и пронзительный взор. Наконец колючий взгляд прошелся вновь по телу, только уже вверх, к скрытым глазам. — Переоделись? — терпким бархатистым голосом спросил Дуров, недвижимо стоя в той же позе, в которой и застала его подчинённая, зайдя в лифт, а он же пристально смотрел. Его густые волосы как-то беспорядочно распределились по его голове, так и норовя упасть на чуть загорелый лоб. — Да, — легкая хрипотца выдавала с поличным болезненность голоса синеглазой. Длинные и тонкие пальцы сняли с глаз очки, обнажая синеву вод в невинной чистоте. — Тут просто очень жарко… — Тут? — наклонив голову на бок, с вниманием заметил Дуров, изучающе смотря в синие глаза собеседницы. Малика же себя мысленно осадила ударом по лбу, виня свою голову в тупости своего сказанного двусмысленного ответа. — Да, — твердо и уверенно ответила девушка своему начальнику, решив сыграть с ним полную дурочку. Простодушный и двоякий взор ее бесстыдно всматривался в глубину обсидиановых глаз, ища не весть что. Позориться так с песней! — В лифте, вроде, работает кондиционер… — глубокий голос с бесформенной задумчивость ласково пощекотал слух студентки, которая стояла в меньше метра от грозного мужчины. Дуров чувствовал, как его новый сотрудник тяжело ощущал его взгляд на себе и неосознанно съеживался под его натиском, не выдерживая всей силы. — Или жар тут настолько силен, что и здешний холод плохо ощущается? — серьезным тоном осведомился брюнет, все еще рассматривая безграничную синеву глаз. Его терпкий и тяжелый одеколон крепкими дурманами защекотал уязвимое в тот момент сознание. Всей своей глубиной он наполнял легкие своей дурью, вгоняя разум в зависимость. Какая-та безграничная власть круто ощущалась в каждом вдохе его запаха, а стойкое послевкусие в желании осаждалось в острых районах тела брюнетки. — Жар тут, однако, очень чувствителен. Отходит прям от стен, — немного озабочена произнесла Малика без грешного намека в ответ своему руководителю, который смотрел на нее с высока. — Чувствуйте? — Очень. Прям от стен отдает, да. — Вот, значит я… — Цой хотела была продолжить, но осознание факта, пришедшего ей в голову в тот момент, остановил ее, заставив посмотреть направо. — Мы не едем? — Мы не едем. — Подтвердил Дуров весьма точное замечания девушки, подмеченной же ею. Она как-то странно посмотрела на него, но решила ничего не сказать. Причину почему они стояли также на первом этаже было несложно выявить. Не нажатая кнопка нужного этажа не горела красным огоньком, от чего они и стояли все это время на этаже холла. Брюнетка в шаг подошла к стене (не к Дурову) с встроенными кнопками и в один миг нажала нужную. Последовал ожидаемый толчок вверх, для директора уж точно, но не для студентки, которая пошатнулась и неосознанно припала к стенке, на которую кареглазый стоял, облокотившись спиной. Его руки также неподвижно покоились на груди, а взгляд бездонных глаз безмолвно оставался на рядом стоящей девушкой. — Вы уже успели поссорится с моей ассистенткой. И как Вы умудрились за такой короткий срок испортить отношение с ней? — оставив все предыдущие слова позади, серьезно спросил Дуров, внимательно вглядываясь в пару синих глаз отражающие его в попытке скрыть подноготные эмоции. — Я не думаю, что и Вам будет приятно, когда в Вашу работу будет лезть человек, вовсе не относящийся к ней, — твердо заявила она, в резкой вспыхнувшей в ней гордостью, приподняв голову, при этом не опуская взора с накаченных рук мужчины. Дуров бесстрастно приподнял брови, мол, и что дальше то? — Мисс Брук посчитала, что она может это себе позволить и сделала. — Это я ее послал к Вам, дабы она изложила мою досаду по поводу Вашей работы, — в бесстрастных нотках послышался ответ мужчине, который стоял в полной невозмутимости и твердости, но тайно внутри пытался угадать и прочувствовать настоящие эмоции этой девушки, которые она ловко и метко скрывала от него, обманывая его. Ему это не понравилось. — Но это не оправдывает тон и гонором, которым она говорила со мной, — немного раздраженно возразила синеглазая на слова своего Босса. — Вас сейчас тоже не оправдывает, — будто отрубив, утонченно парировал Павел, скрыв свой истинный холодный оскал, заигрывавший тогда без разрешения на утончённых губах мужчины, впрочем, уж очень плохо, раз на лице девушки он отразился в ответ, но более злостный, и она, поняв, что тоже что-то не то вырвалось наружу, поспешила быстро скрыть врывшуюся эмоцию, состроив лживое равнодушие. Еще тогда, утром в его кабинете, он с ухмылкой осознал, как Цой испугалась его холодно/горячо. С каким эмоциональным потрясением воспринимает его игру, которая своим ядом медленно, но верно отравляет разум его собеседницы сейчас. Он ощущает вибрацию ее холодных мурашек, которые вновь прибегают по ее жаркой прямой спине под бесстрастным взглядом сверху. Все эти резкие и дискомфортные ощущение Дуров создает специально, прочувствовав, что все не так как кажется. Активно скрываемые чувства и ощущения иногда невольно вырываются наружу. Ей нет смысла ставить романтичную музыку и осыпать бесчисленным количеством цветов. На нее это не подействует, а наоборот оградит и насторожит. Он понимал, что она яро ощущает все его манипуляции. Но также с победой он смотрел в ее бескрайные очи, наслаждаясь ее устрашающим осознанием всего провала вещей. Она никак не могла убежать, скрыться, исчезнуть от его действ. Он это знал. И в своем знании, мужчина все сильнее надавливал на слабые и доступные для него места. Он исследователь, который ставит опыт над исследуемой им вещью. Параллельно с наблюдением, он ставит ей и условия, на которые она раздражается и дает свои токсичные яды, в попытке ускользнуть от него. Но она тут же сталкивалась с его широкой и мускульной грудью, больно ударяясь об нее. Он рассматривает каждый ядовитый пар и записывает свойства и причину в свой дневник наблюдений. Если ему не хватает — он давит еще сильнее, и дурман выходит наружу с еще большой токсичностью и опасностью. Но ему это только в развлечение. — Может и так, — пытаясь удержать внутренний вспыхнувший гнев, процедила синеглазая, — но я в свою очередь не лезу со своим высокомерием, которое не в силах скрыть, и не выливала нарочно кофе на документы обоих коллег, мистер… — тут Лика, как после удара молнии замерла, вмиг позабыв слово, которое она желала сказать ему. Осознанность всей глупости момента пришло чуть с опозданием, когда она, оборвавшись с полу слова, взглянула в его внимательное и отчужденое лицо. Дуров внимательно глядел на побледневшее лицо своей подчинённой, будто не понимая, почему она так резко замолкла. — Мистер? — тут же переспросил он, не опуская взора с резко замолчавшей девушки, но она уже не смотрела на него, опустив взор вниз. Пытаясь аккуратно скрыть внутреннюю часть правой ладонью с фамилией своего Босса, она, молясь всем Богам, что за ней не заметят такого грешка, опасливо быстро прочла написанную фамилию. — Да, мистер Дурн… Дуров, — вовремя спохватилась студентка, чуть не произнеся в роковой момент ошибочную фамилию. Павлу много времени не потребовалась, чтобы вычислить причину таких перемигиваний с правой рукой. Поджав губы в ухмылке, он скрыл свой смеющийся взгляд в бок на стену с мелькавшими этажами от нахмурившийся студентки, которая из-за реакции усомнилась в правильности написанной фамилии. — Дуров, а не Дуров, — поправил мужчина на подлинную правильность ударения немного растрепавшуюся брюнетку, которая произнесла фамилию на французский манер. Она повинующийся кивнула, мол, поняла силу своего промаха, но говорить ничего не стала. — И, кстати, Вы опять опоздали, — незамысловато подметил мужчина, наблюдая как цвет лица девушки перетекал из немного раскрасневшегося в мертвенно бледный оттенок. Дуров подавил в себе ухмылку, которая хотела, как некстати вырваться. Лика взглянула на него немного подавленным взглядом, будто опасаясь смысл сказанных им слов. Но твердость слов и непрерывность в контакте глаз вторили совсем не такой исход, который бы всей своей душой желала брюнетка. — На целых тридцать минут, — низким голос уточнил Дуров, тихо выдохнув. Самообладание, которым он так утонченно управлял предрекало ему несомненную и абсолютную победу над эмоциональной синеглазой, которая плохо удерживала свой вихрь чувств, в отличие от него. Не опытность. Молодежь. — И какого тут причина? — Причина? — будто не расслышав вопроса, резко переспросила она, неосознанно подаваясь вперед, к Дурову. Он это заметил, но проигнорировал, опустив только мимолетный взгляд на открывшуюся ему белоснежную шею. — Из-за жары, которая тут стоит, — немного вызывающе произнесла темноволосая, еще больше задирая свою голову в чувствительной гордости. Если она не поднимала глаза на его лицо, то упиралась бы взглядом в накаченную грудь Босса. Павла не могло это не рассмешить. Такое упорство, такая импульсивность в эмоциях, в чувствах, в словах, которые иногда бывают сказанными сгоряча, дивили его. — Так разденьтесь. — Будто обрубив, изрек Павел, одарив новым оценочным взгляд вид своей подчиненной. Она стояла прямо, неподвижно. Его слова поразили ее. Она странно взглянула на него, будто сумасшедшая, а он лишь в расслабленном виде без закорочек продолжал рассматривать ее. Ее две руки были всунуты в карманы льняных штанов из-за чего они пропускались еще ниже, больше оголяя бледный участок кожи, что не мог не заметить Павел. Из-за такой смены положения верхних конечностей, передние концы рубашки, которые до этого хоть чуть-чуть скрывала под собой плоский живот синеглазой, были откинуты назад, напрочь избавляя нагой уголок от своей защиты. Поглощенные вечной темнотой глаза на совсем короткий миг опустили свой взор на бессовестно оголенную часть тела. Цой вовсе еще не до конца осознала свой новый промах, стыдливый смысл которого постепенно добирался до ее немного заторможенного в тот момент сознания. Она обездвижена своими же действиями, не зная, что и сказать, куда податься, стояла как истукана, потупив взгляд в районе накаченной груди мужчины, которая остро вырисовывалась на складках облегающей футболки. Немного утеряв связь с внешним миром потерявшаяся в своих мыслях, студентка застыла в двух шагах от своего Босса, который, впрочем, и не сильно спешил разрушить образовавшуюся тишину в замкнутом помещении между ними. Он с высока рассматривал ее. Открыто, не стыдясь. Какой-то странный эффект произвела ее немного открытая нагота. Вроде и извращенкой не назовешь, но и монашкой тоже. Что аж смех пробирает. Это все очень специфично подействовало на него. Настроение неожиданно сменило курс, вплывая в другие, неясные воды. Закрытая, но открытая в словах. Дерзкая в словах, но пугливая в взгляде. В свитере и в пиджаке, но теперь с открытой талией и шеей. Ни взять, ни тронуть. — И, последнее, пожалуй. — Мужчина оттолкнулся от согревшейся от его горячности стены, оторвав руки от груди, сокращая расстояние между ними шагами до одного, жалкого шага, чуть шепча оскалился мужчина. — Работу, которую Вы должны были сдать завтра вечером, Вы отчитываетесь мне, сегодня. Лично. — Последние слово ужасно противно прозвенело в голове девушки, чуть уже не падавшей в этот момент в обморок. Оно было произнесено как-то по-особенному. Никак другие. Будто хитро, обманчиво, слащаво. Будто главный смысл сказанных до этих предложений был заключен в одном последнем, в этом. Абсолютная серьезность и неприступность в словах и в взгляде сжигали все шансы на скрытую под этим всем несмешную шутку. Это и как раз-таки и подкосило и так в отрешенной Цой. — Жду в девять, ровно. Без опозданий. — будто надсмехаясь над поникшей в момент аналитиком, с нескрываемой жесткостью и серьёзностью добавил миллиардер напоследок, перед тем, как выйти из пробывшим на нужный этаж лифта, оставляя подавленную девушку. — Время идет! — Не поскользнитесь… — тихо.