Forget-me-not

      Своё обещание Эдмунд не выполнил.       Поначалу совесть и правда грызла его, бесконечно обзывая малодушным трусом, но стоило ему осознать, что и Каспиан не ищет этого разговора, он быстро расслабился и смирился с тем, что этот вопрос так и повис между ними, — правда, заметно этого не было. Они вновь общались, как приятели, будто бы ничего и не случилось, и Эдмунд предпочёл так всё и оставить, отголосками здравого смысла понимая, что вечно так продолжаться всё равно не будет.       Но если есть возможность оттянуть время, то почему бы и нет?       Путешествие тоже складывалось вполне удачно: шторм закончился к ночи, и уже на следующий день на небе светило яркое солнце. С помощью своих хитромудрых моряцких приборов Дриниан определил, что они не слишком сбились с курса, и до острова Кориакина осталась, как и полагается, неделя пути, учитывая почти полный штиль. Такой расклад поднял всем боевой дух, и Эдмунд тоже почувствовал себя намного лучше. Он продолжал проводить почти всё своё время на палубе, общаясь с командой и, конечно, Каспианом. Вместе они часто сидели на носу корабля и, вглядываясь в море, разговаривали о ничего особо не значащих вещах; здесь, наверху, где вокруг них суетились люди и звери, Эдмунд ощущал спокойствие рядом с Каспианом, которого никогда не получилось бы достичь, окажись они вновь наедине. Впрочем, в свою каюту Каспиан его больше не приглашал, да и вообще туда не допускались никакие гости, кроме Корнелиуса, и Эдмунд мог дышать полной грудью и до поры до времени ничего не бояться.       Команда «Покорителя зари» от и до состояла из заправских моряков, буквально живущих этим ремеслом, да и Эдмунд любил море, но всё же все без исключения вздохнули с облегчением, когда на горизонте замаячил нужный остров. Уж очень хотелось вновь ощутить твёрдую землю под ногами и пополнить запасы, и Эдмунд с нетерпением ждал этого, пусть и осознавал, что там, в замке Кориакина, его ждёт не только отдых, но и кое-что невероятно важное.       — Этот волшебник… кто он? — поинтересовался Каспиан где-то за час до прибытия, задумчиво вглядываясь в очертания острова.       — Кориакин — один из древнейших магов Нарнии, — ответил Эдмунд, решив не открывать Каспиану всего, чтобы не вызвать лишних вопросов о том, как звезда может иметь человеческое тело и жить на земле. Достаточно того, что им ещё предстоит встретить Лилиандиль, — Эдмунд, конечно, надеялся, что до этого не дойдёт, но всё же он был реалистом и понимал, что на этом их путешествие вряд ли закончится, как бы ему того ни хотелось. — Слегка специфический человек, врать не буду, но добрый и преданный Аслану и его друзьям, так что он с радостью нас примет.       — И ты думаешь, что он мне поможет? — Вопрос не застал Эдмунда врасплох, но всё же он вздрогнул от того, с какой надеждой это прозвучало. То, что Каспиан верил в собственное исцеление, поднимало настроение, и Эдмунд, еле сдержав порыв ободряюще сжать руку Каспиана, лишь улыбнулся и произнёс:       — Шансы довольно велики, так что я не отрицаю такую возможность.       Насколько Каспиан проникся этими словами, Эдмунд не знал, но когда тот сошёл на землю, на его лице не было обречённости — лишь интерес к странным деревьям, буквально заполонившим остров. Оставив часть команды на берегу и взяв несколько людей в качестве охраны, они двинулись вглубь; Эдмунд не думал, что им грозит опасность — в конце концов, кроме охлотопов, которых отчего-то всё ещё не было видно, на острове Кориакина больше никто не водился, — но на всякий случай был наготове в любой момент схватиться за меч.       — Я что-то не вижу замка, — шёпотом произнёс идущий плечом к плечу с Эдмундом Дриниан, слегка нервно оглядываясь по сторонам. — В магии я не мастак, милорд, вы знаете, но мне казалось, что в прошлый раз ваша сестра расколдовала остров…       — Ваша правда, — кивнул Эдмунд. — Учитывая, какой этот замок высокий, мы должны были уже его увидеть.       — Возможно… — хотел поделиться догадкой Дриниан, но вдруг, не договорив, изменился в лице и воскликнул: — Осторожно! — с этим криком он оттолкнул Эдмунда в сторону, и тот чудом удержался на ногах. Вернув себе равновесие, он уже хотел поинтересоваться, какого чёрта творит Дриниан, как тут раздались голоса:       — Снова понаехали!       — Ни малейшего покоя.       — Вот-вот!       — Проваливайте, откуда пришли!       — Свинью хоть на этот раз не притащили? — После этой реплики Эдмунду стало очевидно, кто им встретился, но даже если бы он не догадался, игнорировать одноногих гномов, заполонивших пространство вокруг, уже не получалось. Именно от одного из них его и пытался защитить Дриниан, но это было не нужно: охлотопы не проявляли агрессии, лишь скакали вокруг, отпуская язвительные комментарии как в адрес незваных гостей, так и про Юстаса, которого даже не было с ними. Как в таком тупом мозгу помещалась такая хорошая память, Эдмунд откровенно не понимал.       — Это кто? — прошептал Каспиан, во все глаза глядя на охлотопов. За время плавания он повидал разных существ и без особых сложностей принял то, что кентавры, гномы, минотавры и говорящие звери здесь так же разумны, как и люди, но охлотопы, видимо, выходили за грань его понимания.       — А ты не признал? — поинтересовался в ответ один из охлотопов, подтверждая, что эти странные создания обладали ещё и прекрасным слухом. Конечно, это запустило целую череду дурацких расспросов:       — Что, забыл нас уже?       — Ну и память!       — Пустоголовый!       — А ну заткнулись! — рявкнул Эдмунд; в общем-то, грубость была излишней, но, по меньшей мере, это помогло утихомирить назойливых охлотопов. — Кто у вас тут главный? — вопросил он, напрочь игнорируя перешёптывания в духе «зачем так кричать».       — Ну, я, — выскочил вперёд один из них и подбоченился. — Чего надо?       — От вас — абсолютно ничего, — невозмутимо хмыкнул Эдмунд. — Мы прибыли к вашему покровителю, — продолжил он, еле удержавшись от использования слова «хозяин». — Он ещё живёт здесь? Где мы можем его найти?       — А как же!       — Куда ж ему деться?       — Тут он, тут!       — Ужасный…       — Я сказал заткнуться, — вновь рыкнул Эдмунд, пресекая очередную партию бессмысленных замечаний. — Я говорю с вашим главным. Так где Кориакин? — поинтересовался он, сверля раздражённым взглядом вождя охлотопов.       — Будешь так кричать на мой народ, я тебе помогать не стану, милорд, так и знай, — заявил тот, но не слишком-то уверенно; вскоре, видимо, убеждённый красноречивым взглядом Эдмунда, он процедил: — Волшебник ваш в своём замке, как и был, да только скрылся от нас.       — Скрылся?       — С первого раза непонятно? — огрызнулся охлотоп. — Наложил на дворец свой заклинание невидимости. Так что найдёте ли вы его вообще…       — Но ты же знаешь, где был его замок до этого? — устало вздохнул Эдмунд. — Отведи нас туда.       — И с чего мне это делать? — фыркнул охлотоп. — Девчонки с вами, как я погляжу, нет, так что ничего ты мне, милорд, не сделаешь.       — Зато есть меч, — Эдмунд пугающе улыбнулся, любовно поглаживая рукоятку висящего на поясе клинка. Конечно, намерения нападать у него не было, но, видимо, маньячное выражение его лица убедило охлотопа.       — Зло своё оставь при себе, — проворчал он, явно скрывая за брюзгливым тоном страх. — Проведу я вас, только ни на что не надейтесь: не примет вас волшебник.       Однако это предупреждение не пригодилось: выйдя на поляну (по пути Эдмунд буквально ощущал, как его буравят взглядами его спутники), они увидели Кориакина, с улыбкой аплодирующего им в знак приветствия.       — А у вас неплохо получается договариваться с моими ворчунами, — заметил он, стоило им приблизиться. — Не желаете заменить меня на посту их хранителя, лорд Эдмунд?       — Такой цели у меня никогда не было, — усмехнулся Эдмунд и протянул руку в знак приветствия. — Рад встрече, Кориакин.       — И я: не думал, что ещё свидимся, — признался тот, пожимая предложенную ладонь. — Что-то подсказывает мне, что вы приехали по делу.       — Да, дело есть, и я надеюсь, что вы нам не откажете, — признал Эдмунд. — Мы — я, его величество и лорд-канцлер Корнелиус — просим у вас помощи.       — Что же, — кивнул Кориакин, — лорд Корнелиус, приятно познакомиться, и, конечно, ваше величество, добро пожаловать вновь. — Корнелиус вежливо поклонился в ответ на приветствие, а Каспиан, сбитый с толку встречей с охлотопами, выглядел настолько потерянно, что Кориакин нахмурился, о чём-то догадавшись. — Что же до помощи… Отказывать вам я не собираюсь, другой вопрос, смогу ли я сделать то, чего вы от меня ждёте. У меня есть кое-какие предположения, что именно вам нужно, но в любом случае предлагаю обсудить всё в спокойной обстановке. Милости прошу в мой замок. Ваша команда тоже может пройти, если есть желание, — Кориакин гостеприимно махнул рукой, и посреди ничего возникли массивные ворота.       — Нет, благодарю, — поёжился Дриниан, не скрывая дискомфорта. — Мы останемся здесь, не сочтите за оскорбление.       — Что же, ваше право, — не стал настаивать Кориакин. — В таком случае я сделаю так, чтобы охлотопы вас не тревожили. Ваше величество, милорды, вас же попрошу за мной.       Эдмунд хорошо помнил замок Кориакина, поэтому не слишком обращал внимание на окружающий его интерьер, а вот Корнелиус на пару с Каспианом с интересом осматривались; апогеем стала карта моря, расположенная в кабинете Кориакина. Корнелиусу удалось подавить порыв осмотреть диковинный артефакт, а вот Каспиан не стал сдерживаться и, растеряв всю королевскую стать, метнулся к карте.       — Я могу приблизиться? — завороженно спросил он.       — И даже дотронуться, — Кориакин радушно улыбнулся, но когда он повернулся к Эдмунду, в его глазах вспыхнула тревога. — Ваша проблема как-то связана с памятью его величества? — уже тише поинтересовался он.       — Вы проницательны, — кивнул Эдмунд.       — Что же, — Кориакин махнул рукой в сторону кресел. — Присаживайтесь и расскажите мне всё в подробностях.       — Особо рассказывать тут и нечего, — начал Эдмунд, опускаясь на предложенное ему место; Кориакин тем временем магией призвал кувшин с чем-то пахнущим мятой и несколько стаканов. — Каспиан упал с лошади во время охоты и повредил голову. С помощью бальзама моей сестры Люси нам удалось вылечить его рану, однако у него остались проблемы с памятью: он считает, что ему шестнадцать лет, потому что не помнит ничего, что случилось дальше.       — Вот как, — цокнул языком Кориакин, разливая напиток по стаканам; Эдмунд, ощущая, как пересохло в горле, отпил немного и улыбнулся: мятный отвар оказался вкусным. — А точно ли это обычная травма? Не было ли в ней ничего магического?       — Исключено, — мотнул головой Корнелиус. — Как только мне стало обо всём известно, я допросил тех, кто был рядом. Его величество упал с лошади и напоролся головой на обычную ветку, только и всего.       — И бальзам её величества при этом не помог, — протянул Кориакин. — Впервые слышу, чтобы артефакт, подаренный Отцом Рождество, не сумел помочь. Случай… интересный, если позволите.       — Так исправить это не в ваших силах? — вдруг раздался голос Каспиана. Эдмунд не ожидал увидеть его здесь, поскольку не слышал его шагов, так что то, что тот обнаружился у него за спиной, было удивительным.       — Я этого не говорил, ваше величество, — вздохнул Кориакин. — Однако ответить однозначно я не могу. У меня есть заклинание для возвращения воспоминаний, но я не уверен, что оно сможет потягаться с чарами древних артефактов, а они, как я понимаю, оказались здесь бессильны. Если желаете, можем попробовать.       — Разумеется, — уверенно произнёс Каспиан, но Эдмунд заметил, как дрожат его руки. — Я этого хочу.       — Тогда я принесу свою книгу заклинаний, — Кориакин удалился, а Каспиан с усталым вздохом опустился в свободное кресло и потёр виски.       — Выпейте отвар, ваше величество, — предложил Корнелиус, пододвигая к Каспиану стакан с напитком. — Поможет успокоиться.       — Увы, лорд Корнелиус, я вряд ли успокоюсь, — печально улыбнулся Каспиан. — Непросто сохранять самообладание, когда решается твоя судьба.       — Кориакин — сильный волшебник, — утешающе заговорил Корнелиус. — Шансы, что всё удастся, довольно высоки. Ну а даже если нет, то у лорда Эдмунда есть запасной план, не так ли? — Эдмунд лишь кивнул, не став вдаваться в подробности: он понимал, что никакие слова сейчас не подействуют, и им следует только надеяться.       Узнать, как Каспиан воспринял эти заверения, не удалось: Кориакин вернулся, неся в руках увесистый том.       — Сейчас я найду нужное заклинание, — пробормотал он, опуская книгу на стол и принимаясь активно её листать; Эдмунд с интересом наблюдал за тем, как одна страница с причудливой вязью букв и яркими иллюстрациями сменяется другой. В какой-то момент ему показалось, что он заметил разорванную бумагу, но справиться о судьбе выдранной страницы он не успел: Кориакин перестал листать, остановившись на развороте с плохо различимым четверостишием. — Так, ваше величество, постарайтесь не двигаться, — велел он, обходя кресло Каспиана и замирая за спинкой. — Сейчас я прочитаю заклинание. — И, каким-то чудом удерживая толстенную книгу одной рукой, Кориакин опустил вторую на спинку кресла и нараспев произнёс:

Бурна, как непокорная река, Дика, как сердце, что на волю рвётся, Стойка, как нерушимые века, Память твоя пускай к тебе вернётся.

      Раньше Эдмунд видел магию только в исполнении Аслана, но заклинаниями тот никогда не пользовался, поэтому что ожидать теперь, было непонятно. Впрочем, что бы Эдмунд себе ни представлял, этого не случилось; точнее, не случилось в принципе ничего. Не было ни таинственных звуков, ни искр, ни вспышек — лишь озадаченные Каспиан и Кориакин.       — Ты что-то вспомнил? — осторожно спросил Эдмунд, щёлкнув пальцами перед лицом отстранённого Каспиана.       — Я… — он замялся, словно копаясь в памяти в попытках выудить хоть что-нибудь, а затем обречённо выдохнул: — Нет, к сожалению, воспоминания ко мне не вернулись.       — Об этом я и говорил, — удручённо заметил Кориакин. — Ручаться за свои заклинания я в вашем случае никак не могу.       — Я так понимаю, на этом ваши полномочия заканчиваются? — спросил Эдмунд, стараясь не смотреть на Каспиана: к своему стыду видеть разочарование на его лице, пусть к самому Эдмунду оно относилось мало, оказалось невыносимо.       — Увы, милорд, — Кориакин захлопнул книгу. — Это было единственное известное мне заклинание, связанное с потерей памяти.       — И что же нам делать? — печально поинтересовался Корнелиус.       — Могу лишь повторить свой давешний совет: думаю, он будет уместен и теперь. Отправляйтесь на остров Раманду, — Кориакин махнул рукой в сторону карты. — Возможно, леди Лилиандиль сможет вам помочь.       — Это мы и собирались сделать, — кивнул Эдмунд, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. — Однако мы были бы признательны, если бы вы позволили нам ненадолго остаться на вашем острове: мы долго плыли, нам необходим отдых перед очередным путешествием, да и пополнить припасы не было бы лишним.       — Конечно, лорд Эдмунд, — слегка суетливо согласился Кориакин. — Поскольку это единственное, чем я могу вам помочь, вы можете всецело на меня рассчитывать. Чувствуйте себя как дома: для вас найдутся и комнаты, и припасы. Правда, покои, которые я могу вам предложить, далеки от королевских…       — Боюсь, это наименьшая наша проблема, — фыркнул Эдмунд и поднялся. — Благодарю вас за доброту, Кориакин, и не корите себя: вы сделали всё, что могли.       Насколько помнил Эдмунд, замок Кориакина был не слишком просторным, что быстро подтвердилось: комнаты им выделили по соседству друг с другом, и они оказались крохотными, пусть и довольно уютными. Убедившись, что Дриниан и его команда и вправду согласны спать под открытым небом, Эдмунд собирался впервые за последние дни отдохнуть и полноценно расслабиться, однако у него это не получилось: мысли разрывали его сознание на мелкие куски, стоило ему вспомнить, что случилось получасом ранее, и сопротивляться этому было невозможно. Наконец, плюнув на всё, Эдмунд сорвался.       — Можно? — осторожно спросил он, приоткрывая дверь в соседнюю комнату.       — Конечно, входи, — отозвался Каспиан, и Эдмунд зашёл, с облегчением отметив, что в комнате они одни. Это помещение мало отличалось от того, где предстояло ночевать Эдмунду — такое же компактное и почти не обставленное, — но печаль на лице Каспиана отпечаталась явно не поэтому. — Присаживайся, — попросил он, и Эдмунд несколько затравленно осмотрелся. Помимо кровати, садиться было некуда — из мебели присутствовал ещё небольшой прикроватный столик, но за его сохранность после таких манипуляций Эдмунд не ручался, — и поэтому за неимением других вариантов он осторожно опустился на край жёсткого матраса.       — Ты сильно расстроился? — невпопад поинтересовался он, ощущая, как сжимается сердце.       — Меня это удивляет, — признался Каспиан. — Знаешь, я… Можно же говорить начистоту? — Эдмунд удивлённо кивнул, и он продолжил: — Прости, но я с самого начала не верил, что твой план с путешествием сработает, и чем дальше мы плыли, тем сильнее я в этом убеждался. На самом деле я почти смирился, что мне уже ничего не поможет, и старался просто жить, наслаждаясь тем, о чём я когда-то так отчаянно мечтал…       — Ты так просто об этом говоришь, — негромко пробормотал Эдмунд.       — Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я не ребёнок, — пожал плечами Каспиан. — Да, знаю, ты в курсе, как я жил до встречи с вами, и то, что тебе говорили, правда, но всё же… Я не был блаженным тюфяком, каким меня представляли многие в замке дядюшки: у меня имелись интересы, планы и амбиции, которые столько лет подавляли другие люди. Но теперь Мираза нет, и я могу дышать полной грудью… Мы не об этом, впрочем, — закончил он свою внезапную исповедь. — Короче говоря, я ни на что особенно не рассчитывал при всём своём уважении к тебе и лорду Корнелиусу, однако тот случай в моей каюте изменил всё. — Эдмунд вздрогнул, надеясь, что Каспиан этого не заметил; судя по всему, так оно и было, потому что он спокойно продолжил: — Я так долго приучал себя к мысли, что мне придётся жить, не зная, кто я и что было со мной последние годы, но один-единственный день всё изменил. Когда меня посетило то дежавю, во мне поселилась надежда, что исцеление возможно, и с такими мыслями я и шёл к этому Кориакину — потому что во мне жила эта вера. Но теперь я понимаю, что это было бессмысленно. Оттого мне так больно.       — Прости меня, — выпалил Эдмунд, прежде чем адекватный ответ пришёл ему в голову.       — За что? — искренне удивился Каспиан.       — Отправиться сюда было моей идеей, — Эдмунд сложил руки на коленях, но вскоре не сдержался и нервно сцепил их вместе. — Этим я пытался дать себе надежду, но в то же время не подумал о том, что это принесёт тебе боль. Поэтому…       — Тебе не в чем себя винить, — покачал головой Каспиан. — И, Эдмунд, передо мной ты тоже не виноват. Ты хотел как лучше и, как я понимаю, хочешь до сих пор. Мы ведь поплывём дальше?       — Да, — не стал отрицать Эдмунд, — навестим ещё одну… волшебницу. — О том, что в случае чего он был готов вести «Покоритель зари» до самого края мира, он пока промолчал. — Но, впрочем, заставлять тебя я не могу. Если ты считаешь, что в этом нет смысла, мы вернёмся в Нарнию и попробуем жить с тем, что есть.       — Нет, — вдруг произнёс Каспиан. — Пусть надежды у меня немного, я не прощу себе, если не сделаю всё возможное. Мы поплывём дальше, куда скажешь.       — Хорошо, — кивнул Эдмунд, не зная, как реагировать на такой ответ. С одной стороны, его радовало, что Каспиан вопреки всему не сдался, а с другой, был ли в этом какой-то смысл, если его надежда всё равно почти угасла? — Тогда, раз мы всё решили, отдыхай, а я пойду к себе. — Чего Эдмунд точно не ожидал, так это того, что его попытка подняться с кровати будет пресечена: Каспиан резко схватил его за руку, и хотя боли от этого Эдмунд не ощутил, запястье словно обожгло огнём.       — Прости, — заметив, как изменилось выражение лица Эдмунда, виновато сказал Каспиан и убрал руку. — Я просто… В общем, мне не хочется оставаться одному, потому что мне кажется, что если ты уйдёшь, я совсем погрязну в своих дурацких мыслях, так что подумал: может, ты останешься?       — Остаться? — тупо переспросил Эдмунд: не то чтобы он не услышал с первого раза, но просьба вкупе с порывистым жестом Каспиана выглядела слишком… смущающе, что ли?       — Только если ты не против, — поспешил заверить Каспиан. — Если что, я могу позвать лорда Корнелиуса…       — Нет, — перебил Эдмунд. Умом он понимал, что после того, что случилось в каюте, оставаться с Каспианом наедине довольно чревато, но всё же он не мог проигнорировать эту отчаянную просьбу. — Я останусь, не проблема.       — Спасибо, — Каспиан радостно улыбнулся, и на душе у Эдмунда тут же потеплело.       Всё же он не ошибся, когда дал согласие: ради этого блеска карих глаз стоило рискнуть.

***

      Утро встретило Эдмунда лучами солнца, пробивающимися сквозь незанавешенное окно, полной тишиной и осознанием, что на кровати он не один.       Поначалу он не понял, что происходит и где он, но затем, приподнявшись на локте, чуть ли не подскочил на месте, когда увидел лежащего рядом Каспиана. Эта кровать была поменьше, чем в королевских покоях Кэр-Параваля, но всё же достаточно просторная, чтобы два человека могли спокойно на ней разместиться, никак друг другу не мешая; тем не менее Эдмунд всё равно испытывал неловкость, и не в последнюю очередь из-за того, что всё никак не мог вспомнить, как он вообще здесь оказался. Разговор с Кориакином, неудачное заклинание и просьба Каспиана остаться крутились в мыслях вполне отчётливо, а вот дальнейшее он помнил довольно смутно, что, признаться, смущало. Кажется, они много разговаривали, играли в шахматы и ужинали здесь же, в этой комнате, и, видимо, попытки отрешиться от неудавшегося заклинания привели к тому, что они так и заснули здесь. Эдмунд был полностью уверен, что ничего предосудительного — знал бы он месяц назад, что будет называть это так, — между ними не случилось, но всё же предпочёл осторожно подняться и покинуть комнату вопреки навязчивому желанию понаблюдать за спящим Каспианом. Для Эдмунда в ночёвке на одной кровати давно не было ничего такого, но вот Каспиан мог смутиться или, что, наверное, даже хуже, снова испытать дежавю и задаваться потом вопросами, так что лучше было оставить его и понадеяться, что и он плохо помнит, чем закончился вчерашний вечер.       Оказавшись за дверью, Эдмунд поспешил к выходу из замка: он нуждался в свежем воздухе, чтобы проветрить голову, и утренняя прогулка могла этому поспособствовать. Во дворе возле, как оказалось, до сих пор невидимого замка он обнаружил спящего Дриниана и ещё нескольких моряков, а также Корнелиуса, который, в отличие от остальных здесь, вполне себе бодрствовал. Эдмунд вежливо кивнул ему и собирался отправиться дальше, но тот внезапно спешным шагом приблизился.       — Лорд Эдмунд, доброго утра, — поздоровался Корнелиус. — Прошу прощения, если у вас были свои планы, но нам нужно поговорить.       — И вам, — слегка улыбнулся Эдмунд. — Конечно, я в вашем распоряжении. Что такое?       — Вообще-то я хотел обсудить это раньше, — признался Корнелиус, пока они неторопливо прогуливались куда-то в сторону побережья, — да не застал вас в покоях.       — Вы к чему-то клоните? — вскинул бровь Эдмунд. — По вам видно, что вы прекрасно осведомлены, где я был всё время.       — Вы же знаете, я последний, кто стал бы судить вас за это, — вскинул руки Корнелиус. — Но я не о том… Точнее, и об этом тоже, но давайте по очереди. Как поживает его величество?       — Его разочаровал провал Кориакина, скрывать не буду, — признался Эдмунд, — однако я поговорил с ним, и он не против продолжать наше путешествие.       — Вот как? — хмыкнул Корнелиус. — Вы думаете, в этом есть смысл?       — А вы думаете, что нет? — изумился Эдмунд. — Я рассказывал вам о Лилиандиль, помните? Конечно, я не берусь ничего гарантировать, но есть все шансы…       — Я не спорю с тем, что дочь Звезды может быть вполне искусной в колдовстве, — перебил Корнелиус, — однако я буду с вами откровенным: мне кажется, лечение его величества не в волшбе и чарах.       — И в чём же тогда? — вскинул бровь Эдмунд, упорно не понимая, к чему ведёт Корнелиус.       — В вас, — просто заметил тот, и Эдмунд ошарашенно округлил глаза. — Лорд Эдмунд, вы знаете, для меня никогда не было секретом, какого рода отношения связывают вас и его величество, и я не препятствовал им, потому что видел, насколько крепка ваша связь. Я не силён в чувствах, но этого и не нужно, чтобы понять: такая любовь, преодолевшая даже волю Аслана, стоит всего мира. И это совершенно точно не то, что может разрушить какой-то недуг, даже такой серьёзный, как этот.       — Право, лорд Корнелиус, — пробормотал Эдмунд; слышать такие речи от человека, никогда ранее не говорившего на подобные темы, было странно и вместе с тем неловко. — Я всё ещё не понимаю, что вы хотите этим сказать.       — Секрета здесь нет, — пожал плечами Корнелиус. — Я веду к тому, что именно в вас заключается спасение его величества. Раз вас связывают такие прочные узы, почему бы им не вернуть его величеству память?       — Эти узы в прошлом, — выплюнул Эдмунд, неосознанно вкладывая в эти слова все свои боль и горечь. — Думаю, вы догадываетесь, что ночь, которую я провёл в покоях Каспиана, — случайность и не более, и виной тому наша общая усталость и только.       — Да, я догадываюсь об этом, но позвольте повториться: такая любовь не умирает за день, — гнул своё Корнелиус. — Посмотрите сами: даже теперь его величество тянется к вам, хотя недавно и лица вашего не помнил. Он ведь доверяет вам даже больше, чем мне, а вас он совершенно не знает. Если вы будете рядом с ним и поможете ему достать из глубин подсознания его чувства, нам не понадобится никакая магия.       — Любовь, спасающая от всех бед, — это сказка, лорд Корнелиус, — мрачно сообщил Эдмунд.       — А Нарния — не сказочная страна? — поинтересовался Корнелиус. — Помнится, когда-то вы сами назвали её именно так.       — Если так, то эта сказка какая-то чересчур мрачная, — пробормотал Эдмунд.       — В любом случае, — Корнелиус скрестил руки на груди, — я посчитал нужным высказать вам своё мнение. Так или иначе, я отправлюсь следом за вами и его величеством, куда прикажете, но главного это не изменит. Вы ещё поймёте, что я прав.       — Время покажет, — неоднозначно произнёс Эдмунд; ему следовало обдумать услышанное, так что к обсуждению он пока совершенно не был готов.       — Так и есть, — согласился Корнелиус. — С вашего позволения, лорд Эдмунд. — Эдмунд кивнул, и Корнелиус отправился к невидимым воротам, оставляя его одного.       Сам Эдмунд возвращаться в замок не спешил: присев на большой камень, он подпёр голову руками и задумался. Он знал, что Корнелиус не стал бы говорить всего этого, не будь он в этом уверен, и хотя обычно Эдмунд ему доверял, сейчас у него это получалось плохо. Любовь, спасающая от всех бед и недугов, и правда звучала слишком сказочно даже для Нарнии, и оттого принять услышанное Эдмунд не мог. Да, Корнелиус был прав в том, что Каспиан действительно начал доверять ему, хотя почти не знал, но Эдмунд не был уверен в том, было ли причиной этому какое-то притяжение, или Каспиан просто не мог не открыться тому, кем, видимо, восхищался. Более того, любовь не являлась заклинанием или пилюлей, и как излечить Каспиана с её помощью, Эдмунд не знал. Он сомневался, что, расскажи он всё как есть, воспоминания вернутся по щелчку пальцев; скорее вопросов станет ещё больше, и отвечать на них он не вынесет. Так стоило ли вообще что-то менять?..       Неожиданно невидимые ворота распахнулись, и из них показались Каспиан и Кориакин; о чём они беседовали, Эдмунд не слышал, да его это сейчас и не волновало. Глядя на Каспиана, он приходил к одному и тому же твёрдому выводу: прав Корнелиус или нет, покажет время, а пока всё, что он может, — это быть рядом вне зависимости от того, вернёт ли это воспоминания и смогут ли они так или иначе найти друг друга. И если его любовь и правда сможет помочь…       Что же, тогда у нарнийцев появится ещё одна возможность считать его святым, а сам он станет самым счастливым человеком во всех мирах.       Усмехнувшись собственным мыслям, Эдмунд направился к замку: чувства чувствами, а завтрак не ждал.