Forget-me-not

      Открыв глаза на следующее утро, Эдмунд ощутил невероятную бодрость: судя по тому, что лёг он довольно поздно, а солнце ещё не вышло в зенит, проспал он недолго, но вопреки этому чувствовал он себя прекрасно. Потянувшись, он сел и тут же услышал голос:       — Доброе утро. — Обернувшись, Эдмунд увидел Каспиана, сидящего под деревом. Судя по тому, что его спальника рядом не наблюдалось, проснулся он уже довольно давно.       — Ты хотя бы выспался? — зевнув, поинтересовался Эдмунд.       — Да. Спасибо, что остался, — Каспиан смущённо улыбнулся, но его голос совсем не дрожал — видимо, за прошедшее время он здорово набрался решимости и уверенности в себе. — Я, правда, не знал, как бы на это отреагировали другие, поэтому убрал спальник, чтобы замести следы. Команда ещё спит, я решил дать им отдохнуть.       — Хорошо, — кивнул Эдмунд, умолчав о том факте, что, учитывая, что большинство членов команды присутствовали и при прошлом их плавании, совместный сон мало кого бы шокировал. — Это умное решение.       — На самом деле, я принял ещё одно, — Каспиан сцепил руки в замок. — Это касается нашего разговора об Аслане и дальнейшем маршруте нашего путешествия.       — И что же ты решил? — напрягся Эдмунд.       — Что я всё же не смогу отступить, особенно если учесть, как ты за меня тревожишься и настаиваешь на том, чтобы мы продолжили. — Однако не успел Эдмунд с облегчением выдохнуть, Каспиан заявил: — Однако у меня есть условие.       — Удиви меня, — Эдмунд скрестил руки на груди.       — Мы отправимся туда сегодня же, — произнёс Каспиан. — Позволим команде выспаться, позавтракаем и двинемся в путь. Кажется, Дриниан упоминал, что тут недалеко от этого самого Края Света, так что, полагаю, плыть придётся недолго.       — Да, около дня, — подтвердил Эдмунд, — но всё же… Ты точно уверен, что ни тебе, ни команде не нужен отдых?       — Мы и так постоянно теряем время, — непоколебимо сказал Каспиан. — Исходя из того, что я знаю об Аслане, излечить меня или дать понять, что он не станет помогать, для него дело одной минуты, так что не думаю, что мы задержимся там надолго. Дальше торопиться уж точно некуда, поэтому на обратном пути сможем отдыхать, где угодно и сколько угодно.       — Хорошо, — не стал спорить Эдмунд. — Если ты так желаешь, то ничего против я не имею.       — Спасибо, — Каспиан вновь улыбнулся, но получилось как-то невесело. — Проверим, как там команда?       Когда они вышли на поляну, оказалось, что большинство членов экипажа, включая Дриниана и Корнелиуса, бодрствуют, и Каспиан немедля огласил им своё намерение. Кто-то тихо зароптал, видимо, недовольный сорвавшимся отдыхом на уютном острове Раманду, но выступить против решения короля в открытую не осмелился, и решение было принято. Лилиандиль тоже не заставила себя ждать: она вышла к ним, как только они убрали все спальные мешки в трюм.       — Доброе утро, — дружелюбно поздоровалась она. — Надеюсь, всем хорошо спалось?       — Благодарю за гостеприимство, Лилиандиль, — Каспиан вежливо кивнул, и Эдмунд с лёгким удовлетворением отметил, что говорил он скорее дружелюбно, чем восхищённо, да и во взгляде не осталось вчерашнего благоговения. — Если ты не возражаешь, мы хотели бы позавтракать, а затем мы сразу же отправимся в путь.       — Конечно, стол уже накрыт, — улыбнулась Лилиандиль. — Желаю приятного аппетита и доброго пути.       — Спасибо, — Каспиан направился к столу, и Эдмунд хотел последовать за ним, но тут Лилиандиль осторожно схватила его за запястье с негромким «нужно поговорить». Пообещав удивлённому Каспиану присоединиться к нему позже, он позволил команде удалиться, а затем, когда поляна опустела, вопросительно уставился на Лилиандиль.       — Прости, что задерживаю, но не могла не спросить, — виновато произнесла она. — Ты уже придумал, что будешь делать, если Аслан не явится?       — А разве здесь можно что-то придумать? — вздохнул Эдмунд. — Вчера я много чего тебе сказал; не думай, что я отказываюсь от своих слов, но я понимаю, что на деле всё это невозможно. Одно я знаю точно… — он замолк; Лилиандиль не мешала ему собираться с мыслями, и в итоге он заговорил снова: — Ночью я говорил с Каспианом, и он напомнил мне кое-что: пусть он и потерял память, его судьба всё ещё остаётся в его руках, и ему решать, как ею распорядиться. Он теряет веру, Лилиандиль, и я ничего не могу с этим сделать: он согласился отправиться к Аслану попытать счастья, но после этого, если мы потерпим неудачу, подозреваю, что он захочет остановиться, вернуться в Нарнию и попробовать жить так, как есть.       — И ты это примешь? — тихо спросила Лилиандиль.       — Не имею права не принять, — покачал головой Эдмунд. — Когда дело касается жизни Каспиана, его желания, несомненно, превыше моих. Но я определённо останусь рядом с ним, что бы он ни предпринял, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы ему помочь.       — Мудрое решение, — одобрительно кивнула Лилиандиль. — Знаешь, чем дольше я с тобой говорю, тем сильнее понимаю, насколько сильна твоя любовь. Это восхищает меня, Эдмунд.       — Моя любовь вечна, — Эдмунд горько улыбнулся. — Иначе мы бы с тобой сейчас не говорили. Что бы ни творилось в сознании Каспиана…       — Я не так выразилась, — вдруг перебила Лилиандиль. — Я говорила не о твоей любви, а о вашей. — Многозначительно выделенное последнее слово заставило Эдмунда удивлённо вскинуть бровь и поинтересоваться:       — Ты что, тоже веришь в то, что в нашей любви есть какая-то сила, и она до сих пор жива?       — Тоже?       — Корнелиус когда-то говорил мне похожее, но я не придал этому особого значения.       — Зря, — заявила Лилиандиль. — Ваша любовь невероятно сильна, Эдмунд, — гораздо сильнее любой магии, если хочешь знать моё мнение. Подобное не может закончиться из-за несчастного случая. Нужно только найти друг друга…       — И в этом лекарство для Каспиана?       — Для вас обоих, — улыбнулась Лилиандиль. — Ничего не кончено, и для Каспиана в особенности. Может, ты в это и не веришь, но вспомни об этом, когда придёт время.       — Разве ты прорицательница? — хмыкнул Эдмунд.       — Не буду врать: будущего я не вижу. Но мне достаточно того, что есть в настоящем, — Лилиандиль вновь сжала руку Эдмунда. — Прислушайся к моим словам, о большем просить не могу и не стану.       — Хорошо, — согласился Эдмунд, решив если и не последовать совету, то хотя бы с ним не спорить.       На завтрак он ничуть не опоздал: разморенные члены команды ели медленно и много, и у Эдмунда оставалось полно времени, чтобы намазать маслом и вареньем несколько мягких булочек и закусить фруктами, чем он и занялся, усевшись на свободное место между Каспианом и Корнелиусом. Место по левую руку от Каспиана занимал Дриниан, и, прислушавшись к их разговору, Эдмунд понял, что они обсуждают последний рывок в их маршруте. Благодаря этому его собственное возвращение никто не заметил, и он избежал расспросов о том, чего же хотела от него Лилиандиль, а по окончании завтрака об этом никто и не вспомнил. Уже через полтора часа они поднялись на борт «Покорителя зари» и отчалили, беря курс на Край Света.       На этот раз об исходе визита Эдмунд старался не думать: предугадывать волю Аслана всегда было бессмысленно, да и травить себя лишними мыслями не хотелось, поэтому он просто разместился на своём излюбленном месте на носу корабля и, болтая ногами, смотрел на морскую гладь, время от времени жуя яблоки. Каспиан предпочитал проводить время на капитанском мостике с Дринианом; Эдмунд не обижался, понимая, что если между ними и состоится какой-то разговор, то будет он трудным, так что принимал тот факт, что в этот раз им лучше быть порознь. Корнелиус тоже не тревожил его, отдыхая в своей каюте, и Эдмунд, наконец, обрёл пусть мнимое, но спокойствие, смиренно ожидая исхода.       За праздным разглядыванием с перерывами на блуждание по палубе с целью размять ноги и непродолжительный сон день пролетел незаметно, и вскоре к Эдмунду подошёл Дриниан.       — Милорд, у нас проблемы, — сходу сообщил он.       — И что пошло не так? — Эдмунд вскинул бровь.       — Посмотрите, — Дриниан присел рядом с ним; у него на коленях тут же оказалась карта, и он тут же принялся оживлённо водить по ней пальцем. — Видите? Мы сейчас находимся здесь, — он указал на какую-то точку. — В прошлый раз, отправляясь на Край Света, мы были именно тут, когда Рипичип заметил, что мы уже почти приплыли, а сейчас я не вижу ничего: ни острова, ни цветов… Вы же помните цветы? Так вы и поняли, что добрались до страны Аслана.       — Капитан, боюсь, что с цветами встречают исключительно желанных гостей, а это не про нас, — усмехнулся Эдмунд. — Что же до острова — я тоже его не вижу, но вы помните, что было в прошлый раз с водой?       — Вода… Таш, — выругался Дриниан, а затем взмахом руки подозвал молодого моряка, который, услышав приказ, тут же метнулся обратно. Вернулся он через минут пять:       — Капитан Дриниан, вода солёная, — отчитался моряк.       — Можешь идти, спасибо, — отослал парня Дриниан, после чего посмотрел на Эдмунда. — Милорд, право, я начинаю бояться, что сбился с курса. Что же нам делать?       — Не будьте таким неуверенным в себе, — Эдмунд ободряюще похлопал Дриниана по плечу, хотя у него самого на душе уже начинали скрести кошки: неужели Аслан настолько не хочет их видеть, что решил скрыть от них остров? — Полагаю, дело не в вас. Всё, что нам остаётся, — плыть дальше и надеяться. Другого выхода я не вижу.       — Будет исполнено, — кивнул Дриниан. — Тогда с вашего позволения я вернусь за штурвал.       — Погодите, — Эдмунд тоже встал на ноги. — Я пойду с вами.       Когда Эдмунд поднялся на капитанский мостик, Каспиана там не было, и потому он лишь облокотился о перила и принялся наблюдать. Ветер едва дул, так что грести приходилось вручную: моряки сменяли друг друга, и Эдмунд лишь надеялся, что Каспиан к ним не примкнул. Однако так или иначе их усилия были не напрасны: через полчаса сквозь подзорную трубу стало возможным разглядеть остров с покрытым белым песком берегом. Дриниан тем временем отдал негромкий приказ одному из своих помощников; Эдмунд сперва не обратил на это внимание, но всё же вопросительно обернулся, когда корабль вдруг замер.       — Милорд, я прошу простить меня за эту вольность, — Дриниан слегка стушевался, — однако позвольте быть откровенным.       — Интригует, — хмыкнул Эдмунд. — Что такое?       — Помните, в прошлый раз вы плыли к этому острове на лодке? Вы, его величество, королева Люси, ваш кузен и храбрый сэр Рипичип? — Эдмунд кивнул, не понимая, к чему клонит Дриниан. — Так вот, я думаю, что на этот раз вам стоит поступить так же и отправиться на Край Света лишь с его величеством. Не думайте, что я трус или хочу прогнать вас с корабля, вовсе нет, но всё-таки… После увиденных мной чудес сложно не верить в Аслана, и я верю, но не думаю, что готов предстать перед ним и в принципе имею право приблизиться к его владениям. Вы же определённо достойны этой встречи, раз Аслан короновал вас обоих и вверил Нарнию в ваши руки. Вам и плыть.       — А вы оптимист, Дриниан, — не сдержавшись, ухмыльнулся Эдмунд, — раз полагаете, что Аслан почтит нас возможностью с ним встретиться. Но ваша мысль мне нравится. Готовьте лодку и найдите мне Каспиана.       Эдмунд ожидал, что у Каспиана появятся вопросы, но на известие о необычном способе передвижения он отреагировал лишь коротким кивком и без лишних разговоров залез в лодку. В его глазах плескалась мрачная решимость, словно он был готов отправиться на Край Света хоть вплавь, лишь бы со всем покончить; Эдмунд не мог понять, нравится ему такой настрой или нет, потому не стал ничего комментировать и взялся за вёсла. Плыли они медленно; некоторое время Каспиан молча смотрел в пол, а затем вдруг предложил:       — Может, я помогу?       — А ты умеешь грести? — поинтересовался Эдмунд.       — Вроде бы ничего сложного тут нет, — Каспиан пересел на скамейку рядом, и Эдмунд с некоторым облегчением вручил ему одно весло. Грести одному было непросто, и внезапная помощь пришлась к месту; поначалу Каспиану с лёгкостью удалось поймать ритм, но спустя минуту он неожиданно вздрогнул и едва не выпустил весло в море — благо Эдмунд успел подхватить его.       — Ты в порядке? — он взволнованно взглянул на Каспиана; услышав голос, тот будто вышел из транса и потёр виски. — Что такое?       — Это снова случилось, — пробормотал Каспиан, а заметив, что Эдмунд ничего не понял, пояснил: — Дежавю — как-то, что было на корабле в шторм, помнишь?       — Вот как, — обескураженно протянул Эдмунд. За прошедшие дни он несколько раз вспоминал о том, что случилось тогда в королевской каюте, и пришёл к выводу, что странное ощущение активировалось, когда Каспиан вновь оказался в ситуации, закончившейся для него когда-то сильным эмоциональным всплеском. Такое объяснение казалось логичным, и хотя, по мнению Эдмунда, за время их плавания дежавю должно было возникнуть ещё несколько раз, других вариантов он не видел — и уж тем более не ждал, что оно проснётся именно теперь. Да, много лет назад они с Каспианом уже гребли вместе, но тогда не случилось ничего предосудительного, и даже горечь будущей разлуки, которая и могла стать катализатором на этот раз, была приглушена восторгом из-за близости самого прекрасного места во всех мирах. В чём же дело?       — Уже второй раз оно случается, когда ты рядом, — заметил Каспиан, наверняка ожидая от Эдмунда каких-нибудь комментариев, но тому нечего было сказать, и он отвернулся, продолжив сосредоточенно грести.       Как только они причалили, Эдмунд сразу понял, что всё пошло не так: в прошлый раз они прошли совсем немного, прежде чем приблизились к высоким волнам, служащим барьером между страной Аслана и Нарнией, а теперь их не было видно даже на горизонте — лишь бескрайние пески. Эдмунд не знал, был ли смысл вообще идти дальше и пытаться искать Аслана в этой пустыне, и его мыслям эхом вторил Каспиан у него за спиной:       — Я так понимаю, нас тут никто не ждёт? — Обернувшись, Эдмунд тут же пожалел об этом: таким потерянным он не видел Каспиана с того самого дня, когда рассказал ему всю правду о его пропавших воспоминаниях. Не найдя в себе силы на полноценный ответ, он закрыл глаза и мысленно взмолился Аслану — как мог, всеми словами, что были ему известны, надеясь, что Великий Лев смилуется и явится к ним или хотя бы даст понять, что им стоит сделать. Однако никакого внезапного озарения не случилось, и Эдмунд вновь распахнул глаза.       — Я что-нибудь придумаю, — не очень уверенно произнёс он; как и ожидалось, это не помогло.       — Эдмунд, мы же говорили об этом, — настойчиво ответил Каспиан. — Аслан не придёт. Нет смысла тут оставаться.       — Каспиан…       — Эдмунд, прошу, послушай меня хотя бы теперь, — отрезал Каспиан, пресекая дальнейший разговор, и Эдмунду не осталось ничего иного, кроме как пойти обратно к лодке, чувствуя себя при этом прескверно.       До корабля они добрались в гробовой тишине; Каспиана вытащили на палубу первым, а когда там оказался и Эдмунд, тот уже куда-то ушёл. Стоило ему отряхнуться, к нему приблизился Дриниан.       — Я так понимаю, ничего не вышло? — печально спросил он.       — Как видите, — Эдмунд покачал головой. — Капитан, его величество дал тебе какие-то распоряжения?       — Нет, он сразу ушёл к себе. Что прикажете делать?       — Тогда отвезите нас на остров, который раньше был островом Тьмы. — Эдмунд понимал, что поступает нечестно по отношению к Каспиану — согласно их договору, следовало отдать приказ о возвращении в Нарнию, — но, как бы там ни было, так просто отступать он намерен не был. Дриниан кивнул и метнулся выполнять поручение, а Эдмунд вернулся на нос корабля, позволяя своим мыслям развеяться, а Каспиану — остыть.       Показавшийся вскоре на горизонте остров являлся самым настоящим чудом природы: ничто в нём не напоминало о зле, которое некогда тут жило. Теперь он был самым обычным, покрытым зелёными деревьями и населённым чудесными птицами, а значит, здесь вполне можно было устроить очередной привал. Эдмунд первым сошёл на берег; он понимал, что не избежит тяжёлых разговоров и объяснений, но пока что у него не было никаких сил что-то доказывать. Именно поэтому он тут же направился в гущу выросшей тут рощи, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями в окружении пусть и не говорящих, но живых и умиротворяющих зелёных деревьев, — но разве всё могло быть просто?       — Эдмунд! — решительный оклик раздался вместе со звуком быстрых шагов, и вскоре Каспиан нагнал его, выглядя довольно сердито. — Что это такое?       — Остров, на котором мы когда-то сражались с Тьмой, — невозмутимо ответил Эдмунд, но Каспиана это явно не устроило.       — Я, кажется, дал понять, что Край Света был последней каплей, — он упёр руки в бока. — А теперь ты снова притащил нас куда-то. Не думай, что я виню тебя за твои попытки мне помочь, но я больше не хочу. Прошу тебя…       — Кас, остынь, — перебил Эдмунд, осознав вдруг, что впервые с дня трагедии назвал Каспиана так, как делал это раньше, а не полным именем. — Это всего лишь привал и не более того. Я решил, что природа пойдёт нам на пользу.       — Что-то мне в это не верится, — скептически заметил Каспиан. — Почему тогда не остров Лилиандиль? Просто признайся, что у тебя есть ещё какой-то план.       — Плана нет, но есть надежда, — решил не лукавить Эдмунд. — Прости, если моя задумка тебя расстроила. Если ты не хочешь тут оставаться, просто отдай приказ, и мы отчалим по первому твоему слову.       — Всё в порядке, — Каспиан слабо улыбнулся. — Возможно, это и к лучшему: полагаю, в другом месте мы не смогли бы поговорить о том, что уже давно не даёт мне покоя, а тут нас никто не потревожит.       — С удовольствием, — Эдмунд был заинтригован, но беседа — это всяко лучше, чем выяснение отношений и обиды. — Давай прогуляемся, заодно и обсудим то, что тебя беспокоит.       — Хорошо, — Каспиан зашагал вперёд, и Эдмунд последовал за ним, не нарушая молчание первым. Спустя пару минут, когда весь шум остался позади, он всё же заговорил: — Ты так и не ответил мне на один вопрос, и я всё ещё хочу знать правду.       — И на какой же? — подозрительно поинтересовался Эдмунд, мысленно перебирая всё, о чём они когда-либо беседовали с Каспианом. Конечно, всего он помнить не мог, но, кажется, всё это время он был предельно откровенен — настолько, насколько это было возможно. Что же тогда вызвало тревогу?       — Насчёт твоего пребывания в Нарнии, — признался Каспиан, и Эдмунд вздрогнул. — Тогда нам помешали договорить, и я на некоторое время забыл об этом, однако затем этот вопрос вновь всплыл у меня в памяти, и с тех пор мне так и не удалось его разгадать — так что, надеюсь, ты мне в этом поможешь. Эдмунд, прошу, скажи мне правду: почему ты не вернулся в свой мир?       — Потому что я так захотел, и Аслан решил позволить мне это, — как можно увереннее произнёс Эдмунд, хотя внутри всё перевернулось. Они вновь оказались как никогда близко к запретной черте, и он напрягся, из последних сил стараясь контролировать и себя, и ситуацию; получалось, если быть откровенным, из рук вон плохо. — Ты против?       — Не увиливай, пожалуйста, — Каспиан остановился и скрестил руки на груди, прямо глядя Эдмунду в глаза. — Я уже понял, что Аслан никого не оставляет в Нарнии навсегда, если на то нет какой-то сакральной причины, да и ты едва ли просто так променял бы свой дом на чужой тебе мир. Почему ты скрываешь от меня даже это? Разве я не знал причину раньше?       — Знал, конечно, — пробормотал Эдмунд, чувствуя, как ему становится всё сложнее противостоять внезапному напору Каспиана. Ещё никогда он не был так близок к раскрытию, и как бы он ни старался, последний бастион неумолимо падал. — Просто…       — Просто эта причина — я, не так ли? — выпалил Каспиан; было видно, что собственные слова ему неудобны, но он не отступил, и замешательство выдал лишь секундный блеск в глазах. — Ты остался здесь из-за меня?       — К чему ты клонишь? — Эдмунд осознавал, что никакие отговорки уже не помогут, и поэтому другого выхода не оставалось: пришлось действовать напрямую и дать Каспиану возможность высказаться. — Что ты хочешь от меня услышать?       — Хорошо: если ты не можешь, я скажу это сам, — согласился Каспиан. — Расставим точки над «i» здесь и сейчас, пока это возможно. Знаешь, я долго думал о том, что нас связывало раньше: и ты, и лорд Корнелиус твердили мне о невероятно крепкой дружбе, но я не поверил, Эдмунд. Как минимум твоя сестра Люси тоже была моей подругой, исходя из всего, что я знаю, но она давно дома, а ты здесь, и, судя по всему, навсегда. Да и что это за особая дружба, способная сломать грань миров? Долгое время ответа у меня не было, — Каспиан сделал шаг вперёд, и Эдмунд еле сдержал желание отступить. — Однако недавно кое-что изменилось, и теперь я, кажется, всё понял. Ты ведь любил меня, Эдмунд? — Этот вопрос ледяным кинжалом вонзился в сердце Эдмунда, проткнул его насквозь и вышел со спины, выбивая воздух из лёгких; будь он немного слабее, обязательно упал бы, но ему всё же удалось собраться с силами и удержаться на ногах. Догадливость Каспиана и довольно сухой тон, которым он задал свой вопрос, здорово выбивали из колеи, но всё же Эдмунд, сражённый прямотой, не мог больше увиливать, так что просто ответил:       — Люблю до сих пор.       — Я это понял, — кивнул Каспиан, но прежде чем Эдмунда захлестнуло новой волной боли, выдал неожиданное: — Отчасти из-за того, что, кажется, тоже тебя люблю.       Если Эдмунду и казалось, что хуже уже не будет, то он жестоко ошибался: сейчас его будто ударили под дых, и он не мог описать ту гамму эмоций, возникшую внутри, как только прозвучало это признание. Все слова разом пропали, и он мог только растерянно смотреть на Каспиана, с которым они словно поменялись ролями: теперь тот выглядел сравнительно спокойным, в то время как у Эдмунда внутри всё перевернулось.       — Я хочу рассказать тебе всё как есть, пока у меня не пропала решимость, — вновь заговорил Каспиан, давая понять, что и ему непросто. — Мне и самому сложно объяснить, как это случилось, но… Это сильное чувство, и если ты испытывал ко мне хотя бы в половину такую же любовь, я целиком и полностью понимаю, почему Аслан оставил тебя в Нарнии. Я сейчас говорю с тобой об этом, потому что не могу держать всё в себе, это больше не кажется мне возможным. Я думал, что когда я признаюсь, всё встанет на свои места, особенно если мои размышления окажутся верными и то, что я чувствую, взаимно, но, если честно, понятнее ничего не стало, и…       — Чтобы стало яснее, ты должен решить, что делать с этими чувствами, — тихо произнёс Эдмунд, вклиниваясь в возникшую заминку. Эмоции в его душе постепенно обретали ясность: бурлящая радость оттенялась недоумением и голосом разума, который почти кричал о том, что всё не так просто. Когда-то они с Каспианом прошли долгий путь к полному принятию своих чувств; присутствовали в нём и сомнения, но тогда любовь и решимость быть вместе, несмотря ни на что, помогли устранить их за относительно короткий промежуток времени. Сейчас же они вновь оказались в самом начале этой дороги, и Эдмунд понимал: Каспиан, за плечами которого теперь не осталось практически ничего из того, что ему довелось пережить раньше, вполне мог принять другое решение — например, подавить эти чувства, наверняка кажущиеся ему неправильными. Это была не победа, а лишь очередное испытание, и у Эдмунда, вдоволь измученного всем произошедшим, не было уверенности в том, смогут ли они пройти его без лишних жертв. Поэтому решить это следовало прямо здесь и сейчас, раз уж они начали этот разговор.       — Для начала я хочу знать: раньше я тоже испытывал это к тебе, да? — Эдмунду показалось, что Каспиан смотрит на него с какой-то затаённой надеждой, и это заставило его сердце с силой удариться о рёбра. — Когда ты говорил, что я был в кого-то влюблён, потому и не женился, ты имел в виду себя?       — У меня были все основания так полагать, — пробормотал Эдмунд, а затем уже громче ответил: — Ты всё понял правильно: мы любили друг друга, Каспиан, настолько сильно, что Аслан не смог противостоять этому, хотя изначально и планировал вернуть меня домой, как только мы победили Тьму в море. И хотя ты забыл это, на мои чувства это никак не повлияло. Ты — моя самая главная ценность, и это уже ничто не изменит. Принимать всё это или нет — решать тебе, но я считаю, что тебе наконец-то стоит это знать.       — Ты так долго скрывал от меня всё… — протянул Каспиан.       — Потому что тебе и так было непросто, — признался Эдмунд. — Я не думал, что будет правильно взваливать на тебя ещё и мои чувства, когда для тебя я в свою очередь не более чем король древности и наставник в вопросах политики и истории Нарнии.       — Ты ошибаешься, — заверил Каспиан со странной усмешкой. — Я с самого начала быстро проникся к тебе доверием… Знал бы я тогда, что оно совсем не дружеское! Впрочем, вероятно, ты прав: мне стоило понять и испытать всё самому.       — И что ты будешь с этим делать? — вернулся к самому главному вопросу Эдмунд, трепетно ожидая вердикт.       — Мне пока непросто всё это принять, но одно я знаю точно, — Каспиан вдруг сделал шаг навстречу и, понизив голос, произнёс: — Я не хочу отказываться от таких сильных чувств. Мне сложно представить, что меня ждёт, но мне и правда хочется узнать, каково это — испытывать подобную любовь и чувствовать то же самое от другого человека. И если ты мне в этом поможешь…       — Конечно, — Эдмунд тоже сделал шаг вперёд, и теперь их разделяла лишь пара дюймов. Слова Каспиана звучали гораздо более торжественно и волнующе, чем предложение руки и сердца — не то чтобы Эдмунд когда-либо получал подобное, но отчего-то был в этом уверен, — и впервые за долгие дни сердце знакомо забилось в предвкушении. — Я тоже, если честно, не до конца понимаю, что делать, но если ты хочешь, я могу попробовать показать тебе, насколько сильно я люблю тебя. Только если позволишь.       — Хорошо, — кивнул Каспиан, впервые покраснев с начала этого разговора, и Эдмунд окончательно уничтожил расстояние между ними. Вероятно, его решение было не самым лучшим, но он прекрасно помнил, что было после того, как они с Каспианом когда-то впервые поцеловались: эмоции, которые он тогда испытал, окончательно убедили его в том, что их взаимный интерес на самом деле таит в себе куда большее. Вероятно, такой способ и теперь сможет помочь им расставить всё по местам, поэтому, отринув все сомнения, Эдмунд потянулся к губам Каспиана.       Поначалу он думал, что ему стоит быть осторожным, чтобы не спугнуть и не упустить момент, но стоило ему на долю секунды испытать то, чего он был лишён так долго, и ему снесло крышу. Каспиан отвечал на поцелуй нерешительно и совсем неумело, но Эдмунду было плевать: как и обещал, он старался передать все свои любовь, боль, страсть и привязанность, чтобы, когда Каспиан отстранится, у него не осталось никаких сомнений. Это была настоящая феерия, и больше всего на свете Эдмунд желал, чтобы она никогда не заканчивалась, но Каспиан вдруг отстранился; впрочем, по его отрешённому выражению лица быстро стало понятно, что произошло, и Эдмунд отбросил волнение.       — Снова дежавю? — спросил он, стоило Каспиану прийти в себя.       — Да, оно, — кивнул Каспиан. — Теперь я понимаю, почему всегда испытывал это лишь рядом с тобой.       — И что ты увидел? — уже без всякого страха поинтересовался Эдмунд с лукавой искоркой в глазах.       — Я не уверен, что видел что-то конкретное, — расстроенным от этого Каспиан, однако, совсем не выглядел, — но я хочу кое-что попробовать… — С этими словами он наклонился к Эдмунду и, не успел тот понять, что происходит, сам его поцеловал.       На этот раз это был полноценный поцелуй: видимо, Каспиан вспомнил, как делал это раньше, и Эдмунд сдался, позволяя ему вести и совершенно об этом не жалея. Да и как можно было поступить иначе, если с каждой секундой все тревоги, печали и трудности, навалившиеся на него с того злополучного дня, неуклонно растворялись, сменяясь умиротворением? Умом Эдмунд понимал, что проблема ещё не решена и им предстоит много работы, но думать об этом не получалось: ощущение, что пустота в душе наконец-то заполнилась, было таким упоительным, что расставаться с ним в пользу насущных проблем он не мог. Вскоре — Эдмунд настолько увлёкся, что упустил этот момент, — они опустились на мягкую траву, и целоваться стало намного удобнее: видимо, пользуясь тем, что потерять равновесие от переизбытка эмоций стало невозможным, Каспиан начал медленно поглаживать Эдмунда по спине, на что тот не сдержался и запустил ладонь в длинные каштановые волосы. Дыхание ускорялось, сердце билось всё отчаяннее, а в груди нарастал жар; контролировать себя было невероятно сложно, но Эдмунд старался и ни на миг не позволял себе потерять выдержку. Заходить дальше он сегодня не планировал, но и запрещать Каспиану заново открывать для себя то, что он на самом деле уже давно изведал и принял, не имел никакого права, поэтому не сопротивлялся. Он не знал, сколько бы это продолжилось, если бы не раздавшиеся неподалёку шаги: Каспиан не обратил на это внимание, но острый слух Эдмунда не подвёл его даже в такой ситуации, и он моментально отстранился, схватившись за рукоятку меча. Однако бояться было нечего: спустя мгновение из-за деревьев вышел Корнелиус.       — Ваше вел… — он сфокусировал зрение на них и смущённо запнулся. По их внешнему виду наверняка было очевидно, чем они занимались, и, поскольку Корнелиус этого не ожидал, то ненадолго лишился дара речи. Эдмунд лишь усмехнулся, а вот Каспиан подрастерял былую настойчивость и отвёл взгляд.       — Что-то случилось, лорд Корнелиус? — невозмутимо спросил Эдмунд, когда сцена затянулась.       — А… Нет, всё в порядке, — тряхнув головой, отмер Корнелиус. — Лишь хотел сказать, что еда скоро будет готова. Приходите, если желаете поесть горячего.       — Обязательно. Можете идти, — махнул рукой Эдмунд, и Корнелиус быстро скрылся, словно того и ждал. Только тогда Каспиан негромко подал голос:       — Как думаешь, он сильно удивился?       — Думаю, что не особо, — фыркнул Эдмунд, а в ответ на недоуменный взгляд Каспиана с ухмылкой пояснил: — Кас, примерно девяносто процентов наших сопровождающих прекрасно знают о том, что нас связывало, ну а лорд Корнелиус, твой канцлер и самый близкий советник и друг, так и подавно. Вероятно, он не ожидал, что мы снова к этому придём, но то, что ему довелось увидеть, видит он не впервые, так что за его психику можешь не беспокоиться.       — Видимо, мне ещё многое предстоит узнать, — пробормотал Каспиан, но на его губах появилась лёгкая улыбка.       — Пожалуй, — промурлыкал Эдмунд, но, несмотря на эту игривость, всё же поднялся на ноги. — Но сперва предлагаю поесть.       И хотя позднее на берегу при команде им не довелось даже коснуться друг друга, Эдмунд чувствовал, как с его плеч упала огромная гора.