Баллада об избранном

      Нозрамус задумчиво приложил руку к подбородку.       После того, как алхимик завершил очередную часть своих экспериментов, Энки рассказал ему обо всех своих догадках. О месте, что по легендам находится на нижних этажах подземелий. О странном артефакте, что был найден на континенте Винланд. О девочке, которую Энки нашел в клетке. И наконец, о загадочном человеке из пророчеств, из-за которого столько людей собралось в этих местах. Однако одну тайну, касающуюся самого алхимика, жрец приберег напоследок.       Нозрамус сидел в раздумьях, ничего толком не говоря. Потом он посмотрел на Энки. Сначала заулыбался, а потом добродушно рассмеялся. — Ты намного более голоден к знаниям, чем я ожидал, — проговорил тот, — почему ты пришел посоветоваться именно со мной?       Энки нахмурил брови. Неуж-то он зря был такого хорошего мнения о Нозрамусе, до того, как решил поговорить с ним? Таинственный алхимик будет говорить с ним загадками? Проблема в том, что здесь загадок итак слишком много, чтобы еще и важные темы обсуждать без конкретики. Это заставило настроение Энки стать несколько более подавленным, но отчаиваться он пока не намеревался, они ж ведь еще только начали. — Из того, что я уже понял, — начал жрец, — когда-то давно на месте этих подземелий был некий город. Ключ к его воротам оказался вне досягаемости простых людей, а на его входе выросли подземелья. Вскоре они стали королевской тюрьмой, пока в один прекрасный момент погребенный под крепостью город не начал творить с подземельями разного рода ужасы. Таким образом все живое здесь мутировало, а люди больше не суются в эти места...       Алхимик внимательно наблюдал за ходом мыслей жреца. Возможно он даже соглашался с тем, что тот говорит. Во всяком случае он точно никак не поправлял его, но и не делал одобрительных кивков. — ...только вот, какая цель здесь была у человека из пророчества и причем здесь эта девочка? — он указал на нее рукой, — вот насчет этого я и хотел порассуждать.       Нозрамус приподнялся и взглянул на книжные полки. — Весьма занятным выходит твой рассказ, — прокомментировал он, — такой, как ты точно не испугается пред ликом истины. Только вот, не видишь ли ты очевидного в собственных же словах?       Энки задумался. Да Нозрамус вероятно не будет говорить прямо. Но зато его намеки не так уж и сложно было раскрыть. Тем более такому человеку, как Энки. Очевидность в том, что он рассказал начала проявляться, как только алхимик обратил на это внимание. По словам д'Арс, Ле'Гард охотился за кубом, а после оказался в заточенным в подземельях. Да, за нападение на столицу Ольдегарда его могли упечь в темницы и власти Рондона, но разве такой проворный рыцарь мог попасться, если бы не хотел этого лично? Нет, конечно же, он отправился в подземелья по своей воле. — Тогда остается вопрос, — проговорил Энки, — знал ли человек из пророчеств о том, что таится на нижних этажах? — А ты расскажи ему о том, что знаешь или хотя бы намекни, возможно он даст ответ, — предложил Нозрамус, — вероятно, что начатое им уже все равно не остановить, посему полагаю, что в этом нет никакой разницы.       Говоря это, алхимик улыбнулся девочке. Волосы Энки словно бы встали дыбом. Что он этим хочет сказать? Девочка и Ле'Гард, как-то связаны? "Начатое им..." Девочка была началом чего-то? Началом, какого-то замысла?       Девочка посмотрела на Нозрамуса и тоже улыбнулась. Вид этого человека казался ей самым безобидным в этих подземельях. Непонятно было выглядел ли он, как женщина, или как мужчина, но, какая-то странная приятная энергетика исходила от него весьма ощутимо. И кажется, девочка очень хорошо ее чувствовала. — Я скажу напрямую...       Энки поднялся с места и встал напротив алхимика. Тот повернулся к нему. Его лицо было спокойным, но жрец мог поклясться, что глаза его все же выдавали еле заметную нотку замешательства. — ...я читал все части "Братства", — начал он, — там говорится о пяти новых богах, только вот имя пятого стерлось из истории. Прошло много лет, но твои работы до сих пор публикуются в Рондонских библиотеках, — он нахмурился, — нестыковка в том, что публикуются они где-то уже восемь веков. Странно, не правда ли? Обычный человек не может столько прожить, а труды скромного ученого не будут находиться в престижных библиотеках на ровне с моими, которые признало научное сообщество. Не недооценивай меня. Даже с учетом условий и постоянно теряющегося из-за сильных заклинаний рассудка, я способен делать выводы. Вот, почему я решил поговорить об этом именно с тобой.       Всю эту речь Нозрамус был озадаченным, но по ее завершению он добродушно заулыбался. Снова. Эта улыбка начала уже понемногу играть на нервах жреца. То, как искренне она выглядела его смущало. Так люди себя не ведут. Никто и никогда не показывает свои чувства в настолько первозданном виде. Теперь Энки еще раз убедился в том насколько Нозрамус не являлся человеком. — Понял без единого моего слова, — он беззлобно рассмеялся, — вот это и есть голод к знаниям, о котором я говорил.       Конечно, слишком сильно удивляться Энки не стал. А уж тем более показывать этого. Хотя в глубине души он чувствовал странные ощущения, касательно богоподобности алхимика. Но это нисколечко не заставил жреца усомниться в нем. Даже наоборот, теперь Нозрамус стал более уважаемой фигурой для Энки. Гораздо более уважаемой, чем, какой бы то ни было человек на земле. Даже, кто-либо из новых богов не вызвал бы такого уважения у жреца. Возможно, он даже почувствовал в алхимике родственную, его просветленной, душу? — Ладно, я итак многим поделился с тобой, — продолжил тот, — спасибо, что скрасил мне перерыв. С тобой интересно беседовать, меня одолевает чувство, что ты способен сравняться со мной и это воодушевляет.       "Сравняться..." — проговорил про себя Энки. Нет, Нозрамус, кажется, не имел ввиду умственные способности. Он говорил о чем-то большем. И это еще раз заставило волосы на голове Энки зашевелиться. — Если мы еще встретимся то это было бы неплохо. Расскажешь мне о том, как продвигаются твои исследования, — проговорил он, — куда ты решишь пойти и какой оборот примет судьба этого ребенка? Это решать уже не мне. — Благодарю за помощь, — сказал Энки, — этот разговор на многое мне открыл глаза. Теперь мне лишь остается продвигаться дальше.       Нозрамус кивнул. Его лицо не менялось, оно по прежнему было полно искренности. Почему он так вел себя Энки не мог понять, но вероятно такие эмоции он просто-напросто не боялся показывать даже ему. Алхимик обнял жреца, обхватив рукой плечи и прижав к себе. Так словно обнимал ребенка. Энки аж вздрогнул от неожиданности, но вырываться не стал. Уважение к такому же ученому, как и он сам было сильнее раздражения или каких-либо других негативных чувств. Потому, невзирая на удивление такому жесту, Энки положил руки ему на спину в ответ. Неуверенно, ведь он точно не рассчитывал, спускаясь в это подземелье, что будет с кем-то обниматься. Нозрамус чуть отстранился, но не прекратил объятий. — Доберись до божественного города, прежде, чем до него дойдет избранный, — тихо проговорил он, — я был там, но сумел выйти из Зеленого Оттенка. У нас есть то, чего нет даже у человека из пророчеств. Якорь души. Потому ты сможешь обрести нечто, за чем и пришел сюда, и суметь сохранить силу, даже отойдя от ее источника.       Глаза Энки расширились от воодушевления. Тот передал ему небольшой золотой артефакт. Нозрамус будто дал ему прямую инструкцию. Ключ к свершению того, ради чего он сюда и пришел. Знания и сила. То, ради чего Энки и испытывал столько страданий сейчас. Может это, какая-то метафора к истории Алл-Мера? — Береги себя, — сказал он и медленно опустил руки, — не хочется терять здесь столь важного ученого этой эпохи. И твой потенциал... будет жаль сжечь его среди всего того, что тут творилось. Так что, пользуйся помощью тех с кем путешествуешь. Они тоже, как-никак должны поучаствовать в великом замысле, как и человек из пророчеств.       Энки кивнул, силясь справится с накатившей волной эмоций. Опять разум начал давать слабину из-за использования сильных заклинаний. Алхимик вернулся обратно к столу. Жрец подозвал девочку и та охотно пошла за ним. — Увидимся, — проговорил Энки и вышел.       А вот девочка на секунду замешкалась. Она заметила, как и Нозрамуса тот одарил короткой мимолетной улыбкой, которую нельзя было никак спутать с вечно хмурым выражением лица Энки. И это ее поразило. Весь этот разговор, кажется, был ей понятен. И сам жрец не сомневался в этом, поскольку до этого девочка итак показывала, что знает о Ле'Гарде и новых богах. — Значит ты — часть замысла Ле'Гарда, что ж, — протянул Энки, смотря на девочку, — я подозревал, что ты страннее, чем кажешься. Осталось лишь только выяснить, что это за замысел у него такой. Хотя, вероятно, я уже догадываюсь к чему все идет.       Девочка заулыбалась. Кажется, доводы жреца были ей ясны. Когда-нибудь он поймет все, что происходит в этом загадочном месте. А пока, он вернется в шахты и продолжит придумывать способы выживания вместе с остальными участниками группы.

* * *

      По возвращению к домику в шахтах жрец и девочка увидели весьма странную картину. д'Арс и Кахара дрались на мечах. Девушка была без брони. Энки нахмурился, понимая, что происходящее можно объяснить лишь двумя доводами и оба они не вызывают, какого-то уважения с его стороны. Либо рыцарья и наемник, что-то не поделили и решили, что конфликт можно уладить силой. Либо они просто бездельничали, что тоже не особо прельщало.       Девочка смотрела на происходящее с удивлением, однако глаза ее начали блестеть. Красивые, отточенные движения "дуэлянтов" завораживали ее. И д'Арс, и Кахара, как показалось девочке, мастерски управлялись с оружием. И выглядело это по своему невероятно. Жрец заметил ее взгляд и приложил руку ко лбу. Это просто ребенок, которому нравится смотреть на искры от ударов лезвий. Должно пройти еще много времени, прежде чем девочка поймет, что такое настоящие битвы.       Движения д'Арс по прежнему были продуманными и точными, хоть и не были столь тяжелыми, как когда на ней были доспехи. Хотя меч в ее руках все еще был наполнен силой. Как и ее стойка всегда была тверда и непоколебима. Ее длинный меч блестел в тусклом свете шахт. Каждый ее удар был, как будто просчитан наперед. А вот отсутствие доспех позволяло девушке быть ловчее и быстрее, хотя та явно не привыкла проводить столь долгие бои без брони.       Кахара же был, каким-то слишком уж уверенным. И это весьма странно, учитывая, что дрался он не абы с кем, а с настоящим рыцарем. Наемник был ловок и изящен. В его руках скимитар был словно перочинный ножичек, который крутился в его руках очень легко и плавно. Словно бы оружие нужно ему для отвода глаз, в то время, как тот использовал магию. Однако же нет. Кахара отродясь не знал никаких колдовских искусств и даже понятия не имел, как их применять. Он легко уворачивался от атак д'Арс, кружился и даже подпрыгивал, словно земля его совсем не держит. Однако он постоянно был уязвим. Его руки почти всегда были открыты, хотя быстрота движений просто-напросто не давала д'Арс даже нацелиться на них.       Стук мечей раздавался по всей шахте. Как и какие-то мимолетные крики и фразы во время боя. Возможно даже в бою они потеряли счет времени и просто наслаждались тем, что происходило. Их полная сосредоточенность не давала хотя бы на секундочку оглядеться по сторонам. Энки громко кашлянул в кулак и оба тут же остановились. — Что здесь происходит? — спросил жрец, подходя к домику.       Лицо д'Арс на миг покраснело, словно бы она серьезно провинилась, а вот Кахара заулыбался и почесал затылок. Девушка поклонилась и попыталась объясниться, однако у нее толком ничего не получилось. Наемник посмотрел на нее с удивлением, однако быстро уловил стеснение д'Арс. — Мы просто тренировались, — с уверенным лицом проговорил тот и положил скимитар на плечо, — оттачивали некоторые приемы, чтобы в будущем лучше сражаться.       Энки вскинул бровь, его лицо было полно недоверия. — Только и можете, что мечами размахивать, — тихо проговорил он и зашел в домик.       Кахара раздраженно цокнул и посмотрел на д'Арс, ища в ее глазах поддержки. — Так дерись своей магией, кто ж тебе запрещает, умник? — протянул тот и последовал за ним.       Энки промолчал, хотя желание проговорить, что-нибудь язвительное у него было. Вместо этого он ухмыльнулся, щелкнул пальцами и на одной из прядей волос Кахары появился маленький огонек. Глаза наемника тут же в панике расширились и он принялся тушить волосы.       Девочка, наблюдая за ними, рассмеялась. д'Арс зашла последней и ее глаза были виноватыми. Потому что в глубине души она понимала, что весь этот бой Кахара затеял в первую очередь, чтобы помочь ей справиться с помутневшим рассудком, а уж только потом ради тренировки. Сам Энки сел у стены и облокотясь на руки, с удовлетворением наблюдал за тем, как Кахара пытается потушить огонек. Удивительно, как этот человек так сильно беспокоился о своей внешности, находясь при этом в подземельях Страха и Голода. — Я поговорил с тем, с кем хотел и многое выяснил, — тихо начал он, — насчет девочки... — он выдержал довольно долгую паузу, — у меня есть серьезные основания утверждать, что она связана с Ле'Гардом. Если вы позволите мне высказать личные предположения, то у меня есть основания полагать, что она его дочь... — ...что? — удивилась д'Арс и ее глаза тут же перестали быть виноватыми, — я знаю его лично и у него никогда не было детей. — Ну, — протянул Кахара, — откуда ты знаешь, может у него полно секретов?..       Меч тотчас оказался у горла наемника. — ..не смей говорить так! — воскликнула рыцарья, — у него есть нравственность.       Кахара добродушно улыбнулся и д'Арс убрала меч в ножны. Хотя она по прежнему продолжала смотреть на него серьезно, ее брови были нахмурены. — Вообще-то я с д'Арс согласен, — проговорил Кахара, — даже, если бы ребенок мог появится в подземельях, то за такой короткий срок он не успел бы даже родиться.       Энки молчал. Его лицо не выражало эмоций. Ему и самому хотелось бы говорить загадками, как Нозрамус, да вот только эти невежды вряд ли смогут понять его. Великий замысел человека из пророчеств. Каков он? Специально ли избранный хотел зачать божественное дитя, чтобы отправить его в божественный город? Или это произошло без его воли? Вот этот вопрос был сейчас самым важным для жреца. — Ма'Хабре существует вне времени, так что полагаю, что там могло пройти сколько угодно лет, пока Ле'Гард мог вполне себе возвращаться туда во время пыток, — Энки усмехнулся, — что-то это напоминает, да?       Кахара пожал плечами, а вот глаза рыцарьи расширились. — Хочешь сказать?.. — она приложила ладонь к губам, — ...хочешь сказать, что Ле'Гард все же решил повторить судьбу Алл-Мера?       д'Арс спрятала лицо в ладонях. Последнее время Кахара ловил себя на мысли, что совершенно не понимает с какой периодичностью меняются ее эмоции. И он постоянно удивлялся от того, как быстро ее состояние из самого обычного переходило в отчаянье или ужас. Хотя возможно, из-за того, что он плохо понимал о чем они со жрецом говорят, ему и не были так близки ее чувства. — Пророчество, речи о чем-то большем, чем просто власть, экспедиция на Винланд, северная компания, Куб Глубин, — тихо проговорила она, — желание заточить себя... как я раньше этого не поняла? Ле'Гард возжелал стать новым Алл-Мером... — Вот, что, — начал Энки, — мы с д'Арс останемся здесь. Я хочу немного поразмышлять о Ле'Гарде и проверить свои доводы насчет него. А ты Кахара, сходи и приведи мне этого северянина, который слоняется тут в одиночестве. Его сила нам не помешала бы.       д'Арс и Кахара уставились на Энки в удивлении. — Почему я?.. — хотел было возмутиться наемник, но девушка перебила его. — Зачем его? А если он видел меня в тот день? Вспомнит и захочет меня убить? И вообще, нужно спасать Ле'Гарда времени осталось мало! — Не волнуйся, долго мы с тобой говорить не будем, — успокоил ее жрец, — просто я расспрошу тебя о некоторых вещах, а потом можешь вызволять его из камеры. Полагаю, что он совсем недалеко от шахт.       Кахара насупился. Ну и где ему искать этого северянина? И почему именно он должен заниматься его поисками? Вдруг он опасен, как ранее предполагала д'Арс? Однако наемник вспомнил, что тот чужестранец говорил о неком артефакте, который он тут ищет. Для, какой-то цели ему понадобился Куб Глубин. Хотя вероятно, он пришел сюда не только за ним. Как минимум у него была веская причина для ненависти к Ле'Гарду.