— Шурка? — ночь в июле, конечно, полна соблазнов, но Миша как-то иначе планировал этот ночер скоротать. Конь уже был откупорен, игра загружена и вообще… Че тут Балунов забыл? Не то, что не рад был — рад, как же, весьма рад старого видеть, но… Когда он в прошлый раз ему звонил, ответила Иришка. Так, что повторюсь, ё-мо-ё, что у него забыл Сашка, который, предположительно, в лёжку у себя в солнечной Калифорнии?
— Сорок лет как Шурка, — ответил тот, приподняв свои какие-то слишком уж светлые брови. Мишка нахмурился — совсем друже обезумел. Раньше брови не обесцвечивал! А тут ещё и оттенок блонда совсем уж какой-то нереальный… Пепел, нахрен! Скорее совсем на Кена какого станет похож… Хотя… Мишка опустил взгляд — у того попсового кукольного парня фигура иная. — Впустишь, не?
Вместо ответа Горшенёв сгреб гостя дорогого в медвежьи объятья. Кен или нет — всё равно, друже. Вообще он как-то сильно бледноват был для жителя побережья. Видать, правда, болел. И к нему сорвался — странно. А ещё странно, что вовремя этого короткого, но тесного объятия он ощутил только биение собственного сердца. Это что же Шурка такой спокойный как удав какой, вот и не слышно даже ни шиша?
— Паршиво выглядишь, — неожиданно выдал Сашка, сыграв на опережение. — Гаврил, нельзя так.
— Я-то? Я? А сам? — Миша был возмущен. Вот те на, мертвецом ожившим выглядел как раз гость заокеанский, а не он. Он-то, чай, не такой бледный… Ну да сердце побаливает, но и только. Мотор не первой свежести, чай, уже. Да и жизнь у него не сахар, из которого самогон перегоняют… В его жизни неправильные пчелы создали неправильный мёд.
— А мне уже пофиг! Я таким и останусь. Навсегда, а вот ты жизнь свою почти проиграл, — круги вокруг глаз у Сашки были круче, чем у панды.
— Ты под чем вообще? — не нравился его вид и слова Горшку. Совсем не нравились. — Тебя как такого обдолбанного в самолёт пустили? Или ты уже тут загрузился?
— Сейчас уже не под чем, — кисло ответил Балу. — А вот на днях в Сиэтл сгонял, называется. Нюхнул там дури одной… Не без последствий. Ладно, ноги унести успел — чего-то прямо город этот пасти начали наши доблестные Дозоры. Не удивлюсь, если это их очередной эксперимент, под который я и попал.
— Вирус какой-то? Или по мозгам особенно даёт? Здоровье вырубает даже Иного? Что за хрень? — Мишка нахмурился. Вот ведь экспериментаторы хреновы. Не живётся тем спокойно. Они с Балу — два Тёмных мага, правда, котяра этот ещё и с уклоном в суккуба специализацию.
Были б людьми давно б померли — от тех нагрузок на организм, давно б и печень и почки отстегнулись, а мозги сжарились… Но и так Горшок периодически на грани отхода в Сумрак навсегда оказывался. Сначала вампиршу Анфису полюбил, та к веществам губительным для вампира пристрастилась, ещё и его кровь пила в измененном сознании. Да и сам он тоже потреблял отнюдь не безвредные даже для Иного препараты… А потом не мог он спокойно жить. Хоть и игрища эти дозорные презирал, но периодически на него покушались, чтоб батю его уязвить… Тёмные — свои якобы. И светлые, потому что он тень бросает на их шефа и вообще уязвимым делает. Но как-то каждый раз проносило. Удивительно даже.
А сейчас вот накатила на него депрессуха. И, кажется, организм перестал справляться с обилием вливаемых в него токсинов. Включилась программа самоуничтожения. Батя его — и так, и эдак показывал разным целителям, но те руками только разводили. Бесполезно. Так что не так уж и не прав Балу в своей оценке. Конец близок. Только вот с ним, похоже, что-то уже свершилось весьма страшное.
— Нет, прикинь, они новую породу нежити вывели! — Сашка был то ли в гневе, то ли в восторге. — Ну, видимо, решили брать вдохновение из массовой культуры. Взяли и слепили, но не голема, а зомби! Только не учли, что и как вампиризм и оборотничества — зараза эта передаётся и урождённым Иным, только вот носитель вируса Иным не делается. Даже низшим. Просто живой мертвец. Не, ты не подумай! — поднял он руки, — Тупо слюни ты не пускаешь, мечтая только об одном — мозгах!
— Так, ты зомби? — Мишка очумело выставился на друга, который хоть и выглядел вполне кошерно для ожившего мертвеца, но на типичного героя зомби-песен похож не был.
— Ага, зомби, — покивал Шурка. — Зомби-иной. Иной-мертвец, — с этими словами, он достал с подставки кухонный нож и вонзил себе в грудь под судорожный вздох Горшка. — Гляди, как теперь могу! — похвастался он, красуясь торчащей рукоятью.
— Пздц, — прокомментировал Горшенёв. — Че и руки-ноги, если че отрастут? — недоверчиво прибавил.
— Если пришить, да… Ты не подумай, — поправился Сашка, увидев совершенно лютый взгляд, — Я только с пальцем экспериментировал. Короче, я теперь также быстр, силен и могуч как оборотень или вампир… Но также как и они почти не чувствую вкуса пищи — только если острый соус какой. Я тут на днях салатик ел халапеньо с чили под соусом из хрена — вкуснятина! Но вампирам и этого не дано!
— Охренеть, — Мишке резко захотелось преложить Балу водку с перцем. — А с алкашкой как? Яд как для вампиров?
— А вот знаешь нет, — Сашка улыбнулся. — Прекрасно пью и даже пьянею. На самом деле не всё так плохо, а приходы какие ловлю… От мозгов, — тихо-тихо ответил.
— Ты ешь мозги? Человеческие? — выкатил глаза Горшок. — Серьёзно? Значит, всё-таки есть жажда?
— Есть, — покивал Балу, но для Иного не так сложно за скромную мзду с моргами договориться. — Я никого не убиваю… Но вот как там люди, ставшие зомби в Сиэтле, справляются — я не знаю. Я-то ловлю себе приходец — воспоминания съеденного мозга… И знаешь, порой такие жуткие кошмары получаю, а порой — прям вообще кайф, а не мозг. Мне же знаешь, что серпом по яйцам — зомбизм этот половым путем передается, даже самые толстые презики не помогут… Но вот сожрешь мозг нимфаманки — и сразу так хорошечно становится… — он вздохнул, пожевав губу. — Иришку свою обратил случайно — так и выяснил. А она своего этого… — он вздохнул. — Вот и живем семейкой Адамс теперь.
— Пздц, — присвистнул Мишка, — То есть ты жрешь мозг мертвяка и как будто его личность перенимаешь частичку?
— Не частичку, а по полной так погружаешься… Хочешь стать Полом Маккартни — сожри его мозг, условно. Не-не, — замахал руками Балу, увидев потемневший взгляд друга. — Я и не думал жрать никого специально… Ни там космонавта, ни ниндзя крутого, но оно само порой в меню морга попадается. — Короче, наркота мне для расширения сознания точно не нужна.
— То есть, — хмыкнул Мишка. — Сожгу я, допустим, мозги Князя, и смогу как он текста писать и рисовать?
— Конечно, — покивал Балу, а потом настала его очередь пугаться… — Гаврил, ты это дело… Брось блин! В голову Андрею есть и менее травматичный для черепушки способ попасть!
— Угу, — мрачно ответил Горшок. — Я пошутил, — ответил он, но в контексте его недавной роли Тодда… прозвучало не очень убедительно. — Я ж не маньяк какой. — А на Иных Сильных охота не начнется? Вдруг их способности передаются с мозгами?
— Знаешь… — Балу пожевал губу. — Сильные Иные они на то и Сильные, чтоб так не попадаться… Хотя — да ловушки отрицать нельзя, как и охоту на мамонта, но даже если так — это все до нового сожранного мозга. Хотя, конечно, создали они опас7ую штуку, блин!
— Думаешь, зомби-апокалипсис реален? — ужаснулся Горшенёв.
— Может, быть, хотя Иные, вроде, Сиэтл под контролем держат… Но я ж сбежал — с другой стороны! — задумался Шурка.
— А чем зомби убивают? — дернув жалом поинтересовался Миша. — Я, конечно, вряд ли доживу, но… Огнемёт поможет? Ну как в Игре престолов — сжечь да и всё?
— Поможет, но насколько мне удалось узнать модно и проще — пуля в голову… И ты готовенький.
— Мда, — Горшенёв снова посмотрел на другу. — Ну ты это береги башню тогда.
— Шлемак носить не буду — и не проси, — хмыкнул Балу. — Вообще я ж зачем пришёл, — лицо его посерьезнело вмиг.
— Зачем? — с каким-то тянущимся предчувствием спросил Мишка, но в этот самый миг Сашка совершил невообразимо быстрое движение — и вот на его руке расползается уже затягивающаяся царапина… — Ты ох*ел? — спрашивает Горшенёв, понимая уже, что только что произошло.
— Я тебе умереть не дам, Миш, — серьёзно отвечает Балунов, а потом визитку протягивает. — С моргом я договорился. В тур и поездки запас с собой бери. Ну бывай, Гаврил, пойду я пока, ты меня добить не придумал… — и был таков, оставив его со странным расползающимся чувством внутри.
***
В семье не без урода — так, кажется, говорят. Ну вот в Король и Шут уродом был Андрей, потому что уродился Светлым. Но как уверял Мишка, хоть серобуромалиновый в крапинку — цвет инициации — не важен. Угу, может, ему нет, но когда он его с группой знакомить притащил… Выражения их лиц надо было видеть. Однако — нахвалить нахвалил, уши все прожжужал, но сообщить о «маленьком» нюансе забыл.
Они и сами-то с Горшком встретились весьма случайно. Столкнулись впервые — свеже инициированный Князев на обязательные курсы в Дозор ходил, а Мишка за углом, кривясь, что-то у бати из рук в руки забирал. Тогда мазнули взглядами — Андрея удивило, что шеф что-то передаёт Тёмненькому пареньку, но да ладно — поди, начальство пойми. А потом оказалось, что они в одной шараге, в одной группе учатся.
Сперва этот типчик от него демонстративно нос воротил, как позднее признавался, решил, что Князя подослал шпионить батя его… А шеф-то именно батей этого Темного мага оказался. Но потом понял, что Андрюха для этого цитата: слишком простой валенок!» Князев же не стал его разубеждать, вспоминая, как совершенно спокойно принявший его отказ после обучения идти работать дозорными, Юрий Михайлович пообещал «просто так» пристроить его в училище, которое Цой оканчивал… Потому что, ну раз решил пока человеком пожить, художку ты пока не тянешь, а вот тут сможешь уму-разуму набраться годик да и руку отточить, близкое же к художественному направление. А оно вон как оказалось… Разубеждать не стал.
А с Мишкой они довольно быстро столкнулись. Ну двое иные в группе, пусть и цвета разные. Князь особо предубеждений не питал, у него бабуля — ведьма! А Мишка тоже, как выяснилось, плевать хотел на игры Дозорные. Оба как люди жить хотели.
А началось-то всё с того, что чудик этот возмутился, походя мимо, что Андрей его каким-то вурдалаком рисует! Он же маг тёмный! На что Князев ответил, что он художник и так видит, и вообще — мордало у него фактурное… Короче, поцапались сперва и так и подружились.
Андрея при этом не отпускала чувство, что всё идет именно, как надо Юрию Михайловичу. Потому что Мишку периодически прибить пытались, тут и пригождался его первый уровень. Но спросить прямо не спрашивал — зачем? Будто б он и так впрягаться не стал, будто б он жизнью своей не доволен был… Так бы шиш отстали, пришлось б в Дозоре бегать, потеть за вампирами и оборотнями, Договор нарушившими!
Короче, жили не тужили. Пока Миши шлея под хвост не попала. Раньше хоть как-то можно было свыкнуться, что остальные Его Светлость больше терпят… А потом и Горшка куда-то глубже во Тьму повело. Захотел спектакль поставить про маньячелло форменное. Андрея же и раньше атмосфера вокруг поддушивала, а тут вообще что ли пропадать? В общем, отказался он в этой авантюре участвовать… Пошёл временно сольниками баловаться.
Но Горшка его нежелание ввязываться за ним в любую авантюру крепко задело. Тот и отомстил. Если раньше помалкивал, стал в открытую теперь говорить, что Король и Шут — это он и только. Тут уже и у Андрея обида взыграла и свалил он с концами. Пусть эта темная компашка, сами как хотят так и варятся.
Ему раньше с Мишей комфортно было. И никогда его темность не мешала. Та родной была, не душила, не обволакивала липко, родная темнота, приятная. А вот последние месяцы всё разладилось, ему почти физически плохо было от испускаемых от Горшка волн обиды, горечи и иных чувств… Очень и очень злобных. То, что раньше только временами обрушивалось в виде прихода Гоблина некоего, теперь стало спутником постоянным почти. Вот и ушёл, чувствуя, как родного человека вытеснил Иной, Тёмный и в Сумраке имевший очертание пресловутого Гоблина, бл*дь.
Только вот полностью выкинуть из головы Мишку не получалось. Хоть и пытался по максимуму абстрагироваться, но долетали до него камешки… Болючие, напоминавшие, что нет — всё ещё не пофиг. Как бы не убеждал себя, что из союза Тьмы и Света ничего б хорошего не вышло… Что просто человек в Михе погас… В нем самом однажды тоже — это участь всех Иных…
Но вот когда летом 13го слухи стали доходить совсем уж странными, Князь насторожился. Поведение Мишки вообще ни в какие ворота не влезало. То он вещал что-то о ядерной физике с серьёзным лицом, что народ аж прижух, не ожидая такой глубиной лекции услыхать на невинный, в общем-то вопрос, журналистки, то неожиданно ударялся в религию, всех поразив, то, блин, один раз вообще всех вынес, заявившись в обтягивающем кожаном костюмчике с эполетами — короче, вёл себя так, как ни одна дурь, принятая не объяснила б. Ещё он умудрился песню записать с достаточно приемлемым текстом… Князь все мозги сломал, но не мог поверить, что автор — Миха, не его это стиль совершенно…
Так продолжалось полгода, пока однажды к нему в дом не позвонили… На пороге оказался гладко причесанный, прилизанный в классическом костюме тройке Михаил Юрьевич.
***
Наверное, он успел проклясть Балу и его зомбизм уже раз триста. А ещё возблагодарить. Догадавшись приплачивать работнику морга дополнительно, Миша вскоре научился избегать подобных подъ*бок от судьбы, как тогда, когда ему попался мозг священника. Впрочем, те все равно случались, потому что в нашей стране геи скрываются… Как и многие, и многие другие. Большая часть жизни человека тщательно скрыта.
Например, за это время он стал поочередно носителем и странных привычек, и фобий, и вкусов… Побывал и боксёром, и снобом, и грёбанным танцором… Пока, наконец-то, не добыл ему патанатом Кирилл мозг дико крутого психоланалитика. Вот сожрав его и наконец проанализировав их разлад с Князем, Мишка и помчался на всех порах к чудиле этому лопоухому, пока мозг не выветрился. Он очень надеялся, что понятого им хватит, чтобы убедить Андрея, что он его не обесценивал и не душил… И вообще не Гоблин, ё-моё. Так, зомби. Мёртвый анархист.
