Непросто быть собой, когда шагает строй

Через неделю в часть поступили новобранцы и Рома, вместе с Кириллом и Глебом, начали воспитательную работу. Они старались действовать в том же порядке, что и их, уже покинувшие роту, наставники. Сначала парни определили бойцов в казарму, затем начали готовить их к присяге и рассказывали азы поведения в армии. Пятифанов почувствовал себя не так плохо в роли деда, как ожидал. Ему было лестно ощущать себя более опытным. Каждый раз, когда он смотрел на новеньких и видел их растерянность в армейской среде, в нем появлялось чувство умиления. Он вспоминал те времена, когда сам только поступил на службу. Для новеньких Рома стал некой отцовской фигурой. Он в какой-то степени перенял поведение Алексея, который любил помогать неопытным бойцам и рассказывал всякие истории. С любой проблемой новобранцы бежали к Пятифану и он давал им советы. В день отправки солдат на присягу Рома совсем забегался. Он тщательно проверял подготовку бойцов, и когда автобус с юношами в сопровождении Ронжина уехал в город, Рома вернулся в казарму очень уставшим. Старшим солдатам в этот день отменили все занятия и тренировки, так как все крутилось вокруг принятия присяги новичками, так что времени отдохнуть было много. Рома плелся по пустому коридору, когда из-за угла вышел Антон. — Отправил новеньких? — спросил он с улыбкой. — Ага, — устало ответил Пятифан, — Пиздец я вымотан. Рома подошел к Петрову и в шутку уронил голову ему на плечо, немного сгорбившись. Антон усмехнулся. Пару секунд Рома стоял, уткнувшись лбом в плечо друга, и хотел было уже отстраниться, но почувствовал на шее касания Петрова. Пальцы Антона скользнули по коже и зарылись в волосах. Рома вздрогнул и не смог противостоять чувствам. Он аккуратно положил руки на талию товарища и притянул его к себе, заключая в объятия. Пятифан закрыл глаза, наслаждаясь ощущениями тела Антона. Петров тоже обнял Рому, прижимаясь ближе. Где-то минуту они стояли так, не отлипая, но вдалеке послышались шаги, и им пришлось отстраниться. — Пойду поваляюсь, — немного смущенно ответил Рома, и направился в сторону спального помещения. Он давно не был так близок к Антону из-за навалившихся обязанностей, и теперь понял, что очень соскучился по этим ощущениям. Сердце его прыгало в груди, а на лице появилась улыбка. Сентябрь был также наполнен воспитанием новеньких и близился учебный поход. Из старших солдат вместе с новичками должны были пойти только те, кого Ронжин назначил наставниками, но Кирилл сильно простудился. — Петров, заменишь Мохова на время похода, — решил капитан. Рома сильно обрадовался. Он вспомнил, как год назад ему удалось занять с Антоном одну палатку. Это было бы идеальной возможностью на долгое время остаться с другом наедине, так что Пятифанов мысленно благодарил судьбу за болезнь Кирилла. Вечером перед походом Рома объявил ранний отбой, так как нужно было рано встать, после чего направился в курилку. Там он встретил Мишу. — Ромашка, привет, — как всегда радостно, произнес Богданов. Пятифан улыбнулся и встал рядом с другом, закуривая. Миша как-то странно смотрел на товарища. По его выражению лица можно было понять, что его что-то сильно интересует, а в глазах блестели искорки хитрости. — Чего ты? — спросил, усмехнувшись, Рома. — Я уже давно хочу тебя спросить, — растянувшись в подозрительной улыбке, сказал Миша. — Валяй, — пожал плечами Пятифанов, не понимая, к чему клонит друг. Богданов захихикал. — Когда ты ему признаешься? — выдал Миша. Рома подавился воздухом. — Ч-чего бля? — спросил Пятифанов, вскинув брови. Богданов больше не мог сдерживаться и рассмеялся во весь голос. — Я так и знал, что у тебя будет такая реакция! — сквозь смех, вскрикнул Богданов, — Видел бы ты свое лицо! Рома пялился на друга и не мог понять, что происходит. Немного успокоившись, Миша продолжил. — Слушай, я почти сразу заметил, что ты положил глаз на нашего Тошика, — сказал Богданов и поджал губы, ожидая реакции Ромы. Тот, в свою очередь замер, после чего смутился и начал краснеть. Он что-то неразборчиво бормотал, отводя взгляд. Богданов не выдержал и снова рассмеялся. — Ты такой влюбленный лох, не могу! — процедил Миша, держась за живот. — Мудила, — по-дружески выругался Рома и ткнул товарища в бок. Пятифан помедлил, все еще находясь в смущении от слов друга, но все же спросил, — Как ты понял? — У тебя лицо буквально светится, когда ты рядом с ним, — с улыбкой ответил Богданов, — А еще у меня брат старший гей, так что я знаю, как себя ведут влюбленные в парней мужики. — Че, правда?.. — удивился Рома. Он впервые слышал про брата Миши, да еще и про то, что он гей. Богданов кивнул, — А чего с ним сейчас? — Он когда школу закончил, ему мать не разрешала подать документы в столичный техникум. Ну он психанул и признался, вот его родители из дома и выгнали. Поступил и уехал в итоге. — БЛЯ, погоди, — сказал Рома, помассировав переносицу. Ему было тяжело переварить столько новой информации, к тому же, узнал он о таком от Миши слишком резко, — А тебе он тоже сказал? — Нет, я, вроде как, и сам всегда знал, — пожал плечами Богданов, — Мы с ним были в очень хороших отношениях, так что мне было бы сложно не заметить его тягу к парням. — А сейчас вы общаетесь? — Очевидно, реже, — грустно усмехнулся Миша, — Он когда уехал, я был в восьмом классе, так что возможности его навещать не было. Мы только письма друг другу писали. А встретились тогда, когда он на присягу приехал. Родители его конечно там обматерили, позором семьи назвали — это в их стиле. Но я был очень рад увидеть брата. Рома задумался. Он был все еще ошарашен тем, что Миша знает о его чувствах к Антону, и удивлен новостью о брате. Богданов до этого мало рассказывал о семье, и теперь Пятифан понял причину. — Я вот чего хочу тебе сказать, Рома, — произнес Богданов. Его тон вдруг стал серьезным. Рома посмотрел на друга, — Из-за своей любви ты можешь многое потерять — наш мир еще не готов к таким чувствам. Мой брат потерял семью, друзей и много слез пролил из-за своей ориентации. Но… Миша положил руки на плечи Ромы и внимательно посмотрел ему в глаза. — Но стал куда счастливее, ведь обрел главное — свободу любить и не зависеть от чужого мнения, — Пятифан слушал речь друга, внимая каждое слово. Его сердце забилось сильнее, — Так что не бойся, ладно? Найдутся люди, которые тебя примут. Богданов улыбнулся. Его слова тронули Рому до глубины души и помогли принять свои чувства к Антону окончательно. Теперь он точно был уверен, что признается Петрову, чего бы ему это не стоило. Пятифан тоже улыбнулся, благодарно посмотрев на друга. — Не проеби давай ничего! — уже шуточно сказал Миша. — Не проебу, — сквозь смех, ответил Рома. Наступило утро похода. Все проходило в том же порядке, что и год назад. Сначала Ронжин провел бойцов через лес к полю у реки, расставили палатки, после чего Рома выдал солдатам по лопате и отправил копать окопы. В его памяти всплыло воспоминание из прошлой осени, когда руки Антона нежно скользили по его талии. Пятифан улыбнулся. Когда работа была окончена, все отправились на обед, после чего парней разделили на три группы, каждая из которых разбрелась по лесу под предводительством одного из старших солдат. Рома водил новичков между деревьев, рассказывая о правилах выживания в чаще. Наступала темнота, и Пятифан принялся разводить костер. Повторились уютные армейские посиделки с гитарой и запеченной в углях картошкой, после чего Ронжин скомандовал отбой. Волнение начало разгонять стук сердца. Антон скрылся в палатке. Рома же набирался смелости, чтобы войти, так как твердо решил, что не выйдет оттуда, пока не признается в своих чувствах. «Главное начать — дальше само пойдет» — подумал он. Пятифан глубоко вздохнул и нагнулся, преодолевая навес палатки. Рома оказался внутри как раз в тот момент, когда Антон переодевался. Он сидел в одних штанах, скрестив ноги, и держал в руках чистую майку, которую собирался надеть. У Пятифана сперло дыхание. Он почувствовал, что начинает краснеть, и пробежался глазами по торсу друга. Антон поднял на Рому глаза, отчего последнему стало неловко. — Тош, я… — начал сдавленным голосом Рома. Петров замер с майкой в руках и вопросительно посмотрел на него. Пятифан сглотнул, — Я х-хотел тебе кое-что сказать… Рома не мог продолжить — он лишь смотрел на Антона. — Что?.. — немного смущенно спросил Петров. Он продолжал сидеть с голым торсом, ожидая ответа друга. Пятифан почувствовал гулкие удары в голову — его сердце так сильно билось, что кровь волнами приливала к вискам. — Я… — тихо продолжил Рома, сидя на коленях и сжимая ткань штанов ладонями. Он снял кепку и немного поддался вперед, — Я, ну… Взгляд Пятифана скользнул на немного приоткрытые губы Антона. Петров тоже подался вперед. Их лица находились примерно в десяти сантиметрах друг от друга. Антон тяжело дышал, отчего его грудь прерывисто вздымалась. «Похуй, будь, что будет» — подумал Рома, закрыл глаза и рывком прильнул к губам друга. Петров шумно выдохнул от неожиданности, но не отстранился. Пару секунд Пятифан не двигался, ощущая мягкие губы Антона, после чего почувствовал легкое касание пальцев. Петров обвил рукой его шею и притянул его ближе, отвечая на поцелуй. Рома почувствовал облегчение и головокружение. Он начал двигать губами в поцелуе, пододвигаясь к товарищу. Пятифан почувствовал целую бурю эмоций. Наконец, это свершилось, и Антон его не отверг. Рома положил ладонь на щеку Петрова. Его рука скользнула на ключицы юноши, гладя кожу. Рома прервал поцелуй, немного отстраняясь и тяжело дыша. Он посмотрел на Антона, щеки которого пылали румянцем — это было видно даже в полутьме. Петров прерывисто выдохнул и посмотрел Роме в глаза сквозь прикрытые веки. Пятифан замер, наблюдая за реакцией друга. Антон слабо улыбнулся и переместил руку с шеи на талию Ромы. Сердце было готово сломать ребра и выпрыгнуть наружу — так ощущались его удары в этот момент. Пятифан больше не мог ждать. Он повалил Антона на спину и снова впился в губы друга, нависая над ним. Рука прошлась по торсу Петрова. — Пятифанов! — послышалось с улицы. Рома резко отстранился от Антона, прислушиваясь. Кажется, это был голос Ронжина. Петров замер, поджав губы, и испуганно смотрел на нависшего над собой Рому, — Пятифанов, блять! Ромка вылетел из палатки. Если капитан матерится, значит, случилось что-то серьезное. В пяти метрах от линии леса Рома увидел Ронжина, который стоял и недовольно осматривал троих новобранцев. Рома ещё не знал всех воспитанников поголовно, так что не помнил имён двух из них, третий же был его тезка. Солдаты виновато наклонили головы и смотрели в землю. Рядом стоял Глеб, потирая лоб. Глаза его были наполнены беспокойством. — Что случилось? — спросил Рома, подбегая к компании. Он натянул армейскую кепку и пытался выровнять все ещё сбивчивое после поцелуя дыхание. — Да вот… — начал Глеб, указывая на трех парней. — Пусть сами скажут, — строгим голосом прервал Ронжин. Рома уставился на новобранцев, положив руки на бедра. — Мы… — тихо сказал один из парней, — Мы рассказывали страшные истории у костра, и, когда пошли спать, взяли Леханова на слабо. Пятифанов в удивлении перевёл взгляд на Ронжина. Тот недовольно выдохнул. Леханов Олег был самым молодым и шугливым из новобранцев. — В общем, мы поспорили, что он побоится один зайти в лес на пятнадцать минут, — продолжил парнишка и замолчал. — И? — нетерпеливо прикрикнул Рома, наступая на новобранцев. От неожиданности они вздрогнули и стали жаться друг к другу. — И его нет уже полчаса! — выпалил один из солдат и виновато спрятал глаза. Пятифанов замер, обдумывая все сказанное. Лицо его освещалось лишь слабым лунным светом, но даже так можно было увидеть, как он соскалился и брови его выгнулись от подступающего гнева. — Я вам всем блять бошки поотрываю! — резко закричал Рома, нависая над испуганными мальчишками. Пятифанов схватился за голову и посмотрел на Глеба. Тот понимающе кивнул и шумно выдохнул. — Тихо, Пятифанов, собирай всех — пойдем на поиски, — устало потерев переносицу, сказал Ронжин, — Некрасов, сходи на склад, возьми фонарей сколько найдешь. — Есть, — в унисон ответили Рома и Глеб и суетливо разбежались в разные стороны. — Пиздец, блять, — периодически выругивался Пятифанов, пока заглядывал в палатки и будил уже дремлющих новобранцев. Всех согнали к костру, который снова развел Ронжин, после чего капитан начал свой инструктаж. — Все проверьте, чтобы работали фонари и были исправны компасы, — громко говорил мужчина. Его серьезное лицо освещалось костром, и было видно, как он переживает, хоть и пытается это скрыть. Рома слушал начальника, периодически грозно поглядывая на троих провинившихся. Он был очень недоволен, что они отвлекли его от очень важного момента. «Из-за этих пиздюков весь мой план порушился» — негодовал про себя Пятифан. Глазами, сквозь языки пламени, он отыскал в толпе Антона. Тот стоял на другой стороне костра, уже одетый в форму, и обеспокоенно смотрел на Ронжина. Он повернул голову в сторону Ромы, и они встретились глазами. Пятифан почувствовал смущение, но не отвел взгляд. Антон сочувствующе улыбнулся, и на его щеках появился легкий румянец. Волнение нахлынуло на Рому. Он, кажется, только сейчас осознал, что произошло в палатке. Его сердце забилось сильнее, то ли от воспоминаний о поцелуе, то ли от злости, что пришлось этот поцелуй прервать. — Петров, Пятифанов и Некрасов — наберите себе команду из пяти-семи человек и рассредоточьтесь по территории, — командовал Ронжин. Старшие солдаты часто были в этом лесу в течение прошлого года, так что хорошо ориентировались на местности, — Далеко друг от друга не отходить! Вряд ли Леханов ушел далеко. Остальные остаются здесь. Приступайте. Рома пробирался сквозь чащу, освещая себе путь массивным фонарем. В белых лучах лес выглядел очень неуютно, отчего становилось не по себе. Среди деревьев то и дело раздавались крики солдат, которые звали Олега в надежде, что он откликнется. Пятифан не переставал мысленно материться, все еще охваченный злобой на провинившихся. — Я кое-что нашел, — послышалось откуда-то слева. Рома повернулся. Перед ним стоял один из молодых солдат по имени Толя и держал в руках армейскую кепку, которая, по всей видимости, принадлежала пропавшему Олегу. — Значит, мы на верном пути, — сказал, кивнув, Пятифан. Прошло еще около часа, прежде чем Рома нашел Леханова. Тот сидел под деревом, обняв поджатые к груди ноги. Он раскачивался взад вперед, зажмурив глаза, и что-то бубнил себе под нос. Когда свет фонаря упал на Олега, он вздрогнул и хотел было закричать, но открыл глаза и увидел поисковую группу Ромы. — Слава Богу, нашелся, — воскликнул один из новобранцев. — Ты и ты, — на выдохе сказал Пятифанов, указав на двух солдат, — Добегите до других групп и сообщите, чтобы шли в лагерь. — Так точно! — ответили парни и разбежались по сторонам на свет и звук групп Антона и Глеба. — Пошли, — сказал Рома, присев перед Олегом, — Не поранился? Парнишка помотал головой и встал, опираясь на руку Пятифана. Уставшие от ночного бодрствования и стресса солдаты направились на выход из леса. В лагере бойцов встретил Ронжин с другими новобранцами. Группы Антона и Глеба еще не вернулись, хотя свет их фонарей уже можно было видеть среди деревьев недалеко от линии леса. Капитан недовольно осмотрел Олега, но решил оставить нравоучения на утро. Он лишь спросил, почему Леханов оказался так глубоко в чаще. Оказалось, что Олегу просто что-то померещилось, отчего тот испугался и в панике побежал куда глаза глядят. Рома протер глаза — ужасно хотелось спать. Он завалился в пустую палатку прямо в форме и моментально провалился в сон. Когда Ронжин объявил подъем, Пятифан проснулся, но Антона рядом не обнаружил. Он выполз на улицу не выспавшийся и поплелся к реке, там он и нашел Петрова. Антон сидел у кромки воды и стирал испачкавшийся китель. Рома почувствовал небольшое смущение, но все же подошел к другу и сел на корточки рядом с ним, окуная руки в холодную воду. — С добрым утром, — немного неловко сказал Пятифан. — И тебе, — смущенно улыбнувшись, ответил Антон, посмотрев на Рому. Их взгляды встретились. Рома хотел было что-то сказать, но его прервал Глеб, который возник сзади. — Ну и ночка выдалась, — потягиваясь, протянул юноша. Пятифан вздохнул. День прошел по обычному расписанию, за исключением того, что за завтраком Ронжин как следует отчитал всех четверых провинившихся юнцов и назначил каждому по пять нарядов вне очереди. Рома тоже свою лепту внес, обматерив каждого, пока капитан не слышал. Он все еще был зол на то, что идеальный момент своеобразного признания был сорван. На протяжении всего дня Антон и Рома постоянно переглядывались. Пятифан хотел найти возможность остаться с Петровым наедине и нормально поговорить о том, что произошло. Ну, или просто продолжить то, что было начато. Каждый раз Рома вздрагивал, вспоминая ощущения губ Антона, и ему не терпелось повторить поцелуй. Сумерки опускались на землю, когда солдаты вернулись в часть. Рома хотел было пойти за Петровым, но Ронжин его остановил. — Пятифанов, как бы мне не хотелось скрыть произошедшее от полковника, нужно составить рапорт, — капитан устало выдохнул, — Прошу, займись этим. — Так точно, — обреченно ответил Рома. Он поплелся в каптерку, где был рабочий стол, за которым составляли бумаги солдаты роты. Полноправно находиться в этой комнате Пятифанов смог лишь получив статус деда, а пока он был духом, его туда не пускали, так как там был склад продуктов, оборудования и формы. Рома вошел в помещение, заставленное складскими стеллажами. Он подошел к столу, который был завален разными папками и бумагами. Рома отодвинул стул подальше и упал на него, откинувшись на спинку. Прежде чем заняться рапортом, он хотел немного посидеть и перевести дыхание. Скрипнула дверь. Рома обернулся и увидел Антона, который аккуратно протиснулся в помещение. Оба парня уставились друг на друга и молчали. — Можно кое-что спросить? — произнес Петров. Пятифанов кивнул и в смущении отвернулся к столу. Он услышал, как Антон плотно закрыл дверь и зашагал в сторону Ромы. Пятифан почувствовал, как к щекам приливает кровь. Петров обошел стул, на котором сидел Рома, и встал напротив, облокотившись о стол руками. Антон изучающе посмотрел на Рому сверху вниз. Тот несмело поднял взгляд на друга и сложил руки на груди, не зная, куда их деть от волнения. Он развалился на стуле, расставив ноги, и всеми силами пытался скрыть смущение. Петров молчал, буравя товарища взглядом. «Что он задумал…» — пронеслось в голове у Пятифана. Он тоже смотрел на Антона, не отводя взгляд. — Когда ты понял, что тебе нравятся не только девушки? — спокойно произнес Петров. Рома подавился воздухом и вопросительно посмотрел на друга. Немного помедлив, Пятифан усмехнулся и ответил: — Я не гей. Антон улыбнулся и слегка оттолкнулся руками от стола, надвигаясь на Рому. Он подошел к нему почти вплотную, продолжая смотреть в глаза. Пятифан сглотнул, наблюдая за другом снизу вверх. Петров поднес руку к лицу Ромы, приподнимая его подбородок. Мурашки побежали по спине Ромы. Антон несколько секунд томно осматривал черты лица парня, после чего аккуратно провел по его губам большим пальцем, отчего Пятифан стал дышать немного чаще. — Я тоже, — тихо произнес Петров, прикусив нижнюю губу. «Доигрался» — издевательски подумал Рома и рывком встал. Стул повалился назад и с грохотом упал на пол. Руки Пятифана сжали бедра Антона, отчего тот охнул и попятился назад, уткнувшись в край стола и опираясь об него руками. Ромка прижался к другу и еще несколько секунд нагло смотрел в его глаза, после чего прильнул к губам Петрова, вовлекая его в страстный поцелуй. Рома почувствовал, как ладонь Антона скользнула по его спине, сжимая ткань формы, отчего сердце запрыгало в груди. Пятифан рывком расстегнул китель Петрова, оторвав несколько пуговиц, и его пальцы забрались под майку. Он ощутил горячую кожу Антона, прочерчивая ладонями ребра. Петров немного прикусил нижнюю губу Ромы и издал сдавленный стон, от которого Пятифан почувствовал нарастающее возбуждение. Рома отлип от губ Антона, тяжело дыша, и посмотрел на покрасневшее лицо друга. Петров шумно выдохнул. Пару секунд Рома смотрел в блестящие глаза Антона, после чего переместил одну руку ему на щеку. Он зарылся пальцами в волосы и наклонил голову Петрова в сторону, немного сжимая белоснежные локоны. Пятифан нежно дотронулся губами до шеи Антона. Петров вздрогнул, сжимая край стола рукой. Рома продолжил покрывать поцелуями кожу юноши. Он чувствовал, как кружится голова, но не хотел останавливаться. Он был наполнен решительностью услышать стон Антона еще раз. Рома высунул язык и провел им от кадыка до уха, после чего добился своей цели. Петров простонал уже громче, немного выгибая спину. Пятифан победно усмехнулся. Он вновь переместил руки на бедра Антона и приподнял его, усаживая на стол. На пол полетели какие-то документы, и упал стакан с канцелярскими принадлежностями, разбрасывая по столу ручки и карандаши. Рома оказался меж ног Петрова, который тяжело дышал. Пятифан снова заглянул другу в глаза. — Не гей значит, да? — с наглой улыбкой, прошептал Антон. Пятифан усмехнулся. Петров, схватившись за ремень Ромы, рывком притянул его к себе. Он сжал его бедра отчего пах Пятифана прижался между ног Антона. Теперь уже простонал Рома, чувствуя, что в штанах становится тесно. За спиной послышался стук. На секунду оба парня замерли, после чего быстро отлипли друг от друга. Антон склонился над столом, собирая разбросанные письменные принадлежности. Рома рванул к двери, попутно поднимая упавший стул. Раздался скрип, после чего в проеме возник Миша. — Ромашка, там… — начал он, после чего увидел красное лицо Пятифана. Китель был смят, кепка съехала на затылок, а грудь прерывисто вздымалась, будто юноша пробежал марафон. Богданов приоткрыл рот в удивлении и осматривал друга. — Чего? — сдавленным голосом спросил Рома. Миша немного наклонился в сторону, заметив позади суетливого Антона — его китель был расстегнут, а щеки пылали румянцем. Богданов неловко улыбнулся, как бы спрашивая глазами «Я не вовремя?». «Ты пиздец как не вовремя» — так же глазами отвечал Рома, стараясь выровнять дыхание. — Там Ронжин… — продолжил, растягивая слова, Миша, — Просил пару ботинок сорокового размера принести. Пятифанов вздохнул и метнулся между стеллажами, стараясь отыскать то, что нужно. Он принес ботинки, всовывая обувь в руки Богданова и выталкивая его любопытную натуру из помещения. Рома закрыл дверь и устало уткнулся в нее лбом, повернувшись к Антону спиной, пытаясь перевести дыхание. — Здесь всегда так будет, — на выдохе сказал Петров, приближаясь к Пятифану. Он подошел к нему сзади и обнял, сцепляя руки на груди друга. — Ты прав, нам всегда будут мешать, — печально ответил Рома, смахивая со лба капли пота. Он повернулся к Антону, заключая его в ответные объятия. Сердце до сих пор бешено колотилось в груди, когда Пятифан прижался к Петрову, вдыхая его запах. Антон уткнулся в шею Ромы, обжигая кожу своим дыханием и прижимаясь ближе. — Я люблю тебя, — прошептал Петров, отчего Рома растянулся в улыбке. Антон немного отстранился, печально заглядывая в его глаза. Пятифан провел рукой по щеке друга. — Я тоже тебя люблю, — тихо ответил юноша. — Нам нужно быть аккуратнее, — произнес Петров, грустно улыбаясь. Рома кивнул и еще раз ненадолго прильнул к губам Антона.