Неизвестная переменная

      Эвелин не впервые видела большое количество трупов, и именно это напугало ее — она будто вернулась в то самое прошлое, подтертое психотерапией, которое давно не беспокоило, уступив место более личным проблемам.       Ей пятнадцать и она идет по пыльной деревенской дороге, а вокруг только смерть. Тела с безобразными кровавыми язвами валяются во дворах, на обочине, прямо на дороге. Старики, мужчины, женщины, дети… Новый смертоносный вирус погубил целую деревню за семь дней. Эвелин идет под гробовую тишину и укоризненные взгляды неупокоившихся душ. Она жива. А они все мертвы. Сил нет, но она идет, не зная куда. Просто идет, потому что не может остановиться.       Эвелин гнала из головы ужасные воспоминания, но по щекам бежали слезы. Даже удачно, что не пришлось объяснять причину. Коул сочувственно хлопал ее по плечу, Анкор утешал — она не виновата в смерти Халлетта, напротив, она сделала все возможное — он ушел без боли.       Теперь уже ей хотелось подойти к колодцу и прокричаться как следует, но, конечно же, она не стала бы так делать — чего доброго, разбудит каких-нибудь плотоядных летучих мышей. — Пойду в уборную, — сообщила она. Перед уходом Дэвид показал место, которое вполне сойдет за ванную комнату.       Небольшой альков, где проточной водой стекал водопад из-под потолка и далее по углублению на полу в отверстие у противоположной стены. Дэвид объяснил: вода течет из источника в горах, поэтому заразиться практически невозможно. К сожалению, гарантии отсутствовали, и использовать эту воду приходилось на страх и риск. Питьевая пока была своя, но она скоро закончится. Конечно, можно было ничего не трогать и дышать через защиту на всякий случай, но отчего-то Эвелин, да и остальные расслабились. Сыграла здесь привычка видеть в синтете союзника или просто усталость? В защиту слов о безопасности этого места, оба заражения произошли в лесу, что совпадало с рассказом о патогене.       Вода была ледяная, но приятная, напоминала ключевую с Земли — почти забытые детские воспоминания всколыхнулись, слегка оттеснив ужасы прошлого. Эвелин умывалась раз за разом, и казалось, будто мама сейчас позовет по имени и отругает за долгую игру в холодной воде. Теплое чувство, что когда-то и она была по-настоящему любима, согрело, помогло унять бьющуюся в груди тревогу.       Немного приведя себя в порядок, Эвелин вернулась. Они сидели еще какое-то время, Коул и Анкор о чем-то негромко болтали, а Эвелин продолжала бороться с собой, раздумывая о смысле жизни, смерти и превратностях судьбы. Вскоре колонистов стало клонить в сон. Хоть они бодрствовали явно меньше двенадцати часов, последние события всех вымотали. Коул достал спальник из рюкзака. — Все-таки синтеты полезные, — проговорил он. — Если не Уолтер, мы бы убежали налегке. А так и аптечки, и спальники, и даже перекусы есть.       Второй солдат был солидарен с напарником и тоже распаковал спальник. — Я первый дежурю, — произнес он. — Эв, возьми пока мой. — Не надо. — Эвелин мотнула головой. — Я не усну сейчас, поэтому посижу. Если что, громко закричу. — А если не успеешь? — с сомнением произнес Коул. — Тогда никто из нас не успеет. Спите, вам надо набраться сил.       Эвелин лукавила — она тоже предпочла бы забыться сном, но хотелось дождаться возвращения Уолтера. Без него в этом месте она ощущала лишь холод и тревогу. Она хотела услышать слова ободрения именно от него, ощутить его руку на плече… А вдруг он не вернется вовсе? Она не успела как следует рассмотреть синтета Прометея, поглощенная ужасами собственного прошлого, но ей послышалось, что его голос походил на голос Уолтера, да и лицо его казалось похожим… Если это тот самый первый Дэвид, ему должно быть не меньше пятидесяти лет?       Она встала и принялась ходить по залу, огибая по очереди каменные столы, поглядывая по сторонам и прислушиваясь. Но единственными звуками оставались сопение и похрапывание колонистов. Если бы не они, тут стояла бы гробовая тишина. Как можно вынести такое одиночество? — Эвелин? — раздался голос Уолтера, и она вздрогнула от неожиданности.       Он стоял в проходе, куда и уходил прежде, держа в одной руке рюкзак, а в другой странную короткую палочку. Увидев его, Эвелин испытала облегчение, хотя в груди все еще болезненно стучало сердце. Подойдя ближе, она поняла — с ним что-то не так. Уолтер выглядел растерянным и явно озадаченным. Не таким, как обычно. Он смотрел на нее непонятным пронзительным взглядом. Не на других колонистов, лежащих вдоль стены, не на обстановку вокруг. Он будто искал ответ на очень важный вопрос, и только она могла дать его. — Уолтер? — Эвелин остановилась в шаге от него. — Ты же Уолтер? Что с тобой? — Все в порядке, извини. — Он улыбнулся привычной улыбкой. Все эмоции, которые мгновение назад читались на его лице, исчезли. — И да, я Уолтер. Если желаешь удостовериться, спроси о чем угодно. — Почему ты извиняешься? Если тебя что-то беспокоит, не стоит скрывать это. И уж тем более извиняться. — Она с назиданием подняла указательный палец вверх. — Правда? — Он улыбнулся чуть более открыто и слегка прищурился. — Но ты часто делаешь именно так. — Да, ты точно Уолтер, — вздохнула Эвелин и улыбнулась ему в ответ. — Если не хочешь говорить о своих тревогах, расскажи о Дэвиде. Какого это встретиться с собратом так далеко от Земли?       Он опустил на пол рюкзак и взял двумя руками палочку с отверстиями — похоже флейту. — Довольно странное ощущение, — помедлив, ответил он и задумчиво посмотрел на свое приобретение. — Он кажется абсолютно нормальным, но что-то в нем меня настораживает, пока не понимаю что именно. Скажем так: я нахожу его несколько тревожащим. — Это он дал тебе? Это же флейта? — Да. — Ты умеешь играть? — Эвелин впервые за этот вечер ощутила легкую веселость и любопытство. — Я так не думаю. — Уолтер посмотрел внимательно на флейту, словно в его руках был, как минимум, смысл жизни. — Не возражаешь? — Эвелин потянулась к ней, но не коснулась, ожидая его разрешения. Он впервые так смотрел на вещи, и было непонятно, что происходит в его голове.       Он вложил флейту в ее руки. Не слишком тонкая и явно ручной работы, высеченная из темного дерева с необычайным старанием. Эвелин оглянулась на спящих метрах в десяти колонистов, уселась на пол и поднесла флейту к губам. Когда-то в далеком детстве она играла на дудочке. Прикрыв глаза и сосредоточившись, она дунула и на память попыталась перебирать пальцами. Однако, увы, звуки даже не походили на мелодию. — Безнадежно, — хихикнула она. — Теперь ты. — Моя игра приблизительно на таком же уровне. — Он сел рядом, вытянув одну ногу, вторую согнув в колене. — Правда? — Она улыбнулась и вернула ему флейту.       Уолтер взял ее. Сосредоточенно нахмурив брови, он поднес ее ко рту и обхватил губами мундштук. Из флейты донеслась тихая, не очень связная мелодия. Явно смущенный неудачей, он положил флейту радом с собой и мельком глянул на Эвелин. — Я не могу воспроизвести точно то, что хочу. И это не ошибка памяти. Это нехватка чего-то другого. — Просто экспериментируй, — улыбнулась она. — Тебе точно понадобится меньше времени, чем мне. Человек — довольно медленно соображающее существо.       Уолтер озадаченно посмотрел на флейту вновь, но не взял ее в руки, а повернулся к Эвелин. — Возможно, дело в том, что в моих программах не заложено творчество. — Ты насвистываешь мелодии, выращиваешь коноплю, готовишь не по рецептам… — Она мотнула головой. — А твои моделирования?.. Ты умеешь творить, Уолтер. Странно, что ты сам еще этого не понял.       Он опять посмотрел на флейту долгим взглядом и слегка нахмурился. — Как себя чувствуешь? — произнес он, так и не взяв ее в руки. — Возможно, ты хочешь спать? — Было бы неплохо, но я несу вахту, — важно ответила Эвелин. — Можешь передать свою вахту мне, — он тоже изобразил серьезное выражение на лице, но тут же улыбнулся. — Тогда хорошо, — согласилась Эвелин. Неужели он пошутил?       Она покопалась в рюкзаке Уолтера и достала свернутый в тугой рулон спальник. Развернув его, она отошла к стене рядом с одним из огромных ритуальных столов, спрятавшись таким образом от спящих в другой стороне колонистов. Постелив спальник поближе к стене, она уселась на него. — Только… Не отходи от меня, ладно? Сядешь тут? — она позвала Уолтера.       Эвелин понимала, что сидя на ледяном каменном полу, он ничего себе не застудит, но он чувствует холод и ему не будет комфортно. К тому же у нее возник коварный план. Его теплое тело очень даже пригодилось бы сейчас для согрева и успокоения души. — Мне не обязательно… — Пожалуйста, — с нажимом произнесла она.       Он подошел, прихватив флейту с собой. Эвелин улыбнулась и подвинулась на спальнике, освободив Уолтеру достаточно места. Он посмотрел на нее долгим странным взглядом и устроился рядом. — Ты теплый. — Я могу увеличить нагрев корпуса, — предложил он, повернувшись. — Этого достаточно. — Эвелин прижалась к нему плотнее. Как же рядом с ним было тепло и уютно… Тепло не только телу. — Не возражаешь, если я попробую поиграть еще? — уточнил он. — Совсем нет. — Эвелин устроилась щекой на его плече. — И ты опять спас мне жизнь. Спасибо.       Уолтер глянул на нее и улыбнулся. Но едва его рот приоткрылся, Эвелин отстранилась и прижала на секунду пальцы к его губам. — Знаю-знаю, это твой долг и все такое… — как можно серьезней произнесла она. — Не хочу слышать ничего из этого. Ты мог погибнуть из-за меня. — Эвелин… — его голос странно дрогнул. — Ты говорила — я твой друг, и обещала рассказать о новых обязанностях.       Она вздохнула. Уолтер смотрел пристально и будто взволнованно. Она никогда прежде не видела его таким растерянным. Что же с ним произошло за последние пару часов? Что могло измениться? Он узнал о какой-то неприятности, но не хочет беспокоить людей? На самом деле, они все обречены? Нет, Уолтер не стал бы молчать. Эвелин ободряюще улыбнулась. Обычно он был тем, кто поддерживает, может быть, теперь ее очередь? — Ты уже делаешь для меня гораздо больше, чем друг, — произнесла она, с изумлением отметив, как на миг округлились его глаза. — И мне уже безразлично, думаешь ты при этом о своем долге или о чем бы то ни было еще. Я просто тебе благодарна и надеюсь, что заботиться обо мне не слишком обременительно. — Нисколько, — быстро произнес Уолтер и добавил тише и медленнее: — Для меня было обременительно, когда ты сказала, что я не нужен тебе. — Извини. — Эвелин на миг поджала губы. — Я думала, так будет лучше. — Почему? — Потому что кое-кто видел, как я выходила из твоей каюты, — обреченно выдохнула Эвелин, опустив взгляд. — Не сложно догадаться, какие выводы она сделала. Она обещала молчать, но если остальные начнут думать так же, со временем, когда мы прилетели бы на планету, другие тоже могли бы захотеть разнообразить свою жизнь. Понимаешь, о чем я говорю?       Эвелин несмело подняла на него взгляд. Она не хотела говорить ему этого, боялась услышать о том, что ему все равно, или просто расстроить его. — Понимаю, — тихо произнес он, не спуская с нее глаз. — Ты беспокоишься обо мне…       Он слегка свел брови. — Если бы такое произошло… С тобой было бы все в порядке? — уточнила Эвелин, ругая себя за несдержанность. Не стоило говорить этого. Для него явно было проще жить, спокойно исполняя обязанности. Не делает ли она хуже? — Подобное развитие событий не предпочтительно, — ответил он, нахмурившись сильнее, и добавил с серьезным видом: — Но я абсолютно уверен, что ты никогда не будешь для меня в тягость.       На пару мгновений он опустил взгляд на ее губы, и Эвелин накрыло горячей волной внезапного возбуждения — сопротивляться самой себе было невозможно. — Поцелуй меня, — произнесла она беззвучно, но была уверена — он понял.       Эвелин ждала неуместных вопросов с его стороны или нравоучений, непонимающего взгляда или неловкого молчания и растерянности. Но он просто наклонился к ней и коснулся ее губ своими в то же мгновение, как она произнесла вырвавшиеся внезапно слова. Не было даже мимолетной паузы. Как бы он выразился сам: «незамедлительно». От неожиданности перехватило дыхание, словно от первого в жизни поцелуя. Она моментально отстранилась.       Уолтер смотрел выжидающе, а его взгляд то опускался на ее губы, то поднимался на глаза. Эвелин вновь подалась вперед. Но теперь она скользнула пальцами по его шее, взъерошила волосы на затылке и только тогда прильнула к нему. Она то мягко сжимала, то отпускала теплые губы в нежном и медленном поцелуе. А он вторил ей, зеркально повторял ее движения и привносил нечто неуловимо свое, то слегка усиливая нажим, то напротив, уменьшая его. Когда Уолтер переместил руки на ее шею, невесомо поглаживая теплыми пальцами, Эвелин выгнулась навстречу ему, не сдержав стона удовольствия.       Она потерялась во времени, просто перестала ощущать его, утопая в упоительных ласках. В груди свернулся сладкой болью тугой ком, а внизу живота разлилось горячее тепло. Она подалась вперед, прижимаясь к Уолтеру как можно сильнее. Бережные, осторожные прикосновения его теплых рук ощущались на затылке, спине, плечах. Кружилась голова уже не от усталости, она точно опьянела, купаясь в его объятьях, как в вине.       Мелькнула мысль, если потом Уолтер скажет о своей неопытности, она точно рассердится, ведь каждое его поглаживание, касание или движение доставляло небывалое удовольствие. Возможно, дело как раз и было в том, что он стремился доставить удовольствие ей, а не получить самому. Впервые в своей жизни она была объектом наслаждения, а не его инструментом. И почему казалось сейчас, словно он будет против? Он ведь столько раз говорил «сделаю, что угодно»… Нарочно ли он намекал на что-то большее или случайно? Что чувствует он сейчас и чувствует ли что-то, кроме своего долга?       Эвелин отстранилась. Ворох лишних мыслей больше не позволял расслабиться. Да и они не одни в конце концов. Какой-то бред с ней происходит, просто какой-то бред… Зачем она увязает в этом омуте, зачем тянет на дно еще и его? — Все в порядке? — уточнил Уолтер. — Более чем, — улыбнулась она. Да какая, впрочем, разница? Они могут умереть почти в любой момент, о чем она беспокоится?       Он улыбнулся, но его выражение лица казалось очень странным и пристальным, словно хотел что-то сказать, но не решался. — Что такое? — прошептала она и устроилась щекой у него на плече — возможно, ему будет проще говорить, если она не станет на него смотреть. — Отдыхай, Эвелин, — произнес он.       Они погрузились в молчание. Она лежала у него на плече, все еще успокаивая рвущееся наружу сердце, а он перебирал пальцами по флейте. Эвелин украдкой поглядывала за его движениями и тихонько улыбалась. Вот бы остановить этот миг и остаться навечно в нем, как насекомое в янтаре, чтобы ни одна горькая мысль не просочилась сквозь золотой кокон тепла и уюта. В конце концов она сползла на пол, устроившись головой на коленях Уолтера.       И тут он тихонько заиграл. Вначале обрывочно, нескладно, но с каждой минутой все звучнее, увереннее. Разрозненные ноты и обрывки звуков складывались теперь в целостную мелодию, разливаясь по залу и заполняя собой все пространство. Спокойная, переливистая и почти убаюкивающая мелодия погрузила Эвелин в дремоту, но она изо всех сил старалась не засыпать. Она хотела слушать первую настоящую игру Уолтера, но не хотела выдавать себя и мешать. Она так и лежала с прикрытыми глазами в полудреме, наслаждаясь спокойствием и безопасностью.       Мелодия вдруг умолкла, и тихий, но с нотками восторженности голос произнес: — Браво! Сегодняшний вечер для тебя полон свершений, брат! — это был голос Уолтера, но в тоже время отличался. По нему читалось восхищение и удивление. — Мои поздравления, ты оказался не безнадежен, — голос приближался, но шагов Эвелин по прежнему не слышала.       Она ощутила невесомое прикосновение к волосам. — Прекрасная Брунгильда ждет своего Сигурда… — произнес он высокопарно.       Эвелин стоило немалых усилий не выдать себя — уж больно любопытно было оставаться тайным наблюдателем этой необычной сцены. Хорошо еще, что прядь волос закрывала глаза, иначе подрагивающие веки выдали бы ее с головой. — Не мешай ей спать, — прозвучал над головой тихий голос Уолтера, на этот раз точно его голос, и прикосновение к волосам исчезло. — Да-да, конечно, — его голос-близнец слегка отдалился. — Отдыхайте, пока есть время.       Эвелин показалось, будто он сделал на последней фразе акцент, но не была уверена. Возможно, просто показалось, ведь Уолтер говорил ровнее, спокойней. Она заерзала, устраиваясь удобнее. Кажется, действительно надо поспать. Тяжелая рука Уолтера мягко легла ей на плечо, будто успокаивая. И улыбнувшись сама себе, Эвелин окончательно провалилась в сон.       Проснулась она от крика Розенталь: — Встаем, сонное царство! Мы поймали связь, пока вы тут прохлаждаетесь.       Эвелин с трудом разомкнута глаза и осознала — колонисты уже проснулись и суетятся, а она продолжает валяться на ногах Уолтера, как на подушке. Ну что ж, остается теперь только изобразить невозмутимый вид. Она села и потянулась, Уолтер поднялся. Лоуп взял бутылку с водой из рюкзака, напился вдоволь и заговорил: — На поверхность спустился Смит с несколькими солдатами и сотрудниками. Он собирается изучить все, связанное с Элизабет Шоу, и очень обрадовался, когда мы рассказали о синтете Прометея. Как только шторм утихнет, Смит направится к нам. Если что, я предупредил его о неоморфе.       Эвелин поежилась от неприязни. Тейлор же потом задолбает намеками, будто бы он ее спас. Почему вместо него не пошел Орам? Хотя да, у него остались разве что его жена, Дэни и Мэгги… Такой себе боевой отряд. Но откуда у Тейлора личная охрана? С другой стороны, почему бы и нет — он не последний человек в компании в конце концов. — Вот только проблема, когда утихнет этот шторм? — Розенталь плюхнулась на пол. — Теперь моя очередь спать. Кто-нибудь одолжите спальник.       Эвелин молча скрутила свой и бросила ей. — Спасибо. — Розенталь широко зевнула и добавила: — А Уолтера не одолжишь?       Последняя фраза прозвучала с иронией, но Эвелин едва сдержалась, чтобы не нагрубить, и принялась усиленно зевать. Конечно она не собирается никому его «одалживать», даже для таких мирных целей, как временная подушка с подогревом. Но как обозначить для других, что ей можно, а остальным нельзя? Это ведь именно то, о чем говорила Карин. Даже если раньше люди не нуждались в чем-то, как только кто-то один умудряется заинтересоваться, другие тоже накидываются с неистовым желанием. Принцип песочницы. — Эвелин плохо себя чувствовала, я оказал ей помощь, — внезапно соврал Уолтер. — Если вам станет так же нехорошо, как ей, я окажу вам помощь незамедлительно и без просьб «одолжить» с вашей стороны.       Он учтиво улыбнулся. Эвелин с трудом сдержала себя от того, чтобы не пялиться на него. — Прошу меня простить, я проверю, где Дэвид, — произнес он и направился к выходу. — Ой, больно надо, умник, — пробурчала Розенталь и укуталась в спальник. — Замерзать буду — близко не подойду. И как ты так спокойна?       Уолтер вышел под смешки Коула, кажется ситуация его развеселила. — Почему я должна нервничать? — удивилась Эвелин. Она в толк не могла взять, почему Розенталь так цепляется к Уолтеру. — Он же не живой. — Она передернула плечами и скривилась. — Машина, похожая на человека… Это как если бы восковая кукла начала двигаться и говорить.       Так вот в чем дело — у Розенталь были свои страхи, и она переносила их на андроидов. — Да брось. — Анкор подошел к ней. — Ты же не боишься кофемашины или пылесоса? — Кофемашина не смотрит на меня человеческими глазами. — Розенталь закуталась в спальник. — Зачем вообще их сделали такими похожими на людей? — Неужели не понимаешь? — Анкор сел рядом с ней и с хитрой улыбкой добавил: — Богатенькие скучающие дамочки да и не только дамочки хотят разнообразия. — Фу! — Розенталь ударила его по плечу. — Издеваешься, да? Господи! Да я теперь спать не смогу! Эв! Не думала об этом, а?       Эвелин с печалью осознала — для кого-то Уолтер просто машина с человеческими глазами. — Какая ты нервная, — произнесла она и принялась копаться в рюкзаке Уолтера, надеясь найти там хоть какие-нибудь средства гигиены. — Я думала, на Завет берут только людей с устойчивой психикой.       Здесь, конечно, она противоречила сама себе, но другим об этом знать не обязательно. Розенталь фыркнула. — Подумаешь, соврала немного в тесте… Мне надо было полететь. — А сейчас как думаешь? — со вздохом спросил Анкор. Он был одним из самых молодых в конвое и немного застенчивым. Эвелин редко видела его в общей компании. — Да уж. — Розенталь улеглась на пол. — Теперь уже не уверена. — Кстати, я могу одолжить свои ноги в качестве подушки, — как бы невзначай бросил он. Эвелин улыбнулась сама себе от его слов — некоторые времени даром не теряют. — Да? — Розенталь усмехнулась. — Ну давай.       Эвелин ушла в уборную. Там она слегка обмылась в ручье и использовала вместо полотенца чью-то сменную одежду из походного рюкзака. Вспоминая поцелуй перед сном, сейчас она ругала себя последними словами и оправдывала одновременно. Кажется, она потихоньку сходит с ума. От отсутствия близкого человека или от присутствия Уолтера? А ведь Розенталь в какой-то степени права — он просто машина. Продвинутая, разумная, человекоподобная машина, которая с любопытством познает мир, умеет не просто думать и анализировать, а еще творить, имеет собственные увлечения и желания… — М-да, — выдохнула Эвелин. Не получилось. Она сразу не думала об Уолтере, как просто о машине, не выходило и сейчас.