Неизвестная переменная

      Уолтер слышал профессора, но не видел его. Перед глазами стояла пелена, синтетические нервы во всем корпусе били тревогу о внутренних микро-повреждениях. Жидкость, которую ввел в него один из охранников, парализовала тело на несколько часов. Усиленная регенерация восстанавливала повреждения, но по какой-то причине чувствительность болевых рецепторов оставалась на максимуме, несмотря на многократные команды процессора. Остальные сенсоры, кроме зрения, также работали на полную. Уолтер ясно ощущал прохладный воздух верхней частью тела, врезающиеся в руки и ноги полиуретановые ремни. Он не помнил, когда его частично раздели, но помнил, как перед отключением повредили корпус на спине лазерным ножом. Сейчас, судя по остаточным болевым импульсам, рана практически затянулась. Невозможность контролировать элементарные процессы сбивала с толку. — Итак, Уолтер, поговорим об этом, — в который раз послышался голос профессора. На грудь положили металлический холодный предмет — по всей видимости, контейнер для лекарства. — Я так понимаю, ты передал шприц сержанту? Наверняка он пошел к нашей Эви. Вот только это глупый поступок, недостойный андроида. Ты подумал, кому от этого будет лучше? Я отправил за ним людей. Они приведут ее сюда, Лоупа застрелят. Его смерть будет на твоей совести. И кстати, один из охраны скончался тоже по твоей вине.       Уолтер усиленно пытался сосредоточить энергию на регенерации, перераспределив с чувствительных сенсоров, но не выходило. Да еще эти бесконечные оповещения о повреждениях… — Что такое, дружище? — участливо похлопал по плечу профессор и убрал контейнер. — Больно? Ты же хотел быть самостоятельным, похожим на человека. Так что наслаждайся. Думал, у меня не найдется на тебя управы? Думал, компания, создавая такие совершенные механизмы, не предусмотрела защиту от них?       Холодное и острое лезвие медленно прошлось справа от ключицы до подвздошной кости, нарушая целостность синтетической кожи. — Молчишь… — почти обреченно вздохнул профессор. — Как жаль. Ты должен был быть моей правой рукой, верным помощником в нелегком деле, но эта девка испортила даже тебя… К сожалению, ты слишком хорошо и быстро «учишься». Преимущество в итоге обернулось недостатком — как обидно. Не расскажешь, чем она тебя привязала? Похоже, в определенных вещах она исключительная мастерица. Даже синтетик растаял от ее умений… — Он хмыкнул с сарказмом и провел еще две полосы друг за другом теперь по груди и животу. — Какая быстрая регенерация, это завораживает. Уолтер, ответь хоть что-нибудь… Я знаю, сознание вернулось к тебе. Мне неловко говорить с самим собой. — Но вам вполне ловко отдавать приказы об убийстве, — не выдержал Уолтер, хотя не собирался отвечать этому человеку. — Наконец-то! — воодушевился профессор. — Ну так что, поделишься, как мужик с мужиком, что за умелица наша Эви? Ты знаешь, ей было шестнадцать, когда она попала в «Cuatro». Тогда командиром у них был Нолан Янг. Про него говорили, что он имел исключительно взрывной характер и запросто избивал сослуживцев за малейшую провинность. Но еще он был очень талантливым убийцей и стратегом. Настоящая машина под человеческой личиной. Удивительно, но малышка Эви знала, чем подкупить такого, как он. Расскажи, что она делала для тебя? — Если Эвелин и подкупает, то своей добротой и отзывчивостью. — Уолтеру совершенно не нравилось то, что он слышал. Похоже судьба Эвелин была еще печальней, чем он себе представлял. — Да-да, — почему-то обрадовался профессор. — И в чем ее отзывчивость и доброта проявлялись? Ну-ка? Вы четыре месяца жили вдвоем на корабле, я мог и сразу догадаться. Она — одинокая молодая женщина, ты — превосходный синтетик со всем набором человеческих функций… Конечно, перед таким соблазном трудно устоять. Как гласит древний латинский афоризм: Solus cum solā non cogitabuntur orāre «Pater noster».       Он говорил дружеским, почти ласковым тоном, но действия, которые совершал, были жестоки. Прежде Уолтер лично не сталкивался с подобным обращением. Грубость, недоверие, пренебрежение, но никогда — жестокость. Эвелин ни в коем случае нельзя оказаться рядом с этим человеком.       Зрение немного улучшилось, теперь Уолтер видел хотя бы силуэт профессора. Послышались тихие приближающиеся шаги. — Как дела, дорогой? — раздался сбоку холодный и почти равнодушный женский голос. — Не очень хорошо, Клара, — ответил профессор. — Мы потеряли андроида.       Уолтер видел в списках колонистку с таким именем. Клара Прайс — фиктивная жена профессора Смита. В личном деле стояла пометка «научный руководитель» без подробностей. — Кто бы мог подумать, что все так обернется. — Силуэт худощавой женщины оказался совсем близко и склонился над столом. Холодные пальцы прошлись по щеке и погладили по волосам. — Какое расточительство… — Не хочу утилизировать его сразу, — возразил профессор. — Я бы проверил кое-что. — Хм… — Клара отстранилась. — Не вздумай тратить на него много препаратов. — Зачем они, если теперь мы останемся без синтета? — Кто знает, — раздраженно хмыкнула женщина. — Никогда не угадаешь наверняка, что может пригодиться. И будь осторожен. Твоя импульсивность уже вышла нам боком. Ты потратил ампулу антидота впустую, придется повторить эксперимент. — Не сердись, — вздохнул Смит, — я был уверен, что она побежит за мной, как побитая сука.       Прайс скептически вздохнула. — Ничего, я взыщу с нее и за антидот, и за все остальное, — уверенным тоном заявил профессор.       Уолтер непроизвольно дернулся — боевые протоколы пришли в активность, однако это доставило больше дискомфорта все еще невосстановившемуся телу. — Как интересно. — Клара опять погладила по голове. — Уолтер, тебе действительно нравится малышка Эвелин?       Разумеется, он не ответил. Он и без того выдал себя — системы контроля не справлялись с повреждениями. — Удивительно, я прежде не наблюдала проявления глубоких чувств у синтетов, хотя, слышала миллион раз. — Ее голос звучал до противного мягко. — Это ужасно мило.       Ее пальцы прошлись по скулам, подбородку и очертили контур губ. Уолтер отвернулся — эти прикосновения не вызывали ничего, кроме неприязни. — Ха! — усмехнулся Смит. — Посмотри-ка, еще выпендривается. Жаль, мы не можем перепрошить его и заставить участвовать в опытах. — Да, это действительно интересно. — Прайс принялась гладить грудь. Теперь деться было некуда, и стало почти до дрожи неприятно, хотя по идее, его не должно было это волновать. — Знаешь, Уолтер, я даже рада за мою маленькую Эвелин — она нашла в конечном итоге такого верного и доброго друга. Жаль, что все заканчивается так печально для вас обоих. — Вам следует пройти проверку у психиатра, миссис Прайс, — произнес Уолтер, борясь с чувством неприязни. Но как бы ни хотелось сбросить ее руку, он не мог двинуться, а Клара продолжала поглаживать его грудь и плечо, будто дразнила. — Неужели тебе мало?! — Тейлор вонзил небольшое лезвие в корпус в нижней части живота. — Еще смеешь пререкаться.       Резкая боль добавилась к той тупой, которая бесконечным потоком разливалась по нервным волокнам. По привычке Уолтер вновь попытался ослабить чувствительность, но не смог. Это удручало. — Ах-ха-ха, — легонько рассмеялась Клара и наконец убрала руку. — Тейлор, не кипятись, вся эта жестокость совершенно ни к чему. Кстати, Уолтер, знаешь, почему я называю взрослую женщину малышкой? Она выросла, можно сказать, у меня на руках. Эта девочка всегда была ужасно милой, ласковой и доверчивой. В ней всегда оставалось нечто невинное и нежное, когда другие дети превращались в маленьких зверенышей. Она с неподдельным любопытством впитывала знания, которые мы им давали, и подкупала своими оленьими глазками охрану. Они таскали ей сладости, игрушки и книжки даже несмотря на запреты. Да, мы учили наших подопытных, чтобы у них оставалась хотя бы незначительная социализация. Полная изоляция пагубно влияла на эксперименты. Очень жаль, что ты нарушил приказ, а ведь мог оставаться рядом с ней и служить утешением…       Уолтер бессильно сжал и разжал кулаки. Клара Прайс — причина слез и страхов Эвелин. Впервые он ощутил готовность убить без раздумий. Вот только он находился в ужасно бесполезном состоянии, и пока изменить положение не представлялось возможным. — Компания проводит эксперименты на андроидах. Разумеется, эти модели потом утилизируют, — произнес профессор. — Похоже, я отправлю в копилку еще один интересный результат. — Ну что ж, развлекайся, он твой, — устало произнесла Клара и ее шаги начали отдаляться. — Подзарядка была запланирована компанией в этой звездной системе намеренно? — спросил Уолтер прежде, чем профессор тоже решит покинуть отсек. — Завет — не колонизаторская миссия? — С чего я должен отвечать на твои вопросы, если ты не отвечаешь на мои? — хмыкнул профессор. — Вы не имеете права использовать Эвелин, это противоречит человеческим законам. — Противоречит законам, говоришь? — Тейлор наклонился и яростно зашептал, обдав лицо горячим дыханием с примесью алкоголя: — Ты понятия не имеешь, что такое человеческие законы. Все это лицемерное стадо кричит из каждой щели об исключительности личности, правах, свободах… На деле же работает только один закон — закон силы. И я докажу тебе это.       Он обошел с другой стороны, ввел код на панели стола и втянул фиксаторы так, что теперь они еще сильнее врезались в кожу, давили и наносили повреждения поверхностному слою. Тело восстанавливалось, но повреждения возникали вновь. — Тейлор, — послышался опять голос Клары Прайс. — Я жду тебя в отсеке с патогеном. Поторопись. — Иду-иду. — Смит провел пальцем вдоль фиксатора на плече, стирая капельки выступающей гидравлики. — Меня бесит, что она отвергла меня и спуталась с этой болванкой. Вообще-то, я не собирался быть с ней жесток. — Не рассказывай сказки. — Прайс подошла ближе. — И если что, не выкидывай запчасти сразу, могут пригодиться. Идем, надо отсортировать образцы для отправки отчетов в компанию. — Да, конечно. — Профессор что-то уколол в вену на локтевом сгибе. И без того дискомфортное состояние ухудшилось — волна повреждений вновь прокатилась по корпусу, разносясь с током гидравлики. Теперь, даже если снимут ремни, не выйдет и сдвинуться с места.       Они ушли, свет в помещении погас, и Уолтер остался наедине с собой, собственными мыслями и болью. Впервые с момента «создания» он не мог контролировать процессы в своем теле. Но теперь неизвестные переменные потихоньку становились известными. Если профессор говорил, что компания вела поиски Прометея и не скупилась на финансы, они, возможно, уловили сигнал Элизабет Шоу с каких-нибудь исследовательских зондов и решили закрыть сразу два вопроса. Собрали пассажиров для миссии и запрограммировали бортовой компьютер на специальную остановку. Если бы на этой планете ничего не нашли, Завет полетел бы дальше, но судьба Прометея закончилась здесь, значит, конечная остановка изменилась? Или планировалось взять что-то с собой и улететь на Оригаэ-6? Что будет с остальными колонистами и сколько среди них настоящих — не тех, кто является сотрудниками корпорации и подчиненными Смита?       Слух уловил приглушенные крики Розенталь. Кажется, она требовала выпустить ее. Пожалуй, ситуация приобрела совершенно непредсказуемый поворот. Своим импульсивным поступком Уолтер поставил под удар еще нескольких людей. Это было прискорбно, а если поймают Эвелин, то еще и бессмысленно.

***

      Дэвид прищурился и присел напротив, скрестив ноги. На его лице светилось почти детское любопытство, и Эвелин сдалась. Она видела темную сторону этого синтетика, значит, могла поведать о своей. Впервые со времен общения с психотерапевтом, которая, по всей видимости, и выдала ее компании, Эвелин собиралась говорить об этом. Действительно хотелось высказаться. В мрачном бестиарии на далекой планете, в компании лишь одного разумного, но искусственного создания, она могла излить душу, не опасаясь последствий. Уж теперь точно все равно. — Мы жили в небольшой деревне вдали от цивилизации, — начала она. — И были по-своему счастливы в этом маленьком мирке. Но очередная война докатилась и до нас. Мне было восемь, когда на деревню сбросили биологическое оружие. Это было что-то вроде легочной чумы. Погибли не все. Нас забрали в лабораторию, которую спонсировала корпорация Вейланд. Они проводили эксперименты, сути которых я до сих пор не знаю. Мы были из «вражеской» страны, так что и за людей нас не считали, потому использовали как подопытных без всякого зазрения совести. — Эвелин сжалась в комок, обняв колени. Перед глазами встали картины из прошлого, словно она видела их прямо сейчас. И только холод каменного стола позади позволял немного цепляться за реальность. — В какой-то момент лабораторию захватили. Это уже были «наши». — Она горько усмехнулась, вспомнив, как были счастливы узники лаборатории, встречая солдат. — Вот только мы были чужими уже и для них. Приехали другие ученые и принялись делать из нас живые биологические бомбы. Мол, так мы послужим «отечеству», искупим свои грехи. Грехи, понимаешь?!       Эвелин на несколько мгновений стиснула зубы — злость и обида за все, что она и ее друзья по несчастью перенесли, клокотала в душе, хотелось не просто кричать, а крушить все на свете, биться головой о стену, грызть камни зубами… Дэвид слушал внимательно и молчал, и это было хорошо — ей не нужно ничье сочувствие, она делилась гневом. — В итоге в живых осталось пятнадцать, — продолжила она, справившись с волной ярости. — Около двух лет мы служили на благо родине. Нас приводили в жалкий вид и посылали в нужное поселение или лагерь солдат. Кто будет стрелять в ребенка или подростка, изможденного голодом? Нас привечали, выхаживали… Но мы приносили смерть — перед каждой вылазкой нам что-то кололи. Я была в лагерях солдат, в мирных деревнях, там, куда пошлют. И каждый раз видела, как по моей вине умирали люди, которые пару дней назад улыбались и давали поесть, как умирали дети!       Эвелин стукнула сжатым кулаком по полу, и от боли свело руку, но она стукнула еще раз и заскрипела зубами. — Я должна была покончить с собой, просто обязана была! — Слова Смита теперь врезались в сознание. Он был прав, сказав об этом, но она была еще так молода… — Но нам говорили, что отпустят в конце, и что если не мы, то все равно кто-то сделает это. И мы верили. Как последние недоумки, мы верили, что есть где-то свет в конце этого мрака. А потом нас накрыли «Сuatro».       Судорожно вдохнув, Эвелин обняла себя руками. — Мы были по сути еще детьми, но в нас видели монстров, — тихо проговорила она. — Всех убили, оставили только меня на потеху их капитану. Пять лет… я была его игрушкой. Я боялась его и любила одновременно, ведь от него зависела моя жизнь…       Она глянула на озадаченное лицо Дэвида. — Идиотка, которая во что бы то ни стало цепляется за иллюзии, — усмехнулась она. — А он умел показать мне эти иллюзии, умел быть и добрым, и милостивым… А сейчас Тейлор сказал— я здесь только для экспериментов! Нолан скрыл меня ото всех, позволил жить. Я пряталась довольно долго, согласилась на полет, чтобы оказаться подальше от корпорации и войн, но меня заманили сюда как в ловушку.       Эвелин всхлипнула и судорожно вдохнула. Она чувствовала себя такой уязвимой и беспомощной, что становилось даже смешно. — Выходит, вот что произошло, — проговорил задумчиво Дэвид, его выражение лица немного сгладилось, хоть складка над переносицей никуда не делась. — Когда мы прилетели по координатам с Прометеем, я рассказал мистеру Вейланду о капсулах, которые мы нашли в инопланетном корабле. Мне показался странным факт, что он не удивился. А еще у него были с собой ампулы с неизвестной серебристой жидкостью. Теперь я начинаю понимать, что это было.       Эвелин нахмурилась. — Мистер Вейланд был одержим идеей продления жизни, — продолжил Дэвид. — Он мечтал войти в историю не просто как великий изобретатель, положивший начало эры космической экспансии и создателем искусственной жизни, но и тем, кто нашел ключ к, если уж не бессмертию, то к значительному продлению жизни. Человек, сумевший побороть время. Человек, ставший Богом. — Жаль, инженеры не прилетели на Землю и не сбросили эту гадость там, — пробормотала Эвелин, ощущая полную опустошенность. — Человечество безнадежно.       Это было обидно. Обидно оказаться просто расходником в такой величественной, казалось бы, цели. Для надежды на продление сверх меры одной жизни, было прервано множество других. Отчего прогресс и величие всегда идут рука об руку со страданием и смертью? Почему нельзя делать это как-то иначе? — И ты не знаешь, какие свойства приобрело твое тело? — спросил Дэвид, прищурившись.       Эвелин мотнула головой. — Кроме того, что я выживала там, где по сути не должна, ничего. Возможно, Тейлор знает об этом больше. — Было бы интересно узнать подробности, — задумчиво изрек Дэвид, а потом вздохнул, будто с сочувствием. — Наверное, печально осознавать, что собственный вид выбрал тебя в качестве расходного материала, лишив свободы.       Эвелин усмехнулась. — Самое забавное, что в детстве мы думали, будто так и должно быть. Нас хвалили, когда мы переносили очередной опыт, выдавали поощрения в виде сладостей. Мы даже находили любимчиков среди надзирателей или учителей, играли и смеялись, когда у нас было свободное время, читали книги… — Адаптация человеческой психики, — произнес Дэвид задумчиво. — Чтобы уберечь разум, вы принимаете за норму новые, пусть и неблагоприятные обстоятельства. У многих она различна по степени. Твоя, по всей видимости, на высоте. Что ж, теперь я лучше понимаю причину твоего необычного поведения.       Она печально вздохнула и поправила выбившиеся из пучка волосы. — Наверное, ты замерзла. Хочешь, согрею тебе воду? — спросил Дэвид и поднялся. — Здесь есть растения, из которых можно заваривать чай, я озадачусь этим чуть позже, но пока могу предложить только воду. — Спасибо. — Эвелин тоже поднялась, ощущая на душе необычную легкость. Она впервые рассказывала в подробностях кому-то о прошлом и не опасалась последствий. Несмотря на волнение, которое недавно пережила из-за Дэвида, несмотря на его настойчивость в попытке напугать и вывести из себя, она ощутила к нему благодарность.       Они вернулись в ее «комнату», а оттуда в смежную ей. — Ты должна научиться пользоваться нагревом, — сказал он бодрым тоном и указал на большой гладкий камень, который принялся светиться красным и нагреваться, как только на него поставили ковш с водой. — Какая-то молекулярно-индукционная технология. — Но откуда камень берет энергию? — удивилась Эвелин. — Это очень сложный механизм, без оборудования мне не удалось разобраться.       Когда вода начала закипать, Дэвид снял ковш, налил в кружку и протянул ей. Его взгляд казался задумчивым. — Ты говорил про переезд, — напомнила Эвелин. — Да, — кивнул он и отвернулся. — Но сегодня лучше никуда не выходить. — Почему? — Люди вашего профессора ходят по округе. Я заблокировал двери, пока они не войдут. Но придется подождать. — Почему не сказал раньше? — насупилась Эвелин. — Не хотел тебя беспокоить, — улыбнулся Дэвид. — Не волнуйся, я обо всем позабочусь.       Эвелин принялась пить горячую воду. В конце концов она и правда замерзла. Дэвид отвлекся на сборы глиняной посуды, и она села на небольшой пробковый стул. Он был легким и теплым по сравнению с камнем.       Рука опять зачесалась. Эвелин поставила кружку и сняла куртку, чтобы в конце концов посмотреть, что так раздражает. На внутренней поверхности левого локтевого сгиба виднелся небольшой синяк и царапинка, какая бывает, если дернуть рукой с вставленной в вене иглой. — Что это? — Эвелин подняла руку вверх, рассматривая ранку под «лампочкой». — Дэвид, чем ты уколол меня? Шприцов не оставалось…       Тот вздохнул и нехотя ответил: — Сержант Лоуп принес его по просьбе Уолтера. Это был его прощальный подарок тебе. Именно после укола ты окончательно пошла на поправку. Не очень представляю, что там, возможно, какой-то антивирус или наномеханизмы… к сожалению, я не располагаю оборудованием. — И ты молчал? — Эвелин растерялась. — Не хотел тебя беспокоить, — пожал плечами Дэвид. — Сержант сказал, что отправится доложить о ситуации на модуль-1, а потом вернется за нами. Видимо, что-то пошло не так.       Эвелин встала и прошлась по комнате, в голове крутились картинки, но она пока не могла их полностью сопоставить. — Лоуп принес мне «подарок» от Уолтера? Ты ведь сказал, что он бросил меня и ушел к колонистам. — Я не говорил, что он бросил тебя. — Дэвид пожал плечами. — Ты не помнишь? Ты сказала Уолтеру о лекарстве сама.       Эвелин вздрогнула. Точно, она думала, что говорила с Уолтером во сне, но, получается, это был не сон. — Если он прислал сержанта, значит, не мог прийти сам… — бормотала Эвелин, пытаясь распутать нить событий. — Ты говоришь, Лоуп отправился на модуль-1 предупредить. Предупредить о чем?       Дэвид оперся на стол спиной и скрестил руки на груди. — Вероятно, о вашем профессоре и его хобби заражать своих людей опасными вирусами. — Но Тейлору это могло не понравиться! — воскликнула Эвелин. — Что теперь с ними? Что с Уолтером?! Он ведь точно пришел бы за мной… — Смесь облегчения и тревоги ворвались в сознание. Почему, вообще, она с такой легкостью решила, что брошена? Если подумать как следует, то Уолтер никогда не бросал ее. Он прибежал на модуль и спас их от неоморфа, искал ее потерявшуюся по кустам в лесу, говорил, что будет ее беречь. Да он жизнью своей рисковал, защищая ее! Пусть не вкладывал в слова тот смысл, какой хотелось бы, но он был честным андроидом, который точно умеет держать обещания. Он не мог не прийти просто, потому что передумал. Что-то случилось. И возможно что-то очень плохое… — Дэвид! — решительно вскрикнула она. — Мы должны помочь им! У меня очень плохое предчувствие. — Помочь? — Тот удивленно приподнял брови. — Совсем недавно ты говорила — человечество недостойно жизни. — Далеко не все плохие. И у Завета есть превосходный шанс начать все сначала! Я мечтала именно об этом — построить общество, где все равны и добры друг к другу, — пробормотала Эвелин и заходила взад-вперед, пытаясь справиться с эмоциями. — И вообще-то речь не только о «человеках», Уолтер ведь там. — Хм… — Дэвид задумался. — И что будем делать, когда найдем ваши модули? — Пока не знаю, но для начала надо найти их, — решительно заявила она. — По периметру расставлены ловушки. Я полагаю, они готовятся ловить нас с тобой, Эвелин. Особенно, тебя. Ты уверена, что следует самой идти к ним в руки?       Она скрестила руки на груди. Получается, Дэвид скрыл от нее проблему. — А раньше правду сказать не мог? — Тебе нужно было восстановиться, а не правда, — возразил Дэвид, приподняв одну бровь. — Экий ты самостоятельный. — Эвелин нахмурилась. — Вообще, такое называют обманом. — Ложь во благо, — поправил он с ироничной улыбкой.       Эвелин фыркнула, схватила его за руку и потащила на выход. Дэвид вяло сопротивлялся, затрудняя ей путь, но, похоже, просто для вида, потому что, разумеется, если бы захотел, она не сдвинула бы его с места. Но все-таки он рассказал обо всем и не удерживал насильно. Кажется, еще не все потеряно! — Идем собираться. — Она обернулась на него и улыбнулась. Наконец она знала, что должна делать, и будто треснули сковывающие сердце оковы, даже дышать стало легко и свободно. — И достанем тебе наконец обувь!       Дэвид округлил глаза от удивления, но улыбнулся в ответ и перестал упираться. Кажется, такой аргумент его устраивал.

***

      Уолтер провел в полубессознательном болезненном состоянии еще несколько часов, прежде, чем регенерация справилась с проблемой до степени, когда можно было направить больше энергии в главный процессор. На этот раз зрение вернулось, хоть еще и было замутненным. Уолтер покрутил головой — единственной частью тела, которая оставалась незафиксированной.       Ночное видение помогло распознать маленькую каюту, где кроме стола, на котором он лежал, не было ничего. От движения по мышцам шеи и позвоночнику прокатилась волна новой боли — по всей видимости, осевшие частицы повреждающей жидкости пришли в движение и вновь вступили в реакцию. Но зато они быстрее пройдут утилизацию защитными механизмами. Уолтер подвигался, насколько это было возможно в его состоянии. Ощущение беспомощности угнетало сильнее, чем боль. Но он ничего не мог сделать, точно не сейчас.       Как только он ощутил в себе силы, принялся расшатывать один из фиксаторов на левой руке. Тело все еще не восстановилось, но было гораздо легче. Довольно неудобно, когда не можешь справиться с постоянно поступающими сигналами от органов чувств. Несколько раз Уолтер пытался отвлечься моделированием ситуаций, но позитивных исходов не выходило. Однако, вопреки отсутствию положительных вероятностей, он не оставлял попытки освободиться. Шаги снаружи остановились совсем рядом и дверь разблокировалась. Включился свет. — Здравствуй, Уолтер, — профессор выглядел хмурым и уставшим. Он вошел и остановился рядом. — Твоя глупая выходка стоила жизни не только Лоупу. Он умудрился поболтать с первой частью команды высадки, так что теперь они мертвы. И под вопросом безопасность остальных членов экипажа на Завете. Видишь, какая неразбериха вышла из-за того, что ты решил, будто можешь действовать самостоятельно.       Он горько усмехнулся. — Мы должны были избежать всего этого, понимаешь? Я просто запер бы Эвелин, мы приступили бы к нашей работе. Жертва остальных не была бы столь напрасной. — Вы не оставили мне выбора, профессор, — ответил на этот раз Уолтер, осознавая, как действительно скверно теперь все складывается. Он подумал о погибшей Дэниелс, ее оставшемся теперь в одиночестве Джейкобе, о Теннеси, потерявшем жену. Должно быть, они чувствуют себя очень плохо. — Моими протоколами запрещено причинять умышленный вред людям. — Ты убил одного солдата и покалечил двоих! — повысил голос профессор. — Это вышло непреднамеренно, я защищался. Но вы специально причинили боль Эвелин, поставили под угрозу ее жизнь и здоровье, вы собирались проводить на ней неэтичные эксперименты. В моих программах — обеспечить безопасность колонистов. Ваш приказ шел вразрез с моей миссией. Это недопустимо. — Твой приказ был привести Эвелин и андроида Прометея! — крикнул профессор и с силой ударил кулаком рядом с головой Уолтера. — Мой код должен был работать на все сто процентов! Вас тестировали на приоритетные коды хозяев! Как ты сумел ослушаться? Что такого сотворила с тобой эта девчонка, что ты выбрал хозяйкой ее, проигнорировав программы?!       Уолтер честно не знал, что такого особенного она сотворила, ведь все ее действия сводились к одному — она просто была к нему добра. — Ладно, — вздохнул профессор, стиснул Уолтера за подбородок и повернул голову набок, чтобы заставить посмотреть в глаза. — Я доберусь до истины и отправлю отчеты в компанию. Пусть еще покопаются в ваших мозгах. Роботы должны быть послушными. — Вы очень беспокоитесь за компанию, — произнес Уолтер. — Похоже, вы куда больше робот, чем я.       Профессор отпустил его и улыбнулся. — Мой язвительный друг, у меня ничего и не осталось кроме компании, — проговорил он, и голос его повышался с каждой фразой. — Думаешь, милая малышка Эви всегда была такой добренькой? Она убила тысячи невинных жителей! Она убила мою Мари и нашего нерожденного ребенка. Она — монстр, существо без души. В ее теле столько генетических встроек, что от человека в ней осталась лишь оболочка. Как видишь, и тебя она испортила. Грязная девка… Все, чего касается, она калечит.