Настанет черная весна

Соня, смелая и решительная девочка, всегда старалась ходить в школу. Раньше, ни дождь, ни снег, ни холод не останавливали ее – она всегда выходила из дома вовремя и отправлялась на занятия. Но несмотря на все ее старания, последние несколько месяцев она достаточно пропустила. Именно поэтому, несмотря на всё происходящее, она вставала каждое утро и отправлялась в школу. Так продолжалось уже две недели. И порой она начинала бояться этого общественного места, этой рутины. За прошедшие дни Соня увидела всего лишь бесконечное небо и пустую школьную скамейку рядом со школой, но не Ваню. Тяжелое чувство неведения было с ней каждый день, когда она входила в класс, чтобы занять свое место. Она правда привыкла находиться рядом с ним на второй парте первого ряда. Его смешные рассказы, их ссоры и игривые розыгрыши всегда вызывали улыбку на ее лице. Но сейчас, когда она разглядывала его пустое место, сердце у нее сжималось от ощущения тоски и недосказанности. Во всяком случае она знала, что Ваня жив и здоров. Наверное именно это позволяло ей чувствовать себя намного спокойнее и останавливало ее от того, чтобы написать ему. Вечерами они с Геной много говорили, выкуривая сладкий кретек. Он так и не рассказал ей, что произошло между Ваней и Борей, но по правде говоря она итак все понимала. Было ли больно ему? Она не могла ответить на данный вопрос, ведь на самом деле Соня понятия не имела какой Ваня человек. Все произошло очень быстро, так же как и закончилось. Может быть это была лишь игра? Да, игра в которой нет конца и скорее всего не будет. Соня не могла понять, в какой момент все вот так обернулась. Всего лишь за 4 месяца ее жизнь перевернулась с ног на голову. Многое в жизни Сони зависело от нее самой, поэтому она позволяла себе думать о Ване, ибо смирилась с тем, что это её новая жизнь. Они с Кисловым были разными людьми, и это можно было бы понять с их самой первой встречи. Но почему-то ей не хотелось это принимать, ведь не смотря на различия, они были рядом друг с другом, проверяя границы возможного. И теперь, когда он исчез, Соня была ошеломлена этим фактом. Но может быть ей стоит отпустить его? Пугающие фантомы не посещали ее уже давно. И заслуга тут была не Ванина. Соня ощутила огромное облегчение, когда пугающие галлюцинации перестали посещать ее. Появление этих зловещих образов было долгое время ее ночным кошмаром, не давая ей спокойно спать. Секрет ее успеха заключался в упорном принятии таблеток, которые Локонов безвозмездно давал Соне. Она принимала их несколько раз в день, как положено. Точнее она лишь представляла, что это необходимо, но нужно признаться, что делала она это лишь для полноценного эффекта. Они явно оказывали успокоительный эффект на ее организм, подавляя страх и тревогу, оставляя ее душу свободной от демонов прошлого. Однако, Соня не могла не задаться вопросом о действительной природе этих таблеток. Неужели они просто маскировали ее реальность, окрашивая мир в приятные розовые тона и заставляя все проблемы показаться мелочными? Она ощущала, что в ее безоблачном состоянии есть что-то искусственное, неестественное. И порой, глядя на свою руку по утрам, она долго рассматривала маленькую белую таблетку, которая казалась ей чудотворной, но одновременно и жуткой вещью. В момент, когда ей хотелось задать себе вопрос, она сжимала глаза и без угрызений совести глотала таблетку. Она не хотела быть настоящей, видеть вещи такими, какие они есть, но и не могла определить, от чего зависит ее ощущение реальности. В какой-то момент из сильной и холодной девушки она стала превращаться в уязвимую девушкой, страдающей от посттравматического стрессового расстройства. И ведь все на самом деле стало налаживаться. Ее мать нашла работу, Сергея больше не было, а рядом был добрый и искренний Хэнк. И если честно, то не проходило ни минуты, когда она не вспоминала ту самую ночь. Существует одно выражение, что в переводе с латинского "mementō morī ", означает "помни о смерти". И ведь с того самого момента Соня стала понимать, что она может легко настигнуть каждого, но почему-то меньше всего она боялась, что смерть заберёт и ее. Она прекрасно понимала, что произошедшее было полностью заслуженно. Но что тогда не давало ей покоя? Чувство вины? Нет. Речь шла вовсе не о совести. Соня испытывала глубокую приверженность к понятию справедливости. Ее главной чертой характера было стремление к тому, чтобы все вокруг было честно и равноправно. Уже с детских лет она наблюдала, как люди вокруг нее демонстрировали только жадность и трусость. В то время, как ее отец связывал справедливость с понятием блага, Соня склонялась к связи ее с понятием права. По сей день она думала не о том, каким образом люди нарушают законы или правила, которые защищают права человека, она думала о том, на что люди не имеют права совершать даже в тех случаях, когда они это делают. Самая главная мысль, которая овладевала ее разумом, заключалась в том, что никто не обладает правом на смерть. Она убежденно говорила, что прерывать жизнь другого человека является одним из самых жестоких и несправедливых поступков, которые могут быть совершены. Она всегда стремилась помочь тем, кто находился в трудной ситуации, независимо от того, кто эти люди были и что они сделали. Ее сильная вера в справедливость приводила ее к деятельности в благотворительных организациях, и она всегда старалась выступать сторонником практически каждого вида социальной справедливости. Для Сони идеал справедливости был выше ее собственных интересов и комфорта, и она готова была участвовать в борьбе за устранение неравенства и нарушений прав человека, даже если это требовало от нее больших усилий и жертв. Ведь справедливость была ее кредо, которому она следовала с жаром и пристрастием, уверена, что только через справедливость можно достичь истинного блага для всех людей. И что же стало с ее принципами теперь? Она никак не могла связать произошедшее со всем тем, к чему так фанатично относилась долгое время. Соня считала виноватой себя в смерти ее несостоявшегося отца. Только себя и никого больше. И как бы не старалась она убедить себя, что такие люди как он заслуживают смерти, в голове вновь что-то щелкало. Но не была ли его смерть чистейшим проявлением справедливости? На этот вопрос она не могла ответить. Ее убеждения и ее сердце были в противоречии, и она старалась найти ответ на свои мысли. Но она не отказывалась от своего убеждения в необходимости справедливости. Она понимала, что никто не обладает правом на жизнь другого человека, но одновременно она работала над тем, чтобы превзойти гнев и обиду, понимая, что нужно что-то решать. Ей не хотелось мучать Гену своими проблемами и "монологами", что мучали ее круглые сутки. А ведь раньше многое зависело именно от Вани. Как ни странно, именно рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Рядом с ним она с точностью могла выбрать определенную позицию и придерживаться ее, откинув мысли. И когда Ваня успел стать настолько важным для нее? "Да и настолько это все глупо", думала Соня, вырисовывая его черты лица на бумаге. Она не могла вспомнить момента, когда стала такой. Неужели она так легко может забить свою голову такими вещами? И что же с ней стало? Переезжая в этот чертов городок подальше от "всей цивилизации", Соня ждала как минимум уединения. Но по всей видимости она не могла жить иначе. Ещё одной проблемой, которую Соня чувствовала в этой сложной ситуации, был Боря. Возможно, он никогда не был настоящей проблемой, скорее наоборот, он представлял собой своего рода убежище и поддержку в её жизни. Рядом с ним ей всегда было спокойно и тепло, как она нигде больше не ощущала. Неудивительно, что именно он был первым человеком, с кем она познакомилась по приезде в этот небольшой городок. Но вопрос о том, нравился ли он ей, становился все более сложным с каждым днем. Она понимала, что обманывает не только его, но и саму себя. Боря, казалось, предпочитал игнорировать реальность и закрывать глаза на многие вещи, возможно, чтобы не причинять Соне боль. Может быть, он просто очень хорошо знал Соню и не хотел разрушать то, что у них было. В то время как Боря продолжал быть её опорой, он как будто не замечал или не хотел видеть, что Ваня, его лучший друг, был влюблен в неё. Влюблен в девушку, что Боря любит, или же когда-то любил. Соня чувствовала, что не испытывает к Боре те же чувства, что когда-то испытывала к Ване. И все, что происходило между ней и Борей, казалось сплошной неизвестностью, запутанной и сложной ситуацией, которую ей предстояло разгадать. ******* Вани в свою очередь жизнь била ключом. (нет) Холодный декабрь приносил с собой не только неприятные погодные условия, но и зловоние морской рыбы, который напоминал ему о бесперспективности его существования. Грязные улицы были отражением его внутреннего состояния, и каждый день казался серой копией предыдущего. К большому сожалению уже несколько недель он посвящал себя когда-то излюбленному делу. Продаже веществ. Школа, друзья и даже забота о собственном будущем были для него пустыми понятиями. Он просто не видел смысла в чем-либо, кроме как во временном удовольствии, которое доставляли ему таблетки. Лежа на холодном снегу и отпиваясь от веществ, он уходил в мир обманчивой псевдорадости, забывая о реальности. Единственное, о чем он все-таки иногда вспоминал, была Соня. Ему казалось, что целую вечность он не видел ее, и это было для него источником боли и сожаления. Он не мог даже придумать, что сказать ей, чтобы исправить свои ошибки. Опрометчивое "прости" казалось ему слишком слабым и беспомощным. Он ощущал себя полностью разрушенным. Ох, как же отстойно что-либо чувствовать. В последний день перед каникулами, точнее 30 декабря, Киса, как всегда, решил пропустить школу, чтобы заняться своим любимым"делом". Он ждал своего клиента в тенистом подъезде высотного дома, при этом медленно выкуривая сигарету. Вдруг его взор поймал полицейскую машину, стоящую у входа в подъезд. Как будто огромный камень упал в его желудок. Он моментально понял, что это ничего хорошего не сулит. Без раздумий он ринулся вглубь подъезда, пытаясь найти путь к спасению. Сигарета была выброшена, а взгляд периодически оглядывался на подъезд, словно в предвкушении опасности.Он спустился по пожарной лестнице с той же скоростью, с какой поднимался, ожидая, что он сможет ускользнуть от полиции. Но к сожалению ему не удалось увельнуть, ведь начальник полиции, отец Хэнка не первый день знал этого буйного мальчишку. Мужчина, подхватив парня за куртку и прижав к стене, хмуро оглядел парня. Киса, ехидно улыбаясь и выдыхая теплый пар изо рта прямо ему в лицо, проговорил: - Константин Анатольевич, здрасьте. - Здрасьте, Здрасьте, томно пробормотал мужчина и толкая парня в голову, направил его в сторону машины, придерживая за куртку, чтобы не дать ему сбежать. Он угрюмо посадил парня на заднее сиденье и сев вперёд, закрыл дверь. - Из карманов на сиденье все выложил быстро, тут же проговорил полицейский. В его тоне нельзя было расслышать ничего хорошего. Киса закатил глаза и недовольно выдохнул. Затем приподняв голову и поправив волосы, от чего не виднелось и глаз, громко и неубедительно сказал, попутно вытаскивая из карманов пластинки таблеток: - Я Константин Анатольевич вообще случайно тут. - Ты говно сраное. Я тебя месяц назад отпустил, сучь ты гребанная. Ты у меня козлина обрыганная на корачках вот здесь ползал, клялся, что никогда больше, хриплым и злобным тоном прокричал мужчина, указывая пальцем на переднее сиденье. - Да я никогда! Возмущено и все так же неубедительно прокричал Киса. - Ты говно, рот свой закрой поганный, прокричал мужчина, отводя взгляд от парня и потирая рукой руль. Этот тон заставил Ваню замолчать и немного утихомирил его желание доказать всем свою крутость. Он молча сидел, опустив голову вниз, понимая, что это не безобидная шутка. - Я теперь тут говорю, понял? Продолжил мужчина с криком. Как же Кислов ненавидел его. Так же как и его сына. Но больше всего он ненавидел молчать. Н Прада сейчас перед ним был не учитель, не продавец и не одноклассник, а настоящий безпринципный мент. Поэтому сделав тяжёлый вздох, он спустился ниже по сиденью и тихо пробормотал: - Понял. Мужчина завел машину и как думал Киса, повез его в участок. Но спустя 5 минут, парень стал понимать, что едут они совершенно в противоположную сторону, поэтому решил спросить максимально учтивым тоном: - Мы разве не к вам? Не получив ответа, бегая глазами по улицам, он понял куда его везёт мужчина. Его осенило и сожмурив глаза, нахмурив брови, он недовольно пробормотал: - Блин, ну зачем Константин Анатольевич. Ну она то тут причем. Он снов не получил ответа. Мужчина припорковлал машину у какого-то дешёвого салона красоты и закрыв машину, направился к двери. Постучав по ветрине, он привлек внимание работающей там женщины, что обеспокоено вышла из салона, паралельно запахивая куртку. - Что, Иван? Что с ним? Подрался?Прошептала она. В ее голосе был слышен страх и отчаяние, словно дядя полициеский не первый раз приходил вот так. - Да нет, все нормально , в машине вон сидит, спокойно ответил мужчина. - Наркотики? Переспросила женщина и не получив ответа он полицейского продолжила: - Принимал? И снова не услышав ни слова, проговорила с испугом: - Продавал? - Давай в машине, насторожено ответил мужчина, коснувшись плеча женщины и слегла направляя ее в сторону транспорта. Посадив женщину на заднее сиденье, он сел так же вперёд и доставая сигарету из пачки, начал разговор: - Ну давай Вань. Давай. Мы тебя слушаем. - Константин Анатольевич, зачем это вот так вот, а? Что я обязательно при ней должен? Недовольным, но тоном произнес парень, опустив глаза вниз. А от произнесенного мужчиной имени, становилось тошно. - Должен. Ещё как должен. Именно при ней и должен, сердито ответил полицейский. Женщина не отводила взгляда от сидящего рядом сына. Затем дотронувшись до его куртки и пытаясь увидеть его глаза, прошетала: - Вань, ты же мне обещал. Парень нахохлился и отдернув рукав, пробормотал: - Ма, я не знаю чем тебе клясться. - Да не в клятвах дело. Хер с этими клятвами. В глаза ей посмотри, прокричал Константин Анатольевич. "И снова этот тон", подумал Киса. Но что он мог сделать, кроме как "подчиниться"? - Ну? И что? Холодно ответил парень, подняв голову и взглянув на мать. - А то, что врать ей нельзя так. Ты же не чмо последнее, проговорил полицейский. - Ну смотрю, недовольно ответил Кислов, сосредоточив взгляд на грустных глазах его матери. Ох, как же ему было сейчас стыдно. Больше всего на свете он ненавидел расстраивать свою маму, ибо очень сильно любил её. - Что ж ты. Дебил какой-то? Я за тебя должен говорить? Прокричал мужчина. - Вань, пообещай, что больше не сделаешь этого никогда, прошетала женщина, аккуратно дотронувшись до его кудрей. Парень выдохнул и тихо пробормотал: - Не сделаю. Никогда. Обещаю. - А что так вяло, а Вань? От сердца, от души скажи: мамуля, моя дорогая..., громко сказал мужчина. - Мамуля моя дорогая..., начал Кислов. В его тоне слышалось недовольство и ненависть не только к менту, но и к самому себе. Мужчина вышел из машины, громко хлопая дверью. Молчание зацарило в салоне. И было бы это молчание сладким, если бы не ком в горле, что не покидал Кису. - Прости мам, прошетал парень, аккуратно приобняв женщину, впитывая запах ее волос. Она медленно перебирала его локоны пальцами, нежно гладя по голове, как будто этим жестом она могла смягчить бурю, разгоревшуюся внутри него. Она не произносила ни слова, но ее прикосновения говорили больше, чем тысячи речей. Парень почувствовал, как что-то холодное коснулось его лица, и, приподняв голову, он увидел слезы, капающие с щек его матери. Моментально дыхание перехватило, и он почувствовал огромный груз собственной вины. "Какая же я сволочь," пронеслось в его уме. Он понял, что своими поступками и решениями он довел до слез свою собственную матерь, что было для него невыносимо. - Ма...не плачь пожалуйста. Я обещаю, что больше не буду, виновато сказал Ваня, заглядывая ей в глаза. Женщина потерла щеки и улыбаясь, сожмурила глаза. - Ну как же так вышло, Вань? Как я могла не уследить за тобой? Прошетала женщина и продолжила, вдохнув побольше воздуха:- Все ведь хорошо было. Девочку вон хорошую встретил. Я думала она нравится тебе. Думала, что хотя бы ради неё ты перестанешь. Эти слова были очередным ударом для парня. Снова Соня... И почему это имя приследовало его везде? Он ничего не ответил, а только попытался проглотить этот огромный ком в горле...