***
И почему Андрей так легко согласился на эту затею? Это не в его манере. Вот подкалывать Ваню на тему секса — его, прям точно его. Но такие телячие нежности по отношению к солисту, да вообще хоть к кому-то из людей, это странно, не смотря даже на
сильную небольшую симпатию к Марголдину. Директор ни разу не подпускал к себе, и сам себе не позволял приближаться к кому-то, а тут такое. От Абдрашитова удивился не только он же сам, но и блондин, хоть где-то на подсознательном уровне. Сейчас важна только теплота самих движений.
— Вань, ты такой забавный, — улыбка на лице кареглазого так и сияла, — да и милый тоже. Без рофлов, прям на Хошу похож.
— ..Чего? — кудрявый открыл глаза и посмотрел на старшего, от чего второй остановил руку, — Ты какой-то не такой сегодня. Чё с тобой?
Кареглазый нахмурился, а затем вздохнул.
— Ну, если тебе не нравится такое, то.. Хотя я знаю, что тебе такое просто необходимо. А я и не против исполнять такого рода твои хотелки.
— Да ну? Так просто, что-ли? Уверен, ты без повода не согласился бы.
— Блять. Тебя всё устраивает?
— А.. Ну.. Да, мне приятно ощущать такое.
— Ну вот и всё. А мне нравится прикасаться к те-, — Андрей прервал сам себя, поняв, что начинает говорить лишнего. Проболтаться про свои чувства именно сейчас — это, конечно, мощно было бы.
Или будет.
Марголдин тоже стал молчать. Чего? Нравится прикасаться? К нему? Нет, реально, чего, блять? Приятно, безусловно, тактильность сейчас — важно для морального состояния голубоглазого, да и физического тоже, однако.. От
шатена слышать такое? Что-то новое.
И всё же, младший решается прервать тишину, так как она неловкая, а от неловкости появляется напряжённость.
— Что-ж. Приятно слышать, Дюш. К тебе я испытываю то же самое. Не все умеют так круто гладить, — парень слегка улыбнулся.
Фух. Слава богу хоть что-то сказал. И, вроде, разумное. Тогда вдвойне удачно. Абдрашитов резко выдыхает, а затем обхватывает шею юноши и прижимает его к себе.
— Я рад. Спасибо, — и утыкается носом в светлые кудрявые волосы.
Опять в животе что-то щекочет. Ваня стоит в ступоре, думает, «Что за пиздец, бля-я, чё происходит вообще», но всё равно обнимает того в ответ. Не может отказаться. От домашней футболки кареглазого пахнет табаком и его парфюмом. Очень специфический запах, а с другой стороны такой знакомый, такой излюбленный.
***
Шатен совершенно нехотя отстранился от друга, ведь просто приходится — он чувствует, как что-то внизу влажнеет. Глаза на секунду опускаются на свою зону паха.
— «Вроде не видно, если что на складки у штанов свалю. Блять, нахуй я всё это начал?.. Знал же, сука, что так может быть!» — ругался на самого себя парень, после чего вздыхает. Надо бы отвлечься от этого. Перед объектом симпатии не хочется вести себя подозрительно. И так уже какие-то мысли появляются, недавняя тишина и случайно сказанные откровенности тому доказательство.
Марголдин также не особо хочет заканчивать тактильный контакт. Ну, раз уж так, то пусть будет. Жаль, хоть это и неизбежно.
— Ты кроссы-то снимешь? А то так и стоишь одетый, а мы и пообниматься успели, — с усмешкой произносит директор, глядя в глаза кудрявого.
— А? Да, окей, — Ваня снимает обувь без помощи рук, пока друг проходит в свою комнату.
Взяв свои вещи, солист идёт за Андреем. Первый ставит сумку рядом с дверью, попутно спрашивая:
— Я на полу спать буду, или..?
— Хочешь, можешь на полу. Хочешь, можешь со мной. Мне без разницы, но хотелось бы, всё же, чтобы ты спал в комфорте, — наблюдая за движениями младшего говорит Абдрашитов.
— Ой, как мило с твоей стороны. Раз ты так хочешь, то почему нет?
***
