Естественный ход жизни

      Ной хохотнул и протянул иглу Сейгарию, заверив слегка пьяным голосом: — Ниткой в ушко я попасть уже не могу! — Вроде бы приличный бобр, а пить не умеешь, — тепло улыбнулся бете Сей и легко вдел иглу в ушко. — Вот что мне делать в пустом доме? Зачем мне столько спален? — Так переезжай ко мне, у меня как раз одна спальня, — хихикнул Ной, забирая нитку с иглой.       Отхлебнув немного медовухи, бета принялся дальше вышивать имя одного из сыновей друга на ленте. Сейгарий тоже не просто пил, но и вышивал имя другого сына на другой ленте. Работа у них шла ни шатко ни валко — оба были слегка пьяны, оба не очень часто вышивали. Но нанимать оборотней для подобной работы было бы позором — даже сам князь с супругом для своего сына-омеги ленту вышивали лично. Это считалось частью родительского благословения.       Ной, правда, вышивал быстрее: у беты были длинные тонкие пальцы, изящные по сравнению с огромными, неловкими пальцами Сейгария. Да и сам бета казался изящным и мелким рядом с альфой, хотя на самом деле Ной был крепким. Все лицо его было усыпано веснушками, еще тусклыми, после зимы, но Сей знал, какими они станут яркими уже в мае. — Про тебя слухи пойдут, — буркнул Сейгарий. — Ой, ну ты рассмешил, — захихикал Ной. — Мы с тобой родились в один год… Если я таком возрасте такого альфу, как ты, захомутал — это уже не позор, а огромный мне комплимент. — Ладно у тебя получается, — вздохнул альфа. — Мы почти закончили. — Еще на кусочках нужно имя вышить, — напомнил бета. — Да ну их, — махнул рукой Сейгарий. — Не нужны моим сыновьям неудачники. — Почему неудачники? — нахмурился Ной, улыбнувшись чуть грустно.       Альфа вопросительно приподнял бровь, любуясь ровными зубами друга: два передних были чуть крупноваты, как и у всех грызунов. Но это очень мило смотрелось у омег или бет. Сейгарий подозревал, что передние зубы альф он милыми не находит, потому что самих альф милыми не считает. — А если к ним бобр пожалует? — наклонил голову набок бета. — Он ведь просто не сможет… Физически. А альфой может при этом быть хорошим… — Ты прав, прости, — повинно признал Сей и принялся вышивать имя на первом лоскуте. — Придешь на Ухаживания к моим сыновьям? — Приду, — кивнул Ной. — Должен же кто-то тебя удержать… А то соберешь все ленты сам. Скандал получится.       Альфа тихо рыкнул, но спорить не стал. — Ты сразу всех выставишь или вначале одного, потом другого? — спросил бета. — Сразу всех: не хочу, чтобы кто-то за двумя моими мальчиками ухаживать начал, — кивнул своим мыслям Сейгарий. — Да и отдав одного, второго я уже не отдам… Хвост рубить лучше не по частям, а разом. — И то верно, — кивнул Ной, сжав на мгновение руку друга своими пальцами. — Ты справишься. — Впервые жалею, что у меня нет сыновей-альф или бет, — покачал головой альфа.       Бета рассмеялся и спросил: — Был бы кто-то альфой, так вы бы ему дом строить начали, еще лет за пять до его тридцати. Чтобы омегу было куда вести. А бета… Нас на Ухаживания никто не выставляет, но мы тихо строим отношения с другим бетой или альфой и тихо уходим из родительского дома. Сам знаешь. — Знаю, — вздохнул Сейгарий. — Слушай, ты ведь можешь сам повесить над воротами моего дома четыре венка, сообщая, что у меня омеги на выданье? — Я повешу, — пообещал Ной. — У тебя еще десять дней будет… Ты сам правила знаешь. — Десять дней… Вот когда я ждал, что отец моего покойного Майлока на Ухаживания выведет — они такими длинными мне показались… А сейчас мне кажется, что это так мало, только моргну — и нет рядом детей, — альфа долил себе медовухи, и хотя та сейчас лишь углубляла грусть, не пить он не мог. — Еще ж и альфы могут быть приезжими. — Ты сам знаешь, что первый год они обязаны будут прожить тут, под твоим присмотром, — напомнил бета. — А потом? — спросил Сейгарий. — Ты Майлока тоже привез, притом издали, — напомнил Ной. — Так я же другое дело… — вздохнул альфа, но кивнул, понимая, что никак не может повлиять на Ухаживания. — Все съемные дома заняты? — Все, — не стал врать бета. — Ты прости, я не знаю, как тебя успокоить. — Никак, — заверил Сейгарий. — Я тебя люблю за то, что ты не смеешься, когда такой большой и сильный я тебе ною. — Ныть Ною весьма разумно, — кивнул Ной улыбаясь.       Лишь когда работа была окончена, как и медовуха, альфа ушел домой. Обычно в столь поздний час дома у Сейгария было тихо, но не сегодня. Едва альфа зашел, как к нему подбежал Элиэф и спросил: — Ты ленты купил? — Купил, — заверил альфа, обняв сына.       На лестнице, присев, замерли Эйвери и Эйван, прислушиваясь к разговору. — А самый старший где? — спросил у них Сейгарий. — Элай спит, — сообщил самый младший омега. — Он, похоже, совсем не волнуется. — И вам не о чем волноваться, — заверил альфа. — Так что брысь спать, мелочь пузатая.       Омеги рассмеялись и бегом бросились в свои комнаты, как делали в детстве. Сейгарий замер, рассматривая свой дом. Тут все было в вещах его детей: Элиэф оставил на стуле свою весеннюю легкую куртку, на полочке стоял кривой, косой горшок, первый из тех, что вылепил Эйвери, когда увлекся гончарным делом на пару лет. На столе лежал любовный роман, что читал сейчас Эйван, и пахло пирогом, что приготовил Элай.       Весь дом для альфы и состоял из его детей. Пусть уже взрослых омег, но его детей. Сейгарий покачал головой, тихо рыкнул и пошел спать, к себе.       Ной не подвел: когда альфа встал, чтобы пойти на работу, на его двери уже висели четыре венка. Это привлекало внимание, и прохожие, что спешили по своим делам, посматривали на дом, в котором целых четыре омеги живут и ждут женихов. Сейгарий хотел бы на всех нарычать, прогнать, чтобы они не смотрели, но не стал. Слухи уже пошли по городу и те, кто лично его сыновей не знают, будут теперь ходить мимо дома, чтобы хоть мельком посмотреть, какие омеги живут за высоким, добротным забором.       Сей был отцом хорошим – детей не запер за забором, и те ходили и в магазины, и в гости к друзьям, и даже на вечерние танцы. К тому же совсем рядом был клуб для омег, где можно было провести весь день. Все соседские несерьезные альфы знали каждого из омег и в лицо, и по характеру.       Дни не потянулись, а полетели, словно выпущенные стрелы: Сейгарий просто пугался тому, как быстро пролетало время. Ной не только каждое утро обновлял венки на двери, чтобы те не вяли, но и заходил каждый вечер.       В утро дня Ухаживаний Сейгарий вышел на крыльцо собственного дома, как на эшафот. За забором слышались звуки, голоса, рычание, чьи-то перемещения. Альфа подошел к калитке и впустил во двор Ноя, заодно глянув на толпу. Чисто внешне в шкурах его детей ждали более пятидесяти несерьезных альф, это те, что хотели побороться за омег. За ними стояли другие оборотни, родственники и друзья альф, соседи Сейгария, просто зеваки. Альфа не сдержался и громко рыкнул на них всех. Он был не первым раздраженным отцом и не ему быть последним. Те счастливчики, которым повезет стать серьезным и кому омега родит сына-омегу потом, через годы, будут точно так же отгонять несерьезных альф, даже зная, что это бесполезно. — Пойдем, подставим то, что собрали, — кивнул бета, потянув Сейгария за собой за рукав куртки.       Альфа идти не хотел, но пошел, надо было так. Они за пару дней до начала Ухаживаний сбили из крепких досок высокую и длинную платформу, чтобы омегам было удобнее. Лишь когда Сейгарий и Ной поставили платформу к забору изнутри, на порог вышли омеги. Когда все заняли места на платформе, в двух метрах друг от друга, разномастные звери несерьезных альф засуетились, меняясь местами, волнуясь, выжидая. Первым, как и положено, достал свою ленту Элай, зеленую с голубой полосой, говоря всем, что он ищет молоденького красивого альфу. Сейгарий отметил, как несколько несерьезных альф ушли, понимая, что не подходят под требования омеги, и уважая выбор Элая. Но двенадцать зверей подошли вплотную к забору. Сей насчитал шесть волков, двух медведей, а еще там были рысь, енот, лис и, неожиданно, кролик. С каждого конца ленты были надрезаны по три куска, еще один лежал в кармане омеги. Шесть самых ловких альф, что смогут сорвать по куску, получат шанс участвовать в Ухаживаниях дальше, но Элай, если захочет, может и седьмой передать прямо в пасть кого-то, кто не смог, но нравится. Омега мог как усложнить задачу альф, мешая тем словить ленту, так и помочь, опустив ее пониже.       Сейгарий громко сообщил, решив не оттягивать неизбежное: — Ухаживания за моим сыном Элаем открыты.       Оба медведя тут же поднялись на задние лапы, отпихивая противников, и потянулись. Но первый кусок сорвал рысь, используя медведей как трамплин. Но медведи, толкаясь, сорвали по кусочку себе и отступили, облегчая задачу другим. Элай слегка играл лентой, но особо не мешал, не поднимая ее вверх слишком уж. Следом в невероятном прыжке белый волк сорвал себе кусок. И лис, быстро перебирая лапами, скача по волкам рыжей молнией, тоже невероятным образом добрался до кусочка, и следом серый волк сорвал последний кусок. Несерьезные альфы замерли под забором, с надеждой смотря на Элая. Омега подумал мгновение и достал лоскуток, свой, личный, но не стал его пытаться отдать кому-то конкретному, а просто кинул в толпу, и тут мелкий белый кролик успел раньше всех и гордо сел в группе счастливцев, сжимая последний, седьмой лоскуток.       Проигравшие ушли.       Элай спустился, а Эйван чуть нервно достал свою ленту, красную, с фиолетовой полосой, сообщая, что ищет альфу сильного, повзрослее. Те несерьезные альфы, что ожидали своих омег, потянулись, и Сейгарий облегченно вздохнул: его самый ранимый сын сегодня не расстроится, на него претендовали аж пятнадцать альф.       Сей произнес ритуальную фразу, и звери принялись прыгать, пытаясь сорвать кусок ленты. Среди претендентов громадинами выделялись белый медведь и экзотичный для этой местности тигр. Сейгарий улыбнулся, наблюдая за тем, как ошарашенный подобным вниманием Эйван чуть не выронил свою ленту. Ее разорвали на куски быстро. Выиграли два медведя — бурый и белый, тигр и три волка.       Седьмой кусок, что был в кармане, омега никому не отдал и спустился с помоста.       Следом достал свою серую ленту Элиэф, сообщая, что альфа ему нужен серьезный, и к нему подошло с два десятка разномастных зверя. Среди них был и бобр, которому не суждено было сорвать кусок, лишь седьмой мог оказаться в острых оранжевых зубах. Сейгарий объявил ухаживания и попытался даже наблюдать, но это было сложно. Слишком много несерьезных альф, слишком напряженное состязание. — Это же мы, — шепнул Ной и кивнул в сторону медведя, у которого на плечах сидел бобр. — Изобретательно, — признал, нехотя, Сей.       Элиэф развлекался по полной, мотая лентой так, чтобы словить кусок было безумно сложно. Но желающих было так много, что ее ощипали быстро. При этом пару раз омега умудрился опустить ленту низко, давая шанс и мелким зверям.       Бобр при помощи друга добыл себе лоскут, одному из волков тоже повезло, как и лису, еноту, камышовому коту и другому медведю. Кот проще всего добыл свой кусок, просто взлетев на забор при помощи когтей. Седьмой кусок Элиэф оставил лежать в кармане.       Последним остался Эйвери, и к нему подтянулись оставшиеся альфы, еще больше, чем было у Элиэфа. — Котики всем нравятся, — успокоил друга Ной. — Знаю, меня в свое время чуть не затоптали, — кивнул Сейгарий.       Лента бежевого цвета ничего не говорила о пожеланиях омеги и никто не отступил, хотя одного, хромого волка, Сей не понимал. Шансов у того не было, и он зря вообще рискнул принять участие в Ухаживаниях.       Сейгарий объявил начало, наблюдая за последним витком прыжков и попыток забраться на забор. Эйвери пытался подражать Элиэфу, но запутался в ленте и особо не влиял на результат. Но когда все шесть лоскутов были разобраны, омега достал последний, седьмой, из кармана, положил на край забора, обернулся черным котом и, схватив кусок в зубы, спрыгнул с забора к альфам. Те напряглись, выжидая, кому достанется последний, немного стыдный, но очень желанный кусок. Гордо задрав хвост, Эйвери пошел мимо альф, прямо к хромому волку, и тот осторожно забрал ленту из пасти кота, довольно зажмурившись.       Шесть кусков же от основной ленты оторвали два волка, лев, пума, леопард и росомаха. — Ты знаешь, кто это у нас хромает? — спросил у Ноя Сейгарий. — Нет, к сожалению, — покачал головой бета.