***
Несерьезный альфа Луин был, конечно, незначительно, но младше Элая. Вот только назвать альфу красивым омега бы не смог. Луин, чей зверь — красивый белый волк, был черноглазым блондином, но все лицо альфы казалось каким-то неправильным, чуть несимметричным. Слишком узкий подбородок, слишком пухлые для тонкого лица губы, слишком уж большой нос. – Я кондитер, – сообщил Луин. – И на первом свидании хочу показать тебе свою кондитерскую. – У тебя уже своя кондитерская? – откровенно удивился Элай. – У моих родителей два кафе, так что они открыли мне небольшую кондитерскую, – не стал делать вид, что всего добился сам, юный альфа. Омега кивнул и улыбнулся – подобная откровенность ему нравилась. Элай глянул на своего спутника и спросил: – А почему ты так рано решил себе искать супруга? Луин тихо хохотнул и уточнил: – А почему ты сейчас ищешь себе альфу? Если бы ты Ухаживания объявил позже, то и я позже начал бы искать себе супруга. – А мы знакомы? – чуть нахмурился омега, пытаясь вспомнить. – Не буду тебя мучать – не совсем, – признался альфа. – Я на десять лет тебя младше. Когда я был в младшей школе, ты уже заканчивал выпускной класс. – Я тебе скажу на будущее: даже омеги, что ищут альф младше себя, не хотят слышать, что они старше этих альф, – улыбнулся Элай. – И ты умудрился полюбить настолько взрослого омегу? – Да, – энергично закивал Луин. – Первой, щенячьей, самой чистой любовью. До встречи с тобой я думал, что все омеги мелкие задаваки, которых ещё и в драку не пригласишь: учителя и родители уши сгрызут! А потом, как-то я закинул мяч на дерево. Он как раз между веток застрял. Ты и сам знаешь, как лазят по деревьям волки... – Я тебя вспомнил! – радостно воскликнул омега. Детство у оборотней было коротким – всего-то на пять лет дольше, чем у быстро и мало живущих людей. А вот старым оборотня считали, когда он уже отметил свои четверть тысячелетия. Хотя долгожители иногда и доживали до трехсот, как правило старость оборотней была такая же стремительная и недолгая, как и детство. Так что разница в десять лет в юности и позже, до самой старости, особо значения не имела, а вот в детстве – эта была просто пропасть. Элай уже был тогда не просто подростком, а почти юношей. Даже его медведь не был больше длинным, тощим и голенастым. Зверь начинал матереть, хотя таким огромным, как альфы, омега все равно никогда не стал бы. А вот Луин был ещё совсем волчонком: пушистым, белоснежным, с толстой попой и какими-то невероятно крупными лапами. Элай волчонка увидел, когда вышел из школы. Вернее, вначале услышал жалобный скулеж, а уж потом различил в сугробах пушистого снега мелкого альфенка. Омега не мог пройти мимо: трое младших братьев сделали его очень внимательным к бедам малышей. Причину горя Элай понял сразу – среди голых веток спящего зимой дерева яркий мяч был очень заметен. – Ну не скули ты так, – попросил омега и погладил мягкую шерсть между ушей. – Все сейчас будет хорошо, мелочь. Достану я тебе мяч, мне не сложно. Волчонок замолчал, поднял мордочку, рассматривая спасителя. Элай ему улыбнулся, подмигнул и быстро забрался на дерево. Когда омега сбросил мяч на снег, там уже стоял милый мелкий альфенок с огромными глазами. – Беги домой, поздно уже, – кивнул ему омега. – Темнеет. – Спасибо, – вежливо отозвался альфенок. – Когда ты вырастешь, я тебя в супруги возьму! Обещаю! Элай рассмеялся и заверил: – Ты к тому времени уже и забудешь о моем существовании. Выберешь себе красивого ровесника или даже омегу помладше. – А я был уверен, что ты меня забудешь, – признался омега и поразился, как время поменяло Луина. – Как видишь, ты ошибся, – кивнул альфа. – А ты был милым волчонком, – задумчиво сообщил Элай, остановившись неожиданно для Луина возле лавочки в небольшом сквере. – Такая пушистая и пухлая у тебя была жопка! – Я и сейчас красавец-волк и жопка у меня по-прежнему вполне себе пушиста и симпатична, – кивнул альфа. – Ты устал? Может, стоит словить кэб? – Нет, – мотнул омега головой. – Я не устал. А мы торопимся? – Не особо, – отозвался альфа. – Тебе совсем не нравится идея с кондитерской? Элай фыркнул и вдруг обернулся большим бурым медведем. Огромный хищник припал на передние лапы, явно приглашая к игре, и альфа уже не задавал глупых вопросов, а тоже обернулся, чтобы волком начать "ловить" хищника крупнее себе. – Взрослые оборотни, а носятся, как дети малые, – ворчливо донеся им вслед старческий голос. – Не ворчи, Витор, когда твоя макушка ещё не была лысой, а я не успел поседеть, ты за мной так же носился, – ответил второй, тоже не особо юный голос. Но Луину было все равно, он старательно тянул морду вперёд, чтобы успеть слегка прикусить медведя за заднюю лапу, и стараясь при этом не получить этой самой лапой в нос.***
Эйван сидел на стуле напротив Рилага и делал вид, что слушает несерьёзного альфу. Этот претендент омеге внешне не понравился: не очень высокий, некрупный, скорее поджарый, чем мускулистый, как и большинство оборотней-волков. Ещё и рассказывал свои "занимательные" истории Ригал как-то скучно: все время уходил в сторону, объясняя Эйвану какие-то незначительные детали подробно и долго, от чего омега постоянно забывал, о чем вообще они разговаривают. – А кем ты работаешь? – спросил омега, когда Ригал, наконец, замолчал. – Я мытарь, – кивнул альфа и тут же сменил тему. – Может, принести тебе ещё один коктейль с вином? – Нет, – поспешил отказаться Эйван, отлично помня, как совсем недавно напился на свидании с Мином, и не желая повторения. – Принеси мне кофе лучше и ещё пару горячих бутербродов. – Сейчас, – кивнул Ригал, вставая со своего стула. – И я не плачу подати, так что мытарей я не ненавижу, – шутливо сказал омега. – Я знаю. Омеги редко платят подати, так как редко работают или владеют землёй, доходным домом и делом, – альфа остановился, чтобы договорить, решив, что бутерброды и кофе немного подождут. – Многие родители делят свое наследство только между альфами и бетами, а сыновей-омег не берут в расчет. Мои родители так же семейный, отчий дом оставили мне, хотя брату моему, омеге, он был нужнее. Тяжело омеге с тремя детьми жить, чтобы себе еще и на дом заработать, а с мужем мой Тхэат разошелся уже в то время. – И что ты сделал? – спросил Эйван. – Конечно же, уступил брату дом. Себе купил небольшой, но это ненадолго, – словно оправдываясь, зачастил Рилаг. – Если у меня появятся дети, то им комнаты будут! Я уже подкопил и в следующем году буду покупать готовый дом побольше, к сожалению, строить я не умею совсем. Но полку, если нужно, прибить могу! Иногда даже к стене. Омега кивнул, хохотнув, и заверил: – С твоей работой это легко! Твой заработок ни от урожая, ни от погоды, ни от спроса не зависит. Но... Я бы и правда хотел немного перекусить. – Прости, я сейчас, – кивнул альфа и направился к барной стойке. Эйван же задумался: это свидание ему изначально не понравилось. Вместо приличного ресторана они пошли в бар, пусть и с кухней, но все же. Сам несерьезный альфа не был пределом мечтаний. К тому же, с Рилагом было скучно разговаривать. Но с другой стороны, альфа оставил родительский дом брату, чтобы помочь ему, подержать. И если говорить Рилаг не умел, то слушал внимательно и главное – слышал! В разговоре Эйван лишь один раз упомянул, что кофе любит сладким и обязательно с молоком, а Рилаг принес именно такой. И даже имя любимого кролика запомнил! Когда они были ещё маленькими, Сейгарий решил, что на мясе для растущих омежек можно неплохо сэкономить, если завести кроликов. Это была самая предсказуемая ошибка отца. И месяца не прошло, как каждый кролик обрёл имя, а стоило Сейгарию отвернуться, как его сыновья затаскивали тяжёлых мясных кролей в дом, чтобы им было не холодно в сарае ночью, и разбирали их по комнатам. Лишь по возросшей популярности моркови среди детей и плохо убранным полам альфа понял, что происходит. Разумеется, ни одного кролика отец не пустил на мясо: Сейгарий понимал, что и слез будет море, и не простят ему дети подобного никогда. Потому прожили ушастые весь отпущенный им срок, поедая морковь и яблоки. Альфа ещё им и сено на зиму заготавливал, чтобы пушистикам было сытно и вкусно. А когда кролики умерли, то были похоронены во дворе, и сверху посажены деревья. Эйван и любил отца так сильно именно за поступки, а не за слова. Сейгарий не всегда умел выразиться красиво и правильно, не любил лишний раз разводить нежности. Но пока омеги ходили в школу, их отец каждому собирал свой термосок: Элай любил сыры, но не любил корки на хлебе. Элиэфу нужно было, чтобы с собой хоть что-то сладкое, но было. Эйвери доставались кислые яблоки, а самому Эйвану - орехи. И сейчас Рилаг напомнил своей заботой о брате-омеге отца, и Эйван тяжело вздохнул, гадая, от кого отказаться? Ко всем несерьёзным альфам омега хотел присмотреться повнимательнее. – Держи свой кофе и бутерброды, – сел назад за стол Рилаг. – А почему нельзя провести с каждым из несерьезных альф по шесть свиданий и потом выбрать? – спросил Эйван и резко сам себя оборвал. – Прости... Я не хотел это говорить, и не мне тебе жаловаться. – Ничего, – пожал плечами альфа. – Это же твои первые Ухаживания, и ты волнуешься. Я так понимаю, что я со своими серыми глазами и русыми волосами окажусь не самым интересным... – Нет, – мотнул годовой омега. – Я только что понял, что хочу с тобой второго свидания. – Спасибо, – выдохнул Ригал. – Я слишком много говорю, когда волнуюсь. А сейчас я волнуюсь. Ещё и привел тебя в бар... Но тут, обычно, по вечерам устраивают поэтические чтения, при этом стихи нужно сочинять, чтобы принять участие, с юмором. А сегодня вечер поэзии почему-то отменили, как оказалось. – А я уж подумал, что ты решил меня сюда из экономии привести, – нелепо и неумело пошутил Эйван. – Нет! Я нормально зарабатываю, – поспешил оправдаться альфа. – Извини, я просто пошутил неудачно, – признал свою вину омега. – Это ты извини: мне стоит развивать чувство юмора, – тут же начал оправдываться и Ригал.